Безвыходное пособие для демиурга

Нас высадили у автовокзала, на котором огромными буквами было написано «Сапар». Я спросил женщину, как мне попасть к стадиону, что на Абулхаир-хана, и мне популярно разъяснили, что нужно сесть в рейсовую «газель».

– А троллейбусов или автобусов совсем нет? – тоскливо поинтересовался я.

– Есть. И билеты в них на пять теньге дешевле, но вы можете прождать их больше часа.

Женщина оказалась права. Минут пять я наблюдал, как «газели», обгоняя друг друга, лихо подкатывали к остановкам с зажженными фарами. Все – наглухо зашторенные. Из их чрева высовывались подростки и выкрикивали названия остановок. Мне показалось это немного странным.

Увидев нужный номер, я спросил паренька:

– До стадиона доеду?

– Нет. – покачал он головой.

Это озадачило меня еще больше.

Но тут в гомоне четырех зазывал я услышал нужную мне остановку. Я кинулся в «маршрутку», и тут же пожалел об этом. Салон оказался забит людьми. Пришлось ехать стоя, согнувшись в три погибели. Время от времени я тюкался затылком о крышу.

Я вздохнул свободно только тогда, когда снова оказался на улице.

Я стал обходить стадион, высматривая зеленые «Жигули». При этом в голове крутилась ехидная фраза Фоменко: «Сдаю квартиры, явки, пароли». И чувствовал я себя глупо. Не люблю я этой конспирации.

В трех шагах от нужной машины стояла «Тойота». Это немного осложняло дело.

Но все-таки я подошел к зеленым «Жигулям»:

– Шеф, я тут заплутал, не подскажешь, где здесь «Жастык»?

– Эк, тебя брат, занесло. – усмехнулся парень в зеркальных очках, нервно курящий за рулем, – присаживайся, расскажу.

Я сел. Но что-то было не так. Я сразу это почувствовал.

– Знаешь, браток, я тебя, пожалуй, подброшу. Но я тут жду кое-кого.

– Уж не Пера ли Лагерквиста?

– Все мы в мире гости. – задумчиво отозвался парень. – Значит, это ты. Забавно. Но паспорт все же достань из своих широких штанин. И, кстати, как тебя, хм, звать-то?

– Лучше так, как в паспорте. – ответил я.

– Шутник. – усмехнулся парень. – Ладно. Я – Серега. Прокатимся с ветерком?

Я не возражал.

Мы рванули через переулки.

Мне показалось, что «Тойота» тут же «села нам на хвост». Она следовала за нами, как приклеенная. Возможно, в этой машине мчались мои телохранители. Петрович не доверил бы мою жизнь двадцатипятилетнему парню. Но Серега упорно хранил молчание. Одной рукой он держался за баранку, другой нервно шарил под сиденьем. Было о чем задуматься.

В одной из подворотен под наши колеса бросилась черная кошка. Визгнули тормоза. Обошлось без жертв. Но снова нехорошее предчувствие закралось в душу. Конечно, все это предрассудки, но все-таки.

«Тойота» оторвалась. Но появилась «Вольво».

Мы вынырнули на развязку, взлетели на мост над железной дорогой. Нас встретил рекламный щит, на котором Назарбаев был окружен детьми и весь светился улыбкой.

– А вот и наше солнышко. – усмехнулся Серега, перехвативший мой взгляд.

«Свободная страна, свободный народ». – прочитал я:

– А что, таким тяжелым было иго Советского Союза?

– Да сменили один хомут на другой, и вывески перевесили. Сейчас у нас и минарет есть, и национальная криминальная история. Хоть сериал снимай «Бригада-KZ». Слышал про нашего Серафима?

Я поперхнулся:

– Про шестикрылого?

Мы метнулись вправо мимо каких-то пыльных насаждений и протянутого над землей толстого трубопровода. И все же это была довольно оживленная трасса.

Серега вытер пот и усмехнулся:

– Нет, про Семипалатинского. Он тут с отцом всех казахов поссорился, вот ему крылья-то и подрезали. Бедный Серик. А как высоко летал!

– Бог с ней, с высокой политикой. – сказал я. – Давай по существу. Кто ее нашел?

Сергей метнул на меня злобный взгляд, но ответил:

– Школьник.

– Он еще жив?

– Да.

– Ты хочешь сказать, что ребенок ее открыл, рассказал обо всем взрослым, и сейчас спокойно играет со сверстниками? Так что ли?

– Он в реанимации. И он никому ничего не объяснял. Это мы уж сами по уровню его облучения все поняли. Но видел ее только этот пацан. Это ясно и по специфическому ожогу роговицы глаз. Наши приборы явственно фиксируют ее наличие, но мы ее не видим.

– Вашу мать! – простонал я. – Если есть излучение, значит, мальчишка ее не закрыл. Как его зовут, что у него с генетикой?

– Вова Коваленко. Среди друзей – Вольдемар. До шестнадцатого века ни один из его предков не попадался в поле нашего зрения. Мы считаем, что это – воля случая.

– Вольдемар – Дуремар. – я потер подбородок. – А где она была?

– В библиотеке.

Я прикрыл рот рукой. Ну да, где же ей еще быть?

Мы нырнули между машинами и снова метнулись в переулок. Телохранители неотступно следовали за нами.

– Ну что, ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству? Познакомить тебя с городом? У нас на кольцевой автозаправки через каждые пятьдесят метров. Таких излишеств не встретишь даже в Германии! А еще не плохо посетить «Нурдалет» – лучше для мужчины нет. Фонтан внутри магазина – это не фунт изюма!

– Мне нужно в библиотеку. – проворчал я.

– В три часа ночи? – и тут Серега наконец-то нашарил под сиденьем и дернул какой-то проводок. – Есть! Значит так, я тебе про Серафима не зря трепался. За библиотекой и за нами следят бандюки. Вчера Петровича и весь экспертный отдел положили из автоматов. Они захватили все пароли, все наши электронные ящики под их контролем. Среди нас был «стукач». Тебя оставят, потому что ты для них – Вий. А вот я под колпаком. Мне сохранили жизнь, чтобы я встретил тебя. Гордись – ты – на вес золота.

Раздался вой милицейской сирены.

– Все. – сказал Серега. – Кина не будет. Электричество кончилось.

Ударив по тормозам, Серега свернул на обочину, и тут же присоединил проводок на место.

К нам подъехала патрульная машина с гербом Казахстана на капоте. Офицер неторопливо продефилировал в нашу сторону.

«Свободная страна – свободный народ». – подумалось мне.

– В чем дело, начальник? – Серега открыл дверь и улыбнулся.

– Превышение скорости.

– Да вот гость из России очень торопится. – Серега улыбнулся и протянул права стражу порядка.

– Тем более плохо: что подумают о нас в Москве! – заартачился милиционер.

В зеркало я увидел, как недалеко от нас притормозила «Вольво». Тот мужчина, что сидел рядом с водителем, позвонил на «сотовик».

И тут же запиликал телефон на поясе у офицера.

Милиционер взял трубку, сказал: «Так точно. Будет исполнено!»

Серега вышел из кабины. Я заметил, как он вытащил кошелек и отдал несколько зеленых купюр.

– В следующий раз не нарушайте. – козырнул милиционер. – И благодарите за свое везение русского гостя.

– Козел! – процедил Серега, хлопнув дверью и, подмигнув мне, сказал. – Ну, так как? Может быть, ну их, эти достопримечательности? Давай, подкрепимся, и – за работу.

– Уболтал. – я принял правила игры: что ж, пусть прослушивают и дальше.

Мы развернулись и помчались обратно. Но на этот раз мы не ныряли в подворотни: ехали только по проспектам. И снова за нами неотрывно двигалась «Тойота».

Теперь Серега молчал, а я пялился по сторонам.

Было удивительно видеть полыхающий Вечный огонь. Но еще более необычной оказалась чугунная, еще советская решетка, тянущаяся вдоль всей аллеи Победы. В желтых лавровых венках светили голубые звезды. Впрочем, в цвета национального флага раскрашены были и стены, и крыши и даже на всех столбах появился незатейливый двуцветный орнамент.

Показавшийся минарет казался слитым в единый комплекс с торговым домом «Нурдалет». Рядом бил фонтан и работали карусели. Со стен минарета во все стороны света были установлены громкоговорители.

А вот памятника Ленину не было совсем. Нет, его не разрушили до основания. Вождя мирового пролетариата сняли с гранитного постамента и, наверное, приберегли на всякий случай. А чтобы место не пустовало, водрузили Абулхаира, восседающего на коне и указывающего рукой туда, куда видимо раньше посылал всех его предшественник. Об этом не нужно даже спрашивать, это очевидно.

Полотнища национального флага и изображения герба Актобе развивались по всему проспекту. Зверь, напоминающий помесь грифона без крыльев и геральдического тигра, идущего настороже, приветствовал меня и со стен домов. Мне казалось, что мифический страж города предупреждает меня о грядущей опасности.

Перехватив мой взгляд, Серега кивнул головой:

– Да, многое изменилось после развала Союза. Даже Дом Советов переименовали. Опять же на свой национальный лад. Акимат называется.

– Аки паки кому мат? – усмехнулся я, и настроение чуточку улучшилось. – Громадное вам гранд мерси за экскурс в быт и нравы вашего города. Понеже вельми вами благодарен. Эх, житие мое.

– Какое твое житие, пес смердящий? – в тон ответил Серега.

И без слов стало ясно, что игра в кошки-мышки только начинается. И нужно не просто выжить, но сделать так, чтобы наша бесценная находка никому не досталась: ни бандитам-серафимам, ни трусу Сереге, ни химерам со знамен города, ни черным кошкам, ни мертвецам с кладбища у дороги.

Но, с другой стороны, кто же мог предположить, что она осталась открытой? Ведь, если моя догадка верна, то всех моих сил может не хватить даже на то, чтобы просто ее закрыть, не говоря уже о том, чтобы вывести из Казахстана.

Как ни крути, а я оказался в роли заложника. Если я смогу сообщить о разгроме нашей резиденции, меня сочтут сумасшедшим.

Если скажу, что она открыта, сюда нагрянет не один десяток наших боевиков. В отличие от меня, они примчатся уже на самолете. Вот только вряд ли я их встречу живым. Конечно, был у меня шанс и вовсе не закрывать ее, а использовать по назначению. Но вопрос был еще и в том, не увезут ли меня после этого на то самое казахское кладбище с куполами?

Опять же: если бандиты держат своих хакеров, то мои письма автоматически будут замещаться на благонадежные, мол, все идет по плану; телефонная связь вдруг станет скверной, телеграммы потеряются в пути.

Нельзя сбрасывать со счетов и то, что охрана, на самом деле, работает на Петровича, а Серега мог оказаться двойным или тройным агентом, втирающимся в доверие.

Не исключено также, что парень от долгой работы мог слегка тронуться умом. Мания преследования – это еще не самый тяжелый крест. Ведь если, действительно, ее нашли, то безумие – это милость богов. Она, особенно открытая, могла уничтожить все живое на сотни миль вокруг. Всякий, кто попадал в зону ее действия, менялся. Странно, что в городе до сих пор нет никакой эпидемии.

Мне казалась зловещей и смена памятников в центре Актобе.

Абулхаир не был казахом. Он был потомственным Чингизидом. В этом хане говорила кровь «Потрясателя Вселенной». Но важно было даже не это. По легенде, Абулхаир, так же, как Иоанн Грозный, Павел Первый и Ленин, держал ее в руках. Оригинал или копию. А Ленин осмелился даже открыть. Но Владимир Ильич готовился к этому десять лет. Кстати, именно благодаря этим тренировкам отравленные пули не причинили ему вреда. И хотя мозг Ильича еще при жизни начал преобразовываться, она все же убила вождя пролетариата.

Мы подъехали к кафе, но дойти до дверей не успели. Нас догнала «Вольво». Из иномарки выскочил двухметровый бритоголовый мужик в дорогом костюме:

– Вай, Сергей Иванович! Почему мы последними узнаем о визите столь высокого гостя? Что ж мы, и посидеть за одним столиком не можем?

Серега побледнел.

– Нет, ребята, я не высокий. – примирительно проворчал я. – Вот дядя Степа – он высокий.

– Шутник. – оскалился бритоголовый и протянул мне руку. – Муса. Типа из креативного отдела.

Серега отвел взгляд: похоже, ему было немного стыдно за бандитов. «Блатной» маленько попутал. Не было под крылом Юрия Петровича никакого креативного отдела. Этот умник еще чего бы про депозитные счета брякнул или про дебет.

– Мишель. – мою руку сдавило, точно клещами.

– Прикольно. – сказал Муса.

– Мне тоже. – съязвил я.

– Ну, подкрепимся, и – в нумера?

Я вопросительно посмотрел на Серегу. Тот пожал плечами: мол, отдувайся, как можешь.

– Ваш чемоданчик. – и Муса протянул руку к моему «дипломату».

– Сможет быть, тебе еще и ключи от квартиры, где деньги лежат?

– А чего я сказал? – обиженно моргнул «браток». – Типа, вежливость проявил.

– А я, типа, отказался.

Муса налился краской и сжал свои кулачищи. Но тут же из машины выскочило еще двое. Один такой же, как Муса, другой – более утонченный и интеллигентный.

Тот, что не был накачан, тут же затараторил:

– Вы на Мусу не обижайтесь. Он еще многого не знает. Всего вторую неделю стажируется. Только-только адептом стал. Сами понимаете: тяжелое детство, игрушки деревянные, к полу приколоченные. Он ведь до сих пор революцию с поллюцией путает. Что с него взять? – Повернувшись к Мусе, «браток» рявкнул. – Кет! Кет бала!5

«Действительно: шкет и болван. – подумал я. – Неужели люди с таким интеллектом разгромили целое отделение секретной организации так ловко, что до сих пор никто об этом и не догадывается? Или все это – тщательно продуманный спектакль? Только кто режиссер? Бандиты? Петрович? Серега? Кто-то из центра?»

Мусу увели.

– Я – Ильяс. – не смолкал наш новый собеседник. – Вы уж на Мусу зла не держите. Петрович не санкционировал вашу встречу. Но ведь Муса – стажер. Ему так хотелось посмотреть на живую легенду.

– Да понял я, понял.

– Ну, пойдемте, перекусим с дороги, а то Серега сдуру какие-то гонки по городу устроил. Это у него нервное. Впрочем, мы тут все на взводе. После того, как ее обнаружили, нас всех точно подменили. Так что вы ничему особо не удивляйтесь. Побываете в зоне ее действия, сами все поймете. – тараторил Ильяс, увлекая нас к кафе.

Как только бармен увидел Ильяса, мигом подозвал к себе одну из официанток. Девушка покосилась в нашу сторону, мотнула головой, и как только мы уселись за столик, тут же возникла рядом.

– Чего изволите? – официантка безошибочно угадала во мне важную персону и склонилась передо мной так, чтобы я мог оценить ее декольте.

Я перехватил деланно рассеянный взгляд Ильяса и понял: прощупывают мои слабые места.

– Мартини. – сказал я.

А в голове моей крутилась бандитская песня из мультика про Врунгеля:

«Постоянно пьем Чинзано,

Постоянно сыто-пьяно. О-е!

И за энто режиссеро

Нас сниманто киноленто».

В глазах Сереги мелькнуло понимание и восхищение. Этим своим «Мартини» я бросал мафиози вызов.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ильяса.

– Чего еще? – продолжала пытать девушка.

Я задумчиво потер подбородок:

– И чего-нибудь горяченького. Да побыстрее, а то так кушать хочется, что переночевать негде.

– Сию секунду из горячего есть только шашлык. Все остальное нужно греть. Подавать? Или все же ознакомитесь с меню?

Я вздохнул. К шашлыку не плохо бы пару рюмашек кагора. Но слово – не воробей. Мартини – тоже вещь хорошая.

– Тащите шашлык.

– Что на десерт?

– На ваше усмотрение.

– Десерт по вечерам едят только аристократы и дегенераты. – задумчиво заметил Серега. – Но мне, пожалуйста, того же, что и гостю. Хочу почувствовать себя белой костью.

– Присоединяюсь. – мотнул головой Ильяс.

Девушку как ветром сдуло.

Ильяс давно уловил смену моего настроения:

– Может быть, все же стоит отправиться в ресторан?

– Ну, уж нет! – помотал я головой. – Сегодня День Независимости от Этикета!

– Как знаешь. – пожал плечами Ильяс. – У нас тут все по-простому, по-родственному.

– У нас тоже.

Ильяс помялся:

– Ты не думай, что мы вчера с гор спустились. Сам же понимаешь, что никому из нас лишняя самореклама не нужна. А в остальном: «Es soll sich jeder laben! – heiβt die Losung, welche unser Banner schmückt»6.

Теперь уже мне пришлось проглотить шпильку. Передо мной был вовсе не тупоголовый рэкетир и даже не романтичный Остап Бендер. Соперник был силен. И врагом его видеть не хотелось. И опять я начал во всем сомневаться. Петрович обычно подбирал именно таких: спокойных, но зубастых.

Ели молча.

Расплачивался Ильяс. Он просто кинул на столик несколько ассигнаций и сразу вышли на улицу.

– Серый, если ты устал, можешь ехать домой. Петрович дал «добро». Мы Мишеля сами отвезем.

Серега умоляюще посмотрел на меня. Без слов было ясно, что отдыхать моему новому другу явно не придется. До дома он сегодня не доберется, разве что новоселье справит… на кладбище. Я не знал, почему Серегу не убрали сразу: может быть, он им пароль не открыл; а, может быть, его используют как раз для того, чтобы у меня возникло недоверие к Петровичу и его людям, ведь на мое место всегда найдутся желающие.

Происходящее могло оказаться и запланированной акцией по устранению уже меня самого. Мол, находясь на задании, заподозрил коллег, и предпринял несанкционированные действия.

– Мне потребуется ассистент. Серега отправится со мной. – сказал я, взвешивая каждое слово. – Сами понимаете: это ведь не кизяк в поле собирать.

Ильяс смущенно хохотнул:

– Ладно, это уже ваши дела.

– Кстати, о делах. Ночевать я буду в одной из тех двух квартир, из которых ведется наблюдение за библиотекой. У меня должен быть прямой и быстрый доступ. Это ясно?

Ильяс пожал плечами, всем своим видом показывая, что он здесь – на вторых ролях.

– В квартире должно быть чистое постельное белье, две укомплектованные аптечки, мел, освященная вода. Ну и кофе, разумеется.

– Но… – робко вставил Ильяс.

– А вот это уже не мои проблемы. И свяжите меня, наконец, с Петровичем.

Мы сели в «Жигули». Ильяс – оказался за рулем. Он достал «сотовик» и начал что-то возбужденно объяснять по-казахски. Вот уж не знал, что Петрович полиглот!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Jgnorantiam – невежество (лат.)

2

Cerca trova – «Дерзай и найдешь». (Итал.) – Надпись на фреске Джорджи Вазари

3

χαλεπα τα καλα – Материя – правдоподобная ложь. (Греч.)

4

Стихи Александра Блока

5

Уйди! Брысь, мальчишка! (казах.)

6

«Es soll sich jeder laben! – heiβt die Losung, welche unser Banner schmückt». – Каждый должен получать удовольствие! – так звучит лозунг, который украшает наше знамя. (Нем.)