Hannibal ad Portas – 5 – Хлебом Делимым

Забывают известный постулат: жизнь – это еще не вся жизнь. Почему долго и трудились бесплатно Сезанн и Ван Гог, чтобы сделать для себя и для других людей поставку вот этой второй ее половины.

И что удивляет, кто-то это понимает и тут же запрещает пользоваться. Вот ведь дураки дураками на вид, а:

– Искусство запрещают, если оно очевидно, как Пикассо.

Так, с рук можете купить маленькую книжонку с Авиньонскими Девицами и Герникой на перекрестке недалеко от книжного магазина на Калининском Проспекте, а чтобы чинно и благородно, как пожрать напротив в ресторане Прага шашлык по-Карски:

– Запрещено.

Есть можно – смотреть нет, – это не кино и иво немсы?

– Ну ты, пойдем со мной! – а я, между прочим, был занят.

Можно вообще думать, что она и не так назвала меня, а по фамилии.

Но, если быть такими дотошными, то и непонятно будет, почему жизнь такая – короткая или длинная?

Вот, может показаться, что уж слишком короткая. А это значит, что и длину ее можно еще уменьшить.

– Карты, деньги, два ствола, – что выбрать? – Если два ствола, то и надо узнать у нее, где брать второй.

Идем, не знаю, с чего начать, и для этого оглянулся.

– Кто там?

– Вот из ит?

И неясно, думает ли она про меня, как про него, но с большим потенциалом?

Она держала меня под руку, как спасательный круг, и я надулся, чтобы она не разочаровалась. Оказалось – на берегу – стало еще труднее.

– Не окажется ли пятьдесят адвокатов на дне океана хорошим началом?

– Я не поняла, – ответила она так серьезно, что, кажется, действительно, настроена хуже некуда – если ничего ей не дам прямо сейчас – уже никогда больше не только не возьмет, но и не предложит.

И раздел ее в воде так, что ее целиковый купальник поплыл по этому озеру, как по реке – очень быстро, а даже с набором скорости, как на Дикой Реке, как от Ким Бейсинджер, – нет, нет, а от Мэрил Стрип ее сверкающий наган:

– Почти сразу на дно.

– Это Дикая Река? – спросила она издалека, боясь и на берег выйти, и не очень надеясь к ней приблизиться. Имеется в виду: то я, то она думаем по очереди.

Я и вообще никогда не думал, что смогу писать Эссе, начиная только с 24-х лет. Имеется в виду, мечтать, как в детстве и до сих пор, когда была радость идти хоть куда минут тридцать-сорок – вторая жизнь:

– Рождалась именно во время движения, – как вполне возможно думал и тот, кто первый заметил, что и она, Земля, вертится.

Галилей.

– Точно. – И приписал этот ответ ей, хотя на вид:

– Да, может, но только – и то, если это возможно – трахаться, а вот разрезать торты и жарить треску с навагой на Белом море – сам видел:

– Очень любит.

– Вот из ит?

– Я грю, так и пойдешь не евши?

– Что это значит: не евши? Я не буду ничего делать, пока ты не достаешь из пучины вод мой купальник.

– Послушай-те, я сам боюсь так глубоко плавать.

– Ты должен доказать свою любовь ко мне.

– Уже? – только и хотел спросить, но сначала решил точно вспомнить: неужели всё уже было, а я даже не успел мало что запомнить.

Существует ли такая возможность, чтобы время иногда рвалось, но так малозаметно, что сомнения есть, но они настолько мимолетные, что проверить их существование еще раз – нет уже времени.

Но так как я был уже близок к открытию Теории Возврата, что значит:

– В одну и ту же реку можно войти дважды, – что и ясно:

– Веры в нее – у других, я имею в виду – придется настолько долго ждать, насколько удастся развернуть человеческий разум лицом к лицу с – нет, нет, я даже не оглянулся по сторонам – и хотя еще не читал Михаила Булгакова:

– С богом.

И знаете, почему?

– Что? – переспросила она уже спрятавшись за кустом какой-то сирени, пока понимала, что я настолько увлекся, что не вижу ее – точно.

Хотя не думаю, что у нее не было стремления, предоставить мне такую возможность целиком и полностью. И, разумеется, и подсмотрел, когда возвращался из реки, войдя в нее второй раз для нее незаметно.

Ай, и мне за всё, что можно так хвать, что думать:

– Не нарочно, – значит игнорировать элементарные научные знания – даже учебного уровня – а притвориться всё равно не удастся.

Наконец, она настолько забыла о купальнике, что захотел ей тут же объяснить, почему мне – скажем так:

– Мало кто поверит, – ибо придется доказать.

– Подожди, не говори, я сейчас так люблю тебя, что смогу догадаться.

Бежать? Неудобно сразу сдаваться, что не смог поймать ее купальник на дне ночью. Ибо:

– Ты всё можешь?

– Есс, мэм.

Действительно, человек, который смог, как Экклезиаст, понять, что всё уже:

– Было, было, было, – не может, тем более, стесняться голых баб.

Несмотря на то, что они и сами этого не хотят.

Но были, были в детстве – по крайней мере – две девушки, которые меня так до сих пор любили, что вообще ничего не стеснялись, а одна даже писала, чтобы, как я:

– Стоя к стене, – как написано в Библии, – в данном случае, на столб калитки.

Так бывает? Может и нет, но было.

И объяснил – в связи с этим – что не Иаков до сих пор правит миром.

– А Исав? – то ли спросил за нее, то ли она сама прозрела, но не настолько, разумеется, чтобы я поверил в это.

Логика – почти элементарная – но и содержание настолько далекое, что прямо, как горячий пирожок из:

– Ветхого Завета.

Фантастика этого открытия была в том, что я и сам не понял сначала, что происходит:

– Читаю текст, который сам написал месяц назад, и им – даже своих глазам не верю: написано всё наоборот, чем я писал, предварительно, несколько раз сверившись и Библией.

Думать, что я уже тогда – месяц и неделя назад – сделал это открытие, но настолько меня удивившее, что и забыл об этом навсегда, – можно, но лучше, наоборот:

– Описался! – но – этот знак восклицания имеет в виду, что это было сделано два раза с интервалом в три-четыре страницы, и точно помню, что специально не только еще раз прочитал это место в Библии, но и по интернету объяснения случившего очень-очень давно – не один раз.

Если только я Доктор Зорге и за мной следят японцы, которые и исправили мной написанное. Но зачем? Бог – да, мог, чтобы я увидел это очевидно, как существование Посылки – во Всем!

И все же одно дело, античная легенда, что Ахиллес никогда не может догнать Черепаху, как человек никогда не сможет войти в одну и ту же реку дважды, а другое Ветхий Завет – тысячи раз проверенный и перепроверенный! Что все ничтоже сумняшеся, как Отце Наш, повторяют смело:

– Бог полюбил Иакова, а Исава – нет!

Кому сказать, – а! Что, мил херц, вы очень даже ошиблись – нет, Бог полюбил их обоих настолько одинаково, что, мама мия:

– По очереди.

Ибо в чем разница, что Исав родился первым, но – если бог хочет – мог и вторым. Но вот именно, тогда бог как раз Исава поставил первым родится, ибо – вот в том-то и дело, что:

– Посылка – есть всегда.

Как второй раз бог позволил Иакову обмануть отца Исаака, обернувший волосатой, как Исав, шкурой барана, так и первый раз было:

– Заставил мать их, жену Исаака, Ревекку, выпустить на свет божий Исава, а Иакова они – Бог и Ревекка придержали за лапу на чуть-чуть.

Зачем, спрашивается?

Вот именно за тем, чтобы намекнуть: во одну и ту же реку можно войти дважды.

А:

– Говорят, что древние люди просто не имели такой морали, как христиане.

Наоборот! В этом всё дело, – ибо:

– А можешь ли ты, мил херц, пойти на подвиг за Меня – соврать ради Меня, – ась?

Ибо – что очень важно:

– А понял ли ты, дубина сие протяженная, что действие и в Ветхом Завете происходит уже по-новому, – если уж Новый Завет был?

Что значит, всё уже было по Экклезиасту, а именно, что действие Ветхого Завета с:

– Впереди планеты всей Иаковом – это уже второй заход на ту же самую дистанцию бега Ахиллеса и Черепахи.

Это нужно затем, чтобы люди, наконец, увидели главную Посылку:

– Жизнь – это еще не вся жизнь.

Что и значит в литературе открытие Вильяма Шекспира, а также и Пушкина в другом времени:

– Весь мир – театр.

Обычно думают – Ветхий Завет – это Партер и кресла, где всё кипит, – а Новый Завет – это:

– Сцена.

Но в том-то и дело, потому Бог и дал Моисею ДВЕ СКРЖАЛИ ЗАВЕТА, – как, однако:

– ПОЛЯ и ТЕКСТ – художественного произведения, – изделия:

– Бога.

Сам человек, да, не может войти в одну и ту же реку дважды, как не может разгадать Код Энигмы, – но распределил Алан Тьюринг команду:

– А что, если, мил херц, только машина может победить машину? – И ответ командора:

– Не так уж сложно.

С виду простого ответа, да, но:

– Кто видит Весь Мир Театр, – если прямым текстом заявляется, что:

– На балу у Пушкина не могут звенеть кавалергарда шпоры, – порвут, следовательно, платье дам, чтобы блистали их ножки, хотя и без злого умысла.

Порвать шпорами платье можно только в одномерном мире, когда то, что было – уже навсегда сплыло, и нельзя Исаву вернуть утраченного первородства, – оказалось с Верой в Бога:

– Можно, – для чего это дело перемены мест слагаемых и было применено:

– Им.

Ибо и всем очевидно, в кино, в спектакле – никто рвать дорогое платье не будет каждое представление. Если иметь в виду, что Искусство – это метод познания мира, а не только для кого-то является важнейшим средством пропаганды, – пропаганды, именно и только:

– Ветхого Завета.

Новый Завет имеет другую конструкцию – Сцену и Зрительный Зал – уже в Ветхом Завете полученные Моисеем, как:

– ДВЕ Скрижали Завета.

Две Скрижали Завета – это и есть Энигма Алана Тьюринга – машина – которая только и может расшифровать, где Правда, – а где:

– Дезинформация.

И откровенным ударом по школьно-письменному пониманию Ветхого Завета был Импрессионизм Ваг Гога, Сезанна и других, что и – этеньшен:

– Не только Исав продал своё первородство, но и Иаков – также.

Что значит, не только Тулуз Лотрек и Поль Гоген импрессионисты, – но:

– Ими были и Рафаэль, и Леонардо да Винчи, и Рембрандт и даже Веласкес.

Действие Ветхого Завета, как Нового Завета – значит – происходит тоже:

– На Сцене Театра Жизни, – которая, как сказал Пастернак:

– Оказалась более, чем длинной.

Далее я вышел к доске в Пущино и объяснил, что рассматриваемый комплекс молекул, несет еще один другой комплекс, или даже одна, но большая молекула прицепилась, но ее центрифугируют, не замечая, как примесь.

На практических занятиях с приборами никто не мог понять, что с ними делать, и не потому только, что все большей частью развлекались на пляже, или игрой в трынку, не только потому, что преподаватель считал себя гением, разъяснив популярно – знаком молчания – что Теорию Относительности Эйнштейна, – понимают:

– Только пять человек в мире, – что значит:

– Я хочу стать шестым, и теперь у меня нет времени думать, о чем-то другом.

Тем более, о вас, дорогие дети, – поэтому:

– Учитесь сами, – ибо, чего проще, если здесь понятно, как бред осциллографа.

И, похоже, я именно так и поступил, ничего толком не понимая, понял всё, решил все его задачи и настроил все приборы, что они стали показывать те картинки, которые требовались, как ответы.

Он зашел и сказал, что мне пять, остальные пусть думают дальше. На меня набросились, как на Владимира Высоцкого, песни которого здесь играли из чьего-то портативного магнитофона, как:

– Только прилетели – сразу сели

Фишки все расставлены стоят

Фоторепортеры налетели, – а если это так – значит:

– Что им надо.

– Кто-то из них хотел, чтобы на него подумали – из фоторепортеров, я имею в виду, что он и сочинил, а Высоцкий только поет? – спросила она, когда уже так повисла у меня на руке, как ее будущая не только сумочка, но и вообще весь интерьер квартиры, которую мне дадут первому.

И ясно, что она любит не только кольца и коньки из первых рук, и даже не только – я – удовольствие от ее, однако, весьма приличных услуг, – но и жизнь будущую вместе, как:

– Вечную.

Как мне удалось объяснить – не знаю, что так, наверное, методом тыка – получилось.

Показалось, что зашел в тупик между жизнью счастливой с женой – первой, всеми любимой красавицей, и даже более того, – и:

– Битвой за человеческий Разум, – как способный перевернуть даже Землю, – не заикаясь, пока что в полной мере о бессмертии вообще.

И.

Во-первых, оставил ее пока что конкуренту, который уже сейчас покупал ей эти коньяки из вторых рук, так как всегда брал для нее обед в столовой, и даже вел за нее все лабораторные работы, что можно думать:

– Я в этом деле нич-чего-о не понимаю, – она, имеется в виду, само собой.

Действительно, многие, точнее, некоторые вели себя так, что, можно думать, знали точно:

– Эта ересь им в будущем никогда не понадобится.

Хотя можно и по-другому:

– И никто не может понимать этой химической физики или физической химии, так как они и предназначены только для тренировки ума, чтобы всегда уметь решить задачу:

– Нет, уже на этот раз не ту, первую, которую послал Левша из Англии Петру Первому, что, мол, царь-государь, сколько будет два плюс два умножить на два, – ась?

А на вид простую задачу на процент осадка, как остатка:

– Велосипедист катит велосипед из Москвы в Петербург – или пусть даже только до Люберец – со скоростью 30 километров в час – обратно: только 20 – какова его средняя скорость на пути:

– Туда и обратно?

Никто не смог.

Я ее решил, хотя и не с первого телодвижения, и был очень удивлен, почему такая простая задача, а так трудно решается? Задал ее одному студенту Мехмата, сыну Ангары и Эдуарда Йодковского – он решил быстро, но:

– Только методом тыка, подставляя в это уравнение близкие к правильному, результаты, – хотя всё, что требовалось – это применить для решения обычную формулу: скорость равна, результату деления пути на время.

Но. Где здесь время, если оно не может быть одинаковым на всем протяжении пути туда и обратно?

Можно подумать, что вообще ничего неизвестно, кроме скорости. Примерная такая же задача была – как элемент задачи – на вступительном экзамене, и я ее решил тогда только один. И сейчас – значит – продолжалась и делалась всё та же история, на которой и меня, наконец:

– Поймали. – Так сказать, черти полосатые.

Хитры, хитры.

– Ты, эта?

– Что, простите, не понял?

– Скажи, зачем без цели бродишь,Едва достигнув высоты,И вот уж долу взор низводишьИ снизойти Не можешь ты!

– Значится, пожалуйста, мил херц, объясните и мне, что здесь, – молодой, но борзый преподаватель постучал по рисунку, означающему принцип работы какой-то хренопасии, которую мы только что, летом, и изучали на практике у реки, и хорошо, что, конечно, не у Печоры. И которую – я – так получается тогда решил один за всех – может, кроме одного парня, который – пусть медленно, но честно всегда собирался сам добраться до любого решения, за что, будучи иногородним и был только один оставлен на кафедре.

И я объяснил принцип работы этого электрического насоса, как подсоса, когда одно разряжается, потому что другое тут же заряжается его вакуумом.

– Никогда не слышал подобной чепухи, – кратко резюмировал этот стажер.

И все, разумеется, замерли, как осами ужаленные, так как только что – почти – сдали свою летнюю практику:

– С моими – если не разъяснениями – то помощью – однозначно.

Глава 5

Я, разумеется, знал и даже чувствовал, что не так много знаю, как знаю, и уж тем более, не больше, чем все остальные думают, – но! Про эту схему работы – знал точно.

А еще больше знал, что лучше послушать, что говорят, чем отвечать окружающим на их вопросы во время урока, – но!

Они почему-то – особенно один фрукт, сидевший рядом со мной – так достали меня толканием в локоть, что да что, и как это, собственно, понимать, что вот один раз ответил:

– Получи по рогам-м!

– Я никогда не слышал такого бреда собачьего, – выдал, очень похожий на встретившегося мне позже точно такого прапорщика в отставке, – иногородний, хрен знает из какой избушки на курьих ножках какого-нибудь северного, среднего или Нижнего Урала, – носатый, но еще не усатый шустрик-мустрик.

В результате не стал больше вообще ходить на занятия этого оборотня с его будущими погонами прапорщика. Думаю, это был тот же самый субъектум, ибо и подстава тогда была не меньше. Он по-дружески подставлял мою московскую жену всем, кто только хотел или даже нет. Стоило мне только один раз разрешить им вместе выйти покурить в фойе ресторана, ибо:

– Сухой закон, – хоть не курите на виду у людей, а уж не пить Рижский Бальзам или Финский Ликер – разве можно заставить.

Махал Махалыч! – лучше пусть и курят прямо за стойкой бара, – поздно пить боржоми, хотя тогда и Оно, а:

– Тоже было.

На математику во всех ее видах, от интегралов и дифференциалов до Рядов и Бинома Ньютона, – тоже не ходил, или ходил редко, но математичка на экзамене только садилась ко мне, как можно ближе, что – практически – был слышны даже друг друга сердца, да и ляжки тоже горели синим пламенем, как – возможно – у Данте, когда он так прижался в своей Беатриче, что тоже начал вслед за ней:

– Подниматься всё выше, и выше и прямо к Солнцу.

Правда она меня так любила, что вполне могла думать, что близко придвинутой энергией своего тела и:

– Передает мне прямо на экзамене свои великолепные знания любой высшей математики, а уж интегралы и другие их производные получались не сложней, чем для некоторых:

– Таблица умножения. – Хотя Левша вот сомневался, что Царь ее таки выучил наизусть и всё пытался дознаться: письмами из Англии:

– А ну-кось, ответь, чем на самом деле, а не вообще – чистят ружья?

И было тут же ясно, как божий день:

– Манной Небесной, – ибо куда девать субботние остатки-сладки:

– Таперь мы, наконец, узнали.

Ибо, действительно, не собрать не могли, если и запрещено, а она:

– Всё равно так и падает, так и лезет прямо на рожон, как Девица Роз Мари, – и даже еще не выпив своего сегодняшнего, субботнего коктейля: водка – 20 мл., шампанское Советское полусладкое – 50 мл., лед и – нет, не кленовый сироп, как бывало просила одна любовница на всех в:

– Последнем Повороте на Бруклин, – но одному хорошему парню – не мне ли, господи – так ничего и не досталось.

Сироп был обычный, яблочный, хотя и с добавлением вездесущей лимонной кислоты.

Выходит, я, действительно, ничего не знал, а мне хорошие люди только любя:

– Подсказывали.

Своим отличным преподаванием.

Вот даже историчка КПСС всегда напоминала – нет, конечно, не эту посылку из начальной почти школы:

– Без знаний карты – нет!

Науки географии, – а шире, еще глубже:

– Вы знаете Канта, знаете Гегеля, – а?

– А это тоже самое только работа у вас всегда будет, как – не забывайте – разорался Хи в Хер-Мании, – несмотря на то, что тоже был художником, – правда, так и осталось не совсем известным, какой реальности.

– Скорее всего, сразу, мэм, имелся в виду Миделиновый Картель.

– Четыре.

В принципе, хватит.

Она значит, поняла, что я – а запомнить, что в этой книге про Историю КПСС – не могу даже при желании. Большом? Не пробовал. Так и не появилось.

И вот эта сложность – получается – не случайная, когда Лео Иль рассказывает о природе и нет, общества, где живем, ибо о том, где будем жить, уже всё пролепетал Ник Сер, – правда с этими заиканиями уже только лично Нине Петровне на подаренной ему Фиделем Кастро даче. Своих здесь:

– И не напоминают даже, что можете взять с собой, если только в самый дальний – девять дён – путь.

Думаю, история и придумана специально так, чтобы запомнить ее не было никакой возможности. Зачем? Ради того, чтобы в каждом непонятном случае помянуть чем-нибудь Гегеля, а, в случае чего, и согласиться:

– Мы умеем предсказывать только вперед, – по Гегелю, назад – сами учитесь.

Вяземский запоминать – может.

– Сегодня где будем?

– Вот ду ю сэй?

– Не притворяйся, что я хочу повторить, но как ты любишь, не по школьной программе – даже если это был Станислав Жук – а:

– Взять производную?

– Да, если тебе нетрудно.

– Трудно, но возьму, надо только немного подумать.

Мы уже шли к поезду, который имел возможность доставить нас до Москвы за недолго, – след-но, там может и не получится.

Она висела на моей руке такой тяжелой, но именно потому:

– Легкой ношей, – что не решился ее стряхнуть даже, когда мы шли мимо огромных бочек на рынке, набитых очень тонко нашинкованной капустой, что можно думать ожидали только первого дня после победы, когда даже мясо не только:

– Будет, – но и почти бесплатно.

Я сделал так, чтобы все отвернулись, и мы залезли в одну – уже почти пустую бочку, для всех с псевдо-намерением, как попросил Угольник своего напарника, – чтобы:

– Тут же получить генерала, – хотя мысли были даже на маршала:

– Достань мне со дна по-ядренистей.

И было так, что, как Гвидон, я выбил нечаянно или в экстазе – что одно и тоже – одну створку этой большой бочки, и кто-то из них повернулся, чтобы заорать в бешенстве:

– Пока мы спали, капуста подорожала в два раза, – а:

– Мы нашу уже всю распродали по дешевке, – промямлил мужик радостно, махнув рукой на упущенную выгоду, ибо понял:

– Если такое бывает – завтра-послезавтра обязательно повторится.

Так-то, да, конечно, но надо иметь в виду:

– Если наступит завтра.

И оно не наступило.

Удивительно, но уже в поезде было другое время. Она не только почти, но уже:

– Совсем не смотрела на меня.

Я остался на берегу, смотреть, как заокеанский лайнер увозит их в дальние-дали, в кино мне досталось роль только.

Тем не менее, счастливый случай положил мне что-то в карман.

– Вот ду ю сэй, мил херц?

– Дак, сам посмотри.

И увидел, как она попросила меня, показать ей приём, как:

– При нём Мельницы. – Но счастливый случай и тут помог мне остановиться, и не опустить ее на землю из досок крыльца школьно-письменного павильона, как было почти что намедни в пионерлагере, – а:

– Как на крыльях планера попер ее к реке, и никто не подумал даже:

– Наверно, утопит от безысходности ее гаданий: женат я уже после нее, или нет?

Ибо:

– Я не знаю.

Так бывает?

Может и редко, но было.

Плывем уже к Острову Сокровищ, и помешать никто не может, кроме самого Стивена Кинга, что так испугает ее своими тоже, так сказать – как она меня иногда и называла:

– Так Сказать, – имея, скорее всего страсть к Фенимору Куперу, идентифицируя это словосочетание с пристрастием к Всаднику без Головы, – как к:

– Ужасу, – но приятному.

И решил даже не смотреть в ту сторону, откуда раздавались крики о помощи, но жаль, что похожие именно на:

– Караул.

И дилемма – помогите, или только:

– Помогите помочь, – не вызывала сомнений: подводно-надводная Нимфа – скорее всего – мама Одиссея Многоумного, то бишь, кого его:

– Ахиллеса Благородного, – так беспрерывно завывала на берегу, сложив даже свои крылья перед ртом рупором, что май диэ, диэ чайлльд молвила почти русским языком:

– Она просит.

Хотелось узнать, но не больше, чем вы, мэм, надеюсь? И ясно, что она собиралась замуж, но по какой системе Си, или Алана Тьюринга, когда может выйти так у одной милой крали – жаль, м.б., даже, что не у моей:

– Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь, – так бывает?

Да посылка и вывод этой шифровки настолько не совпадают, что даже Царь – стороны той государь – не смог прокрутить в своей голове предварительно:

– Неужели и я, Господи, должен буду лезть на эту крепость Войнича, как артист Высоцкий, – и так-то не надоевший здесь никому, несмотря на то, что каждое утро только и слышно – даже во время похода в туалетум:

– Только прилетели – сразу сели – фишки все расставлены стоят, фоторепортеры налетели, и:

– Я думаю, сожрать меня хотят, – но это по первому сценарию, миловидному, а так-то:

– Все очень хотят жениться, – в том непреложном смысл, что наоборот:

– Да на всё, что хочешь, но лучше всего только выйти замуж.

И вот это и есть та Маска Ужаса, но даже не Стиви-Киви:

– Гарем иметь хотя и принято, но, увы, не на этом побережье.

Лучше всего, конечно, скрестить их, как любвеобильных дрозофил, – но!

– У нас эта Клитем-Местра не принята, – как у Пенелопы с воображаемым Одиссеем, которому даже через двадцать лет пришлось встать в эту, почти километровую очередь!