Заклинатель снега

– Это Сэм, а я Карли!

Это я уже поняла, но, видя, что она смотрит на меня выжидающе, решила кивнуть.

– А как тебя зовут?

Я чувствовала на себе взгляды остальных. Даже Фиона, забравшаяся на колени к парню, которого еще не закончила целовать, теперь смотрела на меня с любопытством.

– Айви, – сказала я, теснее сдвигая коленки.

– Айви? Это сокращение от Ивонны? – спросила Фиона, внимательно глядя на меня.

– Нет…

– Это уменьшительное имя?

– Как Пойзон Айви?[1] – спросила Карли, подняв указательный палец.

– Просто Айви, – сухим тоном отрезала я, надеясь, что не показалась грубой.

– Я никогда не видела тебя на вечеринках, – сказала Фиона, оглядывая меня с ног до головы. – Ты здесь с ребятами из колледжа?

– Она двоюродная сестра Мейсона, – сказал Томми. – Ты ведь кузина Мейсона, да? Я видел тебя в школе.

Нет.

– Точно! Это ты! Новенькая! Беленькая! – Карли взволнованно вскинула руки и опустила их Сэм на колено. – Я не узнала тебя в этой темноте! Видела бы ты, какого цвета у нее волосы! – сказала она подруге с хулиганской стрижкой, и я догадалась, что Сэм не из нашей школы. – Что ты с ними делаешь? Красишь? Высветляешь?

– Ничего, – пробормотал я, – они такие сами по себе.

Теперь Сэм рассматривала меня с тем любопытством, которое проявляли ко мне все встречные-поперечные.

– И правда, – заявила она после минутного молчания, – ты похожа на куклу.

– Как ты загораешь?

– В Канаде все такие, как ты?

– Ты не красишься? – спросила Фиона, наклонившись ко мне ближе и осматривая мое лицо, чтобы понять, есть на мне макияж или нет.

– Отстаньте от нее, она не инопланетянка! – проворчал Томми, и я только в этот момент поняла, как могу выглядеть со стороны: сижу на диване вся скукоженная, прикрыв волосами щеки, и затравленно смотрю на них, как дикое животное.

– Прости, – примирительно произнесла Карли с извиняющейся улыбкой, – у нас принято быстро знакомиться…

Мимо нашего дивана прошли несколько ребят, волоча под руки пьяного парня – Трэвиса.

– Вообще-то меня не должно здесь быть, – пробормотала я.

Фиона вопросительно повернулась ко мне, пока Карли, прыгая на месте, уговаривала Томми снова взять ее на руки.

– Почему?

– Мейсон… – только ответила я, беспокойно оглядываясь по сторонам.

– Только не говори, что он не хочет видеть тебя с пивом, – ответила она, поморщившись, – он никогда не был паинькой.

– Ой, не думаю, что тебе стоит волноваться, – успокоила меня Сэм, болтая ногами и хитро ухмыляясь. – Сомневаюсь, что у Мейсона есть право кому-то что-то запрещать.

Подняв глаза, я поняла, что́ она имела в виду.

Мейсон стоял, приобняв друга за плечи. Его грудь сотрясалась от смеха, глаза представляли собой всего лишь две блестящие щелочки, а губы пылали таким ярким жаром, что от них невозможно было оторвать взгляд.

Теперь я не могла себе представить, что когда-нибудь еще хоть раз дрогну перед ним, после того как увидела, как он морщит нос, запрокидывает голову и хохочет так непринужденно, будто только для этого и рожден.

Да, возможно, я тоже могла бы видеть в Мейсоне нормального парня и не чувствовала обиды, увидев его там, в мире, к которому, хоть я к этому и не стремилась, мне не разрешалось иметь отношение. Возможно, это был бы просто Мейсон, мальчик на той фотографии, которого я столько раз рисовала в воображении, пока мы с Джоном смотрели на снег за окном. Возможно… если бы он не был высокомерным хамом, каким я его знала.

– Эй, ты куда? – спросила Сэм в недоумении, когда я встала.

– К себе в комнату.

Нужно было уйти от него, подальше от его глаз и от всего, что здесь творилось. Вечеринка вызывала во мне досаду и необъяснимые эмоции, от которых сжималось сердце.

Я проскользнула мимо пьяной парочки, случайно толкнувшей меня, и прошла через гостиную.

Мраморный пол был минным полем, усыпанным пластиковыми стаканчиками, чипсами и окурками. Тут и там виднелись пятна от пунша. «Кого-то наверняка еще и стошнит прямо на пол, – подумала я. – Веселье в самом разгаре».

Я заметила, что ценная хрустальная ваза загадочным образом исчезла со стола.

О, какое удовлетворение я испытала бы, наблюдая, как Мейсон гнет спину, чтобы навести в доме порядок…

– Эй! – услышала я за спиной.

Я обернулась и увидела нависающее надо мной лицо какого-то верзилы. Он моргнул, глядя на меня бессмысленным взглядом.

– Прости… я чувствую, сама судьба нас свела. – Он подмигнул.

– Определенно, – ответила я сквозь зубы, прежде чем повернуться к нему спиной и оставить его там, где он стоял.

– Эй, куда ты убегаешь? – Он удержал меня за руку, и я почувствовала запах спиртного. – Не будь снобкой.

Я с раздражением посмотрела на него и вырвала руку.

– В каких чатах сидишь? Ведешь соцсеть? Не скажешь свой ник?

Я не понимала ни слова из того, о чем спрашивал этот чудик. И отступила, когда он подошел ближе.

– Привет, Нейт!

Трэвис буквально упал на него. Я представила, как оба валятся на пол, но верзила устоял, удержав и своего дружка.

– Не клейся к ней, Нейт, это бесполезно. Айви хочет только меня. Верно, Айви?

– О господи! – воскликнула я, отталкивая Трэвиса, когда он потянул ко мне сложенные трубочкой губы.

Трэвис рассмеялся и обнял дружка, которому, кажется, не было до него никакого дела.

– Давай зачатимся, – не унимался верзила, зачем-то протягивая мне банку пива.

Я с радостью запустила бы этой банкой ему в голову, но когда я собиралась ему об этом сказать, случилось худшее.

– Салют, Мейсон! – прокричал Трэвис, и я похолодела. – Здесь кое-кто приставал к твоей…

Тут Трэвис ойкнул, застонал и растянулся на полу.

Я так горячо поблагодарила судьбу, что даже не задавалась вопросом, жив ли он.

– О боже! – завизжала Карли, которую Томми поставил на пол. – Трэвис, прости! Я сильно тебя ударила?

Я медленно отступала к коридору, когда в толпе промелькнуло лицо Мейсона. Его острый взгляд нашел меня, и я замерла на месте.

Как бы мне хотелось стать невидимой. Спрятаться. Исчезнуть. Хотелось, чтобы пол подо мной провалился, когда Мейсон пошел на меня.

Я пятилась, чтобы не терять из виду своего мучителя, который, лавируя по-акульи, двигался в мою сторону. Меня охватила паника. Я повернулась и начала протискиваться между парнями и девушками, натыкаясь на них и бесцеремонно толкаясь. Мне все же удалось выбраться из гостиной. Через секунду я была уже у лестницы, я была почти на первой ступеньке, я почти…

Почти…

Его рука схватила меня за плечо. Мои глаза расширились от страха, по спине пробежала дрожь. Сердце подскочило к горлу, я обернулась, и в этот безумный момент его лицо было единственным, что я видела.

– Я же говорил тебе… – услышала я, прежде чем меня накрыла тень.

Затем на меня обрушилась сильная тяжесть. Я споткнулась и ударилась о стену. В глазах потемнело. Я зажмурилась, проморгалась. Казалось, воздух вокруг меня дрожал. В голове пульсировало, но потом я все-таки пришла в себя.

Я лежала на полу с поджатыми к груди коленями, лодыжки застыли в неудобном положении. Сверху на меня что-то давило.

Еще до того, как поняла, в чем дело, я заметила, что мои руки упираются в чьи-то плечи. Я вытаращила глаза – на мне лежал Мейсон, его волосы касались моей скулы, а рука уперлась в стену за моей головой.

У меня перехватило в горле. Я почувствовала его дыхание на своей коже, и оно вызывало во мне нервную дрожь. Потом началась паника. Я схватила Мейсона за футболку и попытался спихнуть. Но как только мои пальцы сжали ткань, он приоткрыл рот и сказал:

– Меня сейчас вырвет…

«Я последовательный человек», – именно так я думала о себе, помня о твердых убеждениях, с которыми выросла.

Тем не менее в тот бесконечно долгий момент, когда запах пива заполнял мои ноздри, а коленки подгибались, я пообещала себе сесть и спокойно проанализировать, какие изменения претерпели мои моральные принципы.

Происходящее было совершенно нелогично. Нет, невозможно, чтобы я плелась, согнувшись под тяжестью парня в два раза больше меня, который меня ненавидел, и пыталась затащить его по лестнице, стукаясь об него головой.

Нет, не хотелось в это верить.

Во мне живет инстинкт егеря. Однажды я наткнулась на бобра, застрявшего в ловушке для хариуса, и позвонила в лесничество. Пока мы с ним ждали помощи, я протягивала бедняге побеги папоротника, убирая руку, когда он жевал и подкручивал свои усы.

Но Мейсон, черт возьми, не был несчастным бобром, и, когда мы опасно зашатались на верхней ступеньке, мне захотелось бросить его и посмотреть, как он кубарем покатится вниз.

– Если тебя стошнит на меня, я тебя прибью! – прорычала я, встряхнув Мейсона, но он даже не сделал попытки выпрямить ноги, и мы привалились к перилам.

Я с трудом доволокла его до коридора.

Когда мы, шатаясь, потащились в ванную, я, от досады стиснув зубы, в который раз спросила у себя, кто, черт возьми, заставил меня это сделать. Мейсон не заслуживал моей помощи.

Зная, что он за свинья, мне следовало бы радоваться, ведь он наконец-то пребывал в естественном свинском состоянии. Мне следовало бы посмеяться над ним и уйти, как поступил бы любой на моем месте. Но я почему-то повела себя иначе – решила ему помочь. Дура!

Мне стало жалко этого парня, который уж точно не сделал бы по отношению ко мне того же, окажись я на его месте.

– Осторож…

Поздно, Мейсон все-таки ударился головой о стену и что-то промычал. Что ж, неплохо, это ему за меня. Однако он откинул голову и щекой скользнул по моему лбу.

– Эй, полегче! – буркнула я и оттолкнула его голову.

Я затащила Мейсона в ванную, но потеряла равновесие, и мы оба рухнули в шаге от унитаза.

К счастью, обошлось без серьезных ушибов, однако, когда его живот под футболкой сжался в спазмах, я отпихнула его в сторону, пока не стало слишком поздно. Мышцы его спины напряглись под моими руками, и я отвернулась, решив на это не смотреть.

Я сидела, подобрав колени и продолжая держать руку на его спине. Лучше бы я этого не слышала… Уж лучше смотреть, как полуголый Трэвис пляшет на столе в гостиной.

Похоже, деваться мне некуда. Я чувствовала, как его мышцы содрогаются под моими пальцами. Дрожь, пробежавшая по его телу, передавалась через запястье моей руке.

Как он дошел до такого состояния?

Я посмотрела на Мейсона. Волосы закрывали лицо, я видела только его подбородок и приоткрытые красные губы. Мейсон покрылся холодным потом, через ткань я чувствовала, как напряжено тело. Его потрясывало.

Я должна испытывать злорадство, видя его таким, и почувствовать удовлетворение, оттого что ему физически плохо. И все же… я не могла.

Единственное, что я ощущала в глубине души, – уже знакомое противоречивое чувство: не гнев, не обиду – горечь. Как бы ни хотела, как бы ни старалась, что-то мешало мне его ненавидеть.

Я видела в нем отражение Джона, его глаза, его светлый смех. У отца с сыном была одна улыбка на двоих, и одна походка, и одинаковый блеск в глазах, когда они чему-то радовались, поэтому ненавидеть его или презирать оказалось просто невозможно.

Кончик влажной от пота пряди, как иголочка, уткнулся в уголок его воспаленного глаза, и я убрала прядь в сторону. Автоматически, я даже не заметила своего жеста…

Я совершила ошибку.

Мейсон вздрогнул и только тогда, кажется, заметил меня. Он повернулся и уставился на меня влажными покрасневшими глазами, затем оттолкнул.

– Уходи. Мне не нужна твоя помощь.

Коврик собрался подо мной, когда я отодвинулась и посмотрела на Мейсона. Внутри меня вместе с досадой просыпалось чувство, похожее на агрессию бешеного животного. В висках застучала кровь. Я сжала кулаки и вскочила на ноги.

– Ах, тебе не нужна моя помощь? После того как я затащила тебя сюда по лестнице? После того как ты упал на меня? После всего, что я сделала, не посмотрев, что это ты? – Я еле сдерживала гнев. – Какой же ты идиот!

Я повернулась и пошла к себе в комнату, чертыхаясь на чем свет стоит. Я буквально кипела от злости на саму себя, так что в груди жгло.

А на что, черт возьми, я надеялась? Что он поблагодарит меня? Возьмет меня за руку и извинится, что вел себя как последний кретин?

Я добралась до своей комнаты и хлопнула дверью так, что оконные рамы задрожали. Когда последний раз я испытывала такой жгучий гнев, способный испепелить дотла, если не остановиться? Не помню.

С меня довольно!

Я стянула со шкафа одну коробку и пинками дотолкала ее до закрытой двери. Затем стянула с себя футболку, воняющую пивом и по́том, отшвырнула ее подальше, ненавидя за то, что она касалась его.

Надела чистую майку, забралась в кровать и выключила свет. Я хотела бы проспать целую вечность. Заснуть и спокойно спать, перед сном пожелав, чтобы Мейсон вытошнил в унитаз свои мозги, а Джон вернулся домой пораньше и обнаружил бы в доме страшный бардак.

И – финита ля комедия!

Однако уснуть я не смогла и несколько часов ворочалась с боку на бок, честно пытаясь найти нужное положение. Бесполезно. Я села в кровати и включила свет. Поставив ноги на коврик, я замерла и прислушалась: музыка смолкла.

Я вышла в коридор – убедиться, что вечеринка закончилась. Сделала несколько шагов к лестнице и обо что-то споткнулась. Сердце от испуга чуть не остановилось. У моих ног лежала непонятная темная масса, бесформенная и пугающая…

Я присмотрелась – Трэвис, лежащий в надувном круге в виде острова с пальмой, без одной туфли, скрученная футболка лежит на плече, похожая на использованное полотенце.

Посмотрев с лестницы вниз, я разглядела в темноте другие фигуры и устало вздохнула: как же не хватает Джона, при нем в доме царил порядок… Когда он вернется? Полет прошел хорошо? Я была уверена, что он позвонит, когда приедет в Феникс.

Мое внимание привлек свет в ванной, наверное, кто-то забыл выключить. Однако, оказавшись там, я застыла на месте, не веря своим глазам.

– Ты все еще здесь? – прошептала я тихо.

Мейсон лежал там, где я его оставила. Он спал, подложив руку под голову. Под растрепанными волосами виднелось отекшее лицо человека, который после неудачной попытки утопиться смиренно отдался на волю судьбы. Жалкое зрелище. Я прислонилась к дверному косяку, не в силах пошевелиться. Наверное, он уснул вскоре после моего ухода.

Выгнал меня, сказал, что не нуждается в помощи, не сообразив, что самостоятельно отсюда не выберется.

– Дурак, – пробормотала я.

Я посмотрела на его перекошенное лицо и внезапно ощутила полное опустошение, во мне не было даже гнева.

Может быть, потому, что дураки никогда ничему не учатся, или потому, что посреди ночи на полу в ванной я видела только сына Джона. Знаю, Мейсон никогда ничего для меня не сделает. Однако, если я уйду сейчас, это не означает, что я изменилась. Себя не обманешь…

«Я делаю это не ради Мейсона», – сказала я себе, наблюдая за ним с порога.

Нет, на этот раз я делаю это ради Джона, помня те моменты, когда он поднимал меня с земли.

Мне потребовалось время, чтобы убедить Мейсона пойти спать в удобную постель. Он ворчал сквозь дрему и отворачивался, пытаясь не обращать на меня внимания. Наконец, обняв его за плечи, я помогла ему подняться.

Мы молча шли по коридору, и единственным звуком в тишине было неуверенное шарканье его сандалий, ступающих рядом с моими босыми ногами. Локтем я опустила ручку в его комнату и открыла дверь.

Пространство было декорировано в приятных темных тонах с добавлением разных оттенков антрацитового. На полке над столом поблескивали боксерские трофеи. Современный дизайн дополняли аксессуары с черными деталями.

Мы подошли к широкой кровати, и Мейсон рухнул на нее. Подушка заглушила его пьяный стон. Решив, что миссия выполнена, я молча направилась к двери. Но что-то удержало меня.

Я обернулась и в полумраке увидела, что подол моей длинной футболки зажат между его пальцами.

Я молча посмотрела на Мейсона, взглядом выражая недоумение, и уловила, как его пальцы на секунду сжались сильнее, как будто этим жестом он хотел что-то сказать. А что – никогда не узнаю. Потом его пальцы разжались, отпуская меня.

Я не видела глаз Мейсона. Не видела, как они на меня смотрели. Я видела только, как он откинулся на подушку, и ночь забрала его до утра.

Глава 6

Туз в рукаве

Когда на следующий день я проснулась, солнце уже стояло высоко в небе.

Я медленно потянулась и посмотрела на часы: начало первого. Я впервые проснулась так поздно.

Проведя по лицу руками, я вспомнила, в каком ужасном состоянии был дом прошлой ночью. Страшно даже представить этот бедлам при дневном свете. Покачав головой, я встала и все же решилась выйти в коридор, где витал… приятный запах свежести?

Я нахмурилась. Трэвис и компания, должно быть, ушли до того, как я проснулась. Тем лучше.

С чувством облегчения я сбежала по лестнице, и, как только спустилась с последней ступеньки, хорошее настроение моментально улетучилось. Пол сверкал, как перламутр, блестели и картины под стеклами на светлых стенах. Стол был похож на лист блестящего хрусталя, сквозь открытые окна потоком лился свет, доносились шелест ветра и птичий щебет.

Колония уборщиц заполнила гостиную, коридоры, даже внутренний двор: одни подметали и вытирали пыль, другие взбивали диванные подушки; кто-то наполнял черные мешки мусором и выносил их; машинка-полотер скользила по прихожей.

Лимонный запах моющего средства здесь чувствовался сильнее, чем наверху. Да, это точно не запах пота Мейсона, драющего дом.

Я буквально онемела и ощутила, как, словно брошенный в пропасть камень, все ниже падает мое настроение. Да, я недооценила сообразительность Мейсона. Он не дурак, чтобы так легко подставиться.

Судя по уровню организации, это не первая вечеринка в отсутствие отца. Вероятно, Мейсон никогда не оставался в доме один, когда уезжал Джон.

Раздраженная, я повернулась и направилась на кухню, надеясь, что хотя бы хрустальная ваза разбита или ее украли, чтобы продать на черном рынке.

Я налила молока, взяла пачку печенья и села завтракать на высокий барный стул, наблюдая за уборщицами и гадая, знают ли они о своей роли в этой махинации Мейсона. А Джон, возможно ли, что он ничего не подозревал?

Мейсон появился как раз в тот момент, когда я уронила печенье в молоко. Глядя, как оно тонет, я подумала, что это вовсе не совпадение. Я сделала вид, что не замечаю Мейсона, и потянулась за еще одним печеньем. Пустая мраморная поверхность стола подсказала, что пачка исчезла.

– Вчера вечером я велел тебе не спускаться.

Его голос звучал очень близко.

Я повернулась. Ровный цвет лица и чуть влажные пряди, обрамлявшие его лицо, свидетельствовали о том, что Мейсон полностью пришел в себя.

– Интересно, где бы ты был сейчас, если бы я вчера не спустилась, – медленно сказала я. – Может, в розарии за домом?

Мейсон посмотрел на меня пристально-хмурым взглядом и откусил кусочек печенья. Он осторожно подобрал языком крошку в уголке губ, и на мгновение я растеряла все мысли.

– Мои дела тебя не касаются, – пробормотал он, – не хочу, чтоб ты терлась рядом, я же тебе говорил.

– Судя по тому, как ты рухнул на меня вчера, совершенно понятно, кто из нас рядом с кем терся, – ядовитым тоном парировала я, вставая. – Так что предъявляй претензии себе, а не мне.

Мейсон сурово посмотрел на меня. Он взял еще один бисквит, поднес его к своему пухлому рту и надкусил с неприличной медлительностью.

Мой бог! Он когда-нибудь перестанет есть?

– Без меня ты бы до сих пор сидел в ванной в обнимку с унитазом! – выпалила я, почувствовав необходимость выплеснуть избыток гнева. – Меньшее, что тебе следует сделать, – это поблагодарить меня за то, что я не оставила тебя валяться на полу.

Мейсон молча смотрел на меня, как мне показалось, оценивающе. Затем ни с того ни с сего он задрал голову и щелкнул языком.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Все ты понимаешь! – решительно возразила я, не позволяя себя обмануть.

– А вот и нет… – сказал Мейсон, его губы презрительно скривились, и я сразу поняла, что он смеется надо мной, наглый тип.

Размечтался!

Я поставила чашку на стол.

– Неужели правда не понимаешь? – загадочно спросила я, наслаждаясь его победным взглядом. – Странно, потому что, кажется, вся эта блевотина – твоя.

Мейсон побледнел, когда я показала ему фотографию, снятую «Полароидом». Великолепный снимок Мейсона на полу в акробатической позе – задравшаяся потная футболка, вывернутая рука. Я не могла устоять и сфотографировала его ночью, когда уговорила себя оттащить его в комнату.

В конце концов, кто сказал, что я святая?

К тому же Мейсон забрал мой мобильник, и, по крайней мере, таким образом я давала понять, что он не может играть со мной так, как ему хочется. Пусть я не сильная и не наглая, но хамов умею ставить на место.

– Разве это не ты? – с притворным удивлением спросила я, указывая пальцем на его растерянное лицо. Он побагровел.

– Дай сюда! – прошипел Мейсон, шагнув ко мне, но, увернувшись, я быстро обогнула барную стойку и положила фотографию в карман.

– А, теперь-то ты все вспомнил, – сказала я с вызовом.

– Отдай или…

– Или что? – поторопила я его.

Огненный взгляд давал очевидный ответ. Мейсон смерил глазами мое щуплое тело, но я была уже готова.

Я бросилась в сторону, но его реакция оказалась на удивление молниеносной: он схватил меня за полу футболки, и я ощутила его присутствие позади себя каждым позвонком. Я повернулась, чтобы его оттолкнуть, но цепкие пальцы уже схватили меня. Оказавшись в плену его рук, я от неожиданности даже пискнула, уткнувшись носом в крепкую грудь Мейсона. Исходящие от него властная сила и аромат парализовали меня. Он только что принял душ и пах чертовски приятно.

Все еще ошеломленная, я дернулась, чтобы высвободиться, но Мейсон удержал меня за локти. Он наклонился надо мной, его темные волосы упали на скулы.

– Сейчас же отдай!

– Ой, кто здесь?

Мейсон повернулся на голос, и, воспользовавшись этим, я сделала новую попытку отклеиться. Пусть неохотно, но пальцы, вцепившиеся в меня, все-таки разжались.

– А, Мейсон!

Возле барной стойки появилась женщина с приветливым лицом. Она улыбнулась.

– Мы здесь почти закончили.

– Спасибо, Мириам.

– Теперь надо заняться верхним этажом? – спросила она, и он кивнул.

– Только ванную и комнаты.

– Особенно ванную! – вставила я, и, к счастью, Мейсон не отреагировал на эту провокацию, иначе его взгляд, наверное, прожег бы во мне дырку.

Мириам посмотрела на меня, и в ее добрых глазах отразилось смущение.

– Простите, мисс! – Она извинялась так, будто впервые видела в этом доме девушку. – Я вас не заметила!

– Ничего страшного, Мириам, – сухо сказал Мейсон, но она его не слушала.

Она внимательно рассматривала меня, словно я была каким-то редким, чуть ли не ангельским существом.

– Потрясающая! – восторженно воскликнула она.

Этот комплимент меня смутил, и я в недоумении отшатнулась, как будто получила пощечину.

– Мейсон, – сказала Мириам дрожащим голосом, поворачиваясь к нему, – это твоя…

– Нет! – выпалила я, чтобы то слово не прозвучало.

– Ох… – пробормотала она извиняющимся тоном, и я решила, что пора ретироваться.

Я проскользнула мимо Мейсона и вышла из кухни. Мейсон что-то сказал Мириам и уже топал за мной.

– Иди сюда! – процедил он, обращаясь ко мне, как к непослушной собачке.

На столике в прихожей я увидела свою кепку. Оставить дорогую мне вещь в распоряжении клининг-леди я не могла, поэтому схватила ее и вышла из дома.

Забавно было слышать, как Мейсон шипит сквозь зубы, приказывая мне остановиться. При уборщицах он не мог дать себе волю.

Я вышла за калитку и достала из почтового ящика письма со счетами и квитанциями.

– Отличный спектакль! Ты к тому же еще и актер! – съязвила я, закрывая почтовый ящик. – Они тебе и машину помоют?

Мейсон уставился на меня горящими глазами. Казалось, он собирался что-то сказать, но повернул голову и произнес:

– Доброе утро, миссис Ларк!

В нескольких метрах от нас по дороге шла невысокая старушка.

Она просияла, когда увидела Мейсона. «Удивительно, – подумала я, – как легко люди обманываются насчет этого парня «с хорошими манерами». Знали бы они, каков он на самом деле…»

– А, Мейсон, дорогой, – поприветствовала она его. – Рада тебя видеть! Прекрасный денек, не правда ли?

– Прошу прощения за небольшой шум вчера вечером, – услышала я его слова, сказанные очень громко. – Ко мне в гости приходили друзья… Надеюсь, мы вас не сильно побеспокоили.