Улыбаюсь. Откладываю смартфон в сторону. Повторяю слова Андрея Чайки. Он сказал, что я поступила правильно, давая второй шанс человеку, которого люблю. Меня накрывают ложные надежды, что мы с Женей будем существовать ещё долго. Как и хотели, на всю жизнь. Понимаю, хочу прямо сейчас оказаться в его объятиях, как тогда. Чтобы было тепло, комфортно. Чтобы было лучше, чем всегда.

4 Глава

2-3 Ноября, сон*

Кричу Жене, что он идиот, и надоел выводить меня на ревность. Хватаю нож и резко взмахиваю по горлу. Он теряет сознание, падая на пол. Падаю за ним. Женя не на долго открывает глаза и спрашивает:

– Что здесь происходит?

Это звучит так бессильно, что внутри ёкает. Поднимаю его руку, прижимаясь к ней. Пытаясь уловить тепло ладоней, отвечаю:

– Жень, ты умираешь.

Он вновь теряет сознание. Я тащу его тело по паркету, в надежде успеть спасти.

– Стой. Пожалуйста, поцелуй меня. И всё пройдёт.

Сажусь рядом с Женей, на колени. Целую его в щёки, перебираю волосы. Но не помогает. Веки сомкнулись, больше не дышит.

5 Ноября

Просыпаюсь слишком рано для того, чтобы вставать. И слишком поздно для того, чтобы засыпать обратно. Дома никого нет. Пусто и слегка грустно. Но одиночество привычно. Тусклый свет мигающей светодиодной панели, холодный пол. Кружки пожелтели, а принт стёрся. Новые специально для гостей. Хотя они бывают очень редко. Сквозь тишину пробивается вибрация звонка, разгоняя мечтания в голове.

– «Мальчик из Питера» – звонит уже, время только шесть утра по Москве. Случилось чего? По привычке считаю до пяти и отвечаю.

– И тебе доброе утро, – небрежно закидываю ногу на ногу, потягивая крепкий чай.

– Доброе утро! Знаешь что? – Выжидает паузу. – У меня сегодня день рождения!

Давлюсь чаем и бью себе по груди.

– Ого, с днём рождения, кот, – как-то вяло поздравляю я.

– Солнце ещё не взошло, а уже ласкает своими лучами. Спасибо. Зайка, я так рад. Мне теперь шестнадцать.

– Здорово.

В последний раз я радовалась тринадцатилетию. Последний раз задувала свечи на торте, улыбаясь. Последний раз звала кого-то на празднование. В четырнадцать получала паспорт и понимала, что теперь я сама несу ответственность. А в сам день рождения пошла на вокал. Бабушка пыталась отговорить, но я упёрлась. Засунув наушники в уши, и сквозь тающие сугробы, побрела в колледж на сводную. После репетиции водили хоровод и обязали загадать самое заветное желание. Долго думала, и не придумала ни чего лучше, чем попросить о том, чтобы мне написал один лично знакомый артист, по которому в какой-то степени тащилась. И он вправду написал, в этот же вечер. Мы пообщались пару часов подряд, а потом стало грустно, что чем-то большим с ним никогда не будем. Немного разные слои общества.

В пятнадцать были свои причины разрыдаться так, что потом пришлось успокаивать долгим разговором. Я сидела на кухне с кружкой чего-то. Помню точно, что-то рисовала, а потом накрыло. Когда дверь на кухню скрипнула, сделала вид, будто всё хорошо, только красные глаза и всхлипы быстро выдали. Аля – гражданская жена отца, очень долго говорила со мной о проблеме. В итоге проблема написала перед сном, объяснив, почему не смогла поздравить днём. И всё по-новой. С тех пор боюсь этого праздника.

Да и чему радоваться? Всего лишь стану старше, а значит ближе к последнему дню своей жизни. Что будет на шестнадцать лет, м? Собьёт машина или поезд? Или случайно прославлюсь в интернете своим фейлом? Жуть.

Напевая под нос какую-то бредятину, иду за блокнотом, чтобы рассказать о начале ещё одного дня, такого же, как и все предыдущие.

«Доброе утро, если оно таковым является. Пока что всё, можно сказать, отлично. Никаких планов на сегодня нет. Недавно звонил Женя. Сказал, что у него день рождения.

А! Ещё кое-что. Я узнала фамилию возлюбленного. Королёв! Евгений Королёв – звучит красиво. Даже хочу его фамилию. Но стоп, стоп. Я ещё не простила. А то, что дала второй шанс… он мне самой нужен. Не готова прощаться. Прикипела что-ли? Или хочу доказать себе что-то?»

Следующий час провожу за попытками сосредоточиться на новом произведении. Только всё время отвлекаюсь на что-нибудь. Что-то всё равно не даёт покоя. Не из вне, внутри. Словно ёкает что. Смотрю на себя в зеркало. Организм пытается докричаться через побледневшее лицо, через похолодевшие ни с того ни с сего руки, и потускневшие глаза, через которые друзья почти всегда угадывали мою грусть.

11:09

Наконец-то выползаю из своего укрытия хикки на улицу. Погода отстой, то есть присущая ноябрю. И всё-таки заставило такое выйти из зоны комфорта с карандашом и скетч буком в руках. Располагаюсь на ближнем к веранде пню, и кручусь, в надежде найти удобную позу и хороший вид. Здесь не чего искать. Замёрзший вишнёвый сад и кучка деревяшек, не более. Но я увидела красоту.

Только не довольна своей работой. Ни одним деревом, ни одной дощечкой. Всё они кажутся неправильными. Здесь, перед моими глазами красота уродства. На листе же эта красота на самом деле уродлива.

– «Ну, и куда теперь убежала муза? Зачем ты вообще отпускала её? Лови теперь эту нелепость», – отозвалось в голове.

7 Ноября

«Доброе утро. Проснулась в пять с чем-то. Уснула в два с небольшим. Женя не писал. А у меня ночью была истерика. Ужасно хотелось поговорить, услышать поддержку. Я плакала, потому что папа довёл своими словами о моей маме. Поэтому не люблю, когда он напивается. Поводом послужил день рождения бабушки Оли. За столом включали радио. Услышали песню со словами «Татьяна, он тебя любит». Аля повторила их и пригрозила пальцем в мою сторону.

Тоже немного выпила. Сегодня чувствую себя отвратно»

8:05

До звонка на первый урок остаётся пять минут. Решаю, что нужно умыться в школьной раковине шестьдесят на сорок. Хватает сил встать из-за парты, но сделать хоть шаг – нет. В глазах мутнеет, ноги подкашиваются. Хватаюсь за мебель, однако, тут же падаю. Следующие секунды ничего не происходит. Открываю глаза, когда надо мной собралась наша компашка.

– Ты в порядке? – напугано спрашивает Милиоти.

Приподнимаю корпус, и опираюсь на отведённую за спину руку.

– В порядке.

– Ты вся побледнела, уверенна? – Присоединилась Уоллес.

– Да, – отрезаю, поднимаясь с пола.

Прошу девочек отойти, чтобы вернуться за парту, где уже ждал Алексеев. Сажусь на стул с громким вздохом и кладу голову на плечо Егора.

– Ты как?

– Отстой, – тяжело произношу я. – Наверное, давление низкое.

Домой не отпустили из-за долгой дороги, а забирать некому. Так и пролежала все уроки за партой. Практически получалось увидеть сон, но вздрагивала на каждый вскрик.

Кристина Уоллес заверила Ксюше проводить мою особу до дома, чтобы быть спокойной.

21:21

Снова становится грустно. Бабушка сама собой ругается на папу, который не приходит домой вторую ночь. Чувствую обиду на него. Он пропил моё детство, теперь пропивает юность. А потом дуется, что не уделяю внимания его попыткам наверстать упущенное. Недостаток отцовского внимания вылился мне тем, что теперь цепляюсь за каждого парня, который дал хоть каплю тепла.

Ложусь в кровать и знаю: сейчас расплачусь. Из-за отца, не явившегося домой до сих пор. Из-за молодого человека, вновь не соизволившего ответить на эсэмэс, с просьбой выслушать. Но он же обещал помогать с проблемами и решать вместе. Начали сначала, а продолжается то же самое.

***

– «А почему ты ушёл?»

– «Мне стало тяжело. Много проблем»

– «Я понимаю тебя»

– «Ну, вот. Я и не искал поддержки»

«А просто сбросил с себя всё»

«Перезагрузился и взялся по-новой»

– «Теперь давай решать проблемы вместе»

– «Давай так»

– «Мне было очень плохо без тебя»

– «Я верю»

«Но теперь мы снова вместе»

1:30

Под тяжёлыми шагами лестница издаёт тошный звук. Затем раздаётся стук в дверь. Гость, не дожидаясь ответа, входит в комнату. Притворяюсь спящей. Матрас прогибается под весом тела, и вдруг сильно веет перегаром. Я еле заметно утыкаюсь носом в подушку. Отец молчит, а затем тишину прорезает мяуканье. Более высокое, чем у Майки.

– Пусть с тобой спит. Назови как хочешь. У неё нет клички, -договаривая, папа уходит, прикрывая за собой.

Не могу пошевелиться. Маленькое чудо еле пробирается под одеяло. Тут теплее. Мокрый носик касается пальцев. Вздрагиваю и тянусь за пультом от светодиодной ленты. Нажимаю на белую кнопку. Хорошо устроившись, котёнок свернулся в клубок. На её ушках кисточки, хвост очень пушистый – это Мейн- кун, о ком из кошачьих я больше всего мечтала. Она белая в серо-рыжее пятнышко. Не смелюсь беспокоить и только из далека снимаю кружочек для друзей. Аккуратно ложусь с краю и пытаюсь уснуть.

11 Ноября

Наспех натягиваю заношенные брюки и его худи. Теперь это лук на каждый учебный день. В нём уютно, тепло и безопасно. Всё тот же набор из таблеток и энергетика. По привычке желаю Жене хорошего дня, хотя он как четвёртые сутки не в сети. Хлопаю дверью, иду на остановку, укутавшись в шарф. Автобус опаздывает. Из-за него я. Ну и пусть. Со вчера грузит сегодняшний пробник ОГЭ. Хватило пробника по русскому: из сочинения, изложения и теста было сделано только два последних. И то писала примерно полтора часа, из последних сил. А тут обществознание. Ещё и времени меньше.

11:20

Атмосфера напряжённая. Нас попросили сдать телефоны. Я по-честному положила свой на учительский стол, вытащив из чехла банковскую карту и сто рублей. Артём Быков, с которым меня посадили, тяжело вздыхает и что-то бормочет себе под нос. Вроде как ругает задачку по географии. За время, прошедшее от начала, я ответила на шесть вопросов. Пока что легко, но шёпот отвлекает.

– Тань, а что такое тоталитаризм?

Пока учитель не видит, поворачиваюсь назад и пожимаю плечами. Бросаю взгляд со стены на потолок и обратно, как будто ища ответа. Замечаю пристально наблюдающего за мной Артёма. Становится неловко.

– Самой бы знать, – отвечаю Соне, смотря на своего соседа по парте. Он отворачивается обратно, неожиданно смущаясь.

Ещё раз окидываю белобрысого взором. Тот судорожно перебирает свои кудри.

После очередного вздоха, Быков надумывает трясти ногой и стучать ручкой об парту. Мои нервы на исходе. Чтобы спасти Тёму от взрыва, забиваю на два непонятых вопроса. Кладу бланк ответов и кимы на стол Ирине Вячеславовне, забирая смартфон. Быстренько собираю вещи, прощаюсь с виновником и удаляюсь из класса.

Информирую Ксюшу и девочек, что дописала и поехала домой. Никто не посмотрел. Значит не закончили. Делаю последний глоток напитка и спешу на транспорт. Ни одного одноклассника, ни одного из параллели. Я рада такому раскладу. До своей остановки перебираю билетик в кармане. Слушаю шум города: авто сигналят, падают чьи-то монетки, возмущаются пенсионеры. Кто-то прижимается ко мне сзади. И всё в эту же минуту перерастает в стрессовую ситуацию.

23:03

Только в постели я вспоминаю про Максима. Почему и зачем?

***

– «Максим, мы мало знакомы, но ты можешь прийти?

Я одна дома и мне страшно»

– «Ой, хорошо… Только адрес скажи»

– «Да, сейчас»

Звонок в домофон раздался прежде, чем закончился час. Низ живота приятно заныл. Открываю подъезд одним нажатием кнопки, а потом, нарушая безмолвие, проворачиваю замок в двери. Раздаётся стук. Открываю. Пред мной появляется высокий парень, с красивыми чертами лица.

– Привет, – он проходит внутрь.

Проскальзываю мимо него, чтобы закрыться:

– Привет, – отвечаю еле слышно. – Проходи.

Снова скольжу мимо в гостиную. Максим догоняет, решая обнять со спины. Мгновенно таю в его руках. Разворачиваюсь, прижимаясь всем телом. Больше не страшно.

– Спасибо, что пришёл.

Он нежно целует в лоб, смотрит в глаза, и теперь чмокает в кончик носа.

Это было слишком мило, тепло. И странно для людей, которые общались максимум раза четыре, практически ничего не зная друг о друге. Зачем-то стояли по среди комнаты и тонули в объятиях, несуразно доверяясь чужому телу.

***

А что с ним сейчас? Мы слишком давно не общались. Где он вообще? Максим до сих пор остаётся в друзьях во «Вконтакте», иногда лайкая мои посты. До сих пор сохранился его номер. Почему нельзя взять и написать банальный «привет»? Поинтересоваться как дела. Неужели, после небольшого недопонимания будет нелепо, как раньше скидывать мемы в личку? Я часто хочу по-новой общаться, только вот боюсь, что буду лишней. Или нарушу его жизнь. А если он забыл про меня?

11 – 12 Ноября

Практически засыпаю, как вздрагиваю от очереди из вибраций телефона. Не имея большого желания, беру и включаю его. Щурю глаза. Под пеленой сонливости пытаюсь разглядеть написанное.

«Мальчик из Питера» – единственное, что увидела чётко.

– «И что же?»

Задаёт вопрос на моё «знаешь, что я хочу».

– «Чтобы ты прижал меня к стенке»

«И слегка придушил»

– «Оу»

– «Угу»

– «Но ты же»

– «А разве ты не хотел бы?»

– «Хотел бы, только ты же сама говорила, что рано»

«Зачем ты меня сейчас, кхм»

– «Что?»

Как бы с издёвкой спрашиваю я. Пару минут спустя отвечает:

– «Я сейчас в поезде»

«Едем в Москву на сборы»

«Если не перестанешь, я с тобой что-нибудь сделаю»

«Когда увидимся»

Присылает аниме-стикер, на котором парень запустил руку девушке под юбку.

– «Хорошо, не буду»

– «У меня сейчас связь пропадёт»

«Пообщаемся завтра»

«Спокойной ночи. Люблю тебя»

– «Спокойно ночи. Люблю»

14 ноября

Я засиживаюсь допоздна на сайте с вариантами ОГЭ по биологии. Уверена на сорок процентов, что напишу на «четвёрку». Или, как и всегда, не хватит двух баллов. Ложусь в мягкую постель. Моё невинное тельце окутывает тёплое одеяло, только больше не спасает от безнадёги. Она трепетно крадётся в моё убежище.

– «Третья лишняя», – нашёптывает мерзкий голосок в разуме. – «Лишняя».

– Да отстань! Отстань, отстань! – Рычу в слух. – И без тебя тошно.

Делаю пару глотков воды, проливая на майку. Утираю капли на подбородке пятернёй. Глубокий вдох, долгий выдох. Бью кулаком по коленке со всей силы. Я не почувствовала удара. Физическая боль притупилась, из-за того, что моральная сильнее. Мокрыми пальцами набираю сообщение молодому человеку, что ужасно сильно горю хотением оказаться в замке рук. Вдыхать запах волос. Трогать его розоватую от смущения кожу. Отправляю, точно зная – ответа сразу не ждать. Не стоит надеяться, что прямо сейчас возьмёт и поддержит. Жени снова нет рядом, даже морально.

15 ноября

Глаза открываются, как по команде. Время только пять утра. Можно валяться ещё целый час. Но бреду по тёмной комнате на первый этаж. Бабушка ушла на работу, а папа до сих пор спит. Включаю электрический чайник. В полусонном состоянии просыпаю кофе мимо кружки. Зерна попадают в мокрое место на столе и расплываются красивым узором. По крайней мере в голове не появляется желания растворяться за них.

7:20

Транспорт уходит из-под носа. Как обычно изо рта вырывается нецензурная лексика. Ксю смеётся.

– Кстати, у меня есть для тебя кое-что. В школе отдам, – она переминается с ноги на ногу.

– А почему не сейчас? – Интересуюсь я.

– Лень доставать, – лыбится.

Заводит рассказ о том, как она с семьёй в выходные ходили в гости. Единственное понравившиеся – салат с курицей и сыром. Только из-за него было плохо ночью, потому что съела огромную тарелку в одну. Форджер так увлечённо говорит о своих выходных, что не замечает, как я рассматриваю её мордашку. Аккуратный носик. Веснушки по переносице и щекам. Небесно-голубые глаза, от которых невозможно оторваться. Потому что они безумно красивы. Так и манят в бездну мечтаний. Не была бы влюблена в женины, влюбилась бы в её.

На следующей остановке садиться Кристина Уоллес. Больше не комфортно. Она замечает нас. Демонстративно показываю, что не рада её присоединению.

–Приветик! Тань, что-то случилось? Ты такая грустная.

– Всё окей.

Да не грустная я! Я злюсь на тебя, на себя, на всех и вся. От подавленных эмоций, вцепляюсь ногтями в ладошку. Стараюсь не смотреть на вмятинки, а ладонь так и жжёт. Растираю холодными пальцами, в надежде на помощь от сего.

9:45

Как только прозвенел звонок, одноклассников словно ветром сдуло. Вся школа толпой ломанулась в столовку. В кабинете остаюсь одна. Разваливаюсь на парте и открываю видео из папки «смотреть позже». Выпиваю зелёный чай из бутылки. И всё-таки разглядываю следы утренней агрессии, которую попыталась свести к минимуму. Немного больновато.

Вспоминая про кое-что, что должна передать подруга, больше не могу сидеть спокойно. От нетерпения не нахожу места и нарезаю круги по классу. Что это может быть? Может подарок? Когда-то забытая мною вещь у неё дома, она затерялась, а теперь нашлась?

Нарезаю круги пока не открываются двери. Саша Коршунов. Он окидывает меня от макушки до пят. Наградив его взглядом, иду к зеркалу в углу кабинета. Порезанная лезвием канцелярского ножа губа, мешки под большими карими глазами – моя эстетика. Я улыбаюсь, из-за чего порезы рвутся и кровоточат.

Саша подходит сзади и кладёт руки на грудь, пытаясь ощупать через плотную ткань. Разворачиваюсь, толкая со всей силы от себя. Замахиваюсь для хорошего удара по щеке, но он на лету ловит мою руку:

– Ты забыла, сама в прошлом году предлагала переспать, м? – Он тянет на себя так, что почти падаю на него. – Воу, полегче! Или хочешь прямо в школе? – Ухмыляется Саша.

Я корчу лицо и дёргаюсь в его крепкой хватке. Коршунов смеётся с моих попыток вырваться.

– Да отпусти! Ты вообще больной?! Отпусти! Не было такого! Не знаю, что ты себе напридумывал! Придурок, пусти! – Я наконец-то вырываюсь из липких лап и бегу со всех ног в коридор. Оглядываюсь по сторонам, а потом в женский туалет на первом этаже.

Хлопаю дверями и запрыгиваю на холодный подоконник, проползаю чуть дальше, за кабинку. Фу, мерзость. Конечно, почему-то от Жени слышать сие слова не так противно, как от других. Или привычно. Или в какой-то степени приятно, до стыда и смущения.

Звонок на урок прозвенел пять минут назад, но никто так и не соизволил написать, и спросить, как и где я? Сижу, поджав колени к груди и качаюсь, вперёд-назад.

Проходит от силы ещё минут пять. Почти на грани. Переступаю через себя и пишу Егору с просьбой, сказать Уоллес, что мне нужна помощь. Вскоре Кристина приходит, быстро перебирая ногами.

– Тань, ты где?

– Здесь, – отвечаю дрожащим голосом.

Она испуганно смотрит на мои запястья. Тоже смотрю на них. Опять расцарапала. Вздыхая, поднимаю глаза на Крис: открыв рот, она стоит в ступоре. Слышится только заикание на «з», будто хочет что-то сказать.

– Как-то так, – по-прежнему трясусь я.

– Что слу…чилось? – Нервно сглатывает.

***

Дёргаю Ксюшу за плечо, попросить то, что она хотела передать. Форджер протягивает какую-то записку. Я уже готова забрать, но Егор хватается первый.

– Отдай, – жалобно скриплю, пытаясь вырвать бумажку.

– Сначала сам прочитаю, – отзывается тот.

Складываю руки на груди – показываю обиду. Но он всё равно разворачивает тетрадный лист, без эмоций пробегает по нему зелёно-карими пуговками. Театрально сглатывает слюну, наконец отдавая по праву принадлежащее мне.

– Ой, да что там написано-то?

Бумажка шуршит. Первое бросившееся в глаза слово: «люблю». А потом прочитываю весь текст:

«Привет… Да, я сыкло. Поэтому не смог сказать лично. А вот так, письмом, через твою подругу, (как хорошо, что в друзьях у тебя только одна Ксюша). Ладно, к делу. Короче, я только недавно понял, что ты мне не просто нравишься. Оказывается, я тебя люблю».

Признание оборвалось чёртовым многоточием. Стёб? Развод? Как я должна понять, кто признался? В самой нижней клеточке красовались инициалы М.Б.

– Кто же этот загадочный М.Б? – Усмехаясь, интересуется Алексеев.

– Откуда мне знать? М.П вот есть. Но навряд ли он пишет любовные записки, – отмахиваюсь, комкая лист в пенал.

Конечно, навряд ли. Тем более мне. И сколько месяцев прошло с момента, когда мы последний раз общались. Плюсом, диалог закончился на, так скажем, грустной ноте.

***

Вечером, обираюсь с силами и строчу Максиму наивные «привет, как дела?» Сразу он не отвечает. На сколько помниться, Сим редко заходит в «Вк». Если и заходит, то послушать музыку. А ещё, я как-то заметила: у него столько сообщений. Можно отвечать целый день.

Под кучкой блокнотов нахожу личный дневник и рассказываю, как прошёл день:

«Иду значит с вокала домой. Выворачиваю от техникума к «Пятёрочке». Думаю, только бы не встретить Коршунова. Поднимаю взгляд вперёд… идёт на встречу, к моему несчастью. Кивает головой в знак приветствия. Я слегка машу рукой в ответ, ускоряя шаг. То, что произошло, между нами, в школе, точно никогда не забудется. Какой же он омерзительный. Всё-таки я ошибалась, называя его хорошим.

Написала Симу. Честно, потрясывает от ожидания. Раньше, рядом с ним появлялись бабочки в животе. Не такие как с Жене. С Королёву – крупные и яркие. Изящно размахивающие крыльями. Они почти ручные. С Симой – чуть менее крупные, и не такие яркие. Поймаешь, посадишь в банку, чтобы наблюдать, как стирается узор на крыльях. А как надоест, выбрасываешь их обратно. Изувеченными, тусклыми».

17 Ноября

Печаль поедает изнутри. Сколько бы я не исписала страниц тем, что происходит внутри – не помогает. Я больше не пишу эсэмэс ни Жене, ни Максиму. Пустеет баночка энергетика. С ним дописываются строчки очередной сопливой песни. «Стреляй. Мне не нравится» – монотонно повторяется в разуме. Хватаюсь за голову, пытаясь вырывать непослушные вьющиеся локоны. «Мне не нравится». Очевидно, Королёв просто не хочет отвечать. А зачем? У нас всего лишь отношения. Я всего лишь люблю его. Всего лишь запомнила каждое прикосновение невзначай. «Стреляй» – стрелять можно и сигареты. Можно стрелять в висок, сердце, спину. Не важно. Приставить дуло, и не задумываясь нажать на курок. Быстро, без мучений.

Хочу, чтобы первым, кто найдёт моё тело был Женя. Хочу, чтобы он видел результат наших отношений, ощущал их.

17-18 Ноября, сон*

Листаю «Телеграмм», но всё никак не могу найти чат с молодым человеком. Снова удалил? Снова ушёл «по-английски»? Смотрю контакты. Женя с кем-то поставил парную аватарку. Бросает в жар, но я даже и не думаю спросить у него, с кем? Сердце замерло на миг.

21 Ноября

Ответом на моё «достало», пришло сообщение со словами «просто я всё время занят, не злись». А как тут не злиться!? Можно найти хотя бы пять минут, чтобы спросить, как дела, всё ли хорошо? В перерывах между тренировками, по пути домой, перед сном – настрочить пару фраз, чтобы я не ощущала себя ненужной.

На последнем уроке озвучили результаты пробника по обществу. Двадцать баллов – «тройка». Не хватило шести до «четвёрки». После звонка собираемся возле учительского стола, где остались бланки ответов с плюсами и минусами у номеров заданий, чтобы обсудить.

22 Ноября

Всю дорогу Кристина и Ксюша думают, где найти верёвку покрепче, чтобы связать меня и сфотографировать. Хотят отправить фото моему молодому человеку и требовать выкуп, мол, я в плену. Деньги поделят меж собой, а мне… а мне и так хорошо будет. Но с чего они взяли, что Женя не назовёт их дурами?

Как только заканчиваются одни разговоры, заводятся другие. Ксю и Крис строят план прогулки вместе со мной и Королёвым, когда он прилетит в Ижевск. Ну уж нет. Форджер ещё ладно, но Уоллес точно нет. Почему? Потому что она не знает границы дозволенного. Крис прилипнет к Жене с бессмысленными вопросами, лишь бы удержать внимание. Станет трогать его, как бы случайно. Девочки сходятся на мнение, что нужно пойти на колесо обозрения и скинуть оттуда Женю. Или пойдёт Ксюшина идея: утопить его в Ижевском пруду. Эти двое забили на мой, вставленный в их диалог факт того, что он несколько лет занимается плаваньем.

А я-то всё думала: жесть будет, если позвать Егора вместе с нами. Алексеев точно втащит тому. Особенно после октябрьской выходки. Должно быть сейчас мой друг питает к Жене ещё большую неприязнь, чем раньше. Я понимаю Егора. Какой хороший друг будет желать для тебя плохого?

25 Ноября

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

4 из 5