Дом, в котором падает снег

Дом, в котором падает снег

Максим Салос

© Максим Салос, 2021

ISBN 978-5-4483-2156-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мне тоже бывает больно

Пролог. Из выпуска новостей

Сегодня нам стало известно о смерти Филиппа Подгорского. Правоохранительные органы сообщили, что тело было найдено рано утром на Коломенской улице. Подгорский был известен общественности как экстрасенс и ясновидящий. О его практиках известны противоречивые факты, в прессе неоднократно встречалась информация о скандальном поведении мага. Причины смерти устанавливаются, по предварительной версии следствия около пяти часов утра Подгорский выпал из окна квартиры на пятом этаже. По информации наших источников, в последние годы ясновидящий проживал за границей. О результатах расследования мы будем сообщать в следующих выпусках.

Глава 1

Знаешь, бывают минуты, когда все вокруг становится ни к месту. Всего мгновение назад ты сидел на удобном стуле, наслаждаясь ароматом свежесваренного кофе, кормил ребенка овсяной кашей и улыбался, слыша тоненький голосок: «спасибо, папа, я больше не буду». А сейчас стул кажется таким неудобным, что хочется разломать его и выкинуть в окно, отправив туда же кружку с мерзкой бурдой, которую называл ароматным кофе. И заодно выставить в коридор сына, дергающего меня за рукав, пока не начал на него орать. Так, стоп… надо успокоиться. Но как это сделать?

Сегодняшнее утро начиналось прекрасно. Я отлично выспался, открыв глаза, поцеловал жену и пошел готовить завтрак, пока она будила нашего маленького сына. А потом… потом я услышал новости. Филипп… я… я не знаю, не знаю почему, но именно сегодня он снился мне. Бывают сновидения, после которых очень сложно вернуться в реальный мир. Они так глубоко затягивают происходящим в них, что, открывая глаза, нужно время для осознания, что сон кончился, а ты вновь в своей постели. Несколько минут после пробуждения я чувствовал, что Филипп где-то рядом, это было так похоже на правду. Мне снилась та деревня, где мы с ним стояли под дождем и… во мне теперь свербило чувство вины. Я узнал о смерти Филиппа, моего друга. Друга, которого не видел уже пять лет и которого не смогу увидеть больше никогда.

Эта история началась восемь лет назад, когда я, только окончив школу, приехал поступать в университет. Самолет приземлился в аэропорту, пилот сообщил об успешной посадке и, впервые в жизни, мне предстояло дышать воздухом чужого города. Петербург встретил меня солнцем, что было удивительно, ведь я читал, что жители здесь никогда не выходят из дома без зонта. Это правда, за те восемь лет, что я провел в этом городе, мне пришлось узнать все цвета и запахи, которые бывают у дождя.

Успешно сдав экзамены и заселившись в студенческое общежитие, предстояло решить еще один вопрос – мне нужна была работа. Жить в большом городе дорого, а моих провинциальных накоплений хватало всего на пару месяцев питания дешевыми макаронами. Я занялся поисками и через некоторое время нашел вакансию: «требуется помощник, можно без опыта. График сменный, выплата два раза в месяц. Офис рядом с метро». В общем, объявление было совершенно обычным, зарплату обещали так себе, зато контора располагалась в двадцати минутах пешком от общежития. Я позвонил и на следующий день пришел на собеседование. Офис назывался: «Звездный путь». Название мне ни о чем не говорило. Открывая дверь, думал лишь о том, что мне нужна работа и надеялся, что все пройдет гладко.

– Здравствуйте, меня зовут Роман. Я звонил вам, пришел на собеседование. Вот…

Девушка за стойкой регистрации посетителей была столь эффектна, что подбирать слова было очень трудно. Она предложила сесть на кресло и подождать несколько минут. Вид у нее был самый серьезный и меня это несколько задело. Я рассчитывал получить от нее улыбку, и в следующие минуты ожидания прикидывал шансы выпросить у нее номер телефона.

Приемная была просторной. Я утопал в огромном кресле и рассматривал картины на стенах. Там были изображены какие-то символы, незнакомые лица старцев с грустными глазами, городские пейзажи. Справа от меня в глубь помещения уходил коридор. Вскоре оттуда появилась женщина лет сорока. Ее лицо выражало растерянность. Она направилась к девушке-администратору, расплатилась и, не сказав ни слова, ушла.

А потом я впервые увидел Филиппа. Знаешь, чем отличается бомж от хипстера? Правильно, у хипстера есть очки. Так вот, у Филиппа очков не было, поэтому выглядел он как бездомный. На вид лет тридцать пять, может сорок. Для меня, тогда восемнадцатилетнего вчерашнего школьника – почти старик. Я поразился глубине его глаз, они словно просвечивали меня насквозь. Когда Филипп посмотрел, мне захотелось одеться, несмотря на то, что я и так был одет. Создавалось ощущение, словно он видит все то, что мне удавалось прятать от других – мои страхи, неуверенность, тайны, мысли, которые не знает никто, кроме меня. Первой реакцией было желание тут же развернуться и убежать, никогда больше сюда не возвращаясь. Но я стоял как вкопанный, не в силах оторваться от его глаз или хотя бы что-то сказать.

Спустя время, когда я немного привык к Филиппу, мне удалось выделить черты его лица, которые поразили меня в первые минуты нашего знакомства. Помимо невероятной глубины, глаза мага обладали еще одним свойством – они были разного цвета. Левый – бледно-голубой, почти серый, а правый – зеленый. Особенно эффектным его взгляд был при свете свечей, когда он проводил свои сеансы. Признаюсь, я не сразу научился смотреть Филиппу в глаза, там кипела такая мощная энергия, что мне потребовался не один месяц, чтобы к этому привыкнуть. На обеих его щеках были длинные шрамы. Позже мне удалось узнать их происхождение. Издалека шрамы не бросались в глаза, потому что их почти закрывала светлая, в цвет волос, борода. Борода явно мстила Филиппу за пренебрежительное отношение к себе, топорщась волосками в разные стороны. Между бровями расположилась глубокая морщина, я видел такие у людей, которые постоянно хмурятся.

В тот самый первый день Филипп вышел ко мне из темноты коридора и внимательно смотрел на меня. Я попробовал заговорить первым:

– Здравствуйте, меня зовут Роман, я по объявлению…

– Знаю, – перебил меня Филипп. – Завтра часа в два приезжай, нужно в пару мест документы отвести. Ну, и для офиса кое-что купить по мелочи.

– А… – мне хотелось что-то сказать. Что там говорят на собеседовании?

– Рома, ты хочешь здесь работать, – это вроде должен был быть вопрос, но Филипп произнес его как утверждение.

– Да…

– Катя запишет твои данные, – он кивнул девушке-администратору, – завтра придешь.

Филипп развернулся, и, оставив меня в состоянии легкого шока, отправился обратно по коридору. Уже почти скрывшись из виду, он оглянулся и, улыбнувшись уголками губ, сказал:

– Поздравляю, ты пришел куда нужно.

Мне показалось, что в этот момент пространство приемной сузилось до размеров спичечного коробка, а потом резко вернуло свои прежние размеры. В животе неприятно забурчало. К жизни меня вернул голос Кати:

– Давайте документы, я вас оформлю. И скажите номер телефона.

Я достал из рюкзака паспорт, отдал девушке и предпринял отчаянную попытку штурма в режиме альфа-самца:

– Катенька, я может и вы бы дали мне свой телефончик?

Наверное, моя улыбка в тот момент не была так очаровательна, как казалось мне самому, потому что Катя подняла на меня глаза, с полминуты внимательно смотрела, как смотрят на сковороду с пригоревшей едой, прикидывая, выкинуть ее сразу, или все-таки попробовать немного отмыть и сказала:

– Тебе, щегол малолетний, я могу дать только подзатыльник, если уроки будешь плохо учить.

Это был болезненный удар. Впрочем, судьба в тот день подарила мне работу, и, как говорится, на том спасибо. Катя оформила меня, вернула паспорт и с прежней деловой серьезностью произнесла:

– Завтра приходите к двум, мы вам все покажем. До свидания.

Только пройдя несколько кварталов я начал более-менее осознавать произошедшее – я устроился на работу в контору, про которую ничего не знаю, без собеседования, какой-то странный мужик теперь мой начальник. А что вообще надо будет делать? Ничего не понятно… Час был поздний, я решил, что утро вечера мудренее – приду завтра, попробую, посмотрю, что и как, а там будет видно. Известно ли мне было тогда, что это решение перевернет всю мою жизнь? Конечно, нет. Мне было восемнадцать, я был один в чужом городе и просто был рад, что меня взяли на работу.

Глава 2

Как узнать что ты на верном пути? Как понять, что правильно? Мгновенья жизни складываются в минуты, потом в часы и годы, которые пролетают с бешеной скоростью. Ты замираешь, пытаясь отдышаться и оценить окружающий мир, внезапно понимая, что тебе уже не десять лет, хотя кажется, что только вчера самым важным делом было посмотреть мультики и поиграть с друзьями. А сегодня ты просыпаешь ни свет, ни заря, чтобы отнести свое все еще спящее тело к станции метро, сесть в вагон и заниматься тем, что тебе противно – выживанием.

Этот город бывает красив, но по утрам он мрачен как никогда. Или, быть может, мрачен не город, а я сам? Может, стоит просто улыбнуться миру, и он подарит улыбку в ответ? Может, это и есть настоящая жизнь? Как много вопросов возникает тогда, когда ты ищешь свой путь, свою дорогу к счастью. Я пытался найти ее в восемнадцать, продолжаю искать и теперь, вспоминая слова, сказанные моим другом Филиппом.

Помнишь, я рассказывал, как утроился работать к нему? Тот день был долгим и странным, а на следующее утро мне предстояло проснуться и осознать, что все, что произошло тогда – не выдумка. Как и велел мне Филипп, я пришел к двум часам, чтобы начать свой первый рабочий день.

Катя встретила меня равнодушным: «Привет, вот документы, их надо отвезти по этим адресам. Потом возвращайся, вечером приедет машина, надо помочь ее разгрузить. Хорошо?». Я кивнул ей, взял пакет и уехал.

Ты замечал, что люди в транспорте избегают взглядов друг друга? Они с каким-то странным упорством изучают экраны своих телефонов, читают книги или просто смотрят себе под ноги. А я, провинциальный паренек, впервые в жизни передвигающийся на метро, с интересом разглядывал вагон. Среди десятка стандартных рекламных объявлений мне в глаза бросилось одно, с которого на меня смотрело знакомое лицо. Я подошел к нему поближе. Это был лицо Филиппа. Реклама гласила: «Салон „Звездный путь“. Хочешь узнать свою судьбу? Открыть новые возможности? Стать счастливым? Не откладывай. Звони прямо сейчас. И завтра твои глаза увидят новый мир».

Прочитав это, я невольно оглянулся по сторонам. Мне казалось, что все пассажиры сейчас должны смотреть на меня, перешептываясь между собой: «Смотри, вон парень из того салона!», но, конечно, этого не произошло. Они не могли знать, что я работаю там, да и какое дело им было до меня?

Доставив бумаги по адресам, я присел на уличную скамейку и полез в интернет. Мне вдруг очень сильно захотелось узнать, что это за салон такой – «Звездный путь». Пока в телефоне загружался браузер, в голову пришла мысль – «а почему, собственно, я не сделал этого раньше?». Усмехнувшись собственной рассеянности, я принялся читать.

Спустя десять минут выяснилось невероятное – оказалось, что меня угораздило устроиться на работу к экстрасенсу! Более того, мой работодатель – Филипп Подгорский – настоящая знаменитость, победитель телешоу «Поединок магов» (ты слышал о таком?). Видео с его лекциями имели по паре миллионов просмотров, а в комментариях шли настоящие войны. Пользователи четко делились на две группы – одни считали Филиппа мошенником, другие чуть ли не новым Иисусом Христом. Признаюсь, тогда мне, как и в первый день, захотелось сбежать подальше от моего странного работодателя, но сомнения прервал телефонный звонок:

– Алло, Рома, ты где? – это звонила Катя.

– Только что отвез документы.

– Скоро будешь в офисе?

– Через полчаса.

– Давай, ждем, – она повесила трубку.

Я вздохнул, поднялся со скамейки, произнес что-то философское, вроде: «ну, надо, так надо» и поехал в офис.

В офисе мы с Катей разгружали небольшой фургончик с канцелярией, знаешь, офисная бумага, бутылки с водой для кулера, конторские папки и тому подобное. Вернее, разгружал я, а она ставила галочки в накладной. Потом мы пошли пить чай, и мне впервые удалось с ней поговорить:

– Кать, ты давно здесь работаешь?

– Полгода где-то. Как открылись.

– Слушай, его ведь зовут Филипп? Я сегодня читал в интернете…

– Ну, ты даешь! – рассмеялась Катя. – Филиппа вся страна знает.

– А я сегодня только узнал, – моя виноватая улыбка, видимо, пробудила в ней воспоминания.

– На самом деле я сама узнала о нем случайно. Магия и вся это хиромантия меня не сильно интересуют. Я закончила универ в прошлом году, искала работу. Как-то в кафе ко мне подошел Филипп, я, как и ты, не знала о нем тогда. Думала, что просто какой-то мужик клеиться пришел, – она усмехнулась, – я успела продумать в голове тридцать три способа отшить его прежде, чем он заговорил. Видок у него, тем более… ну, ты сам видел. Но знаешь, когда Филипп заговорил, я словно оцепенела. У него такой голос, который заставляет слушать, хочешь ты этого или нет. И глаза… мне кажется, он гипнотизер. Я не могла оторвать взгляда и просто слушала его. Он сказал, что раз я ищу работу, он может предложить место секретаря в своем офисе. Дал адрес и сказал приходить на следующий день. Во время разговора я не произнесла ни слова, а он просто сказал в конце: «До завтра» и ушел. Не знаю, почему, но я пришла работать к нему. В общем, тут неплохо, зарплата нормальная, клиенты почти не скандалят. Жить можно.

– А Филипп? Мне просто интересно, как живут ясновидящие?

– Слушай, честно скажу, я мало общаюсь с ним. Он какой-то не разговорчивый. Я сижу на телефоне, записываю клиентов, когда они приходят, веду бухгалтерию, ну и по мелочи всякое. Меня устраивает.

– Ясно.

Мы замолчали, каждый находился в своих мыслях. Я думал о том, что может не сразу, но спустя пару недель пригласить ее в кино у меня все-таки получится. Тишину прервал звонок Катиного телефона:

– Але, да! Что у тебя случилось? Света, *****, курица *****, ты думаешь вообще когда-нибудь чем-то кроме ****. Ладно, не ори, сейчас попробую что-нибудь придумать.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Да, соседка моя, – вздохнула Катя. – пошла с парнем в кафе, он ее там бросил, а денег по счету заплатить у нее нет.

– Во дела….

– Слушай, Ром, Филипп просил дождаться его, – она посмотрела на часы. – Он минут через двадцать должен приехать. Сможешь здесь посидеть? Я тебе ключи оставлю, и бумаги вот эти Филиппу отдашь, ладно?

– Да без проблем, – сказал я, а сам подумал: «+2 пункта к моей карме».

– Ладно, я побежала. До завтра! Ты ведь придешь завтра?

– Да.

– Давай, пока.

– Пока.

Я услышал, как за Катей захлопнулась дверь, и остался один в тишине офиса. Меня обуревало любопытство – мне хотелось узнать, что находится там – в глубине коридора, из которого вышел вчера Филипп. Я тихонечко пошел туда и увидел дверь. Мне очень хотелось потянуть за ручку, открыть эту тайну, но вместо этого я вздрогнул от неожиданности, услышав сзади голос Филиппа:

– О, Ромыч. Здорово, а где Катя?

– А… Я… Это… Простите…. Катя уехала, у нее там… – у меня не получилось рассказать историю, в которую влипла Катина подруга, потому что Филипп, не дослушав, скрылся в приемной.

Я пошел за ним и увидел Филиппа, стоящего ко мне вполоборота. Он с интересом рассматривал одну из картин, висящих на стене, словно видел ее впервые. Молчание прервалось моим деликатным покашливанием. Филипп обернулся и сказал:

– Рома, рабочий день кончился. Пошли выпьем чего-нибудь?

Я был удивлен – все-таки это мой начальник, да еще старше в два раза… Филипп неожиданно общался со мной как с давним другом:

– Пойдем. Я угощаю. Сейчас свет погасим только.

Пока я надевал куртку, Филипп рысцой промчался по всем помещениям – мы оказались в темноте. Я с удивлением отметил, что в отсутствие света его глаза сверкали так, словно в приемной горела минимум одна лампочка.

Мы вышли на улицу, и пока Филипп закрывал дверь, я заметил как из машины, припаркованной через дорогу, вышел мужчина. Он решительно направлялся к нам. Я только успел подумать, что это не к добру, как он начал орать на всю улицу:

– Иди сюда, тварь, я те щас устрою гадание на кофейной гуще.

Филипп оглянулся, посмотрел на кричащего мужчину, потом на меня. На лице мага я почему-то прочитал радость. Такую, словно кто-то забыл подарить ему подарок на день рождения, а сейчас несет его с извинениями и признанием в любви. Филипп не торопясь подошел ко мне, сказал: «Ром, подержи сумку», и направился к мужчине. Тот был разъярен до предела и орал проклятия. Я видел, как прохожие останавливались посмотреть, что будет, а из окон домов начинали выглядывать любопытные лица.

Филипп подошел к мужчине совсем близко и молча ударил его ладонями по ушам. Поверженный враг присел на корточки, а мой босс-экрасенс добавил ему коленом в область носа. Филипп повернулся ко мне и, стараясь говорить громче стонущего от боли мужчины, сказал:

– Рома, если ты видишь, что начинается заварушка, бей первым, не давай противнику начинать. Это даст тебе преимущество.

Я, совсем сбитый с толку, кивнул и продолжал смотреть. Мужчина, кажется, стал немного приходить в себя. Он попытался встать, однако Филипп ударил его в область колена ногой так, что по улице страшным звуком прокатился треск сломанной конечности. Мужчина стал орать как пожарная сирена, мне хотелось закрыть уши. Филиппа, казалось, все происходящее нисколько не пугало:

– Правило второе – старайся нанести максимальный урон. Если уж ввязался в драку, не надо никого жалеть. Ни его, – он плюнул в сторону поверженного противника. – Ни себя. Врага будет пугать твоя смелость и решимость. В этом кроется победа. Ну, что, пойдем?

Филипп забрал у меня свою сумку, он был абсолютно спокоен. Я вспомнил тогда, как после единственной драки в моей жизни, у меня еще минут двадцать тряслись руки и подумал, что ему это, похоже, не впервой. Мы начали отходить, когда нам в след прилетело очередное проклятье от стонущего на асфальте мужчины. Филипп вздохнул, произнеся что-то вроде: «Не успокоится никак, пес», и уже начал разворачиваться, очевидно для того, что добить мужика окончательно. Мне стало страшно, что сейчас я могу стать свидетелем убийства, поэтому легонько взял Филиппа за плечо и сказал:

– Может не надо? Ему, похоже, хватит уже.

– Да? – Филипп посмотрел на меня с нескрываемым удивлением. – Ну, как скажешь. Пойдем тогда, куда шли.

Через полчаса мы с Филиппом сидели на холодных камнях набережной и пили вино прямо из бутылок. Было поздно, на небе стали появляться звезды, а я думал о том, что прошедший день точно должен занять первое место в хит-параде странных дней моей жизни.

Глава 3

Когда на небе зажигаются звезды и наступает ночь, звуков становится совсем немного. Вокруг словно пропадает все лишнее, и ты, наконец, способен услышать самого себя. Ночью мы все чуточку другие – более открытые, честные, можем сказать что-то, о чем молчим при свете дня.

Той ночью я по-настоящему познакомился с Филиппом. Знаешь, бывают такие люди, с которыми легко говорить. От них не хочется ничего скрывать. Филипп был как раз таким. Пусть многие ненавидели его, считали нелюдимым и замкнутым, я верю в то, что знал его настоящего. Та ночь подарила мне знакомство с человеком, которого я полюбил. Жаль только, что понимание это приходит только сейчас, когда ничего уже не вернуть…

– Ром, прости за сегодняшнее, не надо было, конечно эту драку начинать, – сказал Филипп, когда мы сделали по первому глотку.

– Да ладно вам, все нормально.

– Ну чего ты мне «выкаешь»? Мы же друзья с тобой, – он хитро подмигнул мне.

– Правда? – скажу честно, мне приятно, было это услышать. Хотя, должен признаться, после той драки я немного побаивался его. Это, наверное, естественно для человека, не привыкшего к жестокости.

– Конечно. Я поэтому и взял тебя на работу.

– А что, можно быть друзьями, если мы еще толком не знакомы?

– А кто тебе сказал, что мы не знакомы? Может, мы встречались раньше.

– Ты бывал в Магадане? – я родом оттуда. Это маленький город на Дальнем Востоке. Немногие из моих сокурсников в институте слышали о таком.

– Меня в разные места заносило. Но я не об этом. Может мы встречались с тобой, ну… например, в прошлой жизни.

– А… – я поперхнулся, делая глоток, – я и забыл, что ты маг, – фраза Филиппа была очень кстати. Мне хотелось расспросить его о том, чем он занимается.

– Скажем так – я знаю и вижу чуточку больше, чем остальные. Обычный человек называет это магией, экстрасенсорикой, ясновидением. А я просто… Вот, представь, если у всех вокруг плохое зрение, и никто не может прочитать надпись на заборе, это значит, что надписи нет?

– Если так, как ты говоришь, то надпись, конечно есть.

– Правильно, – Филипп довольно улыбнулся, – а теперь добавь к этой ситуации факт, что ты единственный человек с идеальным зрением и легко прочтешь надпись. И вот этой своей способностью ты вносишь сумбур в мировоззрение остальных. Они-то не могут ничего увидеть, их, в принципе, все устраивает, а ты заявляешь, что надпись на заборе есть. А остальные тебе не верят, потому что не могут ее увидеть. Кто-то может согласиться с тобой, а кто-то начнет спорить, доказывая, что если он ничего не видит – значит, ничего и нет, – Филипп сделал большой глоток, – ну, вот тебе вкратце описание моей работы.

– А как ты… учился этому? Или всегда это умел?

– А вот это, брат, главная загадка всей моей жизни.

Филипп сделал глоток, потом перевернул бутылку вверх дном. Из нее на камни вылилось несколько капель.

– Пошли, возьмем еще? Ты не против?

– Только «за»! – не знаю, почему, но я проникся симпатией к этому странному человеку с разными глазами.

Филипп купил еще несколько бутылок вина, и мы вернулись на старое место. Камни, которые, по идее, должны были быть холодными, встретили нас теплотой уютных кресел. Почти все время я молчал, слушая, как Филипп рассказывал мне историю свой жизни.

Он был родом из Новосибирска. Когда мы познакомились, Филиппу было тридцать семь. Как он говорил – это возраст, до которого уважающий себя человек вообще доживать не должен. Филипп был сиротой, детство провел с бабушкой, которая не могла уделять ему должного внимания. По его собственному утверждению «это еще большой вопрос – кто о ком заботился».

Друзей в детстве у него почти не было, Филипп рассказал, что был особенным ребенком: «Меня интересовали книги, любил историю читать, лет в пятнадцать всякие умные книги изучал, про медитации, сны и тому подобное. В общем, такой, книжный червь. Совсем не крутой парень. А время было трудное – развлечений у молодежи мало, интернета не было, все время на улице проводили. Почти в каждом дворе банды были, дрались часто, территорию делили. Папуасы, *****. Когда в магазин ходил, маршруты выбирал с учетом того, чтобы лишний раз не нарваться ни на кого. Я-то в бандах не состоял, получал периодически. А что сделаешь? Идешь один с пакетиком, а на тебя человек шесть-семь: „А привет. А сигарету дай. А что значит нету? А по хлебалу? А че такой дерзкий?“. Я, должен сказать, ребенком очень красивым был. Мне хвастаться не зачем, действительно так. К тому же, начитанный был, в отличие от этих имбицилов. С девчонками много общался. Они сами ко мне тянулись. Одна моя подруга однажды гопника отшила, который за ней бегал. И он с дружками решил на мне отыграться. Как-то после школы, я тогда классе в девятом учился, они меня поймали и затащили в подворотню. И тот главный, которому девчонка отказала, решил, что если изуродует меня, то наладит свою личную жизнь. Трое держали меня, а он ножом резал мне лицо. Сказал тогда: „Смотрите, пацаны, какой красавец!“. Я валялся, корчась от боли, а они ржали и плевали на меня. Вот, так эти шрамы на щеках и появились».

Мне было безумно жаль Филиппа, когда он рассказывал мне это. Я представлял себе подростка, которого унизили, причинили боль и который не может дать отпор. Это было совсем не похоже, на того Филиппа, которого я увидел сегодня вечером. Мне было очень интересно, что произошло потом и он, словно зная о моем желании, рассказывал дальше:

«Знаешь, Рома, я лежал тогда на грязном асфальте, лицо горело болью. Было страшно и мерзко. Они ушли, а мне все никак не найти было в себе силы, чтобы встать. Дети ведь бывают очень жестоки – они, в отличие от взрослых, не осознают в полной мере последствия своих поступков. Я вернулся домой поздно, чтобы бабушка не видела, обработал раны и долго-долго смотрел на себя в зеркало. Тогда меня посетила мысль, которая все изменила – понимаешь, было не важно, что я чувствовал боль, имело значение то, что они видели, как мне больно. Они пришли мучить меня и наслаждались, видя мои страдания. Я тогда дал себе слово – что никогда, никогда больше никто не будет видеть меня слабым. Мне не больно – это закон, который стал обязательным для меня. Чтобы ни случилось».