Абдул Аль-Хазред. Скиталец пустошей Багдада. Ужасы в стихах

Глава 4. Багдад

Опять я тут… Опять Багдад…Со множеством пустых дворов.Чинил он много мне преградЕще до давящих оков.Сияние солнца в ясный деньВ сознании моем держалоКакую – то чумную трель,Кусавшую нервишки жалом.Мне опротивел этот домИ нету хуже тех причуд,Что вечности родной закон,Безбожного шайтана труд.А люди здешние глупы —Султана чтя Коран забыли,Ведь хуже нет уж судьбы:Глотать клубы подножной пыли,Идущей вверх из – под копытЗадохшейся усталой клячи,И был бы труп ее зарыт,На получается иначе.Мы плачем, лошадь, по тебе!Но дело правое верней:Не погребем тебя в земле…Ты много принесешь смертей.А люди верят, как же быть?Ты благородна и чиста!Нельзя тебя вот так забытьБез силы воли и труда.Глупа толпа и безутешна,Страдает очень, но молчит.Но вдруг один найдется грешныйИ прозовут его бандит,За то, что он презрел устои,Бои кровавые ведя.И терпит муки тяжкой боли-Ведь то его уже судьба!Лавочки вот тут, торговцы,Так лукавы и скупы,Но на вид, как будто овцы —Все повадки их глупы;Дело только лишь пустили —Одурманили народ…И, обманывая жили,Без проблем и без хлопот.Тут прилавки в изобилиеПод навесами теснятся,Надо приложить усилия,Чтоб через толпу прорваться.Дом богатый торгашаПрохожу с укором глядя,Легким шагом, не спеша.Вот они: «большие братья»,И богаты, и чисты,Не голодны и одетыЯрче золотой звезды,Небо праведного дети.Бесконечно я шаталсяПо Багдаду, но пришелВ садик малый и остался,Успокоив томный взор.Голубка- маленький скиталецПо площади один бродил,То на колонны забирался,По краешку совсем ходил,To у фонтанчика топтался,Водичку ключевую пил,Под кроны листьев забирался;Забавный очень голубь был.Толпа детей не замечаяГолубки маленького шла,Куда – то мимо, в арки улиц,Где ждали их свои дела;Фонтан, разбрызгивая воду,Соленый привкус привносилВ сухого дня застойный воздухДа площадь невзначай кропил.Под яблоней, укутав в рясеИзмученное тело спалНаш спутник, все отбросив страсти,Во снах давно уже летал.Он от дороги отдыхалВ траве густой найдя приют,Собой доволен, счастью рад,Что не отыщут его тут,И никогда и ни за чтоВовек в Багдаде не найдут…И не узнает в нем лицо,Что было предано суду.Голубка, рядом проходя,На ветку яблони взлетел,Устав гулять в округе зряБез надобности и без дел.Упало перышко с него,Коснувшись пальцев на рукеИ вор оставил тут же сонВстревоженный в своей душе.Манили запахи весны,Душистых зарослей акаций,Сияния света от водыМерцанием ярких звезд казались.Безлюдна площадь в будний день,Шагов людей почти не слышно,Толпа растаяла детей,Ушли они куда – то быстро.И ветерок убавил силуТеплом наполнившись сполна,Наш спутник выйдя на равнину,Почуял, как цветет весна.Ромашек он увидел луг,Бескрайние травы поля.Синица радовала слухМелодию свою треща.Казалось пение ееНамного лучше соловья.Вся эта милая картинаНедалеко от стен была,Лишь за ворота путник вышелОна впилась в его глаза.Багдад казался крепким замком,Смотрящим грозно за людьми,За племенем их бренным, жалким,Держа ворота взаперти;Скиталец обернулся: «Как?!Как может человек тут жить?!Я был в тюрьме и все же знаю,Как душу станет здесь душитьНемая боль от этих зданий,Поработив любую прыть,Лишь сделать что – то попытайся —Тебя заставят смирным быть…Не люди даже, изваяния…Не видеть бы их, да забыть…Не в этой жизни, так в другой…Вернусь я лучше уж домой.»Багдадский вор спустился с тропки,Перешагнув косой ручей;Все звуки разом тут же смолкли,Растаяла синицы трель.«От дома я не далеко,Недолго мне идти осталось.Еще немного, я смогуПреодолеть в себе усталость.Родные братья, папа, мама,Мы вместе скоро сможем быть,Я возвращаюсь, обещаяКорана строки свято чтить.Молю, душою заклинаю!Не отвергайте вы меня!»И подходя к родному краюИссякли путника слова.Он резво выскочил на Горку,Затем на миг чуть оробел.Знакомую увидел тропку,В сомненьях мучаясь смотрел.«А стоит ли домой вернуться,Ведь столько лет уже прошло?» —Рукою он щеки коснулся-«Узнать лицо не так легко…Во шрамах все оно, избито,Бинтами перемотан нос…И тело язвами покрыто,Воняет скверно, как навоз.Я не бунтарь теперь, не вор,Не забияка, не задира.Так почему же все ж во дворСтупить мешает чья – то сила?»Лишь к вечеру, когда смеркалось,Ушло сомнение казалось.Вчерашний узник по дорогеПошел, исполненный тревогиЧерез дома того села,Где юность вся его прошла.но вот не знаю, почемуНикто не встретился ему.Не вошедшее. Багдад. Месть.«Эй, смотри кто там идет!Это бывший страж ворот!Он нору мою стерегНа протяжении долгих лет!»Вор багдадский уж без силТихим голосом гласил.«Вот судьба, мне повезло!И сейчас я отыграюсь,За его лихое зло».Шепот шел. Вокруг смеркалось.Ну а ворон лишь молчал,Бездумно глядя в землю.Он Абдуле совет не дал,Отдав дела течению…А день меж тем угас совсем,Уж вечера заря восстала,На фоне зарева у стенЛишь мошкара одна летала.Жар, поднимаясь над землейЗаката блики искажал.Казалось будто бы огнемВесь мирный город полыхал.Трава дрожала под ветрамиУстало редкими кустами,Виднелись мотыльки ужеУ башен стражи над кострами.Умолкли трели саранчи;Затих торговцев местных гомон,И более не шли торги,Рабочий день для них окончен.У окружных домов из оконНезапертых пока ставнями,Летел наружу свет свечейИ яркой масляной лампады.Светило больше все скрывалосьЗа черноту полей клонясь.Вот ночь совсем почти настала.И тень ее уж поднялась,Хоть времени казалось мало.Багдадский вор по следу шел,Желая злыдня в час поймать.Он осторожно следом брелВослед ему стремясь шагать.Мелькали улицы, дворы,Сменяться местность быстро стала.Но от людских коварных глазУйти пока не получалось.То тут, то там, вблизи, вдали,Размытые мелькали лица.Нельзя сказать кто там стоит:Торговец ли, солдат, убийца…Возможно то – ночной патруль,А может лишь простые людиХодили в темной чернотеШатаясь тут по всей округе.«В Багдаде тихо, спите все!»Галдел дозорный-часовой.Подобны те слова грозеПовсюду двигались за мной.«Густая борода да шрам под глазом!» —У стража на лице предстали во бреду.Когда был узником АбдулВ сыром мучительном адуОн – то клеймо запомнил точно«Cейчас порву тебя на клочья.Хоть ангелу поклялся я исправиться душойНо разум помнит сильных рук ухват.Сегодня ты умрешь и этому я рад.Тогда ты был надзорным стражемИ состоял в отряде ратном дажеС мечом и плеткой щеголялВиновных бил и истязал.Теперь же старым вовсе стал.Сейчас уж глядя без трудаТы схожий более с собакой,Выгнанной вон со двора!..Вот в жизни иногда случится:Выходит на свободу,Кто был в сырой темнице,А тот, кто руку набивал на грешных,Сейчас и званий не достоин прежних.«Я змей. Я волк. Я – смерть твоя.И говорю – то не тая.Но ангел мне дает подарокИ для меня он очень сладок!Ведь боль щемит еще в душе,Царапаются кошки тяжко,Скребутся лапами извне,И завывают томно и протяжно.»Трущобы вмиг дома сменили.В округе тихо стало.И вот мы в темноту ступили:Во страхе сердце мигом сжало.***Усталый старый воинБыл весьма спокоенВойдя в свои покои,Казалось всем доволен.Входную дверь закрывВедущую во двор.Зажег свечу он на окнеИ сел поесть за стол.«Хоть скуден пир для животаВ темницу ты не брошен…И знаешь верно неспроста,Что я терпеть был должен.Лишения какие мне выпали на долю…Поешь и спать ложись-ка, мразь, —Я все тебе припомню»…За домом у окна таясьБагдадский вор момента ждал,Когда бы выгодней напасть.И просидел так где – то с час.В безлюдье виделись огни,Казалось бесы и прыгать стали.Беззвучно двигались ониИ стену пыли поднимали;Но то лишь чудилось глазам,Любившим солнца свет дневной.Взгляд к ночи мерно привыкал,Мирясь со здешней тьмой густой.Тянулось время, отмеряяПоследние шаги до жизни края,Того кто был уже не воин,А лишь старик в годах преклонных.Но тем не менее когда – тоОн заключенных унижал,Им нанося кнутом удары,Безумный страх в сердца вселял.Прошло с тех пор уж много лет.Сказать точнее не могуУверенности нет…Свеча погасла, гомон стих.И зашагал в постель старик.Мгновение еще прошло,И вот уже в кровати спит.Абдул достал кинжал кривой,Проверил лезвие рукой,Провел легко по стали вдольПорезав грубую ладонь.Стук сердца в голове звучал,А тьма ночи сознание поглотила.Возник по всюду красный пар.Проникла в голову дурная сила.И, овладев душою зло,К убийству разум унесло.«Я ждал с тобою встречи долго…Наверно даже век прошел,Пока искал тебя я – волкаИ вот ведь все – таки нашел.Пришел желанный час расплаты;Я отомщу! И месть мояВ душе огнем сияет златаИ злости нету той конца…Ты будешь мертв, иль мир уж треснет,Густая кровь прольется ниц,И чувствами меня согреет-В череде угрюмых лиц…»Входную дверь ножом открыв,Да так чтобы старик не слышал,Абдул с намерением вошел:Момента казни все же выждал…Прокравшись мерными шагами,Касаясь голыми ступнямиЖилища пола из песка,Он разглядел в постелях тканиЛежащую фигуру старика.В руках невольно задрожалСжимаемый хваткою кинжал.Но тут нарушился покой,Пронзенный вражеской рукойУпал убийца стол сломавИ распростершись на полуГлаза закрыл и так лежал.Старик всего лишь вел игру,Про слежку за собой он знал.Не обнаружив денежный подарокВ одежде мертвого скитальца,Старик поднял свечи огарокС надеждою ее разжечь,Но не хотело – то даваться, —В руках, запачканных в кровиСкользили сильно пальцы,А может трения слабыВ попытке свет дождаться…Истерся кремний может бытьОт давности прошедших лет,Иль стала темнота гаситьИскры рождающейся свет.Седой служака у окнаВ сиянии луны стоялПрисев над телом мертвецаПо – старчески совсем дышал;Он разглядел во тьме лицоВо шрамах, язве и проказе,Но ничего не произнесПлатком накрыл его лишь сразу.Где же я? Мне так легко!В какой – то вязкой чернотеМой дух не мертвый пребывает.Мой ангел, вспомни о слуге,К тебе я одному взываю!Прошу единым вместе статьИ избежать большой потери,Я не хочу один опять,Чего – то ждать не знает цели…Как будто бьется что – то там…В покровах страшных мрачной тьмы…То чувствую. Не зная сам,Какие дальше будут сны.Да не томи! Давай в огонь!Чтоб черти бегали вокруг!Повсюду грязь была и воньИ множество кровавых мук!И заносился трупных ройОтведать ждавший тело мух!Но почему то подо мнойВозникло много очень рук!Гони мой дух из чрева в ад —Как надоело крысой жить,Несчастным телом ощущатьИ страх, и боль, и их давить…Хоть что – нибудь давай уже…Не надо здесь меня держать.Вот некто в темноте сказалПриказ отдав: «Давай вставай!»Вся покраснела тьма вокругИ стал сильнее сердца стук;«Вставай приказываю я!Погибнуть – не твоя судьба!»Мой ангел, ты тут рядом?Абдул сказал ему в ответ —«Долги мои не есть наградаИм прощения в мире нет.Но если их отпустишь ты,Тогда служить тебе продолжу,Ведь все долги глазам видны.Да облегчи мою ты ношу!И дух верни… Избавь от мук…Десятки, сотни странных рукСхватили тысячами пальцев,Сдавив железной хваткой путИ потащили вдаль скитальца.Тянули будто по землеНе мертвый дух увядшей плоти.Но все казалось, как во сне…Горело чувство ярой злости.Вершины сосен в сером светеНе ярко освещал туман,Идущий в угнетенном местеИз выкопанных кем – то ям,Наполненных водой до края.Кора деревьев замерзаяМестами кое – где трещалаО чем – то будто умоляя.Скрипели мощные стволыОт холода туманной тьмы.Несло все дальше вора душу…Увидел он в гробу себя.В седую превратившись тучуНад ним ударила гроза,И свет вокруг все осветил.И вдруг Абдул глаза открыл!…Рука крепка, удар велик,И заостренный нож ложитьсяНа тело мягкое. СтарикНе станет более молиться,Не станет более дышатьИ жизнью отравлять округу.А дальше что? Бежать, бежать.Покинуть главное – лачугу!Как жаль, но жизнь не удалась.Нельзя начать свой путь сначала.Сидел Абдул во тьме склонясь.Об этом сожаления мало.И даже небесам печально.Они глядят гнетущей тьмойБезглазой яростью слепойС укором едким на живых,Мечтая наказать всех ихЗа все содеянное ими,За все грехи, за все долги,За то, что в гневе совершилиДела дурные для души.

Глава 5. Родное село

Свет из окна родного домаНапомнит о прошедших днях,О юности, давно знакомойВернется память мне в псалмах,Веселых песнях детворыИграющей в дворе соседнем;И в треске ранней саранчи,И в шорохе листвы деревьев…В закате летнем, душном зное…Души немыслимом покое…В белесых солнечных лучах,Играющих в морских волнах.Прелестных бабочек красивыхМой взор заметит и порывыДуши задавленной стенамиНарушит все мирские планы.Я вновь бегу, как молодой,Не зная устали большой.В траве мелькают только ногиРосой холодною искрясь.«Я на свободе! Знаете, боги!Святых я восхваляю вас!»Кричал слова те вновь и вновь,Ведь жизнь моя чего то значит,Кипела в жилах моих кровь.Я обезумел от удачи!Вот снова здесь: привет скажу, —Местам оставленным давно.Но нет друзей, как не гляжуВ селе забытом, как на зло.Мой дом… Вот он… Даю поклон…О, боги, как волнуюсь я!Быть может все же это сон?Кружиться сильно голова.И у двери родного домаСтою теперь в сердцах робея,Но страхи в мыслях пересилюИ отопру тугие двери.Внутри старик впотьмах одинВ кровати лежа видит сны.«Ты ли это, гордый сын?Заходи и дверь закрой…Заходи, мое дитя, —Холод вьется за тобойДверь хотя и заперта.Расскажи, что после сталоЗа стенами пребольшими,Верно тело так стенало,От того, что сильно били?Кровью может истекало?…»«Для чего зубами злымиРвете в клочья душу мне?Я страдал и муки были:Били сильно в той тюрьме».«Ты никчемный младший сын…И в кого такое буйство?На тебе сомкнулся клин —Принял ты воров искусство…Ты ничтожество, дитя,Сколько б не жил ты на свете —Лучше будет без тебя…» —«Я неплох, уж мне поверьте.Ангел мне приснился в ночьИ отвел оковы смерти.Хоть давили плоть силкиИ сжимало горло тяжко,Знал я наперед – долгиВсе простятся мне однажды.Погляди, – какая рясаИ красива, и чиста,И как раз по мне пришлася,В знак подарена былаОбещания Вечной клятвы,Заключенной мной тогда:В дни благие, что так святыС той поры уж для меня.Я до солнца полетел,Сбросив цепи, устремилсяК далям бесконечных телИ они открыли лицаДа бы я на них глядели от скверны отдалился».Но отец лежал не глядяИ как будто бы не слыша«Байки все, одна баллада,Занята тобою ниша,Что к подножью уходитПропасти бездонной ямы.На тебе и так видныВсе преступные изъяны:Раны синяки и шрамы…Нанесенные удары…Видел я тебя во сне —Ты лежал на дне канавыВ мертвом свете при луне.Рядом колосились травы,Море золотое ржи —Уходило в даль к обрыву,А в тиши лесной глушиРавный властному призывуВетер тоненький стонал,Будто бы шамана голос;И в густой листве шуршалНеобычный черной полоз.Он добычу не искал, —Устремлялся к мертвечине,В место то, где ты лежалПо какой – то знать причине…»И отец на том умолкПрекратив бредовый толк.Выл протяжно, где – то волк —Был на то наверно повод,А скорее всего голод…Небо затянули тучиЕдким дымом серой мглы,Протянувшись словно кручиДогоревшей в пыль зори.«Ах, отец, на мне вина…Даже может не одна.Грешен… Грешен только я!Такова моя судьба!…Но скажи и не томи…На мольбы прошу ответь:Мама ждет меня и впредь?Где, родная? Где же ты?» —«Не кричи и не зовиНету боли ее…Умерла она давно —Расплатившись по кровиЗа безумие твое…» —Замерло буквально всеВ теле тощем Абдуллы.Били строки этих фразКруче острия стрелы. —«И к могиле, ты сейчас,Если хочешь, то пройди.Там лежит она, за домом.Выйдя двери притвори.»Под глухим ночи покровомПлохо виделась тропаИ могилу отыскатьСмог Абдул не без труда.Вор Багдадский сталь роптать…И над нею он склонился,Слезы только не пролил,А протяжно лишь молилсяДа страдая в муках выл.«Больше ты не сможешь плакать,Не старайся, все за зря»Ворон начал песню каркатьПерья крыльев теребя —«И за смерть не кайся ты —Мать мертва уже твоя» —«Знаю это! Понял я!Да к куда же мне идти,Если должен с этих порЖить по правому пути:Если я уже не вор?Дураку мне объясни!»Ждал с надеждою АбдулУголечек в сердце грея, —Ветер лишь слегка задулВыдавая свисты – трели.«Ты пойдешь к арабам в степь,Собирать страницы книги»Ворон кротко начал петь«Чтоб мы знания сохранили!Видел я и знаю все:Что в селе произошло,Мать твоя Аллаха чтила,О тебе всегда молила;И на мессы каждый деньВ скромную мечеть ходила.Я не знал, чтоб так когда – тоЗа ребенка мать молила.Но несносное дитяСердцу почему – то мило,Так бывает не всегда» —Птица важно говорила —«А твоя, видать, из тех,Кто заветы чтет святые,Принимая тяжкий грех,Как и все ее родные.Делит муки, горе, больМежду ими и собой;И какой бы ни былаВеры женщина, онаЛюбит сердцем и душой, —От тебя того не скрою, —Равно каждого ребенкаСловно робкая девчонкаБережет, хранит, лелеет,Искорку дыханием греет.Бестолковое дитяНе отпустит от себя,Ведь оно душе милее…Да какая б ни былаЖенщина, старуха та!И каким бы не был сын:Праведник или бандит-Мать всегда его хранит,Мать всегда за ним следит,Чтобы был одет и сыт;Нету боли той страшней:Смерть взирать своих детей!Это помни. И всегдаМать люби и чти отца,Даже если много злаСсора ваша принесла.И смотри в глаза, не бойся,Прикоснись к родной душе,Да при том и сам откройся,Ведь вы вместе по судьбе.Не глотай все без остатка,А родителям оставь,Если ту еду не жалко.Знаешь сам ты эту явь.Братья вышли в свет твои-Даже впредь не вспоминай:В край ушли другой они,Чая там небесный рай.Фу… Не думай ты о них-Не страдай напрасно зря:Мать твоя из четверыхОбожала лишь тебя!»***«Где она, куда ушла?Или может быть земляПоглотила навсегдаПлоть ее… Ответь же! да?Ангел, протяни мне кисть,Помоги рабу, прошу…То не может правдой быть!»Стало все подобно сну;Закрутились, завертелисьМиражи усталой ночи,Ветер загудел сильнееВ зарослях дремучей рощи.«Должен ты делами датьДуху матери дышать.Воскресить ее из мертвых,Чтоб могла живою стать.В силах ангела благогоИз земли ее поднять.Помяни мое слово.Хватит уж сидеть, рыдать!Поднимись в дорогу снова,В тьму ночи и в путь опять!Собирать страницы станешь,Где туман кровавый встанет,Там найдутся души тех,Кто на верный путь наставит;Поведу тебя я той, —Не дорогой, но тропой,По лесам, пустыням, лугам.Весь к твоим я, брат, услугам.»***В предрассветном уж багрянцаПутник вспомнил об отце,О забытом всеми старце,Что лежал один в избе.Дверь открыл, ступив тихонько,Он во тьме у столика,Где стояла только койка,Нашел Абдул покойника.И, толкнул его легонько,Мертвого теперь отца.Засучивши рукаваБез особого трудаВраз закрыл его глаза.Но нечистое тут делоПриключилась сразу вдруг:Распахнулось деда векоНе внимая силе рук.Странник было стал опятьПальцем веко закрывать,Но проклятый старый глазРаспахнулся в тот же раз.И тогда почтенный сынВоска от свечи налилИ закапал парафинГлаз стеклянный ослепил. —«Не смотри с немым упреком —Боли мне не причинишь,Вырос я давно, признаюсь,И теперь уж не малыш.Что ты дышишь, что не дышишь-Разницы особой нет.Мать лишь взор мой кротко ищет, —Я ушел… Давай, привет!»И уйдя Абдул косился.Оборачиваясь часто,На забытый отчий домИ вздыхая лишь напрасноПо ушедшим детства днямЗаключил он: «Значит ясно,Воскрешу тебя я, мам…»

Глава 6. Странник. Сон

Прикорнул усталый путникУ обочины дороги;Бывший исхудавший узникПозабыв про все тревогиВ тень деревьев под листвуЛег, предавшись живо сну.По утру не зная злобыБез опаски и тревогШли с силками на работыНе жалея рук и ног —Люди разных положенийНа базары, в мастерскиеИ в мечети для молений,На посты сторожевые;В общем поднялось селоИ пошло в Багдада стены,Не заметивши скитальца,Словно были вправду слепы.Только два отсталых старцаЗасмотрелись на него,Мимоходом чтя молитвы:«Как несчастным нелегко…Прокаженным и избитымВ грусти стонущим, забытымМиром подлым и скупым…И в отличии от нихМы в уюте дома спим.» —Так твердили старикиГорько сетуя в печалиИ доставши из сумыМясо, что с собою бралиПоложили к изголовьюСпавшего там Абдулы,С той заботой и любовью,Что родные лишь могли.А затем тихонько дальшеПо делам своим пошли.«Люди были лучше раньше,Не бросали братьев павшихИ убитых, до землиНа руках своих несли.Прежде люди лучше былиИ надежней и честней.А теперь уже забылиПро устои прошлых дней…»Черный ворон горевалПровожая в путь – дорогуДобрых старцев. Он не зналПро несчастную тревогу.Абдулле во сне явилисьВиды ада, там кружилисьОрды демонов, ониДуши грешников неслиНа съедение сатаны;Чтоб истлели до золыИх тела и чтоб сыныБыли здесь погребеныВ старом царстве грозной тьмы.Там внизу у лавы вылиВ копоти, дыму и пылиДуши проклятых во век.«О, безумный человек!»Демон зарычал косой —«Люд, с нетленною душой,Превознес пороки ты,Встав совсем уж у черты,За которую зайтиПобоялись даже мы!Род пороками доволен,Будто хлебец пересолен.Я смотрю на вас, зверята,Вы постигли блажь разврата,И теперь уж, как когда – тоВам не станет небо радо!Власть, пороки-все едино,Честолюбие в сердцахДуши напрочь извратило.Утешение в слезахНе найдете и напрасноБоретесь в морских сетях,Ведь, когда уйдете, ясно…Посмотри, Дитя! Узри!Ты со всеми будешь вскоре, —Сорваны замки с двери,Нет нужды уже в запоре, —Вы в пути и по дорогеТой идете без труда,Словно вольные потоки,Воды чистого пруда.И за это все накажутВас, никчемные скоты,Горло петлями обвяжутРуки самой черной тьмы».С этими словами демонВоспарил и улетел,А в болоте безызменномБилась также куча тел.Абдулла туда глядел,Где смыкались две скалы:«Вы свершили много делИ достигли похвалы,Замечательной награды:Вас окутывают ядыСеры душной, красной лавы-Вот венец печальной славы,Что при жизни вы сыскали,В мире том, где промышлялиНепотребными делами…Я достиг предела, грани,Но пока не рухнул вниз.Ангел мне поможет в высьВознестись, я знаю сам, —Ведь не даром поклоняюсьВпредь великим небесам.А за все грехи я каюсь,Жертвою их стал я сам.»Так Абдул глядел с укоромНа никчемный грязный люд,Что вовек уже не сможетСбросить бремя тяжких пут.Утро весело гляделоНа усталые лесаИ с зарей синица пелаВылетая из гнезда,Предвещая: день настанет,Просыпаться всем пора.Лучик радостно сияетПробиваясь сквозь туман,Через горы и деревья,Сквозь травы сплошной бурьян,Свет несет он и тепло,Согревает землю нашу.Солнце ясное взошло,Расплескав сияния чашу.Пробудились все цветочки,Стебельками поднялись,Птицы после долгой ночкиПолетели стаей в высь.Ручейки казалось тожеПобежали побыстрей,Вдоль печальной темной рощиВ тишь задумчивых теней.Странник медленно проснулся,По – турецки сел, нагнулсяИ увидел: о, судьба —На траве была еда.Зашептал Абдул хвалы,К небу вознеслась мольба,Благодарность пути,Что блага его судьба.

Глава 7. Луга

Где – то праведный мужчинаПомогает всем больным,Будто часть большого клинаПодражает он святым;Голодает, но не стонет —Ровно тяготы несет.Если даже горло сохнет —Он другим воды нальет;Забираясь по дороге,Горку малую иль склон,Будь малы они, высоки,Стерпит все – ведь он силен.Духом падшие на яства,Искусители, злодеи,Что творят одни лукавства,Алчные, лихие змеи,На него с укором глядяСтроят козни, дураки,Понапрасну силу тратяКопят лишь себе долги.Метя словно на вершинуУходящих в небо скалЗа полой таит дубинуСтада подлого шакал.Те, кто лучше и милее, —Благородные мужи,Духом тверже и мудрее,Что смирили страсть души,Неугодны миру злому,Ведь живут не по томуВсеединому закону, —Пряча старую сумуВозвышают ту корону,Что еще за сто вековВозложил на древа крону, —Старец сброшенных богов.Где – то солнышко сияет,Дарит лучики тепла,И они во тьме играяСлепят сонные глаза.И от этого вздыхаяПутник только без концаОт сияния закрываетСтрашные черты лица.Вдалеке цветет зарница,Просыпаются поля,Ранняя гогочет птица.Зашумела конопля.Ива клонится главоюУ песчаных берегов,Над чистейшею водоюУ далеких, у прудов…Мирно высятся деревья,Молча стоя в тишине.Слышно крики, ветра пенье,Где – то на крутом холме.И причуды не стираетЗдешний мир своей печалью:Кажется еще – порхаютГрезы тонкой вуалью.***В бесконечной чередеДней минувших и наставших,Кланяясь своей звезде,Думаю о братьях павших,Те, кто веру защитилиИ мечами и стрелой,Явно смельчаками были, —Им неведом страх земной;За какие – то победыНебо их пригрело тамИ теперь они заветыСверху тихо шепчут нам.Где – то говорят озера,Быль веков передаютИ неведомые спорыМеж собою все ведут.Города большие зноемСолнце щедро одаряет,Это стало сущим горем —Будто небо всех карает.Из – за дюн не видно море,Только скалы и пески.Лишь ромашковое полеИзбавляет от тоски.Хоть редки цветы и травыНа иссушенной землеИ царят крутые нравыВ столь запущенной среде,Но она моя родная,Я люблю ее до слез,Не тая и не скрываяГоворю о том всерьез.Все луга, леса и степиВ сердце трепетно храню;И моря, озера, рекиДаже малые ценю.Невзирая на погоду, —Дождь идет, иль зной стоит, —Благодарен небосводу,Благо им я не забыт.Все соцветия луговРазум вдохновляют мой,Овевают сто ветровМысли сладостной волной.Чередой идут сезоны,Год за годом, день за днем,Думы только непреклонныРассуждают о своем.Море дальнее, о, море,Покажись во всей красе.Предо мной явитесь зориВ шуме грома при грозе.О, листва, шуми погромче,Шелести, зеленый клен.Если я открою очи —Пропадет прекрасный сон! —И поэтому звучите,Да играйте для души!При таком несчастном видеТрели для меня важны!Убаюкайте скитальца,Пожалейте вы меня,На чужбину я убрался,Я – отшельник с сего дня!Но слезу вы не найдетеНа израненной щеке,Ведь пока мой дух на взлетеПрибывает по весне.Я спокойно отдыхаюЛежа тихо на бугре,Мирно время коротаю,Глядя облачко в заре.Потемнела мира чаша,Заблестел злотистый край,Удивительно украшенНебосвода яркий рай, —Будто пир явили богиПеред смертными смеясь,И в сердцах они жестоки:Ведь судьба их удалась.***Засыпая на закате,Погружаясь мирно в сон,Я признаю: жизни радиВсякий я стерплю закон.

Глава 8. Туман

Они живут под слоем пылиИ не глядят уже на свет, —Глаза навек они закрыли, —И там, где были их уж нет.Не слышат люди стоны, зовыГудящие стенания струнЧерез земли сырой оковыСледя за сотней дальних лун.Гудят следы давно погибших,Хранят засохшие устаБаллады чувствами отжившихИ музыка друзей проста…Их иногда глаза жестокиТеперь печально плачут вдруг,А реки в бурные чертогиИх прямиком влекут на юг.Где рай быть может или теменьУкутает тела и души,А желтых трав увядших зеленьНавеки приютит заблудших.Они все тут, в тумане сером.Ты погляди: багрянец тотКогда – то был душой и теломНу, а сейчас в тиши бредет.И не найдешь лица в помине,И не узнаешь в нем черты,Но будешь кланяться святыне,Не зная большей темноты.Красоты тебе не надо,Цвет тебе уже не мил!Ладна тень немого сада,Где не жил ты и не был,За руку тебя зажимаетИ заведомо ведет —Мимоходом обещаяГрани чистые высот.***Бурый он – туман умерших,Горьковат слегка на вкус:Душ уже давно истлевших, —То есть грех и тяжкий груз.И возница тянет гордоИх большой, несчастный грех,Лошади в упряжке мордаВовсе не сулит успехНа задворках угнетенныхМира адского, гнилого;Души те на раскаленныхУгольках лежат без срока.***Стелется туман лукаво,Выводя дурные лица.И глядят они не здраво —Плотью жаждут насладиться!Ах, гордыня не смолкает:Также путник все идетИ в тумане дым вдыхаетБез упреков и забот.А багрянец – то лоснится,Всеми красками пестрят,Будто ранняя зарница,Цвета красного заря.Но немы в округе тени,Не забрать уже им душу;Не поставить на колениСвет кому уже не нужен,Кто согреться не желаетУ огня и у свечи,Да опасности не знаетНа окраине ночи…Кто безумно наступаетНа преграды острой шип,И порыв души смиряетНемотой холодных рыб.Благо – свет уже мерцает,Разгоняя дыма седь,Больше смрад не так воняет,Тлен не стал огнем гореть.То ли день уже в округеНачинает возвышатьсяУнося с собою мукиТенью кучевой багрянца,То ли утро наступает,Воздавая гимны светуИ унылый взор бросаетМолодому зною лета.Непонятно то явление…Неизвестности таятАлой дымки появлениеИ царивший гнили смрад.***Роща высится, прилесье,Молодой орешник тут,В этом миловидном местеВоскресил благой уют.Почва кое – где мелькаетЗолотой песок тесня,Черноземы выступаютВ лучиках красуясь дня.Пару желудей собравшиРасколол их в миг Абдул:Ах, какой же я уставший,Мне бы съесть печеных кур.Блюду соус я б добавилИ поджарый хлеб себеНепременно в рот отправил,Воздавая дань крупе.Голод правда очень страшен,Кто бы, что ни говорилРядом жаль не видно пашен,Я б и зерна проглотил.***Лес укутал покаяниемПутник лишь его настиг,Тенью сказочным касаниемУспокоил сразу в миг.Тихо стало, безмятежно,Только листья шелестятУпоительно и нежно,Рощи мир покойный свят.Забываться горе стало,Все обиды и упреки,Все, что путника терзало.Страхи сделались далекиВ поднебесье улетев,Даже мелкие пороки,Путь грозой преодолев,Разлетелись на осколки.Замерло биение вдругНепокорного сердечка,Прекратился вольный стук.Под горой струилась речка.***Искупавшись и умывшись,Охладил бедняга душу.Этот миг немного длившисьПодарил опалу стужу.На пригорок вор забралсяИ прилег на солнцепек.Вот теперь ему казалсяДушный не такой денек.Потянувшись он улегся,Повернув лицо направо,От сомнения отрексяВыгнув ноги величаво.Речка же ему журчалаТу мелодию простую,Что легко и не лукавоПела песенку святую.