Крушение великой России и Дома Романовых. Воспоминания помощника московского градоначальника

Многое, не всем приятное или угодное придется занести на страницы этого издания…

Есть и еще точка зрения, о которой забывают не одни хулители патриотизма: точка зрения оставшихся в живых русских людей, как за рубежом, так и «там внутри» искалеченной многострадальной нашей родины, – присущая всем, помнящим недавнюю великую Россию и своего царя.

Это точка зрения честных и стойких русских людей, верных присяге сынов Отечества. До последней капли крови боровшихся за родную единую Русь, за ее целость, честь и достоинство, за правду в ней и порядок.

Памятуя о них – о бесчисленных могилах неизвестных жертв, замученных революционерами, и с «точки зрения» тех героев, многие тысячи которых сложили голову за веру, царя и Отечество под императорскими знаменами, – да позволено будет нам сказать сущую обо всем правду, не утаивая ничего известного.

Впрочем, может быть, иные читатели найдут здесь что-то, им уже знакомое. Появились уже целые тома, носящие название «История революционных событий», особенно в большевистских изданиях.

Но какую же историю могут дать эти «их» историки, в большинстве лишь стремящиеся поучать и доказывать, что вот они-то и их партия (и только они!) – «истинные благодетели» русского народа, «настоящие» блюстители и спасатели завоеваний революции.

Чаще всего это рассказывают те самые фанатики-поджигатели, систематические разрушители России, преступная роль которых всем известна и изо дня в день подтверждается ими же самими. В то время как жертвы их «освободительных» и революционных опытов влачат нищенское голодное существование или перебиваются каторжным трудом – господа «заслуженные деятели» поджигания родного дома ведут и здесь, и «там внутри», в сущности, мало для них изменившуюся жизнь интеллигентской или писательской богемы. И там, и тут мелькают по всей печати все те же имена «знакомых незнакомцев» – в большинстве, по их признаниям, «отдавших лучшие годы жизни работе на сокрушение режима».

Вот что с большой ясностью отметят будущие историки.

И те же господа, сознательно, идейно способствовавшие крушению России, не только поучают нас, как ее спасти и воскресить, но и изо всех сил стараются навязать себя в «пророки» и «вожди» пробуждающемуся великому русскому народу…

Многое, несомненно, будет еще дополнено и освещено впоследствии – архивными данными и мемуарными свидетельствами, пока еще недоступными хотя бы потому, что все наши архивы во власти 3-го Интернационала.

Однако, если бы только новизна фактов составляла необходимое условие всякой исторической работы, то дело истории исчерпалось бы в тот момент, когда были пересмотрены государственные и частные архивы. В действительности это не так, и о нашей всероссийской смуте многое расскажут опубликованные документы, печатные и иные сведения, которые мне удалось собрать, сопоставить и сгруппировать для последовательного изложения важнейших происшествий русского «смутного времени» первой четверти XX столетия…

Но прежде, чем приступить к изложению событий революции, мы обязаны вспомнить, какой была в годы ее славы – всего лишь тринадцать лет назад – наша царская Россия Дома Романовых накануне крушения.

Да будет это издание не только «книгой русской скорби и нашего позора», но и хрестоматией русской славы, того величия – мирного процветания Отечества и грозного его могущества, которые так поэтически гениально изобразил И.С. Никитин в непревзойденном по патриотическому чувству стихотворении – гимне Родине:

РУСЬ

Под большим шатромГолубых небес —Вижу – даль степейЗеленеется.И на гранях их,Выше темных туч,Цепи гор стоятВеликанами.По степям в моряРеки катятся,И лежат путиВо все стороны.Посмотрю на юг —Нивы зрелые,Что камыш густой,Тихо движутся;Мурава луговКовром стелется,Виноград в садахНаливается.Гляну к северу —Там, в глуши пустынь,Снег, что белый пух,Быстро кружится;Подымает грудьМоре синее,И горами ледХодит по` морю;И пожар небесЯрким заревомОсвещает мглуНепроглядную…Это ты, мояРусь державная,Моя родинаПравославная!Широко ты, Русь,По лицу землиВ красе царственнойРазвернулася!У тебя ли нетПоля чистого,Где б разгул нашлаВоля смелая?У тебя ли нетПро запас казны,Для друзей – стола,Меча – недругу?У тебя ли нетБогатырских сил,Старины святой,Громких подвигов?Перед кем себяТы унизила?Кому в черный деньНизко кланялась?На полях своих,Под курганами,Положила тыТатар полчища.Ты на жизнь и смертьВела спор с ЛитвойИ дала урокЛяху гордому.И давно ль было`,Когда с ЗападаОблегла тебяТуча темная?Под грозой ееЛеса падали,Мать сыра-земляКолебалася,И зловещий дымОт горевших селВысоко вставалЧерным облаком!Но лишь кликнул царьСвой народ на брань —Вдруг со всех концовПоднялася Русь.Собрала детей,Стариков и жен,Приняла гостейНа кровавый пир.И в глухих степях,Под сугробами,Улеглися спатьГости на`веки.Хоронили ихВьюги снежные,Бури севераО них плакали!..И теперь средиГородов твоихМуравьем кишитПравославный люд.По седым морямИз далеких странНа поклон к тебеКорабли идут.И поля цветут,И леса шумят,И лежат в землеГруды золота.И во всех концахСвета белогоПро тебя идетСлава громкая.Уж и есть за что,Русь могучая,Полюбить тебя,Назвать матерью,Стать за честь твоюПротив недруга,За тебя в нуждеСложить голову!

С этими заветными для русских людей словами приступаем к изложению нашего скромного труда, посвященного всем, кто не забыл священный долг любви и верности Отечеству.

В.И. Назанский

Париж, 1930 г.

Глава I

Загадка русской революции

Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция – отверстый гроб для добродетели и – самого злодейства.

Н.М. Карамзин, 1811

Крушение великой России и Дома Романовых…

Русская революция 1917 года…

Мог ли кто-нибудь из участников всероссийского празднования трехсотлетия славного царствования Дома Романовых в 1913 году предполагать, что веками создаваемая великая Российская империя так катастрофически рухнет и последний русский самодержец погибнет, варварски замученный со всей своей семьей?

Живы еще разношерстные деятели русской смуты, разрушители родины, предатели своего государя, погубившие и тот народ, «любовью» к которому прикрывали эти «народолюбцы» преступнейшие свои деяния, исключительно до разбоев, грабежей и убийств, именуя последние чуждыми для родной речи названиями: экспроприациями и террористическими актами.

И даже они, все эти эсдеки, эсеры, кадеты, прогрессисты-блокисты и вольные и невольные их пособники – лукавые царедворцы и изменившие присяге царские генерал-адъютанты, – заявляют теперь в своих показаниях, писаниях-полупризнаниях и в мемуарах-самооправданиях, что такого результата, таких опустошений и ужасающих последствий «исторически (будто бы!) неизбежной» революции никто из них не предполагал и не ожидал.

Не чаяли этого и большевики, для которых не только заставший эсдеков врасплох петроградский февральский бунт, но и самый захват ими власти в октябре были победами совершенно неожиданными.

Впрочем, еще более для них и даже для самого Ленина неожиданными оказались явно отрицательные результаты насильственного применения ими социалистических учений к жизни 150-миллионного народа. Большевистской революцией преподан величайший показательный урок человечеству – опытное опровержение социализма.

Маньяк социализма Ульянов-Ленин оказал одну несомненную услугу народам всего мира: с помощью шайки ему подобных он доказал бессмысленную утопичность, практическую неосуществимость «социализма». Социалисты действия, марксисты-большевики, «угробили социализм», а напоминанием об этом всемирно историческом событии служит ими же воздвигнутый, позорящий стены Московского Кремля ленинский мавзолей-гробница, символически говорящий интернациональным его посетителям, в особенности же сгоняемым со всей России крестьянам и рабочим, что царящий на кладбище русской государственности большевизм – это могила социализма и всех свобод.

Не стало императорской России…

Величайшую, изумительнейшую империю из всех, какие знал мир после империи римлян, создал русский народ – русский человек, неудержимо шедший на восток и на юг, дойдя наконец до Арарата, до Индии и, перешагнув Тихий океан, до Аляски, уступленной Америке всего лишь 60 лет назад… «за излишком» (в 1867 году).

Цари Иван Грозный, Алексей Михайлович, императоры Петр Великий, Александр Благословенный, Николай I, Александр II Освободитель, Александр III Миротворец, императрица Екатерина Великая – с небывалой после Рима широтой и последовательностью раздвинули черты российских государственных границ.

Соперничающая с Россией Британская империя сложилась лишь в XIX веке, а поражающее современников имперское могущество Соединенных Штатов Америки обрисовалось только к началу XX столетия.

Третий Рим — так называли Москву, сердце великой России, занимающей одну шестую часть всей земной поверхности…

И тот же русский народ, в единении со своими царями, в особенности под славным водительством государей из Дома Романовых, создавший это могущественнейшее государство, богатую, многостороннюю культуру, объятый каким-то наваждением, сам разрушил великую Российскую империю… ради преходящих выгод и призрачных благ.

Народ, давший миру величайшего гения государственности – императора Петра Великого, поддался соблазну разрушения родного русского государства. Это разрушение совершил «народ-богоносец», подстрекаемый множеством слабых, бездарных, безнравственных людей, сделавшихся вождями не потому, что их выдвигала собственная крупная личность или талант, а именно потому, что по своему ничтожеству они бессовестно льстили толпе и ублажали ее, потакали низменным инстинктам невежественных масс, которых сами же презрительно называли «освобожденными рабами».

При пособничестве этих недостойных представителей интеллигенции совершилось какое-то нелепое самоубийство государственного народа, до сих пор остающееся «великой исторической проблемой», все еще разгадываемой «загадкой» – даже для наиболее образованных, выдающихся по уму очевидцев-участников разрушения нашей родины.

Вся эта самоослепленная общественность и радикальная интеллигенция не замечали или не хотели замечать смертельной для страны опасности в том революционизме, который ими усиленно насаждался, на глазах их просачивался в народные массы, разлагая их духовно, опустошая народную душу и готовя крушение государства.

Памятно всем, что творилось в последнее десятилетие и во время Мировой войны. Гремели речи, миллионами газетных листков разносились по России всевозможные злостные выступления против правительства и самая разнузданная и лживая клеветническая критика власти.

И все это делалось не преследуемыми властью антигосударственными элементами, а «лояльной общественностью», конституционными монархистами… из дворян – Родичевыми, Долгоруковыми, Маклаковыми, Милюковыми, нагло именовавшими себя «оппозицией его величества». Доходило до того, что лицемерно твердившие о верноподданнической преданности царю-самодержцу монархисты – Шульгин, Пуришкевич и уподобившиеся им представители дворянских сословных объединений – во имя патриотизма произносили речи… против правительства его величества!

Как зарывающийся игрок не отдает себе отчета в возможных катастрофических последствиях азартной игры, так и большая часть нашего интеллигентного общества, захваченная всеобщим психозом оппозиции и критики власти, не сознавая неизбежных последствий своих деяний, не учитывала трагической важности момента и не понимала народной психологии.

Не задумывались они и о своей ответственности за то, что совершалось вне их интеллигентских кругов – в народной душе.

Вот почему, когда наступили события 1917 года, именуемые революцией, ее размах и первые проявления обнаружили совершенно неожиданную для общественности ее природу. Столь желанная интеллигенцией революция решительно разошлась с тем, что воображала о ней «либеральная общественность» – подлинный лик революции оказался вовсе не таким, о каком мечтала русская радикальная интеллигенция, даже социалистическая.

«Патриотическая» идея революции оказалась каким-то интеллигентским недоразумением перед лицом русского бессмысленного и беспощадного бунта, этой самовольно погромной «демобилизации» и стихийной анархии 1917 года.

Революция эта была антипатриотична, противонациональна, противогосударственна, и потому она с логической и психологической необходимостью началась с развала армии и привела к разрушению государства.

Русская революция была сочетанием радикальных идей, на которых воспитывалась интеллигенция, с анархическими разрушительными своекорыстно-хищническими инстинктами народных масс и оказалась… пугачевщиной во имя социализма.

Сначала Временный комитет Государственной думы и Временное правительство, а затем большевики возглавили движение, несомненно более близкое к разбойной атаманщине Стеньки Разина и Емельки Пугачева, чем к Великой французской революции или к программам европейского анархо-синдикализма.

Опубликованные за истекшее десятилетие документы, показания очевидцев, вся обширная, хотя и разноголосая литература о русской смуте уже многое проясняет и дает весьма значительный исторический материал.

Мы постараемся изложить все исторические сведения, которые нередко обходят молчанием или приводят в пристрастном «партийном» освещении современные историки-публицисты. Большинство историков пишут не столько о событиях февральского бунта и превращении его в революцию и не о государственном перевороте 2 марта и катастрофических его последствиях для России, сколько о «достижениях» своих политических партий или о личной своей работе на пользу тех же политических групп.

Уже в 1921 году появилась подобная скороспелая «История русской революции»[8], написанная политиком-публицистом.

Но наш труд далек от той «партийной бутафории в истории», которой отличаются неудобочитаемые сочинения этого «профессора революции», на первых страницах своей «Истории» заявляющего, что «фактическое изложение не составляет главной задачи автора».

Таким же односторонним изложением событий отличаются историко-публицистические упражнения разномастных милюковских последователей, а всего более – фабрикуемые на заказ по установленному пролетарскому образцу труды советских «историков», большевистских казенных писак – Щеголева, Покровского, Балабанова и др.

Эти односторонние исследователи русской смуты начинают чаще всего оговоркой, что «для истории революции время еще не наступило и не скоро наступит», и устанавливая, таким образом, отсутствие подобной истории…

Неудивительно, что с первых же страниц таких псевдоисторических исследований читателям преподносится вместо фактического изложения анализ событий с точки зрения партийного их понимания и предрешенные «политические выводы», причем исторические факты подгоняются к этим выводам.

Объясняется все это не недостаточным знанием предмета, а явной предвзятостью историков-партийцев. Историк-политик, и притом политик сегодняшнего дня, грубо заслоняет в них историка-ученого. И в истории эти неисправимые амбициозные партийные «вожди» ищут прежде всего оправданий своей прошлой и современной политической деятельности.

А чтобы история служила этой их цели, все они, начиная с Милюкова, то там, то здесь ее фальсифицируют, покрывая пеленой забвения все, что умаляет достоинство их кумира – революции, и разоблачают как ошибки и преступления все, что неприятно вспомнить всем новоявленным «безборотьбистам» и аполитичным приспособленцам.

Все это настолько бросается в глаза, что, например, Керенский называет милюковскую «Историю революции» – «стилизацией во вкусе правой реакции», а Мельгунов[9] считает себя вправе назвать исследования того же историка «стилизацией во вкусе левой эмиграции».

Таковы исторические труды партийцев – участников революции. Это не история и не философия русской революции и не разгадка ее загадок. У Милюкова это «история и философия» участия кадетской партии в революции, у других – эсеровской или большевистской партий.

Наш скромный труд будет простым изложением событий и фактов и восстановлением между ними связи, с сохранением объективности, насколько последняя доступна для участников событий.

В капитальном своем труде о русском кризисе К.П. Крамарж[10] говорит: «Историку и социологу предстоит благодарная задача отыскать все причины страшной катастрофы, нарисовать картину величия и падения гигантского государства. Для такой работы пока еще отсутствуют почти все предпосылки (?). Все же необходимо попытаться вскрыть хоть главнейшие причины отсутствия сопротивления со стороны таких кругов народа, которые в других государствах несомненно постарались бы поставить преграду разрушительному потоку…»

И затем почтенный ученый славист-русофил на 635 страницах всесторонне разбирает эти причины и дает подробное исследование событий русской смуты, но, к сожалению, в такой специфически интеллигентской форме, что и к этому историческому труду применим приводимый ниже уничтожающий отзыв «великого писателя земли Русской» Л.Н. Толстого – об ученых трудах о революциях вообще.

Все мы, свидетели величайших событий в истории нашей родины, должны бы последовать мудрому совету графа Льва Николаевича Толстого, который еще в 1905 году говорил одному из ближайших друзей, И. Наживину, из анархистов ставшему благодаря революции монархистом, записывать все, что видел и слышал, и как можно точнее… «А то все страшно врут, невероятно! И из всей лжи потом какой-нибудь историк сделает эдакую… ученую колбасу и будет отравлять ею миллионы людей, как это сделали с Французской революцией»[11].

Справедливость слов графа Л.Н. Толстого мы уже видим в стремлении не только левой, но подчас и правой заграничной русской печати, зарубежных публицистов и историков-политиканов замести следы и свалить всю вину за русское горе на одних большевиков или на «иудомасонов», замалчивая первичные грехи всей российской интеллигенции с самим графом Толстым во главе и всех кругов нашей «общественности» до привилегированно-сословных включительно.

Так прикрываются и забываются общие их перед Отечеством преступления многолетнего амбициозно-самонадеянного, безответственного критиканства и смутьянства-революционизма, закончившиеся предводительством петроградского Февральского бунта 1917 года не кем иным, как именитыми земцами: камергером М.В. Родзянко и князем Г.Е. Львовым с не менее именитыми представителями московского торгово-промышленного сословия и русского ученого университетского мира.

Эти общеизвестные имена отныне занимают на страницах истории разрушения нашей родины по заслугам принадлежащее им бесславное место наряду с Керенским и впереди имен-псевдонимов Ульянова-Ленина, Бронштейна-Троцкого и им подобных поработителей русского народа, расхитителей народного достояния, виновников смерти миллионов жертв кровавой власти 3-го Интернационала.

Те же русские имена возглавивших Февральский бунт думских комитетчиков-лжеминистров историей присоединены и к списку палачей – убийц царя-мученика и его семьи, преданных в руки мучителей бессмысленными жестокими актами «по почину Государственной думы возникшего» Временного правительства, преступными его распоряжениями об аресте и отправке затем в Сибирь государя, императрицы и августейших детей их при всеобщем попустительстве бывших верноподданных российского самодержца.

За истекшее десятилетие 1917–1927 годов в загадке революции многое разгадано и разъяснено самим ходом ее подготовки, поведением множества ее виновников и их пособников и далеко еще не изжитыми последствиями государственной катастрофы.

Разгадка давно доступна всем, «имеющим очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать». Разгадкой является это величайшее всероссийское преступление: разрушение русскими людьми Отечества и варварское убийство своего государя и его семьи.

Только профессиональные адвокаты революции, восхвалявшие ту идеологию преступлений, которая содержится во всех революционных лжеучениях, способны еще прикрывать и оправдывать преступную сущность революции 1917 года.

Многие помнят, как восхищалась общественность красноречием знаменитого присяжного поверенного, назвавшего бомбу, которой было разорвано в клочья тело царского министра В.К. Плеве, «бомбою слез»[12].

Точно так же не менее циничные идеологи «демократий» и «революций» оправдывают тяжкие массовые преступления русской смуты теоретическими измышлениями о якобы исторической неизбежности революций вообще. Вместо того, чтобы назвать все эти гнусные деяния подлинными именами, всячески прикрывают они величайшие преступления высокопарной и демагогической фразой об исторической проблеме и загадке русской революции, восхваляя завоевания Февраля и революционные заслуги Государственной думы, десять лет разжигавшей русскую смуту.

Напрасные усилия найти оправдания тому, чему нет прощения, не должно его быть и никогда не будет!

Несмотря на всю бессовестную изворотливость и цинизм адвокатов революции и ее идеологов, никогда не удастся им ни оправдать перед историей интеллигентского своего преступления, ни избавить виновников от беспощадного суда потомства – от заслуженного ими возмездия, о котором сказал гениальный поэт:

Но есть и Божий суд, наперсники разврата!Есть Грозный Судия: он ждет;Он не доступен звону злата,И мысли, и дела Он знает наперед[13].

Величайшие в истории преступления 1917–1918 годов могли казаться загадкой революции только тем, кто в самоослеплении революционного безумия и вследствие политического невежества не видел и не хотел видеть и сознавать давно очевидных грехов русского народа и более всего – российской интеллигенции.

Вслед за давно переменившими вехи и ныне приносящими всенародное покаяние в революционных грехах своей молодости[14], виднейшими представителями интеллигенции с П.Б. Струве во главе наиболее откровенное разъяснение дали нам свидетели-очевидцы: член Государственной думы Н.Н. Львов и профессор И.А. Ильин.

Без всяких намеков на то, «чего не ведает никто», в немногих, но точных словах дает Н.Н. Львов отчетливое определение русской смуты[15]:

«Марксисты ломают себе голову – по Марксу или не по Марксу произошла русская революция.

Социалисты всех стран колеблются, думают и не могут – ни отвергнуть, ни признать единый фронт с красной Москвой: то шаг назад, то шаг вперед.

Поклонники декларации прав человека, не думав не гадав, признают в русской пугачевщине ни более ни менее как Великую французскую революцию и с прозорливостью указывают наступление термидора.

Евразийцы, восприняв Чингисхана за православного русского царя, в большевистском погроме прозрели проявление исконного русского духа и ждут чудес от ленинской мумии.

А дело в том, что произошедшее в России – не „скачок из царства необходимости в царство свободы“, по Марксу, ничуть не Великая французская революция, и никак не Чингисхан на русский лад, по-евразийски, а нечто совершенно другое.

Русская революция – это экспроприация в Фонарном переулке[16] во всероссийском масштабе.

Не политические партии, а преступное сообщество из революционного подполья воровски захватило власть над ста сорока миллионами русского народа. Этой преступной шайке так же нужны идеи, как взломщику лом, разбойнику топор, как нужен яд для отравы.

Ленин был отъявленным плутом прежде всего. Вся напряженная его воля была направлена на то, чтобы обмануть, одурачить и вдоволь наглумиться над обманутой жертвой.

Революционные приемы сводятся к одному: привить людям ненависть, разжечь в них злобу, стравить между собой и использовать все это в свою пользу. Обострение классовых противоречий, углубление революции заключалось ни в чем другом, как в натравливании солдатских масс на своих офицеров, крестьян на помещиков, бедноты на богачей, прислуги на господ. Разжигание ненависти, натравливание темных народных масс совершенно такое же, как при еврейских погромах и армянской резне, – вот сущность их идей, остальное – ложь»…

Не менее ясно и без «ученых экивоков» профессор И.А. Ильин установил и «первопричину всех причин»[17]:

«Россия рухнула прежде всего от государственного невежества, царившего и в простом народе, и в радикальной интеллигенции. От общего невежества, от необразованности и темноты. Но еще более от политического невежества; от политической бессмысленности в народе и от государственного невежества русской интеллигенции».

В народе царило и теоретическое, и политическое практическое невежество. Радикальная интеллигенция теоретически что-то «знала» и понимала, но в деле государственного опыта и строительства отличалась полным невежеством.

С развязной самоуверенностью дилетанта она протолкалась к государственной власти и ухватилась за нее… и потерпела жестокое трагическое крушение…

И вот весь ход русской революции определяется тем, что интеллигентный, но безвольный радикал, включая сюда партии эсеров и меньшевиков, был сброшен неинтеллигентным, но волевым революционером-большевиком.