Полная версия
Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 5 – Курица (Манифест АЛП). Авторский перевод
Еще другой момент, в добавок к первоначальной присыпке, порошку и промоклюкательной бумаге1 или мягкому лоскуту пользуемым (любой вет2 или проде́рженец нашего зюзда собрания может увидеть увиденное как ему поглазится, сия крошечная фтофтная о́дная комнатка3, сие застулье растрещепленное на одном карриге4, тёмле́тный дюжин с яиц из Далбании, любое изобожие5 ракии, портогал и сколько-то буки накрываясь на софер6, ты помнишь как разновидность всмяточной сосунковой мотрюшки7 рассказывала нам раньше когда были мы все бирибийями или ниппиками и мбесками8) оно набралось аккреций террициозной материи9 пока слоняясь в прошлом. Чаепьятнанное окончание (говори не концовку, лицедей, иль нашему шоу хана) суть уютная маленькая заду́мрачность вся про себя и, быть ли тому отпечатком большого пальца, ширменным знаком или жалким штрихом безыскусицы, оного важность в установлении идентичностей в писательском комплексусе (ибо если рука это было одно, умы вздеятельных и будораженных были более чем таковыми) будет более всего оцененной путем никогда не забывания что как перед так и после битвы при Бойне10 было то обыкновением не подписывать документы всегда. Намек. И это точно меньшее невежество написать слово с на каждую согласную меньше чем добавить всех слишком много. Конец? Скажи это с миссилиями11 тогда и так арабескуй страницу. У тебя есть чашка твоя шпарильного Сучонга12, твоя огарка восковая капля, твой котяры коготь, гвоздика и гробогвоздь что ты жевал и загрыз как ты это насло́вил, твоя синица в ясном небе. Так что зачем, скажите пожалуйста, подписывать что ни было поскольку каждое слово, письмо, росчерк пера, место на бумаге это идеальная подпись сама по себе? Истинный друг познается гораздо легче, и лучше в нагрузку, своим персональным подходом, облачением парадным или домашним, движействиями, откликом на призывы к милосердию чем по своей обувке, дескать. И, говоря касаемо Тиберии13 и прочих инцестуозных развращённостей среди геронтофилов14, слово предупреждения о злачном страстии намёкнуто на. Какой-то мягконосый15 читщатель может слуве́чаем взяться за это оши́банно как и обычно в случае сентиминдальничаний, prostituta in herba16 плюс нарядные дыро́зовости нарочно кувыркающиеся с ее велосипездика, у главного входа кюре бессменного сутанного костюма17 с ее кого-то там увидеть и ооо! кто подхватывает ее также опасливо как любой бальзамоносец бы чтоб почувствовать где девственнице было больней всего и мило спрашивая: отчего была ты всё любезно терзаясь и где была ты целомудрить мне дитя? Быть кто, святутствующий потенц? и так вдовее но мы суескверные старые Психсы которые внесли уж свою неулыбчивую лепту в ан 'алисы, когда были мы юнгами и легко фрейдированными18, в пенумбре19 сводничающей комнаты и какое непророчное впинчатление20 мы имели применить к ним! могли (волновало ль нас продать наше мздокупленное молчание in camera21) сказать нашему влажноздрецу что отец в таком прутьевидном контексте это не всегда тот недемонстративный родственник (часто поддерживаемый для нашего неповиновения) который опроучивает наш счет для нас и как невинное замешательника наречие такое как майкиельно выглядит может наводить на мысль под срамоскопом и, наконец, что неврастенический нимфолепт22, эндокринно-шишковидного типа, наизнаночного происхождения с располагающей дравмой настояществующей в прошлом и приапической тягой к снобщению с агнатами23 перед когнатами24 фундаментально суть нащупывает под ее блудвёртливым меозом25 когда относится она с расположением к какому чувствяку́ она вообразово лицо. И Мм. Мы могли. Но все же какая нужда говорить? Это'сть такая ж по-человечески маленькая история как бумага может вполне вынести, в воздейственности, как звонпевал Саламан сюсюдясь с дорогачами пока так же неблефствующе взболту́пловок как Эзра26 какой, кот сей, котова метера27, метеры котова жена, метеры котовой жены лучшая половина, метеры котовой жены лучшей половины метера, и так взадее к нашим лошадкам, ибо мы также знаем, что напрочитывали мы из страниц Я Был Гонорралом, вызреливаще Балскливизма 'Шоттенбаума', что Отец Майкл об этом красном времени белого террора равняется старому режиму и Маргарет это социальная революция пока коврижки означают партийные фонды и дорогое спасибо знаменуя национальную признательность. Короче говоря, мы услышали, о Спартаке межклетзвёздном. Мы не загнаугленны еще, мертвая рука! Мы можем припомнить, слёзновольно, туманную росу28, и гораздо слаще29 былото сейчас западумает в Думбиле честно́м не успеет и год пройти. Мы совсем проплутали берега наши30 под добрые веселые мотивчики. Когда от приунылых мечей море поглотило старые ружья и ответ сделал храбрый О'Дуаер31. Но. Еst modest in verbos32. Пусть проститутка будет кем-бы ни стояла перед дверью и подмигивала и парковалась в форниксе33 около жюрильной стенки34 (грехгрех! грехгрех!), а кюратский35 что приносит крепкие воды (джинджин! джинджин!), но также, низом будь36, что много есть там заснувших меж сколькодома первыми и больжабугром последними37 и что прекрасное присутствие прислужных катек38 будет до самого жизни (!) более чем достаточным чтоб заставить любого майклочника на языке сладких пирожек заехать по адовым отвра́там в своего двойника никки39 и что Мэггиев чаёк, или ваше величество, если услышан как хвальбисити от какого прирожденного джентельмена это (?). Ибо если линго выпыхтенное меж газетких бездюлейшек, сколь бы в сущности ни английское, было бы проповедоваться из уст церковностарост-плётов40 и метафизиков в ряд и адвокетток, всесогласных, полугласных, языхульств, лесбиясных, кружев, трущобанных и фурцев41, где бы практика их была или где человеческий род сам был бы Пифагорейским полуторафутовцем панэпистемиона42, сколь бы апикально43 ни Волапюцким, выхрюканным и выгромленным, ихавод44, хабакук45, опанофф, уггамюг, гапаксль, гомемон46, ппппффф, на сельских приступках, за покрытыми шифером жилыми домами, до самых тупиков, или, когда все фрукты испа́даются47, под какой-нибудь мешковиной оставленной на грубовозке?
Это про любовь! / Фрагмент а-ля Кинэ / О ценности подлиности письма / О ценности по-любэ письмаТак стало быв, любовь: дас, дас: и будет: до износа веков. Воруй нам ночь, кради мы воздух, шаль тончайший листик, мой! Предатель, плохой слухач, бравь! Молниенительный взглид, птичащий вскрик, трепет из могилы, вечнотекущий на временах. Фоейргусария1 йорденводы2; Теперь богсолнц3 свети на людодня дочь! Хороший трёппер, переднее замужество, плохой пробуд, скажи ад вполне; таков мужёнушкин жребий побед и поражений снова, типа он отврасти́л кьюсищи на у кого там подбакенбордок снова; она выщирпырвала их но они врастали опять. Так и что вы собираетесь с этим поделать? Ох дорогой!
Если б июнесть она совелась! Ах хо! И если б июлишь он повелся!4 Стастарый столиолиум5! От квикви6 квинета7 до мишемише шеле8 и жамбатист9 до брулобруло10! Это говоримо изречением что, в знаках так прибавляет, в универсальном, в полигортанном, в каждой вспомогательной нейтральной идиоме, сордомутной11, флорилингве12, шелтафокусной13, кона кубина14, профа-с тюторка, стряссараб15, раннеэрском15 и на каком-гутарно вообще. С тех пор как ноззастая17 Нанетка путешиблась на златотропы со Стойко Харри есть там вспыхгненного дёрну о'типа для'стопки как часто бы суфсуф18 ни раздувал ее торфульки и горшок ни мокр для чаянного19, моих Ситок20, и бляблябля доё Тиббов кануна21: и пусдаже (рузгальная жизнь доказывая всегза смерть рональдсов22 когда переможжевёлое вино съя́щикло в игру на бедного побежденного чела) биллиоснесс побывал биллиоснессом в течении тысячи миллениумов и наши смешанные рейсования клали два чиха или три фырка за вино, лозу и пиварев и Питерова в Ньюв Амстельдаме и Паолиева где курвицы идут и ром свонял свой конец для него и он отобедал по ужинно американски (это дало б любому фратюра даже был б он обычным Котлолизом) эта стармирная эпистола их погождений и женитьбений и похоронений и их естественные селекции пришед к кульвыркнации к нам свежы и готовы-круглы-сутки как старый купон чей23. Как горячитела я мне наблюдкаться. Хаха! И как выстужжег ты свою бертогу. Хохо! Она спле́ла баську или ее мелюдию. Хуху!
Теперь, капнимантия и инфузионизм24 могут быть оба в также пыльном порядке, но пока мы тут в нашем крохотном свободном государстве, держась за тот предстатут нашей хартии, могут иметься у нас неискоренимые сомнения что до целого смысла нашей участи, интерпретации любой фразы в целом, значения каждого слова фразы поныне расшифрованной оттуда, какой бы неостёсненной наша Ирландская ежедневная независимость25, нельзя нам бахвалить никакой праздной сомнительности что до оной подлинного авторства и гуртомскоповой авторитативности. По лицу сего, чтобы вольти́жнуть назад к нашим беспорядочным лошадкам26, и для твоего помыкаемого ума, буххало буйвол, дело это – вещь раз и навсегда сделанная и вот ты пожалуйста где-то и конченный через определенное время, будь то день или год или даже предполагая, случись в конце концов оказаться тому быть порядковым номером боже милостивому одному известно скольких дней или лет. Как-угодно, как-то и где-то, перед книгопотопом иль после ее отлива, кто-то упомянутый по имени в своем телефонном справочнике, Кокколаниус27 или Галлотаурус28, написал это, написал все это, записал все это, и вот тебе пожалуйста, и точка. О, несомненно да, и очень пьянтенциально так, но тот кто глубже мыслит не забудет на донышке своей души что это отъявленное вот тебе пожалуйста и вот оно как – это всё всего лишь у него в глазу29. Почему?
Потому что, Соферим30 Бебель, коль на то пошло, (и слуховых окон сплетня прокричит это с крыш отнюдь не наве́рновее чем надпись на стене31 прокрасит это созноению людей ту взборность на главной улице) каждый человек, место или вещь в хаосмосе Всях32
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
