Треон

Дни проносились со скоростью света, незаметно пролетела осень. Ветер все еще метал по улицам последнюю листву, тоскливое серое небо, казалось, вот-вот разверзнется снегопадом. Подернутый льдом асфальт едва слышно хрустел под ногами. Начинало смеркаться, холодный иссиня-белый свет фонарей заливал площадку.

Михей, поежившись, расправил воротник куртки. До отправки оставались считанные дни. Его одолевало волнение, временами перерастающее в страх. Мысли о предстоящем пробирали до дрожи. Чувство ответственности тяжелой гранитной плитой давило на плечи.

– Неужели, – промолвил он. – Неужели это все на самом деле?

Вик посмотрел на друга, но ничего не ответил.

– Все еще не верится, – продолжал Михей. – Кажется, еще вчера мы были рядовыми инженерами на Байконуре, работали на совесть, получали за это свои кровные, тратили, как умели. Жили, в общем, обычной жизнью. Сегодня же мы в самом центре чего-то большого. Чего-то настолько великого, что оно затмит собой даже первый полет человека в космос. Ты понимаешь?

Вик уныло хмыкнул. Он шел, засунув руки в карманы брюк и опустив голову. Пар маленькими клубами вырывался из его носа.

– Ты кажешься таким спокойным. Будто не ты первым ступишь на землю другого мира.

Сильвер вдруг поднял голову, и остановился.

– Спокойным? – Воскликнул он. – Да у меня поджилки трясутся!

Он прервался, тяжело вздохнув, и продолжил через секунду более ровно и спокойно.

– И зачем я согласился на это. Каждый день жалею. И чем ближе день вылета, тем сильнее жалею. Им надо было сразу предупреждать, что это за место, как там может быть опасно, и какие эти райлы страшные.

– А, вот ты о чем, – улыбнулся Алмаев. – Нашел, о чем волноваться.

– Я вообще-то, не только за себя отвечаю. У меня семья. Если со мной что-то случится, кто о них позаботится?

– Да ничего с тобой не случится. Тебе повезет, если ты вообще увидишь райла.

– Почему? – Недоверчиво прищурился Вик.

– Сам посуди – график работ жесткий, все расписано чуть ли не по минутам. Треонцы, даже если бы захотели помочь, только путались бы под ногами. К тому же, вряд ли, кроме наших послов, кто-то будет тесно общаться с аборигенами. Мы просто будем делать свою работу, и тихонько поглядывать на них со стороны. Так что, в лучшем случае увидишь треонца метрах в десяти.

Сильвер задумчиво погладил подбородок.

– Может, ты и прав, – согласился он. – Я как-то об этом не подумал.

– Ну. Зато представь, как будет гордиться тобой твой сын. Да ему все друзья обзавидуются, что у него такой папа.

– Верно, – сказал, улыбаясь, Вик. – А знаешь, что? Нужно будет обязательно сфотографироваться с треонцем.

«Быстро же он успокоился, – подумал Михей. – Однако, он в чем-то прав. Мы отнюдь не на курорт собираемся. Это на бумаге все просто – планы, графики, сроки. Но разве когда-нибудь что-нибудь идет строго по плану? Как там у Мерфи: «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так».

– Так ты, правда, думаешь, что там будет не плохо? – Еще раз удостоверился Вик.

– Конечно. Еще улетать не захочешь. – Михей взглянул в небо. Там, за облаками, в сотне световых лет от Земли, ждал своих гостей таинственный Треон.

– Первой на связь с нами вышла Большая Колония – крупнейшая держава на Треоне. – Это была заключительная лекция профессора Крымского. – В основном с ней мы и ведем дела, на ее территории развернем нашу базу. Это одно из сильнейших и наиболее развитых государств Треона. Оно имеет большую власть и пользуется авторитетом в своем мире. Из всех других колоний, только она сможет обеспечить нам наибольшую безопасность. Кроме того, крайне удачно ее географическое расположение. Как вы знаете, космодром желательно строить ближе к экватору. Поэтому, этот фактор тоже сыграл большую роль. И самое главное, из всех колоний, вышедших на контакт, Большая Колония показалась нам самой адекватной и миролюбивой. Ввиду всех этих факторов сотрудничать мы будем только с ней. По крайней мере, на первых этапах проекта.

Глава 3

Ракета мягко стартовала, гравигенные генераторы разгоняли ее так плавно, что Михей почти не чувствовал ускорения. Они толкали вверх не только сам транспорт, но и все, что находилось внутри – экипаж, пассажиров, груз. Любая мелочь, не зафиксированная в своем положении, может вдруг взлететь в воздух. Поэтому было так важно перед полетом проверить, чтобы нигде не осталось никаких не закрепленных предметов. Михей, работая с гравигенными модулями, знал все это. В теории. На собственном опыте он испытывал это впервые.

Через несколько минут сопротивление воздуха достигло пика. Чтобы продолжить взлет нужна была дополнительная тяга. Запустились вспомогательные двигатели. Ракета дернулась. Это был самый опасный момент полета. При старте реактивных двигателей, вектор силы мог сместить ракету с вертикальной оси и тогда бы произошла катастрофа. К счастью, такого не случалось уже довольно давно.

Кабина наполнилась легким гулом. Ракету сотрясла мягкая дрожь. Михея вжало в кресло, дыхание перехватило. Но через несколько секунд все стихло, гул стал едва слышен, дрожь отступила. Дышать тоже стало легче. Он все еще чувствовал небольшую перегрузку, но она была гораздо слабее, чем на тренировках в учебном центре. Критический момент был позади.

Через несколько минут транспортник «Прима» пристыковался к космическому фрахтеру1 «Атлант». «Атлант» был спроектирован и построен специально для Треонской экспедиции. Он мог нести на своем борту до четырехсот пассажиров, пять тысяч кубометров груза, и несколько тонн собственного исследовательского оборудования и аппаратуры, а на фюзеляже он нес грузовой шаттл «Юрий». Это было самое большое космическое судно в истории. И второй по величине искусственный космический объект, после пространственного искривителя.

Группа перебралась в пассажирский отсек фрахтера. Здесь было достаточно просторно, по крайней мере, в сравнении с тесной кабиной транспортника. Отсек имел несколько залов, отделенных друг от друга гермодверьми. В каждом зале стояли ряды кресел, как в самолете. Потолок, пожалуй, был низковат, но в целом – очень уютно. Удобные кресла-коконы с изменяемой геометрией делали пребывание в невесомости максимально комфортным. Над каждым сиденьем разместился светильник, кондиционер, выдвижной экран с наушниками. Настоящий бизнес-класс.

Группа расселась по местам. Экипаж «Атланта» заканчивал последние проверки и приготовления. На Земле скрестили пальцы. Наконец, с фрахтера доложили:

– К старту готовы! Ждем вашего разрешения.

– Старт разрешаю, – отозвались на том конце. – Счастливого пути!

«Атлант» проснулся. Из сопел разгонных двигателей вырвались яркие оранжевые молнии. Корабль мягко сошел с орбиты и, стремительно набирая скорость, вышел на курс.

– Поехали, – подумал Михей.

Полет до искривителя занял чуть более сорока часов. Совсем не плохо. Космический шлюп «Коперник» проделывал этот путь почти за трое суток. Фрахетр дернулся, включив тормозные двигатели. Несколько часов понадобилось, чтобы сбросить скорость до минимальной. Корабль медленно приблизился к монструозной конструкции.

Пространственный искривитель. Два блестящих вытянутых модуля, длинной почти километр каждый, напоминали рельсы. Расположившись параллельно друг другу, удерживаемые в таком положении какой-то чудовищной недоступной для понимания обычного человека силой, они образовывали своеобразный коридор. Это чудо научной мысли потребляло колоссальное количество энергии. Комплекс был полностью автоматизирован – ни единого человека персонала. Только группа сервисных инженеров время от времени прилета провести планово-профилактический ремонт. И все это, весь научно-технический потенциал человечества, сконцентрированный в тысячах километров от Земли, служил лишь одной цели. Поддерживать открытой червоточину.

«Атлант» вошел в коридор между двумя «рельсами».

Увидеть вход в пространственно-временной туннель невозможно. Его можно только обнаружить по изменениям в гравитационном, радиационном, и электромагнитном полях.

На фрахере не было необходимого оборудования, поэтому он подал запрос искривителю. Автоматика комплекса сообщила, что червоточина стабильна, и дала разрешение на переход.

«Атлант» неспешно двигался к концу коридора.

Михей не знал, как происходит скачок через кротовую нору, но думал, что при этом ничего особенного не случается. И вдруг он заметил, что дальний конец зала будто бы пришел в движение, и стал отдаляться. Как если бы это было изображение на экране, и камера вдруг отъехала чуть дальше назад. Михей заметил некую незримую плоскость, за которой происходили эти метаморфозы. Перед этой плоскостью ничего необычного не наблюдалась, позади нее все выглядело как через линзу. Эта аномальная зона медленно приближалась. Стало жутко, хоть Михей и понимал, что это и есть вход в червоточину. Наконец, и он сам прошел сквозь нее, не ощутив при этом ничего необычного.

– Дамы и господа, – неожиданно раздался голос пилота. – Добро пожаловать в систему Дельта Павлина.

– Что уже? – удивился Михей. Тут и там стали раздаваться удивленные возгласы. А пилот добавил:

– Треона мы достигнем через 42 часа 30 минут.

Михей открыл глаза. Другие трое еще были пристегнуты, так что в отключке он находился максимум несколько секунд. Последнее, что он помнил – как сработали тормозные двигатели капсулы. Должно быть, тогда он и вырубился.

Десантные капсулы выстреливались из специальной пушки, помогая себе тяговыми двигателями. При идеально рассчитанных угле атаки, скорости, сопротивлении воздуха, они должны были приземлиться в зоне радиусом не более трех километров от заданной точки. Но это в теории. Реальность внесла свои коррективы.

– Михей, ты как? Цел? – Спросил его один из спутников.

– Цел, – отозвался он. В глазах еще плясали искры, но в остальном все было нормально.

– Надо выбираться отсюда, – сказал второй.

Первого звали Александр Сидорчук. Он был энергетиком. Второй – Пауль Неверман, машинист автокрана. Третьий – Джирка Джошкович – специалист по воздухотехнике. Группы составлялись из специалистов разных профессий, чтобы в случае потери нескольких капсул, потери персонала каждой специальности были минимальны.

Освободившись от привязных ремней, парни выбрались наружу. Их встретило вполне привычное синее небо, белое солнце, и бескрайнее море выгоревшей травянистой растительности. Кое-где над этим желтым океаном поднимались маленькие кочкообразные островки зелени – кустарник или карликовые деревья. Если бы Михей не знал, что он на Треоне, он и не подумал бы, что это – другая планета. Обычный пейзаж, характерный, например, для Африки. Если бы не бледные лики двух треонских спутников.

Группа осмотрелась. Место сбора было заранее отмечено факелом, дым от которого должен быть виден за несколько километров. Но на горизонте было чисто – ни следа дыма.

– Что, трудно было предусмотреть два шаттла, – ворчал Сидорчук, – а не сбрасывать нас в этих консервных банках.

– Надо проверить связь, – Вспомнил Михей. Он вернулся в капсулу и нашел радиостанцию.

Джирка уселся в тени капсулы, с компасом в руках. Пауль изучал горизонт через бинокль.

–Мама, мама. Это группа 4А. Не вижу факел. Повторяю, не вижу факел! – Отрапортовал Михей.

Все замерли в ожидании.

– Понял вас 4А. – Отозвался «Атлант». – Подождите, сейчас попробую вас найти.

Михей вытянул провод радио насколько смог – хватило как раз до двери капсулы – и уселся на порог.

– Подождем, – сказал он.

– Парни, – позвал вдруг Сидорчук. – Смотрите!

Он указал пальцем куда-то в небо. Михей, Джирка и Пауль подскочили к нему, глядя в указанном направлении. Там, далеко в небе, виднелась маленькая черная точка под белым куполом. Еще одна капсула.

– Наши, – сухо подметил Пауль, разглядывая объект через бинокль.

– Тебе понадобился бинокль, чтобы понять это? – Съязвил Сидорчук.

Пауль будто и не заметил насмешки.

– Интересно, кто ближе к точке сбора, они или мы?

– Ладно, хватит прохлаждаться, – с серьезным видом сказал Джирка. Он был выбран старшим группы, и, похоже, пришло время ему вспомнить об этом. – Надо собираться.

Они открыли багажное отделение в днище капсулы, вытащили рюкзаки. Кроме того, прихватили из кабины огнетушитель, на всякий случай, а также ломик и топор. Проверив сохранность содержимого рюкзаков, сложили их возле капсулы, и стали ждать. «Атлант» вышел на связь минут через десять.

– Окей, 4А, я вас нашел. Двигайтесь на северо-восток, азимут тридцать. Расстояние примерно восемь километров. Как поняли, прием?

– Понял тебя. Азимут тридцать. Восемь километров. Спасибо.

– Удачи.

Склон поднимался вверх под небольшим углом. Высокая до колена густая трава цеплялась за ноги. Там в зарослях то и дело что-то стрекотало, жужжало или пищало. Над головой кружили какие-то странные противные мухи. В небе время от времени пролетали то ли птицы, то ли большие жуки.

Шли друг за другом. Джирка впереди, за ним Пауль, потом Михей, и в хвосте – Сидорчук. Солнце поднималось все выше. Датчики температуры показывали плюс тридцать пять. Но костюмы поддерживали внутренний микроклимат, поэтому жара не чувствовалась абсолютно. Да и парень из бюро техобеспечения, похоже, солгал, сказав, что экзоскелет лишь компенсирует избыточную гравитацию Треона. Кое-что сверх этого, должно быть, осталось, так как пятнадцатикилограммовый рюкзак казался легче раза в полтора.

– Интересно здесь есть хищники? – Задался вопросом Пауль.

– Надеюсь, мы этого не узнаем, – недовольно буркнул Сидорчук.

– Я тоже. Но я к тому, что они могли бы дать нам хотя бы одно ружье, или винтовку. А если мы, как тот планетоход, нарвемся на психованного аборигена с топором?

– Ты бы заткнулся, а? – Рявкнул Джирка.

Пауль, кажется, обиделся, но ненадолго. Через несколько минут он снова забрюзжал: «А что, если какой-нибудь грузовой контейнер потеряется или разобьется? А что, если половина наших ребят погибло? А что если… А вдруг…»

Вскоре группа добралась до вершины склона. Оттуда, с высоты, открывался неплохой обзор местности. Парни осмотрелись, Пауль снова вооружился биноклем. Где-то вдалеке, за следующей вершиной, чернела неровная полоска густого дыма. Это немного приободрило их, подстегнуло. Цель еще далека, но ее теперь хотя бы видно. Группа поспешила вперед.

Преодолев следующий холм, они вышли на равнину к точке сбора. Шаттл уже был на месте. Он приземлился точно в заданной зоне. Крылья с изменяемой геометрией и четыре реактивных двигателя с управляемым вектором тяги позволили совершить мягкую посадку, обеспечив сохранность дорогостоящего оборудования и техники. Вокруг него уже кипела работа. Шныряли туда-сюда погрузчики с ящиками и контейнерами, чуть поодаль начал разворачиваться палаточный городок. От шаттла в разные стороны расходились следы протекторов – должно быть, тягачи разъехались на поиски грузовых капсул.

Руководил работами Влад Брайтхед. Он внимательно осматривал накладные, отмечая что-то в своем планшете. Алмаев с группой подошли к нему.

– Вы у нас кто? – Вместо приветствия спросил Влад.

Парни назвали имена и специальности.

– Хорошо. Значит, вы трое, – он указал на Михея, Джирку и Пауля, – останетесь здесь, поможете с палатками. Ты, – обращаясь к Сидорчуку, – найди Мидхата, он должен быть в голове шаттла, он скажет, что делать, займетесь генераторами. Надо сегодня успеть хотя бы освещение по периметру провести.

«Вот так. С корабля на бал. – Подумал Михей. Он вдохнул полной грудью, повел головой из стороны в сторону. Он не чувствовал ни восторга, ни радости, ни волнения. Ничего такого, что должен был бы чувствовать тот, кто два часа назад десантировался на незнакомую планету. – Ну здравствуй, Треон!»

Глава 4

База «Треон-1» представляла собой большой пятиугольник, в вершинах которого расположились ангар, космодром, жилой городок, исследовательская станция, медицинский центр, а внутри, почти по всей его площади, перечерченное сетью дорог, находилось поле коллекторов солнечной электростанции. Сейчас еще мало что напоминало эту картинку – только общие черты. Вот появились «гнезда» гравигенных модулей, потянулись вверх стены центра управления, вот наметились ряды стоек для коллекторов, появились каркасы жилых боксов, вот выросли «скелеты» медицинского центра и исследовательской станции. Строительство шло полным ходом, график был плотным, и свободного времени было совсем не много.

За прошедшие несколько недель Михей успел немного переварить и осознать происходящее. Он чувствовал гордость, и какое-то по-детски радостное возбуждение. Впервые он почувствовал это в день прибытия, после встречи с треонцами. Они появились ближе к вечеру, когда группа немного обустроилась, разбила лагерь. Поприветствовать землян пришла небольшая делегация. Возглавлял ее Владыка Пустоши – патриарх Большой Колонии. На нем был парадный мундир, украшенный аксельбантами, серебряными цепями, пестрыми нашивками на груди, и неким подобием эполетов на плечах. Кое-кто из его свиты был одет в похожие, но не столь богатые одежды. Остальные были закованы в легкие эмалированные доспехи с массивными наплечниками, декорированные различными узорами в виде животных, птиц, либо абстрактным орнаментом. Все без исключения райлы были вооружены холодным оружием – мечами или топорами.

Видеть треонца на фотографии, или даже на трехмерной голографической проекции – это одно. Крымский показал десятки, если не сотни, различных снимков. Так что Михей был уверен, что уже привык к их виду. Но увидеть треонца воочию, в паре метров перед собой – это совсем другое. Алмаев был потрясен. Райлы действительно были огромными. Размах ног – метров пять-семь, не меньше. Большие пятипалые ладони, пожалуй, могли бы полностью обхватить человеческую голову. Черные с медным блеском жвала, должно быть, легко могли перекусить небольшое бревно. Две пары черных глаз, казалось, смотрели сразу всюду. «Интересно, – подумал Михей, – а кого они видят в нас. Мерзких двуногих уродцев, которых они на свой страх и риск пустили в свой дом? Жалких немощных букашек, заслуживающих только сочувствия и жалости? Смешных неуклюжих коротышек? А может богов, которые спустились с небес, чтобы преподнести им свои дары?»

– Приветствую вас, земляне отважные. – Сказал тогда Владыка. Его голос звучал как скрип старого дерева. – Я хотел вас лично встретить сегодня, убедиться, что вы благополучно добрались. Как посадка прошла?

Машинный голос переводчика звучал в шлемофоне, почти заглушая голос Владыки. Перевод был несколько корявым, нескладным, но в целом понятным.

Владыка сказал, что его солдаты будут патрулировать периметр вокруг базы, достаточно далеко, чтобы не мешать и не смущать людей своим видом. Он просил не стесняться и, если понадобится какая-то помощь, обращаться к его адъютанту Хоросу.

Затем руководитель экспедиции Гаг Лэнсли и Владыка Пустоши разговаривали тет-а-тет, тихонько прогуливаясь вокруг лагеря. Свита Владыки повсюду следовала за ними, держась несколько позади, и, временами поглядывая на пришельцев.

После того дня треонцы почти не показывались. Михей изредка замечал где-нибудь вдалеке патрульных. Иногда приезжали гусеничные грузовики, привозили воду в бочках, песок, щебень, арматуру и прочие материалы. И только Хорос регулярно появлялся на территории базы. Он приходил почти каждый день, узнавал, как продвигается работа, спрашивал, не нужно ли чего. Его интересовали технологии землян, как, что работает и для чего оно нужно. Сам он тоже охотно отвечал на любые вопросы, и вообще, производил впечатление приятного, общительного, доброго «человека». К сожалению Лэнсли, когда замечал Хороса, всегда старался переключить его внимание на себя, вывести на разговор на «разрешенные» темы. Но тот, похоже, его общество находил малоприятным, и старался поскорее уйти. Бывало, через какое-то время, он появлялся где-нибудь в другой части базы, но чаще всего он возвращался лишь на следующий день.

Михею понравился Хорос. Он был интересным собеседником, хорошим рассказчиком и внимательным слушателем. Он схватывал все на лету, у него была прекрасная память, и живой активный ум, которому было интересно все на свете. Через какое-то время Михей поймал себя на том, что уже не замечает отталкивающей внешности треонца, что сумел разглядеть за ней доброе сердце и открытую душу. Алмаев искренне порадовался этому. Разве это не чудо, что два абсолютно разных существа с планет, разделенных миллиардами километров, могут вот так запросто общаться, не обращая никакого внимания на все различия.

– Ну ты там скоро, нет? – Поторапливали парни.

– Еще чуть-чуть, – донесся тихий голос Михея.

– Ты это уже говорил полчаса назад. Давай пошли, потом доделаешь.

– Дайте мне еще минут пять.

– Знаем мы твои пять минут. Бросай все, время – обед.

– Так вы идите, я вас догоню.

– Хорошо, смотри сам. Мы пошли.

В тесном коммуникационном канале было не развернуться. Сидя на корточках, он едва мог вытянуть веред руки. Ноги страшно затекли, но Михей старался не обращать на это внимание. Он хотел закончить работу, чтобы не лезть сюда второй раз. Он вытянул из пучка кабелей еще один.

Закончив с подключением, он принялся за настройку прошивки. Он вытащил небольшой планшет и какое-то крошечное устройство, которое он вставил в разъем на плате. Все проверки и настройки заняли еще четверть часа, после чего Михей со спокойной душой, чистой совестью и с довольной улыбкой на устах выбрался на свежий воздух. И был немало удивлен, увидев Хороса.

Михей окликнул и поприветствовал треонца. Тот ответил, двукратно ударив себя кулаком в грудь, и одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние. «А это больше десяти метров», – отметил для себя Михей.

– Ты что здесь делаешь? – Спросил он.

– А где все? – вопросом ответил Хорос.

– Обедать ушли.

– А ты? – Треонец подогнул ноги, опустившись до уровня человека.

– Да так, заканчивал работу. А ты кого-то искал?

– Нет. Я хотел узнать все ли хорошо.

– Ясно. Ну, на нашем объекте все нормально. За остальных не знаю. Кстати, как там обстановка вокруг? Врага не видно?

Хорос хрюкнул – то ли усмешка, то ли рык в знак ненависти к врагу.

– Можешь быть спокоен. – Заверил он, погладив рукоять меча.

– Слушай, давно хотел спросить: почему вы носите мечи? Это что, дань традициям, или какой-то символ?

– Странный вопрос, – честно сказал треонец. – Меч – это меч. И символизировать он может лишь одно – смерть!

– Так вы что, все еще используете их в бою.

Хорос снова хрюкнул – должно быть, это все же усмешка.

– Конечно.

– Но почему? Они же… – Михей задумался, подбирая слова. – Я хочу сказать, стрелковое оружие на много эффективнее. С мечом у тебя мало шансов против врага, вооруженного винтовкой, да или хотя бы пистолетом.

– Ты так думаешь? – Спокойно спросил райл.

– По-моему, это очевидно.

Хорос поскреб пальцами под жвалами, совсем как человек, который, задумавшись, поглаживает подбородок.

– Может быть, наша тактика слишком отличается от вашей. Позволь я объясню тебе. Что это у тебя в руках?

– ящик с инструментами.

– Возьми его как будто держишь винтовку. – Хорос встал на ноги и извлек меч.

Михей перехватил черный продолговатый чемоданчик, уперев один край в плечо, а другой, направив на треонца. В ту же секунду мощный удар длиннющей лапы выбил «оружие» у него из рук.

«Так вот, что ты затеял, – подумал Алмаев. – Хочешь поиграть в войнушку. Ну давай поиграем».

Глядя на треонца, он вдруг сделал рывок и прыгнул к «винтовке». Схватив ящичек, он перекатился на спину, поднимая «ствол», и направил его на Хороса. Михей уже открыл рот, чтобы крикнуть что-то вроде «Бэнг!Бэнг!» или даже «Ты-ды-ды-дыщ!», тем самым обозначая свою победу. Но тут перед глазами что-то промелькнуло, в ладони отдало болью, а ящик вдруг куда-то делся, и через секунду гулко рухнул метрах в пяти слева. «Ударил плоской стороной меча», – понял Алмаев. Тут ему бы следовало остановить эту глупую игру, но проигрывать Михей не любил. Резко вскочив на ноги, он рванул за своим «оружием». Останавливаясь, заскользил по гравию, одновременно нагибаясь, готовый подхватить «винтовку». Правда, будь это настоящая винтовка, из нее уже вряд ли можно было бы выстрелить. Верхнюю крышку ящика перечеркнула V-образная трещина, край откололся, и часть инструментов вывалилась наружу. Но игра тем и хороша, что на такие мелочи можно не обращать внимания.

Схватив «винтовку», Михей краем глаза заметил, что Хорос стоит на прежнем месте, и подумал: «Ну все, тебе хана!» Но не успел он выпрямиться, как треонец оказался у него по левую руку. И Михей замер, как замер бы любой на его месте. Ведь под подбородком у него застыло, обжигая холодом, широкое лезвие треонского фламберга2. Прошло, наверное, несколько секунд, прежде чем Хорос опустил меч и сказал: