Полная версия
Больше бедным я не буду
Поэтому ещё на этапе согласования проекта дома я попросил застройщика, чтобы всеми коммуникациями в доме и настройкой автоматики занимался именно Женя. Однако застройщик, когда согласовывал с ним смету, решил, что тот слишком много запросил – на 100 тысяч рублей больше, чем другие специалисты. И решил на мне сэкономить: втихаря позвал другого мастера. И вот уже год я его проклинаю. Температура в комнатах скачет, то жарко, то холодно, краны текут, наш «умный» дом живет своей собственной жизнью…
Застройщик постоянно пытался всё исправить, но эти попытки ни к чему не привели. В итоге я уже на него наорал:
– Делай, что хочешь, но пусть Женя всё исправит! И неважно, сколько он возьмет с тебя денег за работу.
Мне действительно не жалко отдать Жене вдвое больше, чем берут остальные специалисты по умным домам. Автоматикой в своем доме я доверю заниматься только ему. Потому что уверен: он сделает всё качественно и будет настраивать систему до тех пор, пока она не заработает, как нужно. А если в процессе эксплуатации возникнет неисправность, немедленно приедет и исправит ее…
Вот что значит личный бренд этого Жени. Обычный, казалось бы, электрик. Но люди знают, что он один из самых лучших специалистов в своей области в регионе, и готовы платить столько, сколько он скажет. Да, возьмет вдвое дороже. Но сделает все идеально, и люди с радостью заплатят.
Но мало создать себе хорошую репутацию и имидж первоклассного специалиста. Не менее важно максимально широко заявить о себе своим потенциальным клиентам. Раскрученный личный бренд позволяет серьезно увеличить добавленную стоимость на свои услуги. Когда все умеют делать качественный продукт, потребитель будет опираться на эмоции, которые вызывает у него тот или иной личный бренд. Поэтому даже средние, но известные широкой публике специалисты могут стать востребованнее, чем многие их высококлассные конкуренты.
Так произошло с волгодонской моделью Анастасией, которую я хорошо знаю. В начале модельной карьеры девушка выиграла городской конкурс красоты и поехала покорять Москву. Она трижды пыталась принять участие в конкурсе «Мисс Россия», но её не брали. Но однажды на «Мисс Россия» был недобор, и Анастасию все-таки пригласили. Девочка она не глупая, на конкурсе быстро оценила обстановку. Поняла, что в тройку победителей не пробьется, а на жизнь «лакшери» она уже нацелилась.
Она сразу определила возможных победительниц, вокруг которых всё крутилось: их звали на тусовки и разные презентации. Одной из них была Анастасия Решетова, которая крутила любовь с рэпером Тимати. Наша Анастасия сразу с ней задружилась, и та стала приглашать ее вместе с собой на разные мероприятия. Чтобы помочь подруге раскрутиться, она даже уговорила Егора Крида снять Анастасию в своём клипе… За короткое время количество подписчиков девушки в социальных сетях доходит до полумиллиона. Она становится немного знаменитой… Стоимость её фотосессии вырастает в пять раз.
Обычная фотомодель в Москве получает 2,5 тысячи рублей за час съемки. Гонорар эффективной модели, которая обеспечивает быстрые и качественные снимки, составляет 3,5 тысячи рублей в час. А если модель хоть чуть-чуть известная и может личным брендом пропиарить товар, то получает она уже от 15 тысяч рублей в час… В Москве огромное количество магазинов с невероятным числом товаров. Каждому из этих магазинов и бутиков нужно рекламировать свой товар не только в журналах и на билбордах, но и представлять на своём сайте, а также в соц-
сетях. Каждый раз, когда приходит новая коллекция, дистрибьюторы устраивают фотосъемку.
И вот, допустим, дистрибьютор спортивной одежды привозит новую коллекцию на 50 миллионов рублей. Всю ее необходимо отснять для каталога. Затратная часть на съемку составит ориентировочно 300 тысяч рублей: гонорар фотографа, визажиста, аренда студии и так далее. Остаётся модель. И тут магазин стоит перед выбором: взять эффективную модель, которая прекрасно отработает за 20 тысяч, но её никто не знает, или взять Настю, которая снималась в клипе Егора Крида, имеет 500 тысяч подписчиков, её знают поклонники. Но заплатить 100 тысяч рублей. И еще дать ей 100 тысяч за то, чтобы она выложила информацию в свои соцсети.
С точки зрения заказчика, потратить 300 тысяч или 500 – разница не принципиальная, а продажи вырастут серьезно. Молодежь любит покупать то, что носят кумиры. И получается, что обычная красивая девочка за всю работу получит 20 тысяч рублей, а Анастасия – 200 тысяч. Хотя неизвестно, кто из них красивее.
Первая девушка отрабатывает по десять съёмок в месяц, зарабатывая двести тысяч рублей, из которых пятьдесят отдает за квартиру, еще пятьдесят тратит на поездки в такси, разъезжая между съемками, на оставшиеся сто тысяч пытается выжить в беспримерно дорогой столице. А Настю приглашают на двадцать съемок в месяц, и ее среднемесячный доход – от двух до четырех миллионов рублей. За двести тысяч она снимает квартиру на престижных Патриарших прудах, еще в двести тысяч ей обходится содержание автомобиля бизнес-класса с личным водителем. Во множестве студий красоты, кафе и ресторанов она получает услуги практически бесплатно, потому что все просят ее отметить у себя в запрещенном ныне Инстаграме, что она сегодня была именно у них. Остается полтора-два миллиона, которые можно тратить куда тебе хочется.
Вот что такое раскрученный личный бренд и как приятно на нём зарабатывать.
В некотором смысле личный бренд есть у каждого. Просто у многих он слабый, неразвитый. Если друг советует вас знакомым как хорошего свадебного фотографа или сантехника, вы уже бренд. Небольшой, но авторитетный. Но гораздо продуктивнее сознательно заниматься созданием собственного бизнес-имиджа.
Расскажу о своем хорошем друге Николае. Благодаря любознательности, техническому складу ума и гиперответственности он построил свой личный бренд так, что подавил сильнейших своих конкурентов. Еще двадцать лет назад он занимался распродажей имущества бывших советских предприятий, а вечерами частенько жаловался мне на жизнь: то у него куча денег, то пусто. Помню, посоветовал я ему тогда заняться чем-то одним. Тем, что он будет ежедневно развивать и что будет приносить постоянный доход.
Николай купил тогда свой первый ЗИЛ «Бычок» и перешёл в сферу грузоперевозок. На этом «Бычке» Коля не столько ездил, сколько лежал под ним, ремонтируя. По образованию он авиационный инженер, поэтому и чинил «Бычка» сам. Потом купил второй ЗИЛ, третий, и так потихонечку стал развиваться. За «Бычками» появилась первая импортная фура… И вот Коля уже серьезный автоперевозчик.
Однако таких фур по стране было тысячи. Куча людей понабрали их в кредит или продав тещину квартиру. Конкуренты соглашались ехать за копейки, чтобы рассчитаться с банком. Хороший заказ по выгодной цене был один из десяти. Обсуждая эту проблему за рюмкой чая, Коля жаловался на диспетчерские: выгодный груз найти было тяжело. Тогда мы с ним стали прорабатывать вопрос создания Колей собственной диспетчерской. Нужно было понять, с какими проблемами при её открытии он может столкнуться. Оказалось, что практически все диспетчерские на рекламу тратят много, а сами зарабатывают мало.
– Да и Бог с ним, – убеждал я его. – Главное, что твоя диспетчерская сможет обеспечивать выгодными заказами именно твои фуры. А невыгодные будешь передавать другим перевозчикам.
Своя диспетчерская помогла ему понять, что при одинаковых затратах возить сборные грузы в два-три раза выгоднее. Сама жизнь начала подсказывать, что чем сложнее груз, тем больше за него платят при меньших затратах. Так он перешел в «негабарит» – перевозку негабаритных грузов. Авиационное инженерное образование помогало решать сложные логистические вопросы. А ответственность и скрупулезность ежемесячно зарабатывали ему репутацию очень надежного перевозчика. Цена перевозки негабаритного груза Колиной фурой стала в десять раз дороже транспортировки обычного груза – скажем, с овощами – другими фирмами. Фуры стали ездить меньше, ремонтироваться реже, зарабатывать в разы больше.
Николай стал приобретать и модернизировать «под себя» различные платформы и механизмы. Однажды его внимание привлек некий голландский прицеп для перевозки негабаритных грузов, именуемый «яхтовозом». Денег он стоил каких-то нереальных, а уникальность заключалась в том, что во время проезда под мостом у него автоматически раздвигались колеса, и платформа опускалась, практически ложась на асфальт. Проезжает такой прицеп под мостом, как «Феррари», а потом так же автоматически возвращается в исходное положение… Для перевозки некоторых грузов каждый сантиметр высоты важен, поэтому Коля и загорелся этим прицепом. Он говорил, что готов пользоваться им всего раз в год, зато это будут самые прибыльные контракты.
И Николай отправился в Голландию на завод, где производят подобные «яхтовозы». Он сфотографировал всё, что мог, вернулся домой и лично нарисовал чертеж этого прицепа, чтобы самостоятельно его изготовить. Но изготовление тоже предполагало немалые затраты, и заводы не хотели браться за такой единичный заказ. Один из них Николай сумел-таки замотивировать:
– Разве мы, русские, хуже каких-то голландцев?.. Давайте докажем, что и в России такое умеют делать! – выступил Коля на переговорах, надавив на тщеславие и создав атмосферу конкуренции. И российский завод сделал этот экспериментальный прицеп в три раза дешевле, чем тот стоил в Голландии.
Благодаря Колиной пытливости и коммуникабельности его бизнес стал стремительно развиваться. Заказчики знали, что Коля надежный, на него можно положиться, он довезет даже самый сложный груз в срок… Он стал уже не просто конкурировать с крупными грузоперевозчиками, оперировавшими на российском рынке, но и подавлять их.
А не так давно в его бизнесе случился критический эпизод. У Николая должна была состояться серьезная сделка на десятки миллионов рублей. Заказчику необходимо было перевезти негабаритный груз с Юга России на Ямал. Дорога в пять тысяч километров, крайне тяжелая, с переходом по зимникам. А отправлять нужно караван фур. И этот груз необходимо доставить до 1 июня, ни днем позже. В случае задержки – почти вселенская катастрофа. У производителя груза срывается контракт на сотни миллионов рублей, у заказчика – на миллиарды: техника должна успеть выполнить все работы за короткий летний сезон… Рушатся все договоренности, и никто не получает своих денег, так как всё проходит по лизинговым платежам (оплата после поставки). Поэтому для заказчика этот контракт был еще важнее, чем для Коли: в случае задержки он терял намного больше.
Руководство завода знало, что именно Николай сможет справиться с поставленной задачей. Но тут на тендер выходит еще одна компания и дает цену на 30 процентов ниже. Заказчик, имея хорошие отношения с Колей, заявляет, что готов всё же работать именно с ним, но просит и его снизить цену на 30 процентов. Если Николай откажется, то, возможно, контракт отдадут другому… В общем, заказчик ждет его на переговоры.
Николай позвонил мне и рассказал о сложившейся ситуации.
– А ты готов везти по более низкой цене? – спрашиваю.
– Очень не хочется! Маршрут сложнейший: чтобы довезти груз вовремя, придется выкручиваться… Упав в цене, я заработаю либо совсем мало, либо вообще выйду в ноль. Мне оно неинтересно, но и отдавать конкуренту постоянного клиента тоже плохо.
– Скажи, а твои конкуренты довезут груз вовремя?
– 50 на 50. У них и техника послабее, и с документами геморрой.
– А ты?
– Я точно довезу. И заказчики со мной хорошо знакомы и знают, что я костьми лягу, но привезу груз в целости и сохранности. И вовремя. Но просят снизить цену.
– Скажи, а заказчики знают, что конкуренты могут их подвести? – задал я последний уточняющий вопрос другу.
– Знают. Потому и переживают. Боятся влететь на огромные деньги. Оплата им пройдет только в том случае, если груз приедет вовремя и они отработают летний сезон.
– Тогда соберись с духом и стой на своем. Твоя репутация и твой личный бренд стоят своих денег. Если заказчик хочет спать спокойно и гарантированно заработать, он заплатит.
Через несколько часов счастливый Коля приезжает ко мне с бутылкой Blue Label: «Заказ мой!» Он настоял на своём, ему не пришлось понижать цену, и он получил заслуженный прибыльный контракт. Заказчики пошли навстречу, потому что были абсолютно уверены в Николае и решили не рисковать.
И вот этот имидж лучшего в своем деле, эту репутацию надежного и беспроблемного контрагента, это Имя (с большой буквы) в бизнесе нужно зарабатывать с самого начала своей карьеры. Где бы и на кого бы, повторяю, ты сначала ни работал. А заработав, ни в коем случае не почивать на лаврах. Потому что даже единственная оплошность может человека скомпрометировать.
Тот же Николай, будучи уже главой огромной фирмы, сегодня мотается по всей России, лично контролирует погрузку, разгрузку, закреп тяжелых механизмов. Он может перелететь в другой конец страны, дабы собственными глазами убедиться, что по зимнику машины пройдут. Он большой начальник, но для него нет проблемы проснуться в три часа утра и проехать тысячи километров до своих водителей, чтобы разрешить тяжелую техническую ситуацию. Один раз он уехал в разгар вечеринки в другой город, чтобы лично сесть за руль и вывести задом огромный прицеп с территории предприятия, потому что ни один водитель не мог справиться с этой задачей… Ну и плюс Николай постоянно ищет способы совершенствовать свое дело, лучше всех ориентируется в юридических тонкостях, первым применяет новые технологии…
Это и есть настоящая работа «на себя», на свое имя.
И как следствие – взрывной рост благосостояния. Если раньше, когда мы путешествовали в компании, Коля заказывал трехзвездочные гостиницы, то теперь всегда останавливается в президентских номерах, и звезд у отеля чтобы было не меньше пяти, а лучше семь…
Мы можем не слышать названий конкретных фирм и компаний, но знать имя человека, которому они принадлежат. И если у этого имени есть известность и хорошая репутация, мы обязательно поверим и продукции его фирм. В Москве (а сегодня уже и по всей России) люди обожают ходить в рестораны «к Новикову». Они, что, самые лучшие в стране? Да нет, конечно, просто у Аркадия Новикова имидж первого ресторатора России, человека, лично отвечающего за качество своего ресторанного продукта. Публика знает, что «у Новикова» всегда будет пусть недешево, но непременно круто, модно, комфортно, а может быть, даже вкусно.
Личный брендинг, кстати, был сильно развит в Российской Империи. В нашей стране рано поняли, как важно с молодости работать «на себя» и ценить честное имя. Почти каждое предприятие или торговая лавка назывались в честь владельца, примеров – масса. «Елисеевский» магазин, открытый купцом Григорием Елисеевым, а впоследствии ставший популярным за роскошные интерьеры и экзотические товары. «Смирновъ», водочное производство, основанное Петром Арсеньевичем Смирновым. «Абрикосов и сыновья», ведущая кондитерская компания в царской России. «Яйца Фаберже», украшения российского ювелира Карла Фаберже.
После революции 1917 года всё прекратилось: коммерция в СССР была запрещена. Но и в той среде рождались личные бренды. Например, все знали имена авиаконструкторов Андрея Туполева (делал самолёты серии Ту), Сергея Ильюшина (самолеты серии Ил), Павла Сухого (самолёты серии Су)…
Сегодня роль личного бренда у нас в стране снова выросла многократно, и многие люди, добившиеся успеха, поняли это раньше других и сделали на него ставку. Олег Тиньков (пиво, рестораны, банк), Павел Дуров (соцсети), Евгений Касперский (IT-отрасль), Артемий Лебедев (дизайн), тот же Аркадий Новиков… Причем ценность своего Имени (опять-таки с большой буквы) важна не только для развития уже имеющегося бизнеса, но и как гарантия успеха в любых дальнейших начинаниях. Если, скажем, завтра Павел Дуров начнет продавать «умные» пылесосы, а Аркадий Новиков – водку имени себя (равно как и наоборот), то можно не сомневаться, что эти продукты станут немедленно интересны публике. Просто за счет высокого доверия к личным брендам их создателей.
Работая «на себя» сегодня, вы обеспечиваете свой успех завтра.
Что бы вы ни делали, всегда выкладывайтесь по полной программе, ведь вы работаете на себя. Только усердие принесёт плоды. Когда я занимался своими первыми выборами, то смог заработать только на цифровой фотоаппарат стоимостью тысячу долларов. Конечно, на начальном этапе было допущено много ошибок. Когда нарабатываешь опыт, всегда совершаешь ошибки. (Знаете, есть такое выражение: «У каждого хорошего хирурга есть своё кладбище». У меня оно тоже есть, хоть я и не хирург).
Но рос профессионализм, росла репутация, а с ней и гонорары. Ведь всякий раз я вкалывал так, будто от результата зависела моя собственная жизнь… Я часто выбирал кандидатов от оппозиции, и не всегда было просто их провести на тот или иной пост. Но желание делать дело лучше других, опыт, умение выложиться по полной программе привели к тому, что я создал себе имя в профессии и стал одним из самых дорогих политтехнологов России. Сегодня «Олег Пахолков» – это личный бренд в сфере политического консультирования. В невероятно сложных ситуациях я выиграл двести выборов подряд, даже когда шансов на победу практически не было… За это и платили огромные деньги.
– У нас жопа! Только Вы способны выиграть эти выборы, – приходили ко мне как в последнюю инстанцию.
– Я знаю. Но заплатить за это придётся много, – отвечал я.
Работайте на себя, зарабатывайте репутацию,
стройте личный бренд и сохраняйте его всю жизнь,
прилагая максимум усилий.
Так победите!
3. Главный Маяк твоей жизни
Загляните в последний день своей жизни.
Что там?
К какому Маяку вы плывете?
В 2021 году я умирал. Три дня сгорал на глазах и сам понимал, что умираю. Врачи упорно боролись за мою жизнь, но легче не становилось. Это было что-то ужасное. Семьдесят процентов поражения лёгких, я не мог самостоятельно дышать, тело разваливалось на части, в голове стоял туман. Да, это был тот самый проклятый COVID-19…
В детстве я несколько раз тяжело болел воспалением лёгких, поэтому знал, что нахожусь в группе риска, и был готов начать лечиться с первой же минуты. Тем более дома были экспресс-тесты на коронавирус, и о своей болезни я узнал в первый же день. Но сначала постеснялся звонить близкому другу – главному врачу, у которого в подчинении находился, в том числе, и ковидный госпиталь. Меня начал лечить на дому другой врач, опытный пульмонолог.
Это оказалось глобальной ошибкой, которая чуть не стоила мне жизни. Пульмонолог пытался не навредить здоровью и пользовался щадящими методами лечения. Однако с каждым днём мне становилось все хуже. Был упущен шанс «выскочить» по-лёгкому. Болезнь развивалась стремительно. Поражение лёгких с сорока до семидесяти процентов увеличилось за три дня. Я осознал, что мне осталось совсем немного, и звонить другу главврачу всё-таки пришлось.
Позже он объяснил, что сначала нужно было любыми методами убить инфекцию, а уже потом восстанавливать организм. В этом и заключается различие методов лечения врача-инфекциониста и врача-пульмонолога. Первый сначала делает всё, чтобы убить инфекцию, невзирая на потери организма, и только потом его восстанавливает. А второй, привыкший бороться с не столь опасными для жизни заболеваниями, старается максимально не навредить организму для будущего восстановления.
В итоге друг госпитализировал меня к себе в ковидный госпиталь. Там, уже в состоянии бреда, я читал СМС-ки от любимой девушки, близких друзей. Это невероятно поддерживало, в их словах чувствовалась искренность… Даже бывшая жена в тот момент забыла об обидах и писала, пытаясь поддержать… Такое участие огромного коллектива людей стало для меня колоссальной опорой в те мучительные дни. Я на себе ощутил, насколько забота близких людей помогает бороться за жизнь. Человеку важно понимать и чувствовать, что он нужен этому миру, тогда лечение идет успешнее. А если ему плохо и вдобавок он никому не нужен, то и жить не хочется.
Каждый день меня в палате навещал мой друг главврач. Он практически жил в реанимации и лично, облаченный в полный защитный костюм, переворачивал тяжелых больных, показывая пример медсёстрам, медбратьям, врачам своего отделения. А это невероятно тяжелый труд: аккуратно перевернуть 100-килограммового больного, подключенного к шлангам и трубкам. Но если не делать этого регулярно, согласно графику, шансы на выживание больного уменьшаются в разы.
В редкие минуты нашего общения я с надеждой заглядывал в очки его защитной маски, пытаясь увидеть ответ на вопрос, буду ли я жить. Ответа не было. Анализы же с каждым днём были хуже и хуже, на «плато» выходить не получалось… Три кризисных дня в больничной палате было непонятно, кто кого, я – болезнь или она – меня. Эти три дня ни я, ни врачи не могли сказать, чем все закончится. Большие чёрные мешки с пугающей регулярностью проносили мимо палаты.
Но на четвёртый день кризиса, придя в палату, мой друг увидел, что я сижу и ем. Мне правда неожиданно жутко захотелось есть. Даже не есть – жрать. Друг понял, что мне стало лучше. На следующий день пришли анализы, подтверждающие улучшение ситуации. Желание есть у больного всегда опережает любые хорошие анализы, и врачи знают об этом.
Если бы не старания лучших наших медиков, я бы не писал сейчас эти строки, к гадалке не ходи. Каким-то чудом они вытащили меня с того света.
В те три дня в бреду, когда не знал, смогу ли выжить, я лежал и думал о прожитой жизни. И представлял, что будет после смерти. На похоронах или поминках люди часто говорят, какую яркую и счастливую жизнь прожил покойный. Обо мне, наверно, можно было бы сказать, что я прожил десяток таких ярких и счастливых жизней. Взять хотя бы мой корабль «Атаман Платов» – он стал осуществлением идеи перманентного веселья. Сколько фееричных и самых отвязных вечеринок на нём прошло – не счесть.
Сотни красивых девушек окружали меня всю сознательную жизнь!.. Как-то раз президент Молдавии Игорь Додон пообещал моей девушке, ставшей впоследствии женой, взять меня с собой на перевоспитание в Новый Афон. Он настоял, чтобы там я сходил на исповедь и ни в коем случае не врал монахам. Поэтому на вопрос монаха: «Со сколькими женщинами у вас были сексуальные контакты?» я честно ответил: «Ну, с тысячей точно были…» К причастию меня не допустили…
За свою жизнь я купил себе самые дорогие игрушки, о которых мечтал: автобус, на котором ездит Дональд Трамп, кабриолет как у Джеймса Бонда, дорогой катер, мотоцикл, причем не абы какой, а Honda Gold Wing… Построил собственный трехпалубный корабль… Я стал самым дорогим политическим консультантом в России, создал красивый и стабильный бизнес. Открыл собственный загородный клуб… А сотни путешествий в десятки стран мира! Жил и в дорогих семизвёздочных отелях арабских шейхов, и в палаточных городках, которые мы строили на необитаемых островах, где бегали, как аборигены… Если посмотреть со стороны, не жизнь – праздник.
Но в те три несчастливых дня, когда умирал, я не думал о деньгах, тусовках, путешествиях, дорогих игрушках, девушках… Меня не утешали воспоминания о том, какую яркую жизнь я прожил. Мне было грустно, что не доделал множество дел и что после смерти от меня ничего не останется. Бизнес-империя, которую строил годами, рухнет после того, как меня не станет. А что останется моей дочери (ей на тот момент было шесть лет)? Только знание, что её папа был когда-то депутатом Государственной Думы и героем-любовником? Ничего себе наследство! Это было невыносимо обидно.
Моя дочь, моя единственная наследница, живет в Америке с бывшей женой, и она даже не сможет получить наследство. Ведь после моей смерти загородный клуб «Поплавок» растащат по кускам. И к моменту, когда она подрастет, «наследством» будут огромные счета за электроэнергию, судебные решения по невыплате заработной платы, неоплаченные налоги на землю… Землю, на которой нет ничего. И не будет у нее другого выхода, кроме как отказаться от наследства, дабы не выплачивать долги, накопившиеся с момента, когда клуб перестал функционировать…
С издательским домом ситуация не лучше. У нас централизованная система управления: каждый из 24 (это сегодня) «Блокнотов» управляется лично мной. Смогут ли после моей смерти директора «Блокнотов» договориться, найти себе нового лидера? Вряд ли. В итоге, без должного управления «Блокноты» сначала рассорятся друг с другом, а потом всё рухнет. Похожий эпизод есть в фильме «Александр», помните?.. После смерти Александра Македонского его сподвижники только благодаря многолетней воинской дружбе сразу не прикончили друг друга. Однако сохранить империю им удалось ровно на сорок минут, пока они находились рядом с остывающим телом царя. На больший срок взаимного доверия не хватило. Чтобы не поубивать друг друга, они разделили самую великую державу мира на несколько частей и разъехались в разные стороны… А что будет с «Блокнотами»? Нет, отдельные «Блокноты», может, и останутся. Но той империи, которая должна была просуществовать десятки лет, уже не будет.