Простой. Роман

Я разносил по шесть порций хлеба на один стол, а затем и на другой. Морсы, салаты, приборы – сервировка должна быть идеальной. Время от времени Денис или супервайзер проверяли сервировку за мной. Ставили два пальца, и, если ложка лежала дальше или ближе положенного, мне приходилось заниматься сервировкой заново.

Во время банкета выносили остальные курсы: сначала супы, потом горячее. Ну и чай – в конце. В процессе необходимо следить, чтоб грязная посуда не копилась на столах, уточнять у гостей, понравилось ли им блюдо. Самое главное – не дать стаканам опустеть. Золотое правило официанта.

Надеюсь ты не официант, дружище, а если официант, то сочувствую.

Если заказан банкет в формате шведского стола, то все становилось проще, но момент подготовки становился хитрее. Супервайзер рассчитывал оптимальную дистанцию от одного блюда к другому, а мне нужно было следовать инструкции безукоризненно четко. Ну и, конечно, не забывать пополнять стаканы гостей и уносить грязную посуду с их столов.

Ужины в формате шведки мне нравились больше. Но мне все так же не нравилось натягивать фартук. Чертов фартук!

24

Алина говорила мне:

– Удели мне внимание.

Я отвечал:

– Я работаю.

А имел в виду: боже я вообще не контролирую ситуацию, что у меня происходит, что это за санитарная книжка; почему у меня тринадцать процентов забирают с зарплаты, а что значит уральский коэффицент? Вы совсем тут с ума сошли все что ли, тут есть взрослые люди, кто-нибудь? Разгребите это дерьмо, о нет, мне самому это все разгребать…

Она говорила мне:

– Ну можно же сделать что-то с этим.

Я отвечал:

– Да, наверное, можно.

А имел в виду: только я не знаю что, поэтому весь груз ответственности за наши отношения перекидываю на тебя, потому что я не вывожу, но до сих пор не могу себе и тебе в этом признаться.

Она говорила мне:

– Это все так долго не продержится.

Я отвечал:

– Я знаю.

А имел в виду: проблемой меньше, боже, я вообще не выруливаю как себя вести в серьезных отношения.

На деле спокойных разговоров не было. Мы не стеснялись в выражениях. Время от времени меня приводило в ужас то, как мы можем быть грубы друг с другом. Особенно тяжело ссоры давались, когда я был на работе: отличный официант – одной рукой катит тележку со жратвой, а другой яростно настукивает на телефоне поэму на тему «в каких пунктах не права его девушка и почему».

Обычно рвали со мной, а не я с кем-то. Но вот когда довелось мне, стало ясно, что бросать кого-то – это еще сложнее. Уважаю всех девушек, что ушли от меня: вы сильные!

После затяжной ссоры, она длилась примерно вечность – почти три дня, я лег рядом с ней, обнял; зарылся в ее волосы. Стало точно и предельно ясно: будет плохо, но пришло время закрывать любовную линию в этом сюжете.

Утром мы немного потолкались, поцеловались по привычке через сон. Об этом я узнал, когда мы уже пили кофе, примерно в середине разговора:

– Бросить? После таких утренних поцелуев?

Человек комплекс привычек, этой же идеей я поделился с ней.

Она сказала, что засунул бы я себе эту ни разу никем не оглашенную идею в задницу. Подошла ко мне и крепко обняла. Я чуть не всплакнул – момент первый. Их будет еще два.

– А помнишь, как тут тогда? – сказала мне Алина в лифте.

– О да. Ты была хороша.

Обнимались до первого этажа. Чуть не заплакал – момент второй. Какой же тяжелый зимний день Мы шли в сторону остановки, крепились и строили серьезные лица. Подошли к арке, вокруг – серые девятиэтажки и отделение полиции. Я закурил, а Алина крепко обняла меня. Она резко сделала шаг назад, я – отшатнулся. Алина начала плакать, а через секунду убежала. Я долго не мог сдвинуться с одной точки. Тянул сигарету и не понимал, как себя вести.

И это был третий момент.

25

Чем был ближе Новый Год, тем сложнее становилось на работе.

– Сегодняшний вечер – подготовка к Новогодней ночи. Ваша задача – просто делать работу так, как вы делаете ее каждый день. А делаете вы как надо! Почти всегда.

Денис был хорош, когда общался с персоналом. Мы окружили и слушали его.

– Нам нужно потерпеть сегодня, и вытерпеть еще немного. А потом, когда Новогодняя ночь пройдет, нужно потерпеть еще. Такова наша работа, вот что значит работать в отеле!

Воодушевляюще.

– Артур, зайдешь ко мне?

Снова.

Закрыл дверь в его кабинет, начал поправлять фартук. Он вечно то мялся, то забивался в складки брюк.

– Присаживайся, – Денис уже сидел за своим столом и показал мне на привычный стульчик напротив.

Я сел.

– Такое дело, Артур. Ты нам нужен в новогоднюю ночь…

– Я в деле, – перебил его я.

– Так просто? Мне даже не придется тебя уговаривать?

– Нет. Я в деле. Сам хотел предложить.

– Ну хорошо. Новогодняя ночь оплачивается в двойном размере.

– Да, я в курсе, поэтому хотел попросить поставить меня в смену.

Капелька пота наращивала свои объемы. Она начала свой путь у меня на лбу и умерла между рубашкой и моей кожой. Голубая рубашка потемнела в этом месте. Лоб покрылся испариной и прыщами.

– Ну у меня к тебе, Артур, еще одна просьба, – Денис подался вперед, оперся о локти и сморщил лоб так, будто я его чем-то жутко расстроил.

– Да?

– Первого утром тоже придется выйти на смену.

Я сказал, что ничего страшного. Мне хотелось показать себя с лучшей стороны – это точно. Первый месяц в ресторане не то что бы задался. А еще успел разругаться в ноль с супервайзером Ритой.

Дело обстояло так: я только расстался с Алиной и познакомился во вконтакте с девушкой. У нее в профиле было написано, что она Алена. Слово за слово, так мы и оказались рядом друг с другом на одном диване в одном из городских офисов. С нами был ее друг, в офисе которого мы отвисали, дешевое игристое и унылая обстановка за окном. Для того, чтобы оказаться там вовремя, мне пришлось соврать супервайзеру, что дома сорвало кран. Она мне не поверила, я не очень убедительно вру. Так я оказался на том диване рядом с Аленой. Ничем хорошим встреча не закончилась.

Вышел из кабинета Дениса. В бэке меня встретила Рита.

– Ты почему еще не в зале?

– Сейчас буду.

С того самого вечера она начала меня шпынять.

– Рит, а можно я покурить схожу? – Я подошел к ней и сморщил лоб. Курить хотелось сильно.

– Лоб не морщи так, морщины появятся. Конечно, сходи. Только Ибрагима с собой прихвати. А то потом не успеете.

За спиной Ибрагима была служба в Чебаркуле – одна из самых неблагополучных армейских частей, а еще лет пять в качестве официанта в ресторанах разной степени качества. Можно сказать, что работа в хилтоне для Ибрагима была высшей точкой в карьере:

– Братан, смотри, тут отличные условия. Душ в раздевалке. Бесплатное питание в столовой. Форму выдают. Стирают. Платят вовремя. Это место – работай не хочу. Так и называется, братан.

Он часто говорил «братан».

– Братан, – под его влиянием я тоже начал злоупотреблять, – я не спорю. Но я не хочу работать офиком.

– Тебе сколько осталось-то тут?

– Не знаю, Денис все сиськи мнет и тянет резину.

– Отработай спокойно тут и переходи куда тебе надо, насчет этой всей херни не переживай. Это! Только с Ритой не ссорься.

– Да я и не ссорюсь особо, это она сучится. А что?

– Поднасрать может мама не горюй, а оно тебе надо?

Ибрагим. Хороший парень. Учил меня носить подносы, выносить блюда как надо, а еще рассказал, как добиться чаевых при доставке еды в номера. Теперь со смены я уносил как минимум 500 рублей, которые тратил на виски.

Мы поднялись в раздевалку. Я повесил пальто в шкафчик, а Ибрагим стянул штаны.

– Ты серьезно прямо сейчас собираешься в душ? У нас банкет буквально через пять минут начнется.

– Да не ссы ты! Сейчас домоюсь и все сделаем.

Конечно, начало банкета он пропустил. А я получил пистон за не принесенный вовремя сухой лед. Мы должны были его принести по пути из курилки, но забыли о нем.

На банкете оказалось больше народу, чем я мог себе представить. Вокруг меня ходили большие и успешные люди. Моя левая рука – за спиной, правой – разливал напитки. Лил до тех пор, пока стакан не заполнялся примерно на 80 процентов. А народ все прибывал, поток казался бесконечным.

Женщины, потрепанные и не очень, выстраивались в едва стройный ряд и проплывали мимо столов. В это время я болтался между ними, лебезил и ловил зрительные сигналы с супервайзером. Как бы проверял: нормально делаю или нет. Меня нечасто выпускали в зал, делали это в исключительных случаях. Это был исключительный случай.

За мной наблюдали, пока я наблюдал за еще менее опытной официанткой – за своей одногруппницей. Даша попала на банкет без особых приключений в отличии от меня: она просто сказала, что ее одногруппники уже работают в отеле. Даша пришла на середине второго курса в мою группу, и мы особо не общались.

– Арту-у-ур, – терпеть не могу, когда тянут звук «у», – а ты принесешь чистые тарелки?

– Я бы с удовольствием тебе помог, – ответил ей я агрессивным шепотом, – но, к сожалению, я не могу раздвоиться, знаешь, физически это в принципе невозможно…

– Все! Все! Я тебя поняла. Сама справлюсь, – Даша перебила меня и ушла в раздевалку. Она не выходила оттуда до конца смены.

Все флиртуют по-своему. А я остался один на один с 20 Большими и Успешными людьми за столом.

– Артур, ты что здесь делаешь?

Я стоял и плакал у окна в банкетном зале совершенно один, пока ты не пришла сюда, а что? Но, конечно, я ответил по-другому:

– Да я просто это, тележку ищу, знаешь, для рум-сервиса. Одну потеряли, оставили в одном из номеров, поэтому я пришел сюда.

– Ну ладно, не забудь посуду всю выгрузить из бэка. Завтра еще один банкет. Нужно, чтоб все было готово. А мы поехали, за тобой такси через час приедет.

Я был намерен хорошо провести этот час наедине со своей печалью, потому что мне снова написала Алина, и я снова не знал, как себя вести. Мне хотелось вернуться к ней. Но я не знал, что мне делать, поэтому я спустился в банкетный зал, чтоб как в фильме постоять у окна с красивым видом и поплакать.

26

Пока я отмокал в ванной в свой выходной перед праздничным адом, мне написала Светлана из «Бельских просторов»:

«Здравствуйте, Артур!

Простите, что так поздно пишу Вам, только что вернулась из Москвы, с Совещания в Химках. К сожалению, никто не связался с Вами из наших, из редакции. А ведь Вы стали лауреатом журнала за 2018 год! Получится ли у Вас выкроить время и выбраться 28-го февраля на награждение лауреатов в Союз писателей (Коммунистическая, 34) в 16.00? Еще раз прошу простить, что так поздно зовем»

Это было лучшее сообщение, которое я мог получить! На задний план ушли мысли о работе и усталость, грязные тарелки и полировка столовых приборов в конце каждой смены. Я не понял, почему выстрелил мой рассказ. Он мне не нравился и не нравится до сих пор. Но это был отличный момент.

– Мам-мам-мам, смотри!

Я протянул ей телефон. Мама прочитала и улыбнулась. Искренне – так умеют только мамы. Она всегда поддерживала любое мое начинание, и в моменты, когда мне в голову приходила очередная «великая» идея, мама была первой, кто узнавал о ней.

Коллеги стали лучше ко мне относиться, как только узнали, что я пишу. Алина, второй супервайзер в ресторане, зачем-то даже представила меня постоянному гостю:

– Сергей Николаевич, знакомьтесь, это наш Артур. Он пишет. Книжку рассказов даже написал.

Я стоял и смущался, будто напрудил в штаны. Давил улыбку.

– Артурик, – с тех пор для него я навсегда остался Артуриком. Если встречу его сейчас (что вряд ли случится, сейчас он стал единороссом и мэром Уфы. Не знаю, что хуже), то он назовет меня Артуриком.

– Рад знакомству. О чем пишешь?

На этот случай у меня есть базовый набор ответов. Вот примеры:

1) Цитирую Чинаски из «Фактотума»: пишу обо всем, что вокруг меня. Любовь, смерть, жизнь. Да, и ваша жена тоже есть в моей писанине;

2) В лишний раз не выпендриваюсь и говорю, что пишу в основном о себе, потому что у меня проблемы с фантазией.

Я использовал второй вариант.

– Давно пишешь?

– Ну я, пожалуй, вас оставлю, – сказала Алина и ушла. Я посмотрел на ее уход с сожалением.

– Два года, около того.

– Ну и как?

– Ну пойдет.

– Да?

– Ага.

– Ну ладно.

– Ну.

Я стоял и давил улыбку. Сергей улыбался в 32 зуба.

– Найдется для меня книжка? Твой сборник. Рассказов?

– Да, хорошо. Когда вам было бы удобно получить ее?

– Я тут постоянно. Найдешь меня сам. Рад знакомству.

Он пожал мне руку и вложил в карман моего фартука рыжую бумажку. Пять тысяч рублей. Самый большой гонорар, который я когда-либо получал.

Или это были чаевые?

27

Мы сидели в баре с Дианой.

– Ты че это это снова залип, – спросила у меня сестра. Она пила

вишневое пиво и смотрела на меня с искренним удивлением, как умеет только она. – Ало-о-о? Может очнешься?

– Да я снова в голове описывал этот момент, как обычно. Неважно. Я жутко рад что ты прилетела наконец-то.

Мне не хотелось работать в новогоднюю ночь. Тем более прилетела Диана. Но чему я точно научился в отеле, так это забивать на свои желания. Так происходит на любой работе. На следующий день я потащился на работу, как и в любой другой.

Поворот на тропу к служебному ходу огибал угловую часть здания, но стоило только преодолеть несколько ступенек, так ветер сразу начинал сносить. Дело в том, что отель расположен на холме, на самом его отшибе.

Я приложил лицо к валидатору и показал сумку:

– С праздником вас! – сказал с поднятыми руками охраннице на проходной, а она зачем-то проводила по мне металлоискателем.

– Сегодня снова будешь туда-сюда ходить курить вместо работы? – ответила она и празднично елозила металлоискателем по третьему кругу.

– Давайте сегодня обойдемся без этого, ладно? Праздник как-никак и все такое.

– Ага, – она нырнула в мой пакет.

Я заглянул в пакет из «Пятерочки»:

– Могу идти?

– Щас вылезу. Подожди, ты тут не один, а что, тебе больше всех надо?

Я завязал пакет и оставил ее на проходной наедине с собой.

Когда я зашел в зал ресторана, супервайзер Алина, судя по ее лицу, занималась сервировкой столов уже раз в пятый.

– Могу как-то помочь? – я подошел к ней.

– Да блин! – она посмотрела на меня с лицом полным печали.

– Интригующее начало!

– Да в рот я это все имела: я должна была уйти еще час назад – и что? Стою тут, перенакрываю.

– А почему так? – в этот момент я поправил столовые приборы напротив Алины.

– Да Денис, блин. Никак не может остановить поток своей работоспособности и желание докопаться.

– О, я это понимаю, со мной он так тоже делает.

– Я понимаю, что это его работа, но, блин, я сегодня еще сына не видела, а он любит Новый год. А я люблю сына.

Пока мы боролись с недостаточно хорошо накрытыми столами, в зал ресторана все продолжали и продолжали заходить официанты. Их было много, действительно много:

САНЯ. Бармен, 24 года, несколько лет назад пересекался с ним в баре, в котором мы сидели с сестрой в начале главы. Я был по ту сторону стойки, учился в колледже и размахивал своей сумкой с томиком Буковски внутри, и романтизировал свой алкоголизм. Саня его не поощрял, но не потому что заботился обо мне, а потому что мне не было 18.

– О, малой! Подойдешь в мой офис? Темка есть.

– Принял! Я отойду?

– Да конечно, я вообще не понимаю, чего это вдруг все внезапно стали отпрашиваться. Года три назад, когда отель только открылся…

Офис Сани – это помещение с холодильниками. Он закрыл за мной дверь, приоткрыл дверцу одного из холодильников и выдвинул прозрачный ящик. Внутри было несколько разноцветных напитков.

– Во-первых я не знаю, зачем я их туда положил, – и издал свой фирменный смешок, который звучит примерно так: «хыа хыа хыа» в режиме скорости произведения «1,5», – а во-вторых – седня мы бухаем, малой.

– Ну я особо налегать не буду, я не хочу спалиться, знаешь. Было бы неловко напиться на рабочем месте! – я нажрался еще до полуночи.

Я плыл между Большими Взрослыми и Успешными людьми. Среди любящих и успешных семей, которые встречают Новый год в отеле, потому что могут себе позволить встретить Новый год в отеле. Хорошо для них, потому что я тоже смог. Но по ту сторону, конечно.

– Артюр?

Ко мне обратился Ферди, шеф-повар ресторана. Ферди забавно разговаривал на русском и был родом из Турции, попал в Россию, потому что нашел жену отсюда родом. Его пригласили в хилтон из какого-то крутого московского ресторана. А еще благодаря его усилиям у нас в ресторане последние пару месяцев пахло как в секции «Bazaar» в ТЦ «Вегас» в Москве. В Турции я не был.

– Look, we need, – мы общались с ним на английском, потому что его русский я не понимал, как и он не понимал мой турецкий. На турецком я не знаю ни слова.

– Слушай, нам после полуночи, примерно минут через 40, как все отпляшут, нужно вынести главное блюдо.

– Это та рыба в соли, я правильно понимаю?

– Ну, да. Можешь мне помочь вынести?

– Да, не вопрос!

– Это очень важно. От этого момента зависит моя карьера.

Поскольку я был пьян, я натирал посуду в бэке. Все было схвачено: мой напарник Артем следил за ситуацией в зале ресторана. Отличный официант. А я ел из мармитов: мясо с турецким вкусом, другое мясо со вкусом турецких пряностей. Еды было много. Ровно до того момента, пока мое спокойствие, не подкосил Ибрагим:

– Слышь! Ты чего тут расселся, давай в зал выходи!

– Но слушай! О, нет, ты снова ушел, прежде чем тебе кто-то успел возразить…

– Артюр, – на этот раз меня отвлек Ферди. – Пора выносить блюдо.

Мы привезли рыбу в центр зала ресторана – вокруг нас собралась огромная толпа – и подожгли. Не сгорел ни я, ни кто-либо еще. Все обошлось: мы просто вынесли эту рыбу. Рыба была вся в соли. Наверное, какой-то смысл в этом есть, но его никто не уловил.

Ферди уволили через пару месяцев, а в отместку он оставил в гугле следующий отзыв:

«Cheating on people!». И турецкий мат.

Я постоянно ходил к Сане, потому что своим ребятам он разливал настойки и делал коктейли. Коктейли меня никогда не интересовали, я ж не лох пить из трубочки. Когда я подошел к нему прежде, чем нажраться еще сильнее, Саня пробил первый чек в 19-м году:

– Блин, ну ты прикинь, да? Все – двадцать процентов НДС.

– Угу, дерьмово.

– Надо выпить по этому поводу.

– Не чокаясь.

Там я оказывался, и как в тихую гавань заплывал. Выныривал отдышаться из океана Больших и Успешных Людей, пил, и реальность отпускала, пока я находился там. Выходить обратно было невозможно, а еще мое сердце распадалось на тысячи осколков от одиночества и зудящего чувства где-то в заднице и под печенью. Зависть, называется. А где-то там Алина. А мы могли встретить Новый год вместе, как настоящая пара. Или хотя бы с семьей. Черт. Работать в новогоднюю ночь стремно.

Об этом я подумаю еще не раз.

28

Внезапно я вспомнил, что у меня есть друзья и определенные обязательства перед ними. Среди неочевидных: ходить на их дни рождения, иначе они тебя перестанут приглашать.

Мне написал Мотя, дружим с ним еще с первого класса. Более длительных отношений у меня не было. Он любит вспоминать историю этого знакомства:

– Ты подошел ко мне такой: весь в костюмчике, с меня ростом примерно. Два таких гнома-первоклассника. С лицом серьезным. Протянул руку и сказал: «Меня зовут Артур. Давай дружить».

Каждый раз рассказывает по-разному, но суть одна и та же. Еще мне нравится версия, в которой у меня дурацкая короткая стрижка. Парикмахерская во дворе. В которой стрижешься, приходишь домой, и уже твоя детская голова вполне догоняет: ты выглядишь как лох. Психуешь и проклинаешь парикмахерскую. В следующий раз идешь туда же. По привычке. Но когда стригли дома – выходило хуже.

Мотя написал мне, что завтра День Рождения Егора. Мы не виделись давно, с самого концерта Моргенштерна. А еще через пару дней мы оказались на коттедже за городом. Повезло: у меня был первый выходной после новогоднего ада.

После смены в новогоднюю ночь я поспал часа три и по какой-то причине ожидал, что первого января я смогу выдохнуть и провести спокойную смену после беспокойной. Вдобавок ко всему, у меня было похмелье, и поэтому я рассчитывал на это. Но оказалось, что новогодняя ночь – была лишь подготовкой к первому числу.

Стоило мне только переступить за границы бэк-офиса в зал ресторана, так я оказался в персональном аду любого официанта:

– ГДЕ ВСЕ СТАКАНЫ ПИВНЫЕ?! – это я услышал крик бармена Сани, когда зашел в бэк.

– ВСЕ В ЗАЛЕ! – А КУДА МНЕ НАЛИВАТЬ?

– Вы можете так не кричать, вы больные, что ли! Вас в зале может быть слышно!

– Где взять бокалы?

– О, Артур, сгоняй в банкетку.

Я пошел в банкетку.

В ресторане Хилтона есть лифт. Еду доставляют через него, поскольку зал ресторана находится на первом этаже, а кухня – на минус первом. Нулевого этажа не существует.

Я зашел на мойку, захватил с металлического стола вафлю. Гости что-то не доедают – остатки доедают сотрудники. Если недоеденного много, то остатки принято отправлять в столовую. Пока жевал вафлю и пытался найти хотя бы один бокал напоминающий пивной, ко мне подошел Дима, су-шеф, который быстро разговаривает:

– О здарова здарова что ты как тут оказался какими судьбами слушай а задержись немного много заказов отдавать и готовить некому?

Когда я к нему обернулся, чтобы сказать ему в ответ «что?», его уже не было.

– Что? – Я подошел к нему с подносом с чистыми бокалами.

– Что-что, давай помогай еду раздавай, ха-ха, – и передал мне тарелку с том-ямом.

Чертовы супы.

– Но мне надо идти! Ждут с бокалами – вот много пьют, да?

– Давай еще два блюда отдашь там как раз почти готовы не торопись все нормально тут все равно у тебя два бокала чем ты поможешь двумя бокалами давай лучше блюда отдадим бокалы не остынут хотя бы понимаешь в отличие от еды, лады?

Зазвонила служебная трубка:

– Артур, ты где пропадаешь?

– Да я внизу, тут раннер в туалет ушел и не вернулся!

– Ну-ка живо поднимайся сюда!

Я живо поднялся наверх. Предварительно закинул порцию мобли-бургера в лифт для еды. Перед этим закинул в себя немного картошки фри. Это дело святое – цепануть мимоходом немного картохи.

– Ты знаешь английский, мне сказали? – Спросил Женя, директор по маркетингу. Женя высокий и уверенный в себе, у него есть высшее образование, а еще он обладает модельной внешностью. Ему проще строить карьеру, чем мне.

– Он не только знает английский, он еще был репетитором! – Добавила Алина.

Я пожалел, что упомянул этот факт своей биографии вслух перед коллегами.

– Маша в больницу попала с отравлением, английский для детей должны была провести она. А мы выяснили, что ты единственный знаешь английский среди всех официантов на смене. Но урок английского есть в нашей программе и отменять его нельзя – дети генерального менеджера сидят там и ждут. Им нравится английский.

– Да, без проблем. А что насчет материала? У вас он есть?

– В этом вся проблема!

– Вот блин.

Детей сложно заинтересовать, особенно если вопрос касается английского языка. Но у меня была запасная карта, которую я разыгрывал всегда, когда мне было лень проводить занятия по английскому, когда мне было еще 14. Спасали обучающие видосы на ютубе.

Я стоял перед 20 парами глаз, подкидывал мячик и ждал, пока загрузится видео «Baby shark». Мне удалось убить 10 минут времени из положенного часа.

– Бэби шарк!

– Ту-ду-ду-ду!

– Бэби шарк!

– Ту-ду-ду!

Грустно, что клип длится не больше пяти минут, и мой козырь быстро стал неликвидным. Но у меня было еще одно оружие за пазухой!

– Итак, ребята, сейчас знаете что мы сделаем?

– Что-о-о-о-о? – спросили у меня хором. Мы установили неплохой контакт, если не брать в учет двухлетнюю девочку, которая говорила «ва-ва» и постоянно плакала.

– Как насчет порисовать?

Все закричали «да», а я понял, что для рисования недостаточно столов и стульев. Нужны еще такие незначительные вещи, как карандаши, фломастеры и бумага.

– Бумага! Мне нужна бумага! И фломастеры!

За стойкой стоял Рома, поэтому я еще не успел договорить, как в одной руке у меня оказалась бумага, а в другой – еще пачка бумаги. По карманам он мне распихал карандаши и фломастеры, а потом победно вручил стаканчик для них. Лучший!

Все прошло хорошо. И мне даже удалось оторваться от погони – две девочки буквально начали охотиться за мной и сильно расстроились, когда мне удалось скрыться от них; а во-вторых, я оказался в бэке ресторана, где встретил Дениса: