Hannibal ad Portas – 2 – Возвращения будущего не предвидится

– Всё завит от отсчета времени, – сказал Вова, входя в эту бывшую пидараску.

– Спасибо за понимание, сэр, но боюсь, и вы не понимаете, что происходит.

И действительно, Герм даже потер лоб для верности: так ли настроено подсознание, что сознание может принять его сегодня еще до обеда, но не почувствовал никакой адекватности. Всё было закрыто понимаем только одной строки послания:

– Я ничего не знаю.

– Ну, Вова, ты что-нибудь понял? – спросил, спускаясь в это подземелье Ник Сер вместе с Веней.

– Только то, что знал и раньше.

– А именно?

– Надо создать будущее, как прошлое.

– Значит, это будет разведка боем. – И уже хотел потащить эту мойщицу к телеграфу, чтобы взять его первым, забыв от радости, что есть хоть кто-то, кто его в будущем сможет понять, объяснить присутствующим, что:

– Просто так, без насилия, она, Цирцея, ничего на скажет. – Но.

Но получил тряпкой по мордасам.

Веня отошел и молвил:

– Она хочет чё-то сказать, но не может.

И добавил:

– Скорее всего так прикидываться дурой не может даже Жена Лотта.

– Значит, она настоящая, – сказал Герм Вова.

– Ее надо пытать, – сказал Веня, – иначе ничего не скажет.

– Нет, – ответил Вова, – здесь, думаю, смысл в то, что.

– Да, сэр, расскажите, пожалуйста поподробнее.

Уборщица молча стояла в углу, как амазонка, готовая, как Пенелопа защитить свои ценности перед будущими людьми, нет, конечно, нет, не:

– Я не могла иначе, – а:

– Так и должно быть.

– Ты имеешь в виду секс на расстоянии, милый? – спросила, спускаясь к ним по крутой лестнице Гимнастка.

– Да, – со смехом поддержал ее Веня, – посредством мимикрирующего настоящего.

– Они ее перекупили! – схватилась за щеки Лина.

– Не думаю, – ответила ее подруга Нина, – она такой замкнутой была и раньше.

– Ты зачем пришла? – спросил Ник Сер.

– Она забыла включить подъемник уровня воды, – процитировала Лина. А Нина добавила:

– Не думаю, здесь всё автоматизировано, просто она хочет, чтобы мы запомнили ее получше перед приземлением.

– Вы думаете, коллеги, – нарочито продолжил дискуссию Веня, чтобы иметь время разозлить Гимнастку, – она хочет, чтобы мы теперь видели ее в каждом столбе, всплывшем на поверхность.

– Догадливый-й, – Гимнастка изобразила свою знаменитую полуулыбку и сделала Вене саечку за подбородок. И неожиданно накинув ему на шею ремень, попрощалась:

– Он пойдет со мной.

– Нет! – вякнула одна из причудниц Ника Сера.

– Если окажете сопротивление – побежит за моей машиной на этом ремне. – И все застыли, как Прометеи, прикованные к скале неведомой им силой.

– Скорей всего, силой гравитации, – предположил Вова, когда она ушла.

– Ты так думаешь? – спросила Нина.

– Проверь на всякий случай, есть ли возможность подняться по лестнице.

Но ближе стояла Лина, она и попробовала:

– Нет, подняться невозможно, меня тянет опять в эту трубу.

– Трубу? – переспросил Ник Сер, чтобы лучше осознать, и передать потом Герму действительно происходящие события.

– Спасибо за информацию, – ответил Герм, – значит надо искать другой выход. Думаю, он ведет в кабинет Кума.

– Кто у них Кум?

– Это уже не имеет значения – уверен, там уже никого нет.

– Вы думаете, они ушли и оставили задний выход невредимым? – спросила Нина.

– Его невозможно взорвать, – ответил Вова.

– Почему?

– Он проложен людьми, уже давно истлевшими в могиле. – Добавил для тех, кто поймет: – Он проложен людьми в перьях, когда они уходили из спальни Графини, похожие на:

– Королевских Птиц, – услышали они ответ в темноте хлюпающего жидкой грязью прохода по заброшенному вещевому складу Зоны.

Раздался щелчок, и дверь неспешно, но со скрипом пошла по радиусу. Комната осветилась, на столе еще дымилась сигара из посылки Фиделя, тройка, семерка, дама лежали на одной стороне стола, на другой:

– Тройка, Семерка, Туз.

– Кто выиграл, они, видимо, не успели определиться, – сказала Ника. А Лина сообщила из глубины:

– У этого было три туза, а у него, – она кивнула напротив, наоборот, три шестерки.

И Вова от ужаса чуть не забыл, что видел только совсем другие комбинации.

Они вышли через парадный ход. Прямо у подъезда стоял джип.

– На всех места не хватит, – сказала Лина. И посчитала:

– Кого-то не хватает.

– Не хватает сторожа на воротах, – сказал Герм, – его придется взять с собой, иначе не пропустит.

– Он будет лишним.

– Кому-то придется ехать в багажнике.

Но оказалось, дело обстоит еще хуже, хотя и легче. Сторож на воротах их пропустил, но без обозначения своей личности, а просто нагло сел за руль того джипа, который стоял за воротами.

– А этот? – ахнул даже Вова.

– Выбрось.

Ибо, да, чудес до конца ожидать не приходилось:

– У ворот без тени деревьев и других ив, – стоял, нет, не табун подкованных лошадей, а:

– Почти, – тоже мощный, как джип, катер с буквами на борту НЛ.

– Не Летучий Голландец, – как перевели Лина.

А кругом, как в прошлом, которое уже казалось далеким, только:

– Вода.

– Зря, что у нас не осталось ключа от этой мышеловки, – оглянулся на Зону Ник Сер. И почти тут же попросил в виде категорического императива:

– Я остаюсь.

– Дак, естественно, – чуть не сказал Вова. И сам чуть не обернулся.

– Пойдем, Ники, – наперебой затрещали его причандалы. Но он ответил грустно:

– Дак я сторож.

– Неужели Цербер подземного мира, – пошутил Веня, сам чуть там же не остался, ибо, как он пропедалировал:

– Потянуло, как в омут.

– Крутите педали, – махнул рукой Ник Сер, – я если что прикрою.

– Как Заградотряд? – спросил Веня.

– Как мама, которая предупреждала, что после двенадцати домой:

– Не пущу.

Сержант повел катер вперед, но города на этом пути они не встретили.

– Здесь есть каюта, – сказала Лина, и принесла всем по холодному коктейлю из Мартини и Белой Лошади – это два, а два из опять же Мартини, но уже белого этого вермута и Рижского Бальзама.

– Твой бар, Вова, похоже, полностью переместили в этот катер.

И только тут заметила, что Валера за рулем уже пятый, а не четвертый, поэтому должен остаться безо всего.

– Я сегодня не пью, – сказала Лина, возьмите мой, ибо, думаю, вам всё равно чей пить: свой или мой, так как вы же ж покойник с того кладбища, откуда мы только что сбежали, надеюсь?

Водила молча взял ее стакан, обернутый холодным полотенцем и выплеснул за борт. Потом также спокойно, не говоря ни слова, налил в него из своей фляжки, пахнувшей далеко не лучшим вином, а скорее всего, опять всё той же Шотландской Лошадью, настоянной на местном самогоне.

Сержант выпил свою смесь и выпрыгнул за борт.

– Ты думаешь, куда мы едем?

– Туда же, откуда приехали.

– Ты уверена?

– Если подумать – то не знаю, а так-то, да.

– Не знаю, что и делать, – хотел ответить Вова, но передумал, а ответил, как обычно:

– Я знаю, что надо делать?

– Я тоже?

– Хорошо, тогда спустимся вниз?

– Нет, лучше прямо здесь, Ники-то все равно нет.

– Он остался в лагере?

– Ты сам видел.

– Видел ли я? – засомневался Вова. – Не знаю, скорее всего, он остался в вас.

– Ну-у, это всегда происходит, – пропедалировала Лина, которая и начала разводить этот костер больших желаний, которые – по ее мнению – могут дать Вове возможность снова стать царем.

К счастью, Нина нечаянно толкнула подругу своим пара-лельным плечом. Бац, и катер пошел зигзагообразной молнией, как торпеда электрическо-импульсного наведения на цель.

Но все поняли только первое отделение программы, а именно оно показалось оставшемуся на борту экипажу не:

– Веселым.

Вова прыгнул за руль, но он оказался заклиненным.

– Так просто рули не заклинивает, где-то должен быть ключ, – сказала Нина.

– Ничего не вижу.

– Ты сам подумай, как было в кино: один движется только задом, а капитан всегда, и даже выпивши:

– Только по заданному курсу.

– Я не Мэрилин Монро.

– Зато я Грета Гарбо.

– Я думал ты Марлен Дитрих.

– Ты посмотри, какие у меня плечи!

– Да, почти, косая сажень. Ты не Елена Арзамасская?

– Да, может быть, но мне почему-то кажется, я вообще не отсюда.

– Сейчас не одна ты имеешь эту надежду: быть Елкой.

– Нет, я не Елка, а:

– Кошка? – первый спросил Вова.

– Кобыла.

– Да, похожа, – посчитал Вова лучшим сказать правду, чем иметь в виду ложь, ибо в виду показался Парк Пушкина.

– Этот тот же самый? – только спросила Нина.

– Да-а, – чуть задумался Владимир, – ибо не думаю, что разница тут имеет значение.

– В том смысле, что мы погибнем?

– Прыгнем за несколько метров до столкновения с голубой беседкой.

– Ты не думал, о том, что этот парк должно было затопить?

– Скорее всего, это самая высокая точка города.

– Тем не менее потоп должен был подняться выше.

– Вот ду ю сей?

Но их быстрый тет-а-тет был прерван катером, который повернул к другой, зеленой беседке.

– Я не думаю, что это случайность.

– Кто в той беседке оставался?

– Давным-давно, давным-давно?

– Мне кажется это было недавно.

Мы прыгнем, а потом поплывем к той беседке, которая останется после взрыва.

– Как бы этот катер не начал гоняться за нами, – проинтуичила Нина. Но на самом деле ли?

Тем не менее, они подождали, чтобы катер уже не мог вернуться назад, и прыгнули.

– Кстати, – спросила Нина, когда они зацепились за борт зеленой беседки, – ты видел, как Сержант с ворот Зоны спрыгнул за борт?

– Нет, – ответил Вова, но удивительно, – добавил он: – Думал, что видел.

– Я тоже. Получается – по крайней мере, так можно подумать – эта программа уже записана в нас.

– Но я уверен, что это не тот город.

– Город, где мы жили счастливо? – сказала Нина.

– Город, где появились Они.

– Пришельцы? – решила уточнить Нина.

– Думаю, это наши предки.

– Выходит, мы их сюда и позвали?!

– Да, иначе они не могли найти нашу Землю.

– Кто мог это сделать?

– Их позвать?

– Ты точно этого не делал?

– У меня нет такого передатчика.

– Но он существует?

– Возможно, но я не имею к нему доступа. Кто-то имеет, – со вздохом добавил Вова.

– Впрочем, ты, скорее всего, не за того меня принимаешь, я только хотел найти этот Код Жизни, но не только не нашел, но и не уверен.

– Не уверен, что он вообще существует? – спросила Нина, разливая по хрустальным стаканам кислоту, ибо боялась сахара.

– Брют?

– Кажется.

– Кажется, или точно кажется?

– Это у нас такой пароль теперь будет?

– Чтобы победить этих завоевателей, мы должны найти тот путь, по которому уходили отсюда воскресшие святые.

– Ты сказал, Завоевателей, но, похоже, им не нужна голая Земля.

– Да, им нужны люди, которые их позовут, как Предков.

– Так выходит – это не мы должны идти к ним на зов, а они к нам?!

– Да, кто-то им посылает, и посылает отсюда этот сигнал.

– Сигнал под названием?

– Я – Кинг-Конг.

– Серьезно? Я думала, это вой волков, как у Джека Лондона.

– Волки выли сообщением об ошибочности той цивилизации, которая есть. Здесь, я думаю, всё наоборот. Они хотят ее уничтожения.

– Какой в этом смысл? – спросила Нина.

Мы их не звали, а они уже пришли, – как сказал Владимир Высоцкий.

К этому времени уже стало ясно, что эти беседки представляют собой плавающие коробки, но без видимой возможности ими управления.

– Неужели всё меняется, теряя управление?! – ахнула Нина.

– Управление есть, – сказал Вова, – но без руля.

И перешел на сторону дамы – беседка, служившая многим поколениям людей бесплатным сексодромом, пошла в противоположную сторону.

Они даже не обернулись, пока не заметили впереди заросли.

Вова спросил для проверки своего удостоверения реальности:

– Какого они цвета?

– Дабл.

– Шутишь?

Вова, наконец, понял, что не заросли дабл – двойного цвета – а беседки получили возможность поучить человека конкретизации:

– Одна была синей снизу, а сверху зеленой, – другая наоборот. Зеленой снизу, а сверху, как небо – голубая.

– Скорее всего, одна из них перевернулась, – сказала Нина.

– Какая, не знаешь?

– Если предположить, что реален только голубой верх – надо выбирать зеленый.

– Почему?

– Я в реальность происходящего не верю.

Они выбрали зеленый и посмотрели на небо. Оно было зеленое.

– Ура, мы выиграли! – обрадовалась Нина так, что даже подпрыгнула.

Вова так забеспокоился, что так сильно захотел посмотреть на небо не в беседке, а на небо:

– Из беседки, – что перешагнул благородную леди, и посмотрел.

– Какое? – не поднимаясь спросила девушка.

– Так интересно?

– Ты чем-то недоволен?

– Да, потому что не могу сказать.

– Хорошо, дай я сама угадаю, оно тоже дабл.

– Ты имеешь в виду, что не кажется, а на самом деле?

– Да, милый, ибо поняла: сам мир, в который мы попали – это и есть галлюцинация.

– Думаю, он был таким, только мы не замечали.

– Это очень хороший ответ, ибо нам тогда ничего нового и не надо, чтобы быть людьми.

– Это очень хорошая мысль, – сказал Вова, – но доступная ли нам в полном объеме – вот в чем вопрос.

– Происходят такие чудеса, что определить реальность затруднительно, – сказала Нина, и добавила: – Надо где-то остановиться.

– Это очень верно, потому что надо развести огонь.

– Развести огонь на что? – не поняла леди.

– В виде костра, ибо тут одно из двух, либо они его бояться, либо он им нужен – в любом случает будет понятно, что мы им еще нужны.

– Да, надо найти уголь.

– Ты уверен, что деревья рубить нельзя?

– Конечно. Я это чувствую всем сердцем, всей душой и вообще:

– Да, и вообще всем разумением своим.

– Что?

– Я грю, похоже из всего десанта на этот аналог Земли, мы остались только двое, а это значит.

– Да, очевидно, что мы Адам, и эта, как его?

– Почему его, кого – наоборот, она, Эва.

– Э-ва, как в последнем Апокалипсисе? Но она косоглазая!

– Сделаешь мне перед ужином макияж, и я пойму, да или пока еще ты ничего не понял.

– Боюсь, я так устал, что настроения перед ночным трахтенбергом у меня не будет наблюдаться даже с высоты птичьего полета. Кстати, почему нет птиц?

– Думаю, в птицу должна превратиться ты, – не задумываясь определил ее роль Вова.

– Может быть, ты лучше превратишься в орла?!

– Ты так говоришь, как будто можно подумать, настаиваешь.

– Я могу попробовать, но не уверен, что птицы были раньше человека.

– Скорей всего.

– Здесь нет гор, с которых надо и можно прыгать с риском для жизни. Да и не хочется. Если бы так взлететь.

– Как так-к? Нечаянно? Да, это будет неплохо, если и я тоже полечу.

– Да и намного легче.

– Почему? Ты думаешь, яйца нести проще?

– По другой системе, – сказал Герм-Вова.

– А именно?

– Я тебя съем. Нет, не бойся, не разжевывая, а так, что будешь, как у Христа за пазухой.

– Вместе с киндером?

– Естественно.

– Честно говоря, я даже не представляю себе. Нет, не того, когда ты меня, наконец, трахнешь, ибо по абсолюту, когда-нибудь, да, это случится, но где тот притвор, в котором ты меня поселишь, как в самом себе? Ты хоть примерно знаешь, как его найти?

– Нет.

– Ну, вот, пажалста, ты не готов к личной жизни почти полностью, даже абсолютно.

– Думаю, мы здесь затем, чтобы найти его.

– Неужели это можно? Найти самого себя, идентифицировать себя, как часть мира:

– Да, уже существующую, – тонко заметил Вова.

Они удивлялись еще раз, потом два, три, и решили – Нина:

– Мы будем спать без ужина?

– До ужина еще далеко, – ответил Герм.

– Давай поспорим, что сейчас вечер? – улыбнулась Нина.

– Вечер, – повторил Владимир с некоторой расстановкой, – нет, не может быть.

– Почему?

– И знаешь, почему? Я тоже так думаю, а два одинаковых мнения не могут занимать одно и тоже место.

– Я думаю наоборот.

– Да, но тогда это должны быть люди одинаковые, а мы разные.

– Хорошо, ты оставайся, а я схожу, узнаю, что там продают.

– У тебя есть деньги?

– Нет, но они и не нужны, так как там, – она махнула лапой на восход солнца, – всё равно ничего нет.

– Да, тогда логично, надо сходить посмотреть. И да, ты пока ходишь я посплю немного, а потом посмотрю, что во второй беседке.

– Надо было давно это сделать, – сказала Нина. – Подозрительно, что она плавает за нами, как привязанная.

Вова двинулся вперед, раздвигая деревья. И только забыв, как сошел из беседки на берег, обернулся. Но уже ничего нельзя было разглядеть.

– Или деревьев слишком много, или стало еще темней, – сказал он, как профессор Нэш, понимая, что не мы выигрываем у Разума, а он у:

– Вас.

– Но впереди был уже просвет между деревьями и Герм двинулся туда.

Он обрадовался, что сейчас увидит Гастроном с сидящими около него продавцами цветов, но улыбка его пропала, так как не было абсолютно никого. Вова хотел зайти в сам магазин, убедиться, что и там нет ничего, по крайней мере, ничего, кроме шоколада и Каберне, но желание подойти к девушке, которая махала ему лапой со стороны противоположного тротуара, было:

– Больше.

Да, конечно, спасибо, он вспомнил, что видел ее совсем недавно. Но, как звать?

– Забыл.

– Сегодня праздник, – сказала она.

– Да, спасибо, что напомнила, какой?

– Народу на улице много – значит, всегда какой-то праздник.

– Самогон будешь?

– Пью.

– И самогонку тоже?

– Если ты ее пьешь, я тоже, как говорится:

– Обязательно буду!

Они шли полчаса, может быть, немного больше. Герм оглянулся. Удивительно, парень, которого он узнал еще там, у Гастронома, но забыл пока что, как звать, и который шел за ними – исчез.

– Его нет, – сказал он.

– Кого его? – улыбнулась почти красавица, по крайней мере, никого другого он не хотел.

Когда они выпили все втроем, Вова попросил парня:

– Понаблюдать со стороны.

– Я лягу вон там, между дерев.

– Это будет естественно, – чуть не простонал от радости Вова.

Но она сказала, что любит другого.

– Уже? – не понял он.

– Мы давно любим друг друга, – сказал ему и парень.

– Когда-могда это могло произойти?! – изумился Вова, – если мы только что второй раз с ней увиделись у гастронома.

– Я просто вспомнила будущее, – ответила телка.

– Я тоже, – сказал и друг из Питера, как оказалось.

Глава 6

– Приходится сделать вывод, – сказал Герм сам себе, – вставки не только из прошлого, но и из будущего – это реальность, а не только Прекрасный Разум Джона Нэша.

Он, не задумываясь, прошел полсада, но теперь испугался:

– Если я заблудился, то уже никогда не найду дорогу в то время, с которым был связан, как с ключевой точкой пространства.

– Марти не взрослеет, она не может быть настоящей! – заорал он, когда увидел, что Нины нет в зеленой беседке, но она была в голубой – имеется в виду, снизу – но вместе с Линой.

– Я вам не верю, – сказал Герм.

– Почему, милый?

– Вы не существуете без Ника Сера!

– Вова, – ответила Лина, – прекрати беситься.

– Почему?

– И знаешь, почему? Даже если ты прав – ты всё равно попался.

Вова огляделся по сторонам и молвил, практически, русским языком:

– Я посылаю подальше, и не только вас!

Он ушел в ночной город, но пошел на этот раз не налево, к гастроному, а направо, в Парк. Сел там на скамейку, и стал ждать, когда заиграет духовой оркестр.

– Это хорошая мысль, – сказал он. Но никто не откликнулся. Следовательно:

– Можно, – создать мир из этого заброшенного во времени – а возможно и пространстве вселенной – города.

Я буду его мэром, пэром, и этим, как его?

– Бухгалтером? – и я согласна.

Ясно, что здесь кто-то есть, но оглядываться – а уж тем более – оглядываться кругом с испугом:

– Не хотелось.

– Я могу поговорить, если вы хотите, но встречаться с вами в видимом его спектре, – не буду.

– Кого его?

– Такие вопросы напоминают мне прошлое, а значит:

– Его уже не будет, – закончили за меня.

– Теперь с сожалением вижу: так и будет продолжаться по колесу, нами же придуманной истории.

– Сводите меня в ресторан.

– Здесь нет ресторанов.

– В глубине парка есть пивная.

– Чешское?

– Да, в винтовых бутылках правда только.

– Прошу вас, не надо оговорок, говорите так, как это есть, а, следовательно:

– И должно быть, – добавил голос существа. И добавила:

– Докажите, мне, пожалуйста, правоту этого, э-э, Шестого Постулата.

– Вы имеете в виду, постулат Высоцкого?

– Да, под названием: Обязательно Буду.

– Ну, представьте себе, ну, кого бы? хоть себя, но в маске Сальери, можете?

– Абсолютно! – И да: я могу подумать, прежде чем продолжить, в какую сторону это абсолютно направлено:

– Сальери в маске Моцарта, или, почти наоборот, Моцарта, как Сальери.

– Я сейчас закажу столик на полдевятого, рублей на полтораста в новых, которых еще никто не видел, а вы дайте мне денег.

– Зачем? Я потом расплачусь, в конце, так скать, пути.

– Если вы, прожив столько лет, еще не поняли, что и в будущем всё равно надо давать на чай и, более того, не только официанту, но чебурашке на входе – тоже:

– Думаю, с вами будет не просто непросто, а, скорее всего, очень трудно даже прожить одну ночь и плюс одно утро, если бабла хватит.

Впрочем, не заморачивайтесь, утро бесплатно.

– Для человека этого Аборигенстана вы не очень безразличны к деньгам.

– Так-то бы, да, но откуда вам известно, если не только из вашего собственного неадекватного сознания обратной реальности? Неоткуда. Следовательно:

– Прошу повторить своими словами.

– Что?

– Тоже самое.

– Сейчас. И да, не торопите меня под руку. Еще немного, сейчас, сейчас, а!

– Да, вы не человек.

– Вер-на-а.

– Но, надеюсь, вы явитесь передо мной не в виде простого заказанного столика с рубленым бифштексом и жареной картошкой?

– Я буду тем, что вам нужно.

– Спасибо, и я тоже буду, как вам захочется, самим собой.

– Посмотрим, что представляет из себя ваш натюрлих.

Я долго не вытерпел и пошел на усиливающийся шум через полчаса.

– Как ваша фамилия? – спросили меня на входе.

– Дак-к?

– Что-с? Повторите еще раз, пока вас не отправили красить туалет новой побелкой в честь прибытия Маргариты.

От предчувствия, я могу, точнее, уже попадаю в некрасивую с точки зрения критериев периметра, переплётум – если называть вещи своими именами – ситуэйшэн:

– Пришлось сделать два шага назад.

– Не надо пугаться? – прохрипел проверяющий, – ибо и если даже, вы Кот Абармот – милости просим, назовите только номер вашего стола-уса.

– Уса-то здесь при чем? – сладко зевнул я.

И очевидно, что я его тоже запутал, ибо контролер приложил лапку ко лбу и вежливо тявкнул:

– Ну, пройдите, пройдите, посмотрим, если не туда, то и понятно будет, почему вас начнут бить не в то время, когда запланировано.

– Да, бросьте, мил херц, пугать меня, не на самом деле, а только понарошку.

– Да иди, иди! – и показалось – или только из-за разгоряченного воображения – что симметричный субъект хотел ускорить мой проход через границу путем рычага своей задней ноги.

Я провел переднюю подсечку в падении.

Сзади ничего не звякнуло, даже урна не упала.

– Ты уже сделала заказ? – удивился Вова. И добавил: – Я мог лучше.

– Что?

– Частицу Не иногда вставляй, когда думаешь, что я не прав.

– Ты уже две вставил.

– Ну и что?

– Так легко запутаться.

– Хорошо, давай договоримся, сегодня ее вообще не применять.

– Ты уже применил.

– Запиши в кредит.

– Ладно, буду помнить, что я могу.

– Что?!

– Не беспокойся, только один раз.

И были для начала раки с пивом.

– Чешское?

– Пилзнер.

– Почему, э-э, холодное? Специально, что ли, как я люблю?

– Ты два раза пропустил?

– Да.

– Тогда, э-э, могу ответить просто: местная скотобаза держит лед.

– Ты сколько раз пропустила, тоже два?

– Надо посчитать. И вообще, при таких условиях жизни лучше вообще, э-э, поменьше болтать.

– Так ты местная?