Чужой Завет. Эссе. Часть первая

– Вы здесь сами всё можете? – Дак, пожалуйста, но мы пришли не затем, чтобы научить вас чему-то новому, а наоборот, тому, той белиберде, с которой вы – можно сказать заранее – справиться никогда не сможете, – и это и есть то, что теперь должно пониматься, как:

– Власть, – только потому, что ей на всё и на всех класть.

Логика, разумеется, есть, но это логика, если и Разума, то однозначно противостоящего Хомо Сапиенсу, легко объясняющая, почему были в 1948 году официально запрещены генетика, кибернетика, литература и все остальные изобретения человека, включая религию.

Вот он – черно на бело – Чужой Завет.

И откровенно нагло нам преподносится, и не только потому, что ему уже известно, что через несколько месяцев будет объявлен Дефолт, но, кошмар в том, что по:

– Душе. – Ибо так-то насрать и по барабану, пусть, как Форрест Гамп косит траву у дома-сада своего на электрической машинке, как это и принято Там, где живет счастливо Форрест Гамп, несмотря на то, что тоже:

– В кино снимается, – но! Он-то в роли дурака, а Михалков норовит объявить себя во всеуслышание:

– Умницей – Разумницей! – вот в чем цирк всего этого отличия, кто, где летает и что слышит:

– Ибо одни один и тот же язык, а все остальные даже разговаривать не умеют, а только мычат:

– Не согласная-я-я Я. – Но скоро их уже совсем перестанут слышать – Дэ-Фолт в план уже поставлен.

Зло буквально и просто: сознательное.

– Каждый человек видит то, что он хочет увидеть, – говорит сейчас Михалков.

Но, что значит:

– Узе?! – Ибо разве он, хомо, знает, что он хочет видеть, не расследовав сие меро-приятие предварительно? – А вот Мих-в знае-ет-т.

Одно слово: инопланетяне поработили русскую землю, ибо разница видна:

– Мы-то не знали, а они всё уже давно – до нашей еще веры, как будто:

– Эры, – превратили в русский, как сейчас рассказывается, Стандарт.

Говорит со смехом:

– У каждого свое мнение, а у меня его нет, – имеется в виду про равноправие, а есть только Поступок:

– Взял, так скать, в лапу и завоевал всю Русь, – а чего они хотели – теперь не будут.

И даже все рецензенты сейчас резюмируют:

– Токи оптимизма так и прут, так и прут и даже лезут во все врата.

Наверное, и иностранцу Маркусу Ворону пообещали сказать, когда надо окончательно перестать менять свои тугрики на местную мама-лыгу в виде ее полного балагана, украшенного беспредельной наглостью.

И даже, похоже, обрадовались, что эту маму-лыгу теперь можно смело обзывать:

– Русским Стандартом.

Правда, сюда и допускают только тех иностранных – а уж тем более своих – корреспондентов, которые:

– Радуются, – лишь бы и им показали тот палец, который указывает:

– Когда надо начинать менять не туда, а уже обратно? – Хотя и это второстепенно, главное, чтобы знали, там, наверху:

– И мы, как вы, против Разума. – И, взявшись за руки, как друзья, плясать вокруг уже Новой Ёлки-Палки лес густой:

– Да, здесь никогда разума и не было, – а, значит, после вас завоевания полного и окончательного, вы ничего и не потеряли.

Как были этими елками-палками – так и остались. – Вот оно резюме рюрикофф-с.

Что могло понравиться журналистам в реципиенте, который вел себя, как – мягко говоря, очень, очень неприлично, эта самая, она. Вот то, что не стеснялся ей быть? Не знаю, как тут можно радоваться, только и если:

– И-я, и-я, и-я, – такая же. – Но мечтали ли эти ребята и девчата, что и все слушатели тоже:

– Большие ослы? – Возможно, и нет, но:

– Пытаемся, стараемся, пользуемся служебным положением, чтобы и эту сказку сделать былью.

П.С. – Наглость всё же второстепенна – главное, вечная мерзлота, над которой думают, что внизу, что-то говорят, и даже более того:

– На языке Розетского Камня.

Люди не могут противостоять этой идеологии зла в принципе, но могут, как всегда это делает в фильмах артист Голливуда Харрисен Форд, сейчас в фильме Стивена Спилберга Индиана Джонс и Чаша Грааля, точнее:

– И последний крестовый поход, – уже 1989 год.

Имеется в виду, противостоять, как Человек:

– В частности.

Но только не такие журналисты, как были сейчас: Качкаева, Покровская и Маркус Вольф, или что у них есть еще там.

– — – — – — – — – — —

Опять говорят, что коммунисты не придумали ничего нового по сравнению с Евангелием, – но:

– Зачем, – если до сир пор очевидно:

– Под Библию храмы строились, а под этот, Чужой Завет, они – начиная с 17-го года – наоборот разрушались.

Следовательно, и очевидно, новое было.

Лица, представляемые сейчас на исполнение роли президента в новых выборах: Бабурин, Явлинский, Гордон и, скорее всего, все остальные, не исключая Титова – театр абсурда, но не просто так, а в фильме ужасов, – а:

– На людей тоже по внешнему виду похожи, – если не смотреть им в глаза и почитать за немых.

Следовательно, выполняют они совсем другой завет, не человеческий.

Он чужой и по близкой сути: все претенденты, как проинструктированные делегаты, только для того и призваны, чтобы – нет, даже не намекнуть, а – сказать прямо:

– Лучше нету того свету, – в том его непреложном смысле, что:

– Зачем менять лучше на то хорошее, что мы собой представляем, – а именно:

– Все в своих речах пропагандируют и восхваляют уже имеющегося президента.

Так бы:

– Если вы сами с усами и без идете дранк нах – ну, куда-то всё же намылились – зачем хвалить конкурента? – Так и ответ простой:

– Надо-о.

– Подписку, что ли, дали?

– Нет, от души, ибо:

– А себе-то какая! реклама – и не снилось.

Всё это, конечно, дело хозяйское, прибыльное, но вот сам контингент, не взирая ни на какую логику – изумляет:

– Неужели в России так много дураков, что:

– Удивляешься, удивляешься, удивляешься – а всё равно продолжаешь изумляться.

Почему в Голливудском кино всё наоборот: всех кретинов, а играют умные люди – здесь наоборот:

– Наоборот-т: дураки играют роли дуракофф-ф. – Ибо:

– Никто и так уже телевизоры не покупает, в их – телевизионном центре – полный штиль, не взирая на множество всех этих центров.

– — – — – — – — – — —

24.01.18

Радио Свобода – Анатолий Стреляный – Ваши письма

А. Стреляный отвечает на похвалу слушателя, что, мол, силен ты, деляга, можешь загнать противников в углы, где они будут только прятаться и никогда не больше не крякаться, что не дай боже вспомнить, – это уже я:

– Ваши же, дорогой мой человек, Мысли на иво Лестнице.

И Анатолий Стреляный отвечает прямым текстом:

– Никогда не был, не занимался, не люблю, ибо придется тогда выпячивать себя намного больше, чем это делают другие. – А!

А на виду прямое противоречие, ибо А. С. и так, и сяк – один на почти что всю Вселенную бывшей Российской Империи в качестве ее Сельской Жизни. – Но!

Но А. С. считает это свои очевидные не только мысли, но и прямые дела именно Мыслями на Лестнице, которые – как он сам же и заповедал:

– Не бывают, т.к. не существуют не только вообще, но и даже в частности, имеется в виду не только у него, у самого, по его же опыту, но и у всех:

– Остальных тоже.

А причина? Одна:

– Уж больно оне – Лемисты с буквы По, как их Эдгар – сильно выпячивают грудь-то! – Ибо надо, как у меня было на редакционной линейке:

– Становис-сь-ь!

Следовательно, равнение даже не на партию, даже не на флаг, а только на меня безгрешного.

Вот она причина, почему взяли и взад не отдают Крым:

– Уж больно ни хрена не видят Некоторые. – Ибо ему говорят чистым русским языком:

– Ну, хорош, и не только за то, как говорил про себя Владимир Высоцкий, что клеенку с Бангладешта приперешь, а и все противоречия между Россией и Украиной сводятся к одной только этой точке зрения:

– Кто в этой Лемике главный?! – И Анатолий Стреляный смиренно заявляет и тут же сразу резюмирует:

– Я вообще её против. – Здесь:

– Сразу уши в барашек сворачиваются: собачит, собачит один не только на всех сразу, но и За Всех, и объявляет других, чтобы мне противоречили ненавижу.

Но по сути дела А. С. не любит критику Других Выпячивания Себя именно потому, что она, эта критика, является именно его нелюбимым занятием:

– Как Ле – когда играл Криса в Великолепной Семерке: наган? один, браунинг? тоже адын, – но заметьте, оба хороши, и более того, именно потому, что всегда находятся в разных карманах. Знаете, почему? Тяжелы проклятые, когда им скушно лежать без дела в карманах-то, ибо уж:

– Очен-но хоцца пострелять по-Македонски, – им, не мне, который даже свою тощую грудь, но и то всегда прячет от посторонних глаз, чтобы случайно не приняли за площадку, где можно применить эти Кольты, как самое опасное в мире оружие:

– Мысли на Лестнице.

Но дело не в том, что журналист не может применять в своих исследованиях реальности Мысли на Лестнице, а в том, что Анатолий Стреляный отрицает их право на существование в принципе, как истины. И более того, как истины Искусства, ибо Мысли на Лестнице – это не фундамент Искусства, а само оно есть, потому что иначе:

– Не бывает. – Несмотря на то, что, если и пишется картина истины даже с натуры, как любил Ван Гог, ибо:

– Лестница эта, Лестница истины находится в его сознании, что:

– Лемика без ее По, – это, по сути, речь Леонида Ильича, в том ее непреложном смысле, что, как было сказано противником Кевина Костнера в фильме Почтальон, всё дело в том, что:

– Я могу, – а вы – сами признались, что нет, ибо ваши мысли – в отличие от моих – всегда только на:

– Лестнице.

Но это именно не Полемика, а только Наглость, такая же, как была у Лео:

– Я говорю спокойно, но только по пять часов – мог бы больше, поэтому хвалите меня, а не Игоря Ильинского он только срепетировал, и то всего:

– Часика на полтора.

Вот так и наши себялюбивые мысли на Лестнице – это только возражение минут на сорок по сравнению всегда со своим самогоном в закромах – лет на 50-т Анатолия Стреляного.

p.s. – Гонят и гонят нам с Радио Свобода школьно-письменные принадлежности на нашу, по их мнению, Избу Читальню априори, мол, Стихия, что им ни брось – сожрут, как голодные кролики госпожи Австрало-питекии.

Мол, мы все одинаковые, но мы за вас, а вы только за вас. – Но:

– Как неуклончиво спросил Аркадий Райкин:

– А ВАЗ?

Как говорится, а воз, который вёз Мальчик з Пальчик, и ныне там же:

– Мы здесь, а умные тоже везде, но только не:

– Здесь.

– Почему?

– Просто не бывают. Ибо, как и было пропедалировано:

– Откель дрова-то бабе Нюре прешь?

– Из общего лесу, вестимо.

А какой, собственно, общий лес может быть для комментаторов на Западе По Лемике того, что происходит на Востоке? – Если, априори полагается, что импорт всегда лучше простого драпа-хотуна по десять рублей за километр? Если так и продолжают считать вообще, что не только:

– Мыслей на Лестнице нет, – но и в частности:

– Всё равно и так, и эдак – всё Наше-е.

Вот именно по этой причине сиськи-миськи добровольного кураторства местных, но с бэкхэнда пропагандистов и агитаторов.

Вот даже сейчас, Надаль, проигрывая еще чуть-чуть Чиличу, уже провоцирует комментаторов блеять, что может сняться, чтобы зачем? Если осталось играть меньше одного Сета? Чтобы унизить Чилича, который должен думать, что не смог выиграть у него, Надаля, по-честному, когда он был здоров. А!

Когда Надаль – как говорит комментаторша – не здоро-фф – это не победа.

Так вот даже Надаль и то какое-то маленькое, но право имеет прикидываться гнилой уткой – Анатолий Стреляный:

– Вряд ли.

Комментаторша говорит:

– Все симпатии на стороне Рафы. – Но это у них, у комментатороф-ф обычное дело:

– Прав кто угодно, даже они сами, но только не Зритель – Страна Зазеркалья.

И здесь, получается, тоже самое: равенство позиций Лемика и Слушателя рассматривается равным только в дис-позиции:

– Их бин на вершине Пирамиды жертвоприношений, а оне всё там же ж, в помойной яме.

Скажите спасибо, что с вами вообще разговаривают, а вы возражать вздумали, себя выпячивать, а известно, что из ямы это никак не получится.

Но вот также думали индейцы в фильме Мела Гибсона Апокалипсис:

– Жену главного героя посадили в глубокую яму вместе с двумя детьми – одним еще не рожденным – и думали:

– Привет, – теперь уже никуда не денется, будет до конца слушать свой смертный приговор на Пирамиде Жертвоприношений.

Но этот Незнаю, по имени Почти, однако довел дело и именно почти до конца, но настолько много сделал, что сюда приплыли – как раз – корабли Кортеса, и – что самое замечательное:

– Удивили всех вот такой же Лемикой А. Стреляного:

– Ми мозем-м. – И, как грится:

– Стало. – А точнее:

– Было и до сих пор никуда не сплыло.

Рабы – это только мы, а больше никто не хочет. Так-то ничего особливого, если хотят, как они собеседуют:

– Только всего вам хорошего, – но! реально – это:

– Рабовладельцы-ы.

p.s.

Вот говорили, что не очень понятно, за что убили Александра Меня, но, очевидно, что он Таким не:

– Был. – Несмотря на то, что в Мыслях на Лестнице тоже Почти:

– Не разбирался.

– — – — – — – — – — – —

Кореец Чонг выиграл у Джоковича, а Остапенко не смогла обыграть 32-то ракетку мирового рейтинга, сама, являясь сейчас 7-ой.

Легко Чонгу – если было тяжело, как и заметил очень точно один парень – комментатор, тому, кто уже ого-го, а с ней, в данном случае, с Еленой Остапенко встала 32 в рейтинге.

Следовательно, здесь выиграть можно только, если будет очень тяжело:

– Обливаться слезами, но понимать себя, как тоже 32-й ракеткой, очень не хочется, до слез плачевно, но:

– Будет Победа! – И все решат: естественно: она 7-я, а с ней играла 32-я – никто не заметит, какую дикую борьбу вела эта 7-я, так как только 7-я может реально пойти на этот конфликт с собой:

– Быть в роли 32-й. – Тяжело, но зато теперь понятно, что такое называется эта:

– Победа-а.

Еще есть какой-то похожий Парадокс, названный тем же комментатором, возможно даже тем, который ведет сейчас матч с Анной Дмитриевой Федерер – Бердых – Александр Метревели.

– — – — – — – — – — —

Со вчерашнего дня – Лицом к событию на РС Е. Эр, гонят какую-то липу, что Российская сборная может отказаться участвовать в Олимпиаде, так как не пустили известных спортсменов, как-то:

– Шипулина в биатлоне, – а:

– Кого же могли тогда не пустить? Если иметь в виду, что допинг могли принимать только известные спортсмены – остальным зачем, если за него, за допинг, им платить нечем? – Откуда деньги на лекарство от смеха, так сказать, если не было медалей? – Ибо:

– Именно это, отстранение известных личностей и предполагалось.

Поорать еще разок решили, или, действительно:

– Пере-думать.

– — – — – — – — – — —

Федерер – Бердых – фантастика, Федерер где-то добыл буквально:

– Эликсир молодости.

Тоже, наверное, как постоянный противник биатлониста Шипулина, только что вчера уже отстраненного от Олимпиады, Мартен Фуркад – болен-н энтим своим затрудненным дыханием астмы-мы-мы.

36 лет Федереру, не все столько живут, и уже совсем немногие побеждают.

Раньше думали:

– Они хорошо живут – оказалось:

– Бесконечно.

И тоже:

– Полезли в Допинги – назад, назад – за рога и в стойло-о.

– Почему?

– Это дорого, а у вас априори нет и нет никогда денехг ни на что хорошее.

– Как же, тачки все японские у ворот стоят, вместо краденых быкоф-ф.

Ответ:

– Они незаконнорожденные, ибо ворованные.

И вот:

– Как будто вот так, как Федерер, в 36 лет можно выигрывать по-честному. – Ибо:

– Почему раньше нельзя было? Сухофрукты свой вкус, что ли, улучшили.

Ибо:

– Значит, через них и было произведено проникновение этих лечебных микробофф, который мучают человека после 30-ти лет возможностью играть, играть и играть до бесконечности.

– — – — – — – — – — —

25.01.18 – РС – Грани Времени – Кара-Мурза – День рожденья Высоцкого

Леонид Велехов говорит Не То, а именно:

– Сейчас всё хорошо, власть Высоцкого любит, исполняет его песни в день рождения, когда дарит подарки концертами его песен, музей есть имени его сына, – но!

Всё это липа, более того, откровенная липа, такая же, как кино про него, сделанное под приветствием его сына – просто натуральный:

– Анти-Высоцкий.

Это распространенный прием, говорить:

– Да, – но, как в случае с Владимиром Высоцким 20 одними и теми же каждый год исполняемым песням из 600-т, чтобы было, как:

– Не было.

Делают из Высоцкого чуть ли не буквально:

– Государственного чиновника. – Но! Как Велехов еще упомянул тут Пушкина:

– 14-го класса из разряда Станционных Смотрителей.

Его, мол, любил царь, – Пушкина имеется в виду, стихи его сам проверял.

Да, и до такой степени, что даже долг 140 тысяч заплатил за Пушкина, – но!

После смерти. Увы, только после смерти, как умер, Макси, и мы не плакси – дадим иму денехг.

Любимым, пусть и музыкантам дарят при жизни уже то золотые виолончели, то сиэты, то именья в Италии, и даже более того, дарят не совсем поэтам, а простым болтунам с хорошей памятью всего лишь на произведения Леонида Ильича – прошу прощения – Владимира Ильича.

Смотреть концерты с исполнением песен Высоцкого каждый год просто тошно: исполняют одно и тоже, а из этого тоже опять тоже. Только чтобы доказать:

– Больше ничего, собственно, и не было.

– — – — – — – — – — – —

26.01.18

Сразу по трем программам идут концерты Высоцкого и рассказы о нем. У некоторых было мнение, что он не поэт. Но здесь его можно сравнить только с Пушкиным.

Его друг, художник Златковский говорит, что очень разозлился на Высоцкого за то, что он умер:

– Сколько еще мог написать! – Но.

Вряд ли вообще можно написать больше.

Церетели, оказывается, дал ему в долг 5 тысяч или больше. За это Церетели можно многое простить из его художеств.

– — – — – — – — – — —

27.01.18

С утра опять идет:

– День Владимира Высоцкого. – Да, так много никогда не было, несмотря на то, что Леонид Велехов сказал:

– Что всегда, – я:

– Первый раз вижу и слышу. – Было намного меньше.

Хотя и сейчас нет ничего нового. Вплоть до того, что и:

– Не бывает вообще. – Это:

– Ниправильна.

Тем более, с:

– Врожденным пороком сердца.

– — – — – — – — – — – —

По каналу Россия 24 Янклович и другие говорят, что Высоцкого никто не запрещал при советской власти, он летал даже в Буэнос Айрес. Перестраховывались только Внизу. – Но!

– Это Внизу делали, а ми даже ничего ему не купили, в том непреложном смысле, что знали, но никому не мешали, – есть не что иное, как просто-напросто:

– Стандарт пропаганды! – и больше никаких гвоздей и других еврозаплат. – В том смысле, нет ничего нового и в том под луной и даже солнцем, что и сейчас лепят ту же пирамиду откровенного пирамидона для приведения голов к еще большей их боли абсолютного невнимания к ним окружающей действительности.

– — – — – — – — – — —

Пушков в Постскриптуме опять повторяет, что Высоцкому ничего не запрещали, он играл главные роли в театре, снимался в кино, – но! Всё это было в очень урезанном виде. Самая главная Дэза здесь в том, что, да, запрещали, но только то, что и надо запрещать в:

– Недоразвитом обществе, – и главный аргумент всегда:

– Да, хорошо, но наши люди не поймут Пикассо, но имея в виду, что:

– НИКОГДА не поймут.

В принципе это удивительная вещь, что по-хорошему бог не предусмотрел своё познание. Зачем тогда было создавать человека, если ему устраивается такое сопротивление, что даже вот это утверждение в принципе логично:

– Ему ничего не запрещали, – ибо то, что запрещали – это НОРМА. – О которой Владимир Сорокин и написал, как она более-менее выглядит:

– Сделай, да, но хуёвину, а в лучшем случае штуковину, ибо никакой вашей блядской

конкретизации в виде:

– Никогда, капитан, ты не станешь майором, или:

– Ну и вот срываюсь с места я будто тронутый-я, до сих пор моя невеста мной не тронутая, про погоду мы с невестой часто диспуты ведем, – но:

– А что другое, если:

– Мы стесняемся при ём!

– Обидно мне, досадно мне, ну ладно. – Досадно, что способ есть, как у Ньютона, открытие его 1-го, 2-го и 3-го законов, но не только другие всё равно не поймут их, и скажут:

– Не я их сделал, – но и хуже всего даже не то, что будущая жена не дает, а сам не могу! трахнуть – ибо наблюдение за человеком идет через чур всестороннее.

Следовательно, не только не запрещали, а даже в туалет нельзя сходить, чтобы чисто:

– В одиночку, – не имея при этом в виду спецслужб, а только само устройство этого мира для человека.

Иногда можно думать:

– Не буду на этот раз сокращать правду наполовину – пусть жрут всё! – А, выйдя на улицу погулять с собакой – не просто чувствую, а можно сказать, буквально вижу, наблюдающие за мной сзади глаза – с высоты, однако.

И не думаю, что это бывает беспилотник, специально в этот момент посланный меня предупредить, чтобы не зарвался. Страшновато, – если не больше – приходится на следующий день делать запись:

– Второе сокращение, – потом третье, кажется бывало и до четырех, пока там, наверху, не успокаивались.

А тут говорят почти по всем программам, что власть ничего не запрещала, как будто она не получает такие же Взгляды Сверху, мол, мотрите там:

– Наблюдайте.

Говорят – не в этот раз – вообще, часто, что ей именно поэтому надо подчиняться, что она власть, – но!

Но имеется всегда априорная Посылка:

– Если эта власть законная. – Хотя и есть сомнения, что власть может хоть когда-нибудь быть незаконной. Хотя у Пушкина Миколка предупреждает Царя, или даже резюмирует:

– Нет, нет! нельзя молиться за царя Ирода – богородица не велит.

Во как! Более высокая власть, чем местная, оказывается, может быть против нее.

Следовательно, не всякая власть от бога, и надо ей подчинялся. Хорошо хоть Борис Годунов в этом деле:

– Кто здесь Главный, – что-то успел понять, поэтому в ответ на желание бояр:

– Поди прочь. Дурак! Схватите дурака! – ответил:

– Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка.

Здесь, похоже, молиться вообще никто не хочет, озлобленность против элементарной свободы фантастическая, например, нелепой отношение к фильмам то про царскую балерину, то вот сегодня опять пережевывали в Лицом к Событию Михаила Соколова по Радио Свобода английский фильм Смерть Сталина, что, мол, там плохо, как все нелепо вытягивают в струнку. Не идиоты же они были, на самом деле? – спрашивает один предводитель местного дворянства, приближенного к Министерству Культуры. – Но!

– В том-то и дело, что приказывают буквально быть ими! – Люди сами по себе, да, как говорится:

– Очень умные-е, – но не только в кино, но и в жизни им приходится играть, если не буквальных дураков, то цепных псов – часто.

Я это кино не смотрел, но, думаю, именно это и показали англичане.

Говорят, что благодаря стараниям некоторых культурологических работников фильм про царя и балерину Матильда посмотрели меньше людей, чем могли бы взглянуть на это дело.

Но дело в том, что если это и так, то так не поэтому, а потому, что слишком уж много вырезали – как говорили – чтобы можно было показать его:

– Что смотреть, если там уже ничего нет.

Хорошо хоть про Высоцкого нельзя сказать того же самого, но только потому, что до Горбачева его рвались слушать, не обращая внимания на хрипы и обрывы допотопной магнитофонной ленты.

Как вот он и поет сейчас у Максима Галкина:

– Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял.

П. С. – Перед и при Горбачеве, имеется в виду, уже можно было в Измайлово, в АБВГДейке заказать 20-ть кассет его со всеми песнями.

– — – — – — – — – — —

Сегодня на Australian Open Халеп – Возняцки произошел удивительный случай:

– В последнем, решающем сете – когда счет мог стать 5—5, а не 6—4 в пользу Возняцки, за два мяча до победы – можно сказать – Халеп взяла повтор, чтобы проверить, попал ли ее мяч в корт и, когда оказалось, что попал – обрадовалась, как Подарку Судьбы! А с какой стати, на первый взгляд? Она же его била, она же приняла решение взять Челлендж, а:

– Восприняла, как именно подарок, – и дрогнула именно потому что этой удачей оказалась обязана не себе, а кому-то другому, Случаю, что восприняла, как: