Сокровище

Я пытаюсь обнять его, но Флинт опережает меня, обвив рукой его талию.

– Все утрясется, – бормочет он, и видно, что от прежней неловкости, мешавшей им общаться, не осталось и следа. – Мы найдем способ спасти его.

В голосе Флинта звучит уверенность, но во взгляде, который он устремляет на меня, ее нет, нет совсем. Что мне вполне понятно, ведь сама я тоже не уверена в успехе.

Каким образом мы сможем уговорить Королеву Теней дать нам антидот от яда, который убивает Мекая, если нам не под силу предложить ей освобождение из тюрьмы? Не говоря уже о том, что мы не знаем даже, как попасть в Мир Теней, не разбудив целую кучу драконов времени, которые будут преследовать нас. Все это кажется невозможным.

Меня охватывает паника, от нее у меня дрожат руки и подгибаются колени. Я делаю несколько вдохов, быстрых и поверхностных, пытаясь подавить ее. Я сумею это сделать – я должна это сделать ради Мекая.

Как говаривала моя мать, лучший способ добиться какой-то цели – это решать проблемы по мере их поступления, то есть одну за другой. И первая из этих проблем заключается в том, чтобы выяснить, как можно безопасно попасть в Мир Теней – о чем я и спрашиваю Джикана.

– Я по-прежнему не понимаю, почему ты хочешь вернуться туда, Грейс, – отзывается он. Минуту назад мне казалось, что он вот-вот ответит на мой вопрос, но теперь он снова начал тянуть резину.

– Потому что Мекай умирает от теневого яда, – отвечаю я, отчетливо произнося каждый слог.

Но Джикан слишком занят, сверля взглядом Кровопускательницу, чтобы уловить настойчивость в моем тоне.

– Я считаю, что вам не стоит отправляться туда, пусть даже ваш друг умирает.

И прежде чем я успеваю сказать ему, что у меня нет выбора, он продолжает:

– Ты же слышала, когда я сказал, что магия, с помощью которой был создан Мир Теней, крайне нестабильна, не так ли, Грейс? Так что лучше его избегать.

Он продолжает о чем-то переговариваться с моей бабушкой, используя язык взглядов, и мне ужасно хочется, как он, швырнуть на пол поролоновую руку и хорошенько потоптаться на ней. Один из моих лучших друзей умирает, а эти двое топчутся вокруг какой-то давней ошибки, о которой они, похоже, хотят забыть.

Что же мне сказать Джикану, чтобы заставить его все-таки сообщить то, что нам нужно? Но прежде чем мне что-то приходит в голову, в разговор вступает Хезер, закинув на спину одну из своих кос.

– Я слушала все то, что вы здесь говорили, и, хотя должна признаться, что мне понятно не все, кое-что я все-таки поняла… – Она поднимает палец. – Мне ясно, что у нас есть только один вариант. Нам необходима помощь Королевы Теней, ведь это единственный способ спасти Мекая. Раз он был отравлен ее ядом, значит, у нее можно добыть и противоядие. – Она поднимает еще один палец. – Но чтобы получить его, нам нужно попасть в Мир Теней, не привлекая к себе внимания драконов времени. – Она поднимает третий палец. – А затем нам нужно будет найти способ вернуться в наш мир. – Она поднимает четвертый палец. – И на тот случай, если нам удастся все это провернуть, мы должны будем к тому же иметь в запасе некий козырь, чтобы заставить эту королеву помочь нам вылечить Мекая, иначе… – Она сжимает пальцы в кулак, но большим пальцем указывает на Джексона. – Этот вампир, у которого повышенный уровень тестостерона, хочет добиться от нее этого силой. И тогда нам всем наступит конец.

Все смеются – кроме Джексона, который уверенно расправляет плечи.

– Я мог бы справиться с ней, – бормочет он, и Хезер закатывает глаза.

– Как я уже сказала, если в дело вмешается этот парень, нам всем, скорее всего, придет конец. Он крутой… дурак. – Она подмигивает Джексону, и у него делается еще более важный и уверенный вид.

Но Хезер уже уперла руки в бока и с решительным видом, прищурив глаза, смотрит на Джикана.

– Таким образом, пока мозговой дуэт Грейс – Хадсон пытается найти рычаг воздействия на Королеву Теней, полагаю, что Кровопускательница знает, как добыть его, ведь всю эту кашу заварила ее гнусная сестра. Нам нужно, чтобы ты перестал трахать нам мозги и прямо ответил моей лучшей подруге, как можно безопасно перемещаться между двумя мирами. Итак, ты можешь это сделать или у нас проблема?

Когда Хезер заканчивает свою речь, повисает молчание, и мне хочется поаплодировать ей.

Потому что она была крута. И я даже не пытаюсь скрыть широченную улыбку. Она считает, что Джексон самый крутой из нас всех, я уверена, что сама она по крутости не уступает ему.

Если учесть, что о мире сверхъестественных существ она узнала меньше трех месяцев назад, я понятия не имею, как она успела так много про него понять. Впрочем, я всегда знала, что она умнее меня. А теперь это знают и остальные. В том числе и Джикан, который сейчас оценивающе смотрит на нее холодными и бесстрастными глазами, как у королевской кобры.

– Я встречался с обыкновенными людьми, – начинает он. – Они слабы, глупы и боязливы. Ты не обыкновенный человек.

Хезер прищуривается еще больше.

– Последнему мужчине, который пытался сказать мне, что я такое, я врезала ногой по яйцам.

Все мои друзья придвигаются к ней, и я никогда еще так сильно не любила их – мою новообретенную семью. Если Джикан захочет сокрушить Хезер, сначала ему придется иметь дело со всеми нами.

Едва у меня мелькает эта мысль, как Джикан машет рукой и замораживает всех, кроме Кровопускательницы, Алистера, Хезер, Хадсона и меня. Потому что на самом деле мы не смогли бы так уж действенно противостоять Богу Времени. Однако сам он наверняка не хочет расстроить своего лучшего друга – Кровопускательницу, – убив ее внучку, лучшую подругу ее внучки и пару ее внучки у нее на глазах…

– Джикан? – Тон Кровопускательницы любезен, когда она кивком показывает на Хезер, но в нем звучит предостережение.

– Да, Кассия, знаю, – отвечает Джикан и громко вздыхает. Он явно не впечатлен и, засунув руки в карманы своих зеленых спортивных брюк, изучающе смотрит на Хезер.

Затем переводит взгляд на меня и говорит:

– Но я не окажу вам помощи в устранении драконов времени – не потому, что не хочу, а потому, что не могу, притом буквально. Нет легкого пути избавиться от них, нет чит-кода, который мог бы их обезвредить. Они худшее из всего того, что я когда-либо сотворил, и они почти непобедимы, как ты и Хадсон смогли убедиться на собственной шкуре. Так что вот тебе мой совет, Грейс: отправляйтесь в Мир Теней таким путем, который не вызовет разрыва в пространстве-времени.

– И что же это за путь? – спрашиваю я затаив дыхание. Ответит он наконец или нет?

На полсекунды он встречается взглядом с Кровопускательницей, затем снова переводит его на меня.

– Ты уже это знаешь. Он проходит там, где тени сходятся в одной точке.

– Тени? – повторяю я.

Джикан смотрит на меня, будто ожидая, что я наконец соображу, что к чему, но… Когда я просто смотрю на него, недоумевая, он опять тяжело вздыхает.

– Вспомни тот фонтан во время Испытаний, из которого вылезали теневые жуки. На самом деле этот фонтан находится не там. Он находится…

– В Турине! – восклицаю я, внезапно вспомнив площадь неподалеку от Двора Ведьм и Ведьмаков. – Я знала, что где-то видела этот фонтан. В первый раз я видела его, когда мы отправились туда в поисках помощи.

Поверить не могу, что я об этом забыла.

– Погоди, – продолжаю я, когда мне в голову приходит еще одна мысль. – Это значит, что вход в Мир Теней находится рядом с Двором Ведьм и Ведьмаков.

Джикан хмыкает.

– Просто имей в виду, что трудно не попасть в Мир Теней, а выбраться оттуда. Ведь ты и сама понимаешь, что это тюрьма.

– А ты знаешь, как это сделать? Как выбраться оттуда? – спрашиваю я.

– Вообще-то нет. – Вид у него недовольный, и он хмуро тычет вилкой в свою десертную лапшу. – Однако мне известно, что для этого есть способы и есть люди, которым они известны. Вам просто надо их найти.

Я встречаюсь глазами с Хадсоном, и мы оба одновременно произносим одно и то же слово:

– Джинсы. – Я широко улыбаюсь ему, вспомнив, как Арнст дал нам синие джинсы на ферме и мы обнаружили, что в Норомаре есть вещи не фиолетового и не лилового цветов. И теперь до нас доходит, что его жителям просто надо знать контрабандистов, которые доставляют их в Мир Теней.

Хезер поднимает руку.

– Что вы имеете в виду? Как джинсы могут помочь нам выбраться из Мира Теней?

– Что есть в каждой тюрьме? – спрашивает Хадсон и смотрит на меня, вскинув бровь.

– Стены. Огромные гребаные стены, – повторяю я слова, которые сказала ему в закусочной – как мне теперь кажется, давным-давно, – затем подмигиваю ему и поворачиваюсь к Хезер. – И сеть доставки, распространения и вывоза контрабанды.

Хадсон улыбается.

– Вот нам и надо будет просто воспользоваться ей.

В его устах это звучит так просто, но я не могу не ежиться при мысли о том, что мы, возможно, ошибаемся и нам придется застрять там навсегда. Или того хуже – нам удастся вернуться, но я снова забуду его. Потому что что-то подсказывает мне, что выбраться оттуда будет труднее, чем можно предположить, если послушать его, – вряд ли под рукой окажется прачечный фургон, полный фиолетовых футболок, в котором мы сможем спрятаться и который будет направляться в наш мир. Но, по крайней мере, путь оттуда в наш мир существует – и это уже кое-что.

– Там надо быть предельно осмотрительным, Грейс. Мир Теней – это хаос. Все там куда опаснее, чем кажется на первый взгляд, там не действуют никакие правила или… – Он замолкает, когда моя бабушка закатывает глаза и перебивает его.

– Остальное доскажу я, Джикан, – говорит она. – Думаю, тебе пора вернуться домой. Ведь если после этого путешествия ты несколько минут не передохнешь, то в конце концов тебя вывернет наизнанку прямо во время твоего урока воздушной гимнастики.

Они многозначительно переглядываются, и он кивает.

– Мне было очень приятно повидать тебя, Кассия. Как всегда.

И Джикан исчезает. Единственное, что остается и что напоминает о его присутствии, – это его пустая тарелка и бокал из-под «Мимозы», сиротливо стоящие на барной стойке.

Интересно, как все эти боги ухитряются исчезать, когда им угодно, и попутно размораживать тех, кого они заморозили.

Глава 18

Крики и экранное время

После исчезновения Джикана и размораживания тех, кто был заморожен, все немного на взводе. Джексон совершенно точно сыт заморозкой по горло. Иден громко радуется тому, что Бог Времени не приделал Хезер лишнюю руку или ногу после того, как та пригрозила дать ему по яйцам. Флинт, похоже, просто ошарашен.

А Хадсон – Хадсон опять что-то печатает в своем телефоне, быстро-быстро двигая пальцами.

Успокоив друзей, я поворачиваюсь, чтобы обратиться к моей бабушке, – и обнаруживаю, что она и Алистер незаметно удалились, воспользовавшись хаосом. И это жесть, потому что мне очень нужно с ней поговорить.

Что-то подсказывает мне, что Хезер была права, когда предположила, что Кровопускательница знает, какой козырь я могла бы использовать для торга с Королевой Теней, хотя она пока ничего об этом не говорила.

Поэтому я хлопаю в ладоши, чтобы привлечь внимание.

– Послушайте, мне жаль, что Джикан любит замораживать людей, но есть и хорошая новость – теперь мы с Хезер знаем, как можно попасть в Мир Теней. Вход в этот мир находится недалеко от Двора Ведьм и Ведьмаков. – Я достаю из кармана телефон, чтобы посмотреть на время, и не удивляюсь, обнаружив, что уже второй час ночи. – Давайте разойдемся по комнатам и отдохнем, а завтра в девять снова встретимся здесь и обсудим нашу стратегию.

– Но у нас по-прежнему нет ничего, что мы могли бы предложить Королеве Теней в обмен на противоядие для Мекая, – с беспокойством напоминает Иден.

– Знаю, но я работаю над этим. – Я ободряюще толкаю ее в плечо. – А теперь нам надо поспать. Утром мы все будем мыслить яснее.

Все ворчат, но соглашаются, и мы идем в сторону гостевых покоев. Иден предлагает Хезер проводить ее в комнату, а я дергаю Хадсона за локоть.

– Подожди, – шепчу я и, обхватив руками его талию, крепко прижимаю его к себе.

Он приникает ко мне и бормочет:

– Само собой.

От него приятно пахнет теплой амброй и пряностями, и мне хочется одного – уткнуться лицом ему в грудь и остаться в его объятиях навсегда. Но я вспоминаю о лежащей на мне ответственности и отстраняюсь. И сразу же ощущаю холодок на коже, который стараюсь не замечать.

– В чем дело? – спрашиваю я, показав кивком на его телефон, который он все так же держит в руке.

Он кладет его в карман и улыбается легкой улыбкой, которая не доходит до глаз.

– Пустяки, тебе не о чем беспокоиться.

Но он говорит это так, что я немного беспокоюсь. Я хочу сказать, что нельзя разделить то, что беспокоит его, и то что беспокоит меня – что мы делим все, – но он быстро добавляет:

– К тому же разве тебе сейчас не надо думать о том, как уговорить одну бывшую королеву вампиров помочь нам подкупить женщину, которую она, возможно, ненавидит даже больше, чем свою сестру?

Я вздыхаю, потому что в этом он прав, хотя мне бы хотелось, чтобы это было не так.

– Да, так оно и есть.

Но мне все равно не нравится, что у него есть от меня какие-то секреты. Я беру его за руку, он сжимает мою ладонь, и я чувствую, как его прикосновение словно электризует меня и прогоняет пробравший меня холод.

– Это странно, но я никогда не думаю о Кровопускательнице как о королеве вампиров, – говорю я, изображая руками кавычки, хотя напоминание об этом есть в самом ее прозвище. Хадсон нежно убирает с моего лба кудряшки и заправляет их мне за ухо.

– Она офигенная. – На сей раз улыбка доходит до его глаз. – Как и ее внучка.

Я закатываю глаза.

– Во мне нет ничего офигенного.

– Да ну? Ты первая настоящая королева горгулий. Какое-то время Кровопускательница тоже носила этот титул, но только потому, что она была женой короля. А мы знаем, как королевские особы относятся к вопросам кровных уз.

Я прикусываю губу, точно не зная, как я отношусь к тому, что я первая королева горгулий, которая является горгульей. И бросаю на него выразительный взгляд.

– Ты просто пытаешься отвлечь меня от вопросов о твоем телефоне. Но мы к этому еще вернемся. – Доведя это до его сведения, я запускаю руку в волосы. – Но ты прав. Мне надо придумать, как уговорить мою упрямую бабушку помочь нам – если она может это сделать.

– Она может нам помочь, – говорит Хадсон. – Я еще никогда не видел, чтобы, рассказывая историю, кто-нибудь так отчаянно тянул резину, как это делал Джикан, – а ведь я жил с Сайрусом.

– Значит, ты тоже заметил, что он тянул время? – спрашиваю я, но это риторический вопрос. Хадсон подмечает все.

– Я не знаю, потому ли он тянул время, что ему больше нечего было сказать, или потому, что он не хотел говорить это сам. – Он отпускает мою руку и сжимает мои плечи. – Мне надо найти брата, чтобы удостовериться, что мысли о том голубе больше не напрягают его. А ты хочешь поговорить со своей бабушкой сейчас или утром?

– Сейчас, – твердо отвечаю я, заслужив быстрый поцелуй. Мне нравится, что он дал мне выбор, возможность отложить это в дело долгий ящик, как я порой поступаю. Но ведь речь идет о жизни Мекая.

У меня нет выбора. Мне надо поговорить с Кровопускательницей прямо сейчас, независимо от того, готова она к этому или нет.

Глава 19

Игра в шахматы

Я быстро добираюсь до покоев бабушки и дедушки и негромко стучусь в огромные двустворчатые двери. Не потому, что надеюсь, что она мне не ответит, а потому, что она вампирша, как мне только что напомнил Хадсон, – так что лучше не подкрадываться к ней.

Двери открываются, и на пороге появляется Кровопускательница. Она все еще одета в красную тунику, но свой красный тюрбан она сменила на золотистый, и теперь ее волосы струятся из-под него, падая ниже ее узких плеч.

– Долго же ты тянула, – говорит она, надменно вскинув бровь. – Надо полагать, ты миловалась со своей парой вместо того, чтобы заняться делом.

Я тоже поднимаю бровь.

– Ты что, завидуешь?

Она вздергивает подбородок, но я слышу смешок Алистера. Он подходит к ней сзади, обхватывает ее талию и, наклонившись, целует ее в щеку.

– Не приставай к ней с упреками, дорогая. Ведь мы с тобой тоже были молоды и влюблены.

– Мы и сейчас молоды, – резко отвечает она, но в ее голосе нет злости.

– Да, ты и вправду молода, дорогая, – соглашается он с веселыми искорками в глазах, и я вижу, что они часто спорят на эту тему. – Что же до меня, то я стар, как камень, и мне нужно рано ложиться спать. Так что позвольте мне удалиться и дать вам время поболтать, чтобы потом мы все смогли лечь спать.

Она фыркает, но отходит в сторону.

– Скоро я вернусь, Грейс, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.

– Хорошо, – отвечаю я, но он уже успел дойти до середины коридора.

Кровопускательница, взмахнув рукой, проводит меня в гостиную своих покоев и тихо бормочет:

– Он тоже все еще очень молод.

Что-то в ее тоне заставляет меня насторожиться и всмотреться в ее гладкое лицо. Вспомнив наш сегодняшний разговор о смертных и бессмертных, я спрашиваю:

– Ты переживешь дедушку?

Я не знаю, сколько живут горгульи, хотя мне казалось, что очень долго. Но теперь я вдруг осознаю, что не до конца в этом уверена и что мне надо изучить этот вопрос.

– Горгульи живут очень долго, – отвечает она, затем тихо добавляет: – Но не столько, сколько вампиры. И не столько, сколько боги.

У меня обрывается сердце. Она переживет свою пару, моего деда, и от печали ее зеленые глаза темнеют.

– Мне так жаль, бабушка, – выдавливаю из себя я. Затем заставляю себя спросить: – Я полубожество. Значит ли это, что я тоже бессмертна?

– Да, Грейс. Ты и Хадсон будете сопряжены вечно.

Мгновение я пытаюсь представить себе вечность, но не могу ее постичь.

А затем до меня доходит, что Хадсон не знал, что я полубожество, когда влюбился в меня и стал моей парой. Кстати, и Джексон тоже. Меня охватывают изумление и боль. Неужели оба этих замечательных парня, когда узы сопряжения связали меня сначала с одним из них, а потом с другим, влюблялись в меня, зная, что после моей смерти их ждет вечная печаль?

Такая же печаль, какая ждет мою бабушку.

Кровопускательница не склонна открыто проявлять свои чувства, но я не могу сдержаться, крепко обнимаю ее и говорю:

– Мне так жаль, бабушка.

Она обнимает меня на секунду, может быть, на две, но затем отстраняется и, заморгав, показывает на затейливо украшенный шахматный столик, за которым стоят два синих стула.

– Пойдем, Грейс. Давай сыграем, хорошо?

– Конечно, – отвечаю я, обрадовавшись смене темы и подойдя к шахматной доске.

Кровопускательница на миг замирает, но быстро собирается и садится на стул. Я сажусь напротив и смотрю, как она берет короля, ставит его на место, а затем расставляет и другие фигуры.

Когда наши взгляды встречаются, я невольно думаю, что это будет нечто куда большее, чем простая игра в шахматы. И хотя я совсем не готова мериться интеллектом с моей бабушкой – да и кто может быть к этому готов, – выбора у меня нет. Мне нужны ответы, и если их можно получить только от нее, то так тому и быть.

Сделав глубокий вдох, я начинаю расставлять фигуры.

– Ты играешь белыми, – говорит она после того, как мы обе заканчиваем расставлять фигуры. – Так что первый ход за тобой.

Я несколько секунд смотрю на доску, прикидывая, как мне начать. Вообще-то шахматы – это не моя игра, но я достаточно наблюдала за тем, как в нее играл Хадсон, так что в моем мозгу крутится несколько вариантов первого хода. В конце концов я берусь за мраморную пешку, стоящую перед моим королем, и двигаю ее на две клетки. Это ход, который много раз использовал мой отец, играя с отцом Хезер, так что я уверена, что не села в лужу.

Пока Кровопускательница не говорит:

– Значит, твое первое побуждение – это открыть ферзя?

Да, стало быть, это не игра. Или, по крайней мере, не просто игра. Что нисколько меня не удивляет.

Не обращая внимания на ее вопрос, я задаю собственный:

– По-моему, Хезер права. У тебя есть идея, как убедить Королеву Теней вылечить Мекая, не так ли?

Она двигает пешку, стоящую перед ее королем, навстречу моей пешке, также открыв ферзя, но я не указываю ей на это, в отличие от нее.

– Разумеется, Грейс. – Она смотрит на меня вихрящимися зелеными глазами, к которым я наконец привыкла. – Но то же самое можно сказать и о тебе.

В самом деле? До сих пор мне казалось, что я понятия не имею, как вести торг с Королевой Теней, но сейчас, когда я смотрю на шахматную доску и перебираю в уме все, что сегодня услышала, до меня доходит, что одна идея у меня все-таки есть.

Но я не уверена, что эта идея сработает. Я обдумываю ее, прикидывая следующий ход. Конь или слон?

В конечном итоге я делаю ход правым конем, поставив его наискосок от пешки, затем откидываюсь на спинку стула и говорю:

– Королева Теней готова на все, даже на отравление целой армии, лишь бы спасти своих дочерей. Я могла бы использовать это.

Кровопускательница бросает на меня лукавый взгляд.

– В самом деле? Несмотря на то, что все повторяют снова и снова, что если связать вместе две души, то разъединить их невозможно? – Она двигает своего правого коня так же, как своего двинула я.

К чему она клонит? Я знаю, что, когда две души сопряжены, их связь не разорвать, разве что…

– Узы моего сопряжения с Джексоном были разорваны. – Я не обращаю внимания на боль от воспоминания о том мучительном расставании, а Кровопускательница прищуривает глаза. Интересно.

Я отвожу взгляд от доски и с минуту осматриваю сдержанную роскошь ее гостиной, давая себе время обдумать следующие слова. Это слишком важно, чтобы говорить без раздумий.

– Конечно, узы нашего сопряжения были искусственными, но все же… Вопрос стоит так: если узы между душами двух сестер были созданы чарами волшебника времени, значит ли это, что они также носят искусственный характер?

Когда она не отвечает, я начинаю двигать слона, но затем, окинув доску взглядом, берусь за пешку, стоящую перед ферзем. И, передвинув ее на две клетки, смотрю бабушке в глаза.

– Ты считаешь их искусственными? – Она двигает свою пешку, чтобы съесть мою.

– Да, считаю. – Я делаю ход конем и съедаю ее пешку. Но это не тот вопрос, который мне следует задать. Мне надо спросить не об этом, а вот о чем: – Тебе известно, как можно их разорвать?

– Разумеется, известно, – подтверждает она, и я вижу, что она так же поражена своим ответом, как и я. И, чтобы взять себя в руки, она делает ход вторым конем, создав угрозу обеим моим открытым пешкам. – Однако узы, связывающие этих сестер, были созданы с помощью темной магии. Так что для того, чтобы их разорвать, требуется очень, очень мощное средство.

– Насколько мощное?

Она наклоняет голову.

– Ты опять задаешь не тот вопрос, Грейс.

– А, ну да. – Я делаю глубокий вдох, думаю и делаю новую попытку: – Нет, говорить надо не о том, насколько оно должно быть мощным, а о том, что нужно сделать, чтобы добыть его. – Я улыбаюсь, съев одного из ее коней своим. К счастью, я так же упорна и непреклонна, как моя бабушка.

Она откидывается на спинку стула и пристально смотрит на меня, забыв про игру.

В конце концов она кивает.

– Вижу, Грейс. Но я должна предупредить тебя, что две души, которые так долго оставались связаны узами, созданными темной магией, возможно, нельзя разъединить.

Я хочу ее перебить, но она машет рукой, делая мне знак молчать.

– Я сказала, возможно, Грейс. Возможно, это невыполнимо. – Она вздыхает. – Это однозначно будет сопряжено с большей опасностью, чем ты думаешь. Но я знаю, что если я не расскажу тебе об этом средстве, то, пытаясь узнать о нем, ты пойдешь на еще больший риск.

– Я готова на все, чтобы спасти Мекая, – говорю я, сложив руки на груди.

Она кивает.

– Я полностью с тобой согласна.

Мои брови взлетают вверх. Это было неожиданно.

– Что? – спрашивает она. – Уверяю тебя: преданность – это черта, которую я очень ценю, Грейс.

– Я полностью с тобой согласна, – повторяю я ей то, что сказала мне она, и вижу, что впечатлила ее. – Так что нужно, чтобы разорвать эти узы?

– Небесная Роса, – отвечает она, как будто это так же просто, как пить газировку. – Одной из сестер надо выпить ее. Но добыть ее будет очень нелегко.

Мое сердце учащенно бьется от забрезжившей надежды. Небесная Роса – это магическая штука, а мы с моими друзьями – мастера добывать разные штуки из всяких немыслимых мест. Насколько это может быть трудно?

– Ну и где мы можем найти эту Росу?

– Возле Древа Горечи и Сладости, где же еще, – отвечает она. – Но сперва вам надо будет повидать Куратора и совершить невозможную сделку, чтобы узнать, где оно находится. Дело в том, что Древо Горечи и Сладости исчезает и перемещается по воле звезд и только Куратору известно, где оно находится в тот или иной момент.