Тайны острова Сен Линсей. Горечь волчьей ягоды

– Действительно, – произнесла она после недолгой паузы, – как удивительно всё совпало…

– Совпало? Или просто тебе нравится ковыряться в чужих судьбах? – понимая, что обратного пути просто нет, Лив продолжала говорить всё, что только приходило ей в голову. Этот разговор явно не должен был обернуться чем-то подобным. Ей вовсе не хотелось выяснять отношения с Ди Гранами. По-хорошему, ей надо было как можно скорее заткнуться или извиниться, но, как назло, подчёркнутое спокойствие и невозмутимость Констанции буквально вытряхивали из гостьи все скрытые эмоции.

– То есть ты нам не поможешь? – вопросом на вопрос отвечала госпожа Маршан. Вот это выдержка. Сама Лив не была уверена, что стерпела бы подобные выпады в свой адрес от малознакомого человека. Или же Конни и впрямь было плевать? Лив никак не могла разгадать этот характер, и от этого спина и шея начинали зудеть. Приложив немалые усилия, женщина заставила себя успокоиться. Ведь, если подумать здраво, Ди Граны не имели никакого отношения к её травмам и болям. А историю про смерть Бритты Лив вывалила на Констанцию сама, как и рассказы о чудесном климате Сальтхайма, «Домике Егеря» и прочем.

– Я попробую связаться с Линдой Хегер, но ничего не обещаю, – наконец, гостья заставила себя произнести эти слова. Конни и Берт были так гостеприимны – рискнули пустить с ночёвкой в родовой замок, напичканный антиквариатом, её двух гиперактивных сыновей. Неужели она может им теперь отказать? Тем более Линда и так ждёт от неё ответа по поводу фестиваля. Лив сглотнула едкий ком, подступивший к горлу, как только она вспомнила про то электронное письмо.

– Кто это?

– Хозяйка «Домика». Она как раз приглашала меня в этом году. Хочет собрать нашу старую компанию, чтобы…

– Чтобы что?

– Да чёрт её знает! – устало Лив уселась на оттоманку, прямо поверх разложенных на ней футболок и брюк. Собственные спина и плечи отчего-то казались ей сейчас тяжёлыми и неподвижными. Женщина попыталась покрутить головой, размять шею и кисти рук, возвращая подвижность телу и ясность мыслям. Как ни странно, это помогло. – Хочет почтить память Бритты, судя по всему. Я собиралась отказать ей вчера, но не получилось отправить ей сообщение. Может, это судьба? Как ты думаешь?

– Я не верю в судьбу, – пожала плечами Конни. Удивительно было слышать это от человека, именем чьего предка был назван весь остров и сотня-другая географических объектов на нём. Того самого предка, который, по местным поверьям, мог творить настоящие чудеса. Островитяне были суеверны, чего уж греха таить. Даже самые прагматичные нет-нет да и плевались через левое плечо. Лив повеселил ответ Конни, и она непроизвольно заулыбалась.

– Похоже, я ищу знамения там, где их нет. Не думай, пожалуйста, что я какая-то психованная или… не знаю… – гостья изо всех сил напрягла извилины, пытаясь подобрать толковое объяснение своему поведению: – Знаю, это глупо, но отчего-то вся эта история с Бриттой и «Домиком Егеря» странно влияет на меня. Я начинаю паниковать и делать глупости, хотя никаких видимых причин для этого нет.

– Когда умер наш с Бертом отец, первое время я не могла смотреть на его картины. Мне казалось, ещё секунда – и я рухну в пропасть. Иногда страх боли наносит больше вреда, чем сама боль.

Лив замерла, совершенно потрясённая услышанным. При этом голос Констанции, произносившей такие странные и такие верные слова, звучал на удивление буднично и спокойно. Ещё некоторое время они витали в воздухе, словно кто-то выдохнул их с облачком сигаретного дыма.

И час спустя, пока машина, в которой Лив с отцом и сыновьями покидали Линсильву, петляла про серпантину, в голове женщины по-прежнему плескалось услышанное.

Мальчишки на заднем сидении громко обсуждали всё то, что они видели в замке, предвкушая, как они расскажут об этом отцу. Томас как раз должен был забрать их к себе до конца августа, и Лив пока не придумала, чем занять остаток своего отпуска в отсутствие детей.

Телефон в кармане завибрировал и звонко крякнул. Женщина машинально выдернула его из кармана и взглянула на экран – на сверкающей поверхности высветилась рекламная рассылка. Кафе, в котором она пила кофе перед работой, запустило особое фестивальное меню – чёрный кофе с апельсиновым соком в фирменном праздничном стаканчике и песочные корзиночки со смородиной и черникой. Ко всем позициям прилагалась шуточная приписка «не содержит волчью ягоду», как будто это и так было не очевидно. Лив раздражённо фыркнула, но вдруг поняла, что, выехав за территорию поместья Ди Гранов, она вновь получила доступ к сотовой сети и интернету. С полминуты женщина гипнотизировала погасший экран, в котором теперь отражалось её лицо (естественно, не в самом удачном ракурсе).

«Иногда страх боли наносит больше вреда, чем сама боль» – проговорила она про себя, беззвучно шевеля губами. Дав этой мысли полностью раствориться в своём сознании, Лив решительно махнула пальцем по экрану и принялась искать нужный номер. Всего лишь два гудка спустя в динамике раздался растерянный и немного скрипучий женский голос:

– Алло…

– Линда, здравствуй. Это Лив Сигрин. Я не знаю, сохранила ли ты мой номер…

– Боже мой, Ливи! Как я рада тебя слышать! Ты всё же получила моё письмо? – неподдельная радость пожилой дамы вызвала у Лив острый приступ изжоги, словно кто-то убедил её хлебнуть бензина. Линда всегда очень любила её, гораздо больше, чем всех прочих друзей Бритты. И от этой любви сейчас почему-то хотелось спрятаться, но Лив себя переборола.

– Д-да получила, но звоню я не поэтому. Одни мои хорошие друзья хотят приехать в Сальтхайм на пару недель, может на месяц. Они очень хотели бы остановиться именно в «Домике Егеря», и я подумала, что ты могла бы помочь с поиском свободного шале. Понимаю, что времени до праздника мало, но мои друзья хорошо заплатят, по праздничному тарифу – с деньгами у них проблем нет.

– О… ну, я могла бы предложить им шестой домик в качестве исключения… – подумав немного, залепетала дама. В динамике послышался знакомый голос, и Линда тут же принялась кричать ему: – Крис! Крис, угадай, кто на связи! Малышка Ливи! Хочешь передать ей «привет»?

Кто-то что-то неразборчиво возразил пожилой женщине, из чего Лив достаточно точно уловила только интонацию. И не было в ней ни дружелюбия, ни радости. Ей очень хотелось бы услышать сейчас, как Кристофер Хегер весело передаёт «привет», дополняя его забавной и немного неуместной остротой, но этого не произошло. Голос человека, которого Лив Сигрин когда-то считала одним из самых близких друзей, стих где-то вдалеке.

– Он такой ворчун, наш Кристофер. Слишком ответственно относится к работе. Фестиваль на носу – сама понимаешь, – шутливо пояснила Линда, хотя между строк в её словах читалась печаль.

– Почему шестой шале пуст? – вопрос сорвался с губ Лив ещё до того, как она распланировала, как именно будет подыгрывать наивному самообману пожилой дамы. В динамике раздался усталый вздох.

– Мэтью не хочет там останавливаться. И, как ни странно, не он один. Дом уже не первый сезон пустует. То ли из-за той истории, то ли… Иногда мне кажется, что это Крис саботирует ситуацию, но точно сказать не могу.

– Понимаю, – и она действительно поняла, поэтому не стала задавать лишних вопросов. – Думаю, моих друзей этот вариант устроит. Шестой шале достаточно удалён от остальных, а им очень важна приватность. Значит, я могу сообщить им хорошие новости?

– Конечно, Ливи. Но… ответь мне, прошу, на самый главный вопрос – сама-то ты приедешь? Я по-прежнему держу для тебя хижину, но, если тебя не будет…

– Я приеду, Линда, – решительно выдохнула Лив, чувствуя, как воображаемый литр бензина в её желудке вспыхнул синим пламенем. С трудом ей удалось подавить подступающую тошноту. Нервно она принялась жать на кнопку в двери автомобиля, опуская стекло. Свежий воздух должен был помочь ей сохранить ясность мысли.

– Это чудесная новость, милая моя девочка! Ты так обрадовала меня! – чуть не взвизгнув от восторга, принялась причитать госпожа Хегер, – Немедленно скажи мне фамилию, на которую надо забронировать шестой шале, чтобы я успела всё записать и ничего не забыла. Сколько их будет?

– Двое. Фамилия – Маршан.

Глава 4

Иногда Конни казалось, что Сен Линсей не реален, что весь этот остров – плод воображения какого-то неизвестного чудака или художника, вроде её отца. Многие вещи здесь поражали её и вызывали ощущение сказочности происходящего: смешение стилей, культур и своя собственная, оригинальная мифология.

У Сальтхайма было два своих особых бренда – Солёное озеро и фестиваль Волчьей ягоды, и оба, конечно же, шли в сопровождении целой кучи пёстрых и волнующих старых легенд, щекочущих нервы. Что же ещё может так увлечь человека, как не страшные сказки под хрустальный звон бокалов? Атмосфера грядущего действа ощущалась уже при первом взгляде на город: плакаты, театральные декорации, флажки повсюду, а так же ряженые аниматоры у торговых центров и все прочие аспекты индустрии, направленной на выкачивание денег из туристов, заполняли собой чуть ли не каждый квадратный метр каждой улицы. Но, стоило отвлечься от всей этой мишуры, и глазам представал город, настолько странно контрастирующий с Линсильвой, что могло возникнуть ощущение, будто ты вдруг очутился в совсем другом государстве.

Во-первых, тут и впрямь было прохладнее. Когда Конни и Берт садились в поезд, вокзал столицы буквально плавился от жары, а воздух вокруг нервно дрожал, визуально искажая линии дорог и рельсов. Но, сойдя на перроне в Сальтхайме, оба Ди Грана ощутили приятный бриз и насыщенный аромат хвои и можжевельника, от чего по всему телу пробежала приятная дрожь.

Во-вторых, архитектура и инфраструктура города были другими. В отличие от Линсильвы, Сальтхайму была совершенно не свойственная средиземноморская романтика. Центр города был плотно застроен угрюмыми и в то же время монументальными серыми зданиями с элементами немецкой готики, а по окраинам разместились до тошноты одинаковые современные серые домики в скандинавском стиле. Да и жители здесь вели себя иначе – казались более сосредоточенными, а передвигались быстрее и решительнее, на ходу распивая кофе и поглядывая в телефоны. В Линсильве то ли из-за жары, то ли из-за особенностей менталитета, граждане всегда вели себя так, словно они в отпуске и никуда в этой жизни не торопятся. Иногда это раздражало.

Немного полюбовавшись на цивилизацию, брат и сестра тут же потеряли её из виду. Такси свернуло в сторону набережной, и глазам Маршанов открылось изумительное зрелище – огромное и сверкающее всеми оттенками лазури озеро, окружённое скалистыми холмами и стенами вековых голубых сосен. С одного берега озеро примыкало к городу, и здесь был оборудован симпатичный белокаменный променад с беседками, велодорожками, фонтанчиками и выходом к песчаному побережью.

Над всем этим уютным пространством доминировало единственное относительно высокое строение со своей собственной огороженной территорией и причалом, возле которого мирно покачивались на воде лодки и катера. Само по себе здание казалось старинным, но качественно отреставрированным и в меру роскошным. Исполненное в стиле раннего барокко, здание цвета слоновой кости имело форму буквы «п», ряды многочисленных колонн по периметру и ажурный гипсовый орнамент, опоясывающий весь дом под окнами второго этажа. Над центральным, массивным фронтоном в свете полуденного солнца переливались золотые буквы с названием.

– Значит, вот он какой… этот «Эрнан»… – внимательно рассматривая проплывающий мимо светлый силуэт роскошного отеля, проговорил Берт вслух. Таксист, будто бы всё это время ожидавший, что кто-то из пассажиров заговорит первым, тут же охотно подхватил слова Ди Грана.

– Отличный отель! Роскошный! Но особенно известен их ресторан. Моя кузина там справляла свадьбу и… Бог ты мой! Какие закуски! А ещё авторские коктейли!

Он так и продолжал говорить про свадьбу двоюродной сестры, пока, наконец, «Эрнан» не остался далеко позади. Может, он продолжал бы и дальше, но Конни стратегически перевела его внимание на обсуждение погоды и вероятности дождя в дни фестиваля. Водитель заверил её в том, что праздник пройдёт отлично, и им совершенно не о чем беспокоиться. Далее поток сознания повёл его в совсем уж расчудесные невиданные дали, и к моменту, как автомобиль обогнул озеро, оказываясь, фактически, на противоположном от «Эрнана» берегу, мужчина уже во всю советовал пиво, которое на дому варит какой-то его знакомый. К счастью, именно сейчас впереди показались широкие деревянные ворота курорта «Домик Егеря».

Брат и сестра выдохнули с облегчением. Дорога оказалась совсем не такой лёгкой, как они ожидали. Расплатившись и распрощавшись с назойливым таксистом, они извлекли из багажника авто свои вещи и направились ко входу. Здесь их уже ожидал высокий тёмно-русый мужчина лет сорока с пронзительно холодными голубыми глазами. Одет он был аккуратно, но в тоже время очень повседневно, что никак не выдавало в нём управляющего столь известного курорта: зелёная клетчатая рубаха, накинутая поверх белой футболки, тёмные джинсы и кроссовки. Да и расплываться в улыбке перед гостями он явно не собирался.

– Добрый день. Вы, я полагаю, господин и госпожа Маршан? – спросил он спокойно и протянул руку, намереваясь взять чемодан Констанции. – Меня зовут Кристофер Хегер. Я провожу вас к вашему шале.

Никаких «добро пожаловать» и прочих любезностей от Кристофера Хегера ожидать не стоило. Открыв калитку, он прошёл на территорию, а брат с сестрой покорно и молчаливо двинулись следом. Территория «Домика Егеря» очень напоминала парк или заповедник, так как домики и другие объекты курорта здесь очень гармонично сливались с природой. Деревянные и гравиевые тропинки петляли меж высоких елей и пихт, а аккуратные шале располагались на достаточно приличном расстоянии друг от друга, подчас почти полностью утопая в тени деревьев и густых кустарников. Под ногами скрипели сухие хвойные веточки, а воздух был прохладен и полон пьянящих ароматов леса.

– Здесь у нас главное здание и ресепшен, – небрежно махнув рукой куда-то в сторону, пояснил Кристофер. Действительно, домик, который они сейчас проходили, отличался от остальных – он был более высоким, широким и имел два входа, над одним из которых красовалась вывеска «Сувениры от Егеря», а, кроме того, вокруг него располагалось забетонированное пространство со скамейками и беседками, обвешанными бусами фонарей.

Следом за главным зданием обнаружился очень симпатичный ресторанчик, а за ним – бар, расположенный прямо на песчаном берегу озера, здесь же – причал с лодочками, катерами и сап-сёрфами. Обо всём этом Крис отчитался так же коротко и безэмоционально, как и в случае с главным зданием. Наконец, он совсем стих, и несколько минут управляющий и гости шли в абсолютной тишине.

Впрочем, Конни это даже понравилось. Она вдыхала волшебный кристально-чистый воздух и прислушивалась к шуму ветра, путавшемуся в кронах деревьев. Где-то неподалёку было слышно, как белка стремглав пронеслась по стволу вверх, и с ели посыпались пахучие иголочки. Далеко позади, в районе игровой площадки, смеялись дети. Из какого-то домика доносилась музыка. По озеру недалеко от берега проплывала лодка с парнем и девушкой на борту. Он старательно грёб, она – вслух читала книгу. Похоже на идеальное свидание.

Линия берега всё сильнее сужалась, уступая плотной стене леса, и именно здесь располагались самые дальние шале. Некоторые из них стояли удивительно близко к воде и даже имели свои собственные маленькие деревянные пирсы. У одного такого дома Крис вдруг остановился.

– Шестой, – отрапортовал он сухо. – Здесь две спальни. На случай, если к вам с супругой приедут ещё гости.

– Две спальни – это хорошо. Мы ведь уже давно не спим вместе! Кризис в отношениях – все дела, – с усмешкой выпалил раскрасневшийся Берт. Похоже, он немного отвык от таких энергичных прогулок на свежем воздухе, и перенасыщение кислородом подарило ему не только нездоровый цвет лица, но и острую потребность неуместно пошутить.

– Какая пошлость, – тяжело вздохнула Конни, одаривая брата долгим усталым взглядом. Затем она обернулась к Крису, обнаружив, что того всё-таки вывела из равновесия неожиданная ремарка Берта. Взор его казался смущённым и немного растерянным. – Мы брат и сестра, – пояснила девушка терпеливо, – поэтому две спальни – это как раз наш вариант. Спасибо.

– Но когда-то же мы спали в одной постели! – не унимался братец, таща свои сумки и мольберт по тропинке в сторону крыльца дома.

– Нам было по пять лет.

– С тех пор мы в кризисе… – кряхтя и потея, добил-таки свою юмористическую мысль брат. Констанция лишь покачала головой.

– Понятно, – после некоторой паузы, выпалил Крис и как-то иначе взглянул на двух гостей. Что именно поменялось, Констанция считать не успела. – Так вы друзья Лив?

– Вроде того. И спасибо вам за то, что выручили нас. Знаю, накануне фестиваля попасть к вам непросто, – Конни попыталась растянуть на лице максимально искреннюю улыбку, но усталость и спорное чувство юмора Берта этому препятствовали.

– Это не я, а Линда. Так что поблагодарите её при встрече, – угрюмо ответил Кристофер и засобирался уходить. – В доме есть всё необходимое, но, если что-то понадобится дополнительно – в холле есть телефон внутренней связи. Звоните на ресепшен.

Конни смотрела вслед удаляющемуся силуэту мужчины и мысленно сравнивала этот образ с тем, кого описывала ей Лив незадолго до их отъезда из Линсильвы. В её рассказах это был убеждённый холостяк, харизматичный и весёлый любимец женщин, обожающий свою работу. Что ж, видимо, они и впрямь очень давно не виделись. И, если когда-то он был для Лив лучшим другом, то почему сейчас даже не поинтересовался о том, откуда она знает Маршанов и как вообще её дела?

Конни медленно выдохнула, чувствуя, как капли пота сбегают по вискам и шее, ошпаривая разгорячённую от активной ходьбы и сбившегося дыхания кожу. Лениво переставляя ноги, она зашагала к крыльцу их пристанища на следующие пару недель. Домик выглядел очень уютно – окантованное серым речным камнем основание и белый фасад в стиле фахверк. Просто и со вкусом. Ничего лишнего.

Внутреннее содержание шале соответствовало внешнему – тёмные паркетные полы, деревянные балки под потолком и светлые стены, украшенные картинами с карандашными изображениями животных и редких насекомых. В небольшой гостиной, начинавшейся сразу за углом от небольшой прихожей, по центру располагался камин, инкрустированный всё тем же серым речным камнем, а по бокам от него манили к себе мягкие кожаные диваны с раскинутыми на них тёплыми пледами. Кухня от гостиной отделялась деревянной барной стойкой, и единственным хоть сколько-нибудь ярким пятном здесь выступала большая и пёстрая пиала в марокканском стиле, заполненная ароматными лимонами. Вокруг пахло деревом и цитрусами.

– На втором этаже матрас похуже, но вид из окна лучше. Ты где кости кинуть планируешь? – спускаясь по скрипучей, застланной тонкой ковровой дорожкой, лестнице, громогласно поинтересовался Берт.

– Мне без разницы. Это же ты у нас художник. Вид тебе важнее матраса?

– Ну уж нет уж! – отмахиваясь от сестры с таким видом, словно она предложила самую очевидную на свете глупость, выпалил белокурый Ди Гран. – Хороший сон – залог моего вдохновения! На озеро я и с берега полюбоваться могу. Кроме того, наверху нет кондиционера…

– Эй!

– А чего ты бесишься? Вот и узнаешь заодно, действительно ли здесь такой мягкий климат!

– Мы только въехали, а ты уже меня бесишь, Берт! – рыкнула на брата Конни, решительно вручая ему все свои сумки. Под ложечкой у неё неприятно засосало – сказывалась долгая дорога и, возможно, недружелюбное приветствие со стороны управляющего. – Тащи багаж наверх и не попадайся мне на глаза, пока я чего-нибудь не поем!

– Чего ты заводишься? Сама предложила здесь остановиться. Могли бы сейчас пить авторские коктейли у бассейна в «Эрнане» и бед бы не знали…

– Мои вещи всё ещё здесь, а я всё ещё голодна, Адальберт! – сквозь зубы процедила Констанция, и брат, услыхавший своё полное имя, тут же засеменил по ступенькам на второй этаж, ворча себе под нос что-то о том, что ему одному в их семье досталось врождённое добродушие и безобидное чувство юмора.

Пока он это делал, Конни улучила момент и заглянула за дверь слева от входа в дом. Тут располагалась та самая спальня первого этажа – просторная квадратная комната с большим угловым окном, занимающим сразу две стены. За стёклами мирно покачивались на ветру пушистые ветви хвойных деревьев и разукрашенные алыми бусами ягод кусты волчеягодника, почти полностью закрывая собой вид на озеро и пирс. Тем не менее, такая плотная стена живой и подвижной зелени, создавала непередаваемое впечатление, словно ты очутился в аквариуме, где природа смотрит на тебя, а не наоборот. В этом присутствовала своя собственная, нетипичная романтика, которая, видимо, и впечатлила Берта. И ещё кондиционер, конечно же.

– Когда Лив приедет? – донёсся голос брата со второго этажа, когда Конни вернулась в прихожую и заглянула за дверь ванной. Ничего особенного, но аккуратно и чисто: светло-серая плитка «кабанчик», полупрозрачная душевая шторка без рисунка, плетёная корзина для белья и картина с пастельным профилем гнедой лошади над унитазом. Почему люди вообще придумали развешивать картины в туалете? Конни щёлкнула выключателем, и ванная комната сгинула в темноте вместе с лошадкой, повидавшей слишком многое.

– Ближе к вечеру. Ей надо закончить какие-то дела на работе, – ответила девушка, решительно направляясь на кухню. Созваниваясь с Линдой Хегер для подтверждения брони и оплаты, девушка узнала, что к их приезду можно заказать кое-какие продукты, поэтому они не стали заезжать куда-либо по пути сюда. Хозяйка курорта их не обманула: в жужжащем холодильнике обнаружились запакованные сырные и мясные нарезки, яйца, молоко, бекон, (неожиданно) бутылка белого вина и два контейнера с готовым обедом, состоящим из мясного рагу с картофельным пюре. Конни решительно надрезала плёнку на упаковке и тут же почувствовала приятный аромат мяса, куркумы и чесночного масла. В животе у неё заурчало. Девушка поспешила засунуть контейнер в микроволновку и нажала кнопку для разогрева. Берт наблюдал за всем этим с некоторым скепсисом во взгляде.

– Пахнет вкусно, конечно, но… – поморщился он, когда сестра запустила в нутро микроволновой печи ту порцию обеда, что предназначалась ему.

– Но? – вопросительно вскинула брови Конни и, ловко подцепив вилкой немного картошки с густой тёмно-оранжевой мясной жижей, немедленно отправила обжигающую порцию еды себе в рот. Пюре оказалось сливочным и воздушным, как заварной крем, а мясное рагу – мягким и неожиданно сладко-солёным со множеством пряных вкусовых переливов.

– Но это не похоже на то, что готовит господин Орман, честно говоря, – пояснил своё отношение братец и ещё больше скривился, глядя на то, как уверенно его сестра принялась поглощать содержимое пластикового контейнера.

– Как быстро тебя избаловали деньги! – довольно улыбнулась она, чувствуя, как по горлу и пищеводу растекается живительное тепло. Никогда в жизни она не ела таких вкусных обедов из пачки. – Ты ещё пару месяцев назад лапшу быстрого приготовления запивал дешёвым ромом, а теперь от готовой еды нос воротишь?

– Во-первых, с ромом это было на спор. А, во-вторых, разве не в этом суть богатства? Чтобы нос воротить от всякого… Ладно! Дай вилку мне уже! Что ты там так аппетитно наворачиваешь? – нервно выпалил Берт и, приняв в руки столовые приборы, тут же бросился опустошать свою порцию. – Бог ты мой! Пища богов! – изумился он, когда обнаружил, что в контейнере ничего не осталось. Тогда он принялся вертеть его во все стороны в поисках этикетки. – А кто производитель?

– Линда Хегер, – быстро пояснила Констанция, которая успела прочитать всё, что нужно, пока распаковывала еду. – Это у неё побочный бизнес такой, видимо. Очень толково придумано и качество хорошее.

– Думаешь, Орман обидится на нас, если привезём домой парочку таких обедов?

– Задушит тебя во сне тем же вечером – это без вариантов, – со вздохом констатировала Конни, и Берт не смог не согласиться с этим выводом.

– Почему на этом острове всё такое вкусное? Как будто Сен Линсей жаждет моего ожирения…

– С твоим метаболизмом об этом можно не беспокоиться! – Конни весело отмахнулась от слов брата. Благодушие волшебным образом вернулось к ней вместе с сытостью. – К слову, тебе не показалось, что Кристофер Хегер был нам не рад?

– Ещё бы! Я удивлён, что он не пнул нас в сторону этого шале, если уж на то пошло. Интересно, это так на контрасте кажется? – задумался парень, хмуря брови.

– На каком контрасте?

– Ну, знаешь, – Берт театрально развёл руками, – обычно все вокруг, узнав в нас Ди Гранов, принимаются нас с тобой со всех сторон облизывать. А тут и в лицо не признали, и фамилия не та, и вообще за семейную пару приняли. Вот и вся любезность испарилась.