Фибби и лето тринадцати

Фибби и лето тринадцати

Елена Кузьменкова

Редактор Татьяна Гордиенко

Корректор Татьяна Гордиенко

Иллюстратор Лариса Кашафутдинова

© Елена Кузьменкова, 2024

© Лариса Кашафутдинова, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-6470-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В комнате у Фибби с раннего детства жил подкроватный монстр. Он появился там, когда девочке было года четыре или пять. Его в детскую к Фибби и ее брату Генри поселила мама. Дети вечно бегали по замку босиком, а потом простужались. Мама ругалась, уговаривала носить обувь, специально шила красивые мягкие тапочки, но они вскоре валялись в груде игрушек и использовались, то как карета для кукол, то как пароход, а в конце концов одна из пар стала уютным домиком для мышки Шуши и ее семьи. Мать потеряла терпение и завела в детской монстра. Его задачей было хватать детей за голые пятки и щекотать. Но коварный план провалился практически сразу же. То ли монстр был не особенно страшным, то ли дети оказались слишком смелыми, но когтистые лапы, что высовывались из-под кроватки Фибби, когда она пробегала мимо, не пугали никого. Генри вообще решил вытащить монстра из убежища чтобы рассмотреть поближе. Лохматое нечто упиралось, хватаясь за основание кровати, и сначала визжало, а потом стало звать на помощь. Заглянувшая на шум бабушка, отогнала Генри веником и пригрозила превратить его в земляного червя на целый день, если он еще будет обижать монстра. С отсутствием тапок семья смирилась. К тому же с возрастом это, кажется, дало неплохой результат. Дети, переболев всеми им положенными ангинами, насморками и кашлями и продолжая сверкать голыми ногами, отлично закалились и лет с десяти ни разу не чихнули.

Монстр же так и остался под кроватью. Фибби дала ему имя Шорох и периодически кидала ему пряники или конфеты. Громко чавкая, чудище поглощало угощение и, удовлетворенно икнув, засыпало. Во сне Шорох забавно похрапывал, и дети привыкли сами засыпать под эти уютные звуки.

Как вы уже поняли, семья, в которой росла Фибби, была очень необычная. Главная особенность всех её членов состояла в том, что они владели магией. Корни волшебного дара терялись в глубине веков, и уже никто не мог бы сказать, кем был тот первый или первая, в ком необычные способности проявились изначально.

Магический дар проявлялся в представителях рода по-разному. Мать Фибби – леди Патрицию – можно было бы легко спутать с феей. Голубоглазая и светловолосая, стройная и изящная, она владела языком цветов, деревьев и трав, могла говорить с ними, знала их секреты, и под ее покровительством в замковом саду росли самые прекрасные растения. В любой сезон цветник благоухал, поражая воображение гостей. Зимой холода и отсутствие солнца ничуть не мешали волшебству, над садом словно зонтик раскрывалась стеклянная крыша, и все продолжало расти и цвести. Создателем этой чудо-крыши, где инженерная мысль соседствовала с магией, был уже отец Фибби – Джонатан. Изобретатель, алхимик и самый настоящий волшебник, он изобретал уникальные механизмы и оживлял или дополнял их долей своего необычного дара. Благодаря папе Джонатану по замку резво носились механические собаки, которые отлично поддавались дрессировке и совсем не реагировали на кошек, как на живых, так и на созданий, вышедших из лаборатории хозяина замка. Зимой под стеклянным куполом пели механические соловьи, так как настоящих все же было не удержать от перелета в более теплые края. Замковая кухня была полна всяких агрегатов, что должны были сделать труд кухарки простым и легким. Правда сама кухарка, тучная и добродушная Катрина, частенько спорила с печью, что самостоятельно решала, стоит испечь один большой пирог или много маленьких, или препиралась с овощерезкой по поводу того, какие именно овощи нарезать в рагу. Каждый изобретенный механизм обладал своим характером, что вкладывался в него вместе с магией, и это делало их по-настоящему живыми, словно они получали частичку души их создателя.

Бабушку Лавинию можно было бы считать попросту ведьмой. Она знала десятки рецептов зелий, умела наводить чары, превращать одно в другое, гадать и даже, как уверяла она сама, читать мысли. Последнее умение с годами стало вызывать сомнения, ибо внушалось Фибби и Генри довольно часто именно в тех случаях, когда дети, натворив что-то, старались это скрыть. Экспериментальным путем было установлено, что бабушка читать мысли все-таки не умеет, хотя часто может предугадать очередную шалость внуков до того, как они ее совершат.

Брат Фибби – Генри, был младше ее всего на год и всегда являлся самым верным ее сообщником во всех играх и проказах, пока в десять лет он неожиданно для всех не увлекся наукой. Семейный дар проявился в нем необыкновенным умом и памятью, умением проникать в самую суть вещей. Мать и отец долгое время думали, что конкретно волшебных способностей их сын не имеет, пока однажды ночью не застали его беседующим с давно почившим прадедушкой. Генри видел души ушедших и мог общаться с ними.

И все же самые уникальные способности в семье получила Фибби. Во-первых, девочка обладала повышенной восприимчивостью к магии. Это означало, что она могла бы при желании научиться и разговаривать с цветами, как мама, и колдовать, как бабушка, и оживлять механизмы, как отец, и даже видеть призраков, как Генри. А во-вторых, и это, пожалуй, было самым главным, Фибби умела летать.

Как только на землю опускался вечер и над замком, расположенным в живописной долине, всходила луна, девочка стремглав неслась на крышу. Там она, не сбавляя скорости, бесстрашно вскакивала на невысокий каменный парапет, что окаймлял край самой высокой башни, и легко оттолкнувшись, прыгала в пропасть.

– Я лечу! Лечу! – раздавался ее полный восторга крик, а через долю секунды он превращался в пронзительный писк. И вот уже вместо девочки к темному небу взлетала маленькая летучая мышка.

– Ночная Фибби, – ласково говорила мама, следя за дочерью из открытого окна, а потом переводя немного встревоженный взгляд на половинку луны. – Луна будет сиять до утра, – говорила она. – Фибби всласть налетается. Лишь бы вернулась вовремя.

– Не переживай, – отзывался папа, оторвавшись на миг от небольшой механической птички, которой он чинил крыло, – наша дочурка достаточно разумна, чтобы не увлекаться.

Мама вздыхала и ничего не говорила, зная, что все равно не уснет, пока не убедится, что Фибби успела благополучно вернуться до заката луны и спит в своей комнате.

Опасения мамы было легко понять, если знать, что магическая способность к превращению девочки в летучую мышь была очень тесно связана с этой самой луной. Дело в том, что летать Фибби могла лишь тогда, когда ночное светило находилось на небе ровно от его восхода до заката. Задержись девочка хоть на секунду дольше после того как луна скроется с глаз, и она рухнет с высоты, вновь обретя свое человеческое тело. В раннем детстве Фибби отпускали летать, лишь привязав за ногу тонкой веревочкой. Веревка мешала, путалась, но зато позволяла родителям контролировать полет. Но с двенадцати лет девочка получила право летать без ограничений. Она ни разу не пропустила положенный срок, и родители постепенно успокоились.

Правда папа все равно сделал небольшую страховку, о которой Фибби не знала. На крыше башни поселился механический филин Фабио. Его желтые глаза следили за маленькой мышкой, но не мешали ей развлекаться. Фабио расправлял крылья только в том случае, если Фибби забывала о времени. Тогда бы он помчался на помощь, чтобы вернуть загулявшуюся шалунью домой. Такой необходимости, к счастью, до сих пор не возникало, и Фабио скучал на крыше, лишь изредка оглашая ночь гулким уханьем.

Глава 2

Как и все дети, Фибби и Генри ходили в школу. Школа была расположена в небольшом городке по соседству. Семью Гранд знали все и относились к ней по-разному. Были среди жителей городка те, кто искренне восхищался садоводческими талантами мамы Патриции и изобретениями папы Джонатана, уважали бабушку Лавинию за ее знания и готовность прийти на помощь, но были и те, кто считал членов этой семьи опасными шарлатанами, жалкими фокусниками и даже мошенниками. В волшебство люди не верили, а доказательств Гранды им и не предоставляли.

Фибби и Генри считали довольно странными детьми. По началу, в раннем детстве, эта странность и непохожесть на других привлекала к ним других детей. Фибби была веселой и озорной девочкой, ей нравилось удивлять своих одноклассников «фокусами», которые они не могли разгадать. Она была открытой и дружелюбной. Очень часто ей хотелось рассказать своим друзьям гораздо больше, чем было можно, но родители приучили детей быть осторожными.

– Непохожесть на других сначала вызывает удивление, – говорил папа Джонатан, – а потом чужие странности начинают вызывать неприязнь. А вот когда неприязнь перерастает в страх, это становится по-настоящему опасно.

Генри со своей страстью к науке казался менее чудным, чем его сестра. Призраков в школе не водилось, поэтому мальчик вызывал удивление лишь своим умом и сообразительностью. Впрочем, Генри был не против помогать тем, кто в этом нуждался, и охотно давал списывать контрольные, дарил верные шпаргалки и умел незаметно подсказывать во время устных ответов у доски. Боясь потерять такого помощника, дети не слишком задевали Генри. Он же обладал достаточно легким характером, чтобы не реагировать на случающиеся колкости и глупые шутки.

У Фибби с возрастом дела пошли хуже. К двенадцати годам к ней попривыкли, а фокусы стали подвергаться изрядной доле скептицизма. Дети отдалились от девочки, наслушавшись нелепых сплетен некоторых родителей и находя все больше различий между собой и «этой странной Фибби».

Девочку это, казалось, не очень занимало. Послушно просидев уроки и сделав положенные задания, она отправлялась домой, где посвящала свое время уже совершенно другим занятиям под руководством кого-нибудь из родных. И все же ее часто посещало желание разделить с кем-нибудь тайну и восторг своих ночных полетов. Мир начинал казаться ей тесным и ограниченным лишь семьей. А только семьи Фибби становилось уже мало.

В свой тринадцатый день рождения она проснулась рано. Сегодня был первый день летних каникул, и в школу идти было не надо. Этот факт словно служил дополнительным подарком, и, едва открыв глаза, девочка расплылась в счастливой улыбке.

Дверь в комнату тихо скрипнула, и в проеме появилась голова папы. Его черные волосы еще были всколочены со сна, а серые глаза лучились весельем.

– Это кто это у нас тут проснулся? – громким шепотом спросил он. – Маленький мышонок! Мышонок, у которого сегодня день рождения!

Фибби захихикала, но потом сделала серьезное лицо.

– Я уже совсем не мышонок, – заявила она, – мне сегодня целых тринадцать лет!

– Тринадцать? – удивился папа. – Но ведь восемь лет назад тебе было только пять! Как же летит время. – Он притворно вздохнул. – Наверное, такие большие девочки уже не обрадуются всему этому.

Папа взмахнул рукой, и комнату вдруг наполнили ярко-красные воздушные шары. Их становилось все больше и больше. Едва появившись, шары взмывали под потолок и чуть подрагивали там, спустив вниз серебристые тонкие ленточки.

Фибби завизжала от восторга и запрыгала на кровати.

– Конечно, обрадуются! – заверила она и кинулась папе на шею. – Спасибо!

– Вот и хорошо, – он расплылся в довольной улыбке, а потом поднял вверх указательный палец и добавил: – В каждом шарике исполнение одного маленького желания. Трать их с умом.

– Помнишь, я загадала шестьдесят пушистых котят, – смеясь, сказала Фибби.

– Еще бы! – закатил глаза папа. – Тебе как раз исполнилось пять. Мы ловили этих котят по всему замку. Нам пришлось постараться, чтобы найти дом для каждого из них.

– Мы оставили себе Лари. А шарики с желаниями ты мне с тех пор не дарил.

– Сегодня я решил рискнуть снова. Все-таки тринадцать лет – это не пять.

– Чертова дюжина. – Глаза девочки хитро блеснули, а папа вновь выставил вперед палец.

– Не смейте выкинуть что-нибудь этакое, юная мышка! – нарочито строго предупредил он. – Иначе не увидите шарики желаний еще восемь лет.

– Но тогда мне будет уже двадцать один. – Фибби состроила гримасу. – Я буду такой старой, что на всякое этакое стану попросту неспособна.

Папа хмыкнул, но не стал комментировать такое умозаключение. Он поцеловал дочь и велел ей спускаться к завтраку.

Прежде чем спуститься, Фибби покрутилась перед зеркалом. Сегодня ей тринадцать! Это число непременно должно отразиться на ее внешности. Ведь это тринадцать! Совсем взрослая! Уже можно называть себя подростком и свысока смотреть на всех, кто еще не достиг столь значимого возраста.

Зеркало, однако, капризничало и каких-либо существенных изменений показывать не хотело. На Фибби смотрели все те же голубые глаза на милом загорелом личике, ямочки от улыбки находились на привычных местах, черные волнистые волосы после сна были взъерошены совершенно также, как и день назад. Может быть, она хотя бы выросла? Девочка отошла о зеркала на шкафу, потом вновь приблизилась к отражению, встала на цыпочки, потом повернулась и взглянула на себя из-за плеча.

– Нет! – Она почесала одной тонкой ногой другую, вытянула длинную шею, подняла вверх руки и заключила с долей разочарования: – Никаких изменений.

Ее губы обижено надулись, но уже через секунду девочка улыбнулась.

– Надо надеть платье, – сказала она себе и показала отражению язык. – Это в пижаме я кажусь маленькой, в платье будет совсем другое дело.

Платье мама приготовила для дочки с вечера. Оно было ярко-синее под цвет глаз с рисунком из серебристых маленьких звездочек. Взрослее в нем Фибби не стала, но ей крайне понравилось, как она выглядит в новом наряде, поэтому переживать по поводу отсутствия заметных возрастных изменений перестала.

Весь день Фибби ощущала что-то вроде смутного беспокойства. Да, она была рада подаркам и поздравлениям близких, но в ней все больше росло некое нетерпение, словно главное событие дня рождения еще впереди. Этим событием не стал ни грандиозный фейерверк от папы и Генри, ни нескончаемый торт от бабушки, ни хор живых цветов от мамы, ни прочие несомненно прекрасные вещи. Фибби была счастлива, но продолжала ждать чего-то. Когда на небе зажглись первые звезды и праздник пошел на спад, девочка решила, что, если это особенное не случается, значит, она должна сотворить его сама. Ведь не даром же ей все-таки исполнилось сегодня целых тринадцать лет.

– Я полетаю? – спросила она маму, когда рожки луны показались над деревьями сада.

– Конечно, – кивнула мама с улыбкой и как обычно добавила. – Будь благоразумна.

Это означало, что девочка должна вернуться вовремя. Но вот о благоразумии-то как раз сегодня и хотелось забыть. Нет, Фибби не собиралась совершить чего-нибудь глупого и безрассудного. Но что, если попробовать полететь дальше обычного? Например, побывать за лесом? Там Фибби бывала только с родителями на машине. Сначала следовало переехать по мосту неширокую речку, потом миновать поля с кукурузой и капустой, проехать через старую рощу и тогда можно оказаться в деревне. В самой деревне не было ничего особенно примечательного. Там жили фермеры. Они разводили овец и лошадей, выращивали овощи и фрукты. Мама Патриция иногда обменивалась с ними семенами и саженцами.

Для Фибби деревня была новым рубежом. Долететь до нее и вернуться вовремя сегодня означало переход на новый уровень, некая дерзость, знаменующая взросление. Особой опасности, из-за которой следовало бы волноваться, в этом путешествии не было. Да, деревня находилась далековато, но, прикинув время, которое обычно Фибби тратила на полеты по ближайшим окрестностям, она решила, что без проблем успеет вернуться до захода луны.

Пожелав домашним спокойной ночи, девочка побежала на крышу.

– Не летай с открытым ртом! – ехидно предупредил ее вслед Генри. – А то опять мошек наглотаешься!

Фибби проигнорировала напоминание о ее давнем конфузе. В свои первые полеты она пребывала в таком восторге, что действительно забывала закрывать рот. Летучие мыши питаются насекомыми. Вот их-то Фибби и наглоталась с лихвой. До сих пор при воспоминании об этом ее начинало подташнивать, ибо Фибби-человек и Фибби-мышка по-разному смотрели на то, что считали съедобным.

На площадке башни девочка скинула туфли, легко забралась на парапет и, раскинув руки, шагнула в пропасть. Месяц благосклонно наблюдал, как к легким чуть беловатым облачкам на фоне темного неба вспорхнула маленькая летучая мышка.

Глава 3

Фибби идеально рассчитала время. От восхода луны до ее заката у нее было ровно четыре часа. Обычно девочка летала около двух часов. Она кружила над садом и долиной, никогда не удаляясь от них. Ориентиром служила поблескивающая лента реки. Сегодня же маленькая летунья отправится гораздо дальше. Это был вызов самой себе – она не боится, она может и она смеет.

Для начала Фибби покружилась над замком. В спальне родителей горел мягкий свет, но на балконе никого не было. Мама и папа ей доверяли. На миг девочка ощутила сомнение, не подорвет ли ее приключение их доверие, но она отбросила его. В конце концов, ничего особенного она не делает. Сегодняшний полет – совсем маленькая дерзость. Просто она стала старше и хочет расширять границы своего мира. Вновь обретя уверенность и чувствуя, как сердце трепещет в груди, мышка сделала прощальный круг над родным домом и устремилась в сторону реки. Механический филин на краю башни тревожно ухнул, но остался на месте – пока луна сияет на небе, можно не очень беспокоиться.

Чтобы не передумать и не поддаваться страху, Фибби увеличила скорость. Реку она перемахнула, почти не заметив ее, и устремилась в поля. Они казались нескончаемыми темными морями. Здесь на открытом месте дул освежающий ветерок, и мышка позволяла ему подхватывать ее под распахнутые крылья.

– Посторонись! – пропищали сбоку, и Фибби едва увернулась от еще одной летучей хищницы, что охотилась здесь на мошек и комаров.

– Простите, – выдохнула она в ответ и чуть притормозила, чтобы оглядеться.

У себя в долине она тоже не была единственной, но там она знала всех ночных охотниц и прекрасно с ними ладила. Иногда мышки вместе затевали веселую игру в догонялки, и их писк заставлял воздух звенеть. Здесь Фибби была на чужой территории, другие хищницы могли счесть ее соперницей и прогнать. Она поднялась чуть выше, чтобы не мешать чужой охоте и лучше все видеть, и тут же едва не свалилась на поле, когда свет луны внезапно закрыли чьи-то большие темные крылья.

– Мамочки!

Сердце ухало в груди словно колокол. Фибби оглянулась назад на реку. Мелькнула мысль о том, что лучше всего было бы вернуться, но она преодолела уже почти половину пути и возвращение было таким же опасным, как и путь вперед. Фибби с удвоенным усилием рванула вперед к чернеющей в ночи роще. Вскоре она мягко приземлилась на ветку большой сосны, чтобы отдышаться. Зорким глазам маленького ночного хищника темнота не была помехой. Фибби видела переплетения ветвей и тропки внизу, чуткими ушками слышала каждый звук. Но лес, еще недавно видевшийся безопасным прибежищем, стал вдруг для маленькой неопытной мышки врагом. Девочка видела другие глаза, сверкающие в ночи, слышала шелест крыльев и царапающий звук когтей. Ночь – время умелых хищников: сов и филинов, хорьков, ласок и вездесущих крыс, для которых Фибби может стать добычей.

– Да, – вслух сказала себе она, – это тебе не над домом кружить.

Дороги обратно уже не было. Превращаться в человека и идти пешком было бы глупо и также небезопасно, как и лететь дальше. Фибби выбрала путь в деревню, там она передохнет и ближе к рассвету отправится домой. Времени как раз хватит.

Когда лес поредел и сквозь ветви стали проглядывать очертания крыш домов, Фибби уже готова была поддаться панике. Ей казалось, что ее преследуют, она слышала над собой шорох чужих крыльев, а внизу видела скользящие тени. Вырвавшись из леса, маленькая мышка взмыла повыше в небо и наконец-то вздохнула с облегчением. Близость жилья отпугивала серьезных хищников, им хватало других мест для охоты, и в небе было спокойно. Горизонт на востоке светлел, июньские ночи коротки, но серп луны по-прежнему висел среди легких облаков, хоть и склонился ближе к краю неба. Сейчас Фибби немного отдохнет и отправится в обратный путь. С высоты она видела, что страшную рощу можно обогнуть слева, следуя над шоссе. Именно так она и решила поступить.

– Последний кружок, чтоб закрепить свое достижение, – пообещала себе девочка, – и домой!

Деревня была небольшой. Все дома спали. Не было видно даже собак. Они, скорее всего, тоже мирно дремали в своих будках. Свежесть воздуха смешивалась с теплыми запахами конюшен и ароматами цветущих садов. Фибби взмахнула на прощанье крыльями и хотела уже повернуть к дороге, как вдруг заметила движение на крыше одного их двухэтажных коттеджей. Любопытство заставило ее приглядеться, а вследующее мгновение она с писком понеслась в сторону дома.

На крыше стоял мальчик. Он был одет в легкую пижаму и опасно балансировал на самом краю. Фибби видела, что глаза его закрыты.

– Ты что спишь? – закричала она, совершенно забыв, что из ее горла сейчас раздается лишь писк. – Эй, слышишь? Проснись!

Мальчишка зашатался, скользя на непрочной опоре, и Фибби ничего не оставалось как толкнуть его в грудь, тут же обращаясь в человека, чтобы предотвратить падение. Они покатились по крыше, которая к счастью была в этом месте плоской. Девочка почувствовала, как ободрала в кровь колени, новое синее платье затрещало, зацепившись за что-то.

– А-а-а! – закричал мальчик, просыпаясь от столкновения и ощутимого удара.

Он сел на колени и испуганно заозирался.

– Не ори! – прикрикнула на него Фибби, когда он заметил ее и снова раскрыл рот, чтобы закричать. – Я, вообще-то, тебе жизнь спасла.

– Кто ты? – срывающимся голосом спросил паренек. – Как сюда попала?

– Я Фибби, – непринужденно назвалась девочка. – А ты?

– Тонни, – ответил он и нервно оглянулся. – Ты как на крышу попала? В дом к нам забралась, да?

– Вот еще! – возмущенно фыркнула Фибби. – Я не воровка. Просто увидела, как ты тут по карнизу ходишь. Тебе грозило свалиться вниз, пришлось вмешаться. Мог бы и спасибо сказать.

Она с оскорбленным видом сложила руки на груди и вздернула вверх нос.

– Спасибо, – растерянно произнес Тонни и нахмурился. – Но все-таки как ты оказалась на крыше?

Фибби внимательно оглядела мальчика от босых пальцев ног до вихрастой каштановой головы, вгляделась в карие большие глаза, рассмотрела веснушки на несколько бледном лице и наконец решила, что ему можно доверять. Вот возникло такое чувство, и все тут.

– Тонни, ты можешь хранить секреты? – на всякий случай уточнила она.

– Наверное. – Ответ прозвучал неуверенно, но Фибби он устроил.

– Я покажу тебе кое-что, – сказала она, – только обещай не пугаться? Ты как, вообще, истерики не закатываешь?

Тонни взглянул на стоящую перед ним темноволосую девочку уже с любопытством. Кажется, факт того, что она внезапно оказалась на его крыше он уже принял.

– Нет, – решительно заявил он, – лет с трех ни одной истерики.

– Хорошо. – Фибби кивнула и отошла к краю крыши.

Уже стоя на карнизе она оглянулась.

– Не бойся, – напомнила она мальчику, – просто смотри.

Тонни все-таки вскрикнул, когда девочка шагнула с крыши. Он кинулся, чтобы посмотреть вниз, но тут же перед его лицом взлетела летучая мышь, и он снова не удержался от крика. Мышка, впрочем, тут же приземлилась на карниз, и через мгновение на ее месте вновь стояла Фибби.

– Ну вот, – с укоризной сказала она, – а обещал не пугаться.

Тонни вытаращил на девочку глаза.

– Это ты? – он вновь от изумления с трудом формулировал мысли. – — Ты не упала? А потом мышь! Тоже ты?

– Я. – девочка кокетливо склонила голову на бок и даже сделала шутливый реверанс. – Да, я умею летать, превращаясь в летучую мышь. Мама зовет меня ночная Фибби.

– Твоя мама тоже летучая мышь?

– Никакая она не мышь. – Фибби обиделась и надула губы. – И я не мышь. Я человек, девочка.

– Очень необычная девочка, – примирительно произнес Тонни и робко улыбнулся.

Он осмелился приблизиться и протянул руку, Фибби в ответ протянула свою.

– Приятно познакомиться, Фибби, – сказал мальчик.

– И мне, – с улыбкой прощения ответила девочка.

– А ты что же лунатик? – спросила она. – Часто гуляешь во сне?

Тонни расстроенно поник. Его особенность по сравнению с особенностью Фибби казалась нелепой.

– Часто, – признался он. – На крышу, правда, еще ни разу до этого не выходил. Обычно брожу по дому.

– Тогда я рада, что именно сегодня пролетала мимо.