Полная версия
Витасфера. Каменное небо
– Современные способности человека не оправдали себя. Из-за них мы здесь. Астрид нам не подходит.
– Если Старшей Матерью станет она, то мутанты получат преимущества, а элитные качества остальных детей пропадут!
– Все кланы должны быть равноправны!
– Только не Астрид!
Когда шум затих, прозвучал голос Верлинды:
– Итак, никто не избран. А «никто» значит – все. Управлять Витасферой должен Совет Матерей.
Матери задумались:
– А почему бы нет?
– Обойдемся без Старшей!
– Кто за Совет Матерей? Кто за равенство кланов? Единогласно!
С этой легенды начинается история той далекой эпохи, когда матери в шутку называли себя Матерями Круглого Стола.
3. Где-то рядом с адом
Галлеор с детства мог видеть незримое.
Упругая соска, раздвигающая беззубые десны и впрыскивающая в рот молочные струи, давала повод спроецировать взгляд в то место, откуда эта благодать явилась. Он мог различить в темноте неровную шероховатость, которая периодически распахивалась и вместе со сквозняком впускала пленительные ароматы другого мира.
Неизвестность завораживала и манила.
Его взгляд избегал разноцветных бликов, развешенных перед носом, и был всегда устремлен в сторону пленительной тайны.
Он ждал. Он обожал. И был благодарен.
Но ни разу никого не увидел там, за холодной стеной.
Нежность к тому, кто кормит и заботится о нем, с каждым днем становилась безысходнее.
– Мама! – первое слово было обращено в пустоту.
Он не нашел ее ни глазами, ни детскими ладошками.
Что нужно матери?
Чтобы ребенок был сыт, здоров, благополучен, чтобы звонкий смех переполнял залы и туманные углы садов, чтобы сон его был долог и глубок, а на губах роился шепот колыбельных песен.
На свете нет ничего краше спящего младенца, ослепительного бутона, мирно растущего, туго спеленатого, нереализованного до поры.
Время каждой матери остановлено в момент рождения ее божества.
Она не знает и не поверит никому, что ее драгоценность однажды вырвется из рук, убежит и не оглянется.
Для нее он всегда беспомощный. Он же ее малыш!
Его голова не больше ее груди, а пальчики на руках такие крохотные, что его так легко спутать с куклой и бросить ради других неотложных дел.
Но дети растут, становятся непослушными и опасными для своих неопытных тел.
Нежных и заботливых мамочек вокруг малышей всегда было предостаточно. Они качали на руках своих питомцев, тискали их и тормошили. С мальчиками они катали машинки, а с девочками баюкали кукол.
Каждый день мамочки сменяли друг друга, то, куда-то исчезая, то, появляясь вновь.
Разноголосый детский гомон оглушал. Дети сосредоточенно копошились в подогретом песке, строили замки, плескались в бассейнах, вертелись на тренажерах.
Однажды к Галлеору подошла малышка Тенсия, которая постоянно расчесывала пушистые концы кос, достающие до колен.
– Какой ты смешной! – сказала она, погружая свой колючий гребешок в его густую шевелюру. – У тебя ресницы длинные, как у девочки. И волосы не торчат, а вьются колечками. Может быть, ты девочка наполовину?
Он резко отвернулся и пошел прочь.
– Глупый! Я сделала тебе комплимент! – закричала она вслед. – Девочки ценнее мальчиков, значит мальчик, который наполовину девочка, лучше целого мальчика. Это каждому понятно!
Он задумался.
Да, главными в жизни были девочки.
Значит, он лучше мальчиков?
Ну, нет! Никакой он не «девочка»!
Девочки – глупые, у них не бывает тайн.
– Ты умеешь так? – спросил он Тенсию, заткнув указательными пальцами свои уши.
Она повторила жест.
– Ты что-нибудь слышишь?
– Нет.
– Что-нибудь изменилось в мире?
– Да. Стало плохо слышно.
– У тебя нет мозга! – Галлеор убежал от подруги.
На следующий день они встретились снова.
Она увлеченно ковырялась в носу, но, заметив Галлеора, тут же переключилась на вчерашнюю тему:
– Ты не прав! У меня тоже есть мозг. Перед сном в постели я заткнула уши и долго слушала и слушала и, наконец, услышала. Сначала я удивилась: почему стали не нужны слова и язык? А потом я вспомнила, что мамочка Лиссандра зря меня при всех отругала за описанные колготки. И я подумала, что буду ее ненавидеть за это всю жизнь. А ведь это нельзя, потому что она мамочка. Я поняла, когда неслышно песенок, становится грустно. И как же тут быть? Когда из моих глаз побежали ручейки, я испугалась, перестала зажимать уши и заснула. И ты никогда не отключайся. Если не будешь спать – не вырастешь.
Он демонстративно зажал уши и отвернулся от девочки.
– Ты меня снова обидел! – Тенсия побежала жаловаться.
Вскоре она вернулась с мамочкой Лиссандрой.
– Немедленно вытащи пальцы из ушей! – мамочка схватила его за упрямые вырывающиеся кулаки. – Ты должен постоянно слушать музыку! Ты должен быть в курсе наших указаний! Сегодня мы все учили песенку про правильного зайчика. А ты почему не выучил? Ты должен петь хором вместе со всеми!
– Я хочу думать. Когда тихо, я слышу свои мысли.
– Какие такие мысли у тебя могут быть? Ты же не калькулятор! Мальчик должен думать только о девочках, и о том, как оказать им любезность.
– А почему все девочки глупые? Потому что – главные? Или наоборот?
– Не смей плохо думать о девочках! Девочки – будущие мамочки. Они родят еще девочек, они спасут человеческий род от вымирания. И никаких мыслей они от тебя никогда не потребуют. И чтоб я никогда больше не видела, как ты затыкаешь уши! Ты знаешь, что бывает с непослушными?
Он знал.
Непослушные мальчики проходят тестирование.
А это очень скучное и неприятное дело, когда нужно долго стоять на одной ноге, уметь закрывать глаза по одному, нажимать на кнопку после свистка и прочая неинтересная ерунда, растянутая на целый день. И еще при этом мамочки будут долго измерять ядрышки, а это самое противное дело.
На следующий день все дети на площадке знали о том, что мальчик Галлеор «не получился», и его скоро отправят в Ад.
Как только он появился на площадке, девочки начали скакать, извивая длинные мокрые языки:
– Бе-бе-бе!
– Катись в ад!
– Мы не для тебя!
Он снова заткнул уши. А Тенсия побежала к мамочке Лиссандре жаловаться:
– Мальчик Галлеор опять не послушался!
Повторное тестирование считалось позорным. Выйти незапятнанным из страшного кабинета было почти невозможно. Здесь решалось, кто прав: ребенок или мамочка, приведшая его сюда?
Как правило, побеждал взрослый.
– Проходи! Садись в кресло! – раздался нежный электронный голос.
Галлеор остался один в белоснежном кабинете.
Ослепительно белели стены, пол и потолок. Их грани слились, мир стал беспределен, опора под ногами исчезла, и мальчик завис в пространстве.
Лишь три разноцветные кнопки перед носом напоминали о том, что он еще жив.
– Перед тобой три розы.Красная означает: «Я – хороший».Черная означает: «Я – плохой».Завядшая коричневая роза означает: «Я – мертвый».Ты должен выбрать!Он выбрал красную.
– Перед тобой три дома.Один с открытой дверью.Другой с открытым окномА третий – без окон и дверей.Он выбирал и выбирал, напряженно следя за экраном.
Он не хотел стать мертвым и попасть в Ад.
У него ужасно устала спина, и он отсидел попку, но ничего не просил, только тер кулачком глаза и напряженно вглядывался в экран.
Он с ужасом ожидал очередного каверзного вопроса. Но страшнее всего было дождаться окончания поединка с невидимой программой.
– Перед тобой три девочки.Одна – в пятнышках.Другая – без ручек.А третья – без головы.Ты должен выбрать.Выбирай!Время пошло!Он смотрел на три картинки, но решить задачки не мог.
Он представил лицо Тенсии – в пятнышках, а тело – без ручек.
Потом – без головы.
Пустой желудок начал резко сокращаться.
«Жду ответа!» – требовал голос.
Галлеора стошнило кислым воздухом.
Таймер тикал с устрашающей скоростью.
«Жду ответа… Жду ответа…», – барабанило во всем теле.
Мозг отказывался повиноваться.
Противные ябеды!
Гадкие обзывалы!
Лучше бы они все были в пятнышках!
И для чего им руки?
Они так любят швырять песком в глаза!
Девочки – глупые! Значит, им и головы не нужны?
«БЕЗ ГОЛОВЫ», – обреченно хотел выбрать он и уже потянулся к третьей кнопке, как вдруг услышал:
«Ты свободен!»
Перед ним со скрежетом распахнулась дверь.
Он вышел в коридор.
Где-то совсем близко спорили из-за него мамочки.
Голос Лиссандры звучал приглушенно, она оправдывалась:
– Пора изменить программу тестов! Самый аномальный мальчик избежал отсева!
– Но он сидел там два дня подряд! Сколько можно мучить ребенка! – возражал другой голос.
– Мальчиков нужно отбирать строже!
– Но их и без этого мало!
– Чем меньше – тем лучше! Содержание кавалеров обходится очень дорого! Я снова собираюсь вынести этот вопрос на обсуждение в Совете Матерей.
– Разве ты не знаешь, что у малыша редкие гены?
– Да, я помню твои причитания: «Иссякли гены Мудрой Верлинды». И все такое. Но я, например, заказываю для себя только белокурых с античным профилем и без всякой арифметики в голове.
Галлеор уже не в состоянии был понять, о чем спор.
О его ли неидеальных ушах, или о новой программе для выявления плохих мальчиков?
Тело малыша обмякло, спина заскользила по стене, голова свесилась на грудь, и он заснул прямо возле страшной двери в камеру тестирования.
Он не заметил, как чьи-то ласковые руки подняли и унесли его в постель.
Проспал он долго. Наверно, сто дней.
Его не будили.
Однажды на прогулке к нему подбежала малышка Лизетта, но на ее бледном личике он не обнаружил насмешек.
В то время, когда другие девчонки задирались и корчили рожи, эта смотрела на него теплыми песочными глазами с неподдельным сочувствием.
Она перехватила его взгляд, но дразнить не стала, а только таинственно зашептала:
– Я тоже необыкновенная! Только никому не рассказывай. Я могу делать так, – она пальцами зажала свой нос, при этом щеки ее надулись, как шары, а сжатые губы побелели. Она терпела, пока не раскраснелась, как малиновый джем:
– Ты пробовал так? Ты умеешь умирать, как я?
– Разве ты умеешь умирать?
– Когда не дышу – я мертвая.
– Это не смерть. Это пауза. Из смерти вернуться нельзя.
– Нет, я по-настоящему умираю, по-настоящему не дышу!
– Если бы ты умерла, тебя навсегда бы отправили в ад.
– Откуда ты знаешь?
– Один мальчик сунул другому палкой в лицо. С тех пор оба пропали. А мамочки сказали, что они никогда не вернутся.
– Почему?
– Потому что один – опасный, а другой – слепой. Они оба в аду. Иначе где им быть? Все неправильные там.
Рядом раздалось громкое улюлюканье. К ним незаметно подкралась орава девчонок:
– А мы слышали!
– И всем расскажем, что Лизетта – зомба!
– А Галлеор – непослушный! Мамочки сказали, что у тебя редкие гены! Но ты все равно – неправильный!
– Неправильный!
– Неправильный!
– Неправильный!
4. Костер на столе
из «Легенд о Начале»Праматери не любили собираться в холодном зале экстренных заседаний.
Круглый стол обычно пустовал. Но в этот день все пришли, чтобы выслушать важное сообщение Мудрой Верлинды.
Она окинула быстрым взглядом собравшихся и начала:
– На прошлом совещании мы решили, что у нас не будет главы нашего маленького подземного государства.
– Именно так, – подтвердила Рогранда и кивнула головой. – Для чего мы собрались в этот раз?
– Нам нужно решить важный вопрос, имеющий отношение к благополучию наших будущих детей. Вы все принесли свои генетические сертификаты? Да? Тогда приступим!
С этими словами Верлинда разорвала и бросила свой сертификат на середину Круглого Стола. Подруги повторили то же самое.
Когда на столе набралась приличная куча мусора, Верлинда щелкнула зажигалкой, и пламя осторожно лизнуло бумагу. Разгорелся яркий костер. Отблески пламени плясали на лицах праматерей.
Верлинда протянула руки к огню, согрела пальцы в горячих струях и глухо произнесла:
– В этом костре мы навсегда уничтожили рознь между нашими детьми. Теперь наши потомки не будут напрасно тратить драгоценное время на ссоры о власти и генетических преимуществах.
– И чем же они будут заняты всю жизнь? Неужели и поспорить нельзя? – послышался сдавленный смех красавицы Ланданеллы.
– Они будут писать картины, создавать грандиозные проекты. Их головы должны сохранить интеллектуальные достижения человечества. Им придется заново отстроить города, навсегда покончить с болезнями. Если бы головы мальчиков не были с детства забиты стратегиями, мы не оказались бы здесь в столь плачевном положении.
– Нам не хватает мужчин, – вздохнула Ланданелла, переглянувшись с Титанидой.
Остальные подхватили:
– Без мужчин мы сдохнем!
– Мужчины сразу нашли бы выход!
– Глупости! – возмутилась Верлинда. – Мужчины сразу бы затеяли войну. И я уверена, они перебили бы друг друга до появления первых младенцев.
– Довольно о мужчинах! Только женщины у власти способствуют прогрессу! – поддержала Рогранда.
– Девочки, мы отвлеклись. Пусть Верлинда скажет, что еще нужно сделать, чтобы наконец-то отдохнуть от совещаний. Осточертела постоянная нервотрепка. У меня ПМС, и я должна срочно принять реокс, – закапризничала Ланданелла.
– Постойте, не расходитесь! – воскликнула Верлинда. – Мы должны решить еще один вопрос.
– Что за вопрос?
Верлинда выдержала паузу, подождала, пока шум не утих, и сказала:
– Мы должны смешать весь генетический материал.
– Как смешать? Для чего?
– Для того чтобы наши дети стали общими, – объяснила она.
– Правильно! Все нужно разделить поровну! – откликнулась Барбамилла, не отрываясь от вязания. – Всем – все! Или никому – ничего! Всех детей нужно воспитывать, кормить и одевать одинаково. И тогда не будет никаких ссор. Никаких различий, никаких разногласий.
– Позвольте, мы увлеклись политикой. Монархия или демократия? Для чего нам эти сложности? Главное – дети. Лишь бы они были счастливы! – воскликнула Маргарет.
Завязался спор. Каждая пыталась перекричать каждую.
– Власть – вот что в основе стратегии любого, даже стадного общества, – резонно заключила Рогранда.
– Ты хочешь сказать, что мы стадные?
Обстановка накалялась, и Верлинда решила на этом закончить.
– Итак, главный вопрос о будущих наших детях решен. Девиз нашего маленького государства: «Все дети – наши!»
– Да! – подхватили остальные.
– ВСЕ ДЕТИ НАШИ!
5. «Мы рождены, чтобы родить других!»
«Хлопай ручками, топай ножками!»
«Мы рождены, чтобы родить других!» – эти песни звучали на детской площадке с утра и до утра.
Каждый ребенок их знал и, едва проснувшись, присоединялся к общему хору.
О тишине приходилось только догадываться. Ее не существовало в этом мире, как и блаженного одиночества. Оно тоже было под запретом.
Под запретом были все возникающие из ниоткуда мысли и беспричинное желание ухватиться за них, чтобы распутать странный клубок навороченных тайн.
Но Галлеор научился отключать бравурную какофонию.
Когда дети укладывались спать, он в глубине спасительного одеяла слушал собственные мысли.
«Я знаю, как скрыться от пристального наблюдения мамочек. Но и они знают, как найти меня. Они заблуждаются, искренне веря, что одиночество – это отчаянье и заброшенность. Они думают, что от него нужно лечить и спасать. Нет! Оставьте меня себе. Не надо мне музыки, чтобы дергаться в одном ритме со всеми».
Со временем странные мысли стали его врагами. Они преследовали его по ночам и превращались в жутких советчиков, которые предлагали ужасные скверные дела.
«Я знаю, что нужно сделать. Где-то есть место, откуда не возвращаются.
Ад?
Почему бы нет?
Им пугают. Его боятся.
Почему бы мамочкам не посмотреть друг другу в глаза?
Разве они живые?
Разве он сам живой?
А музыка не с наших, давно состоявшихся похорон?
Мелодия никогда не меняется.
Определи ее, попробуй, выдели в ней такты, миноры и диминуэндо. Она звучит, как одна сплошная, растянутая нота…»
Мамочка Лиссандра первая заметила, что Галлеор изменился.
– Галлеор! Объясни, пожалуйста, куда ты все время смотришь? Ты за мной подглядываешь!
– Я не подглядываю.
– Но я же видела, как резко ты отвел взгляд от моей груди!
– Я думал, что это Вам не понравится.
– А почему ты так подумал? Отвечай!
– Потому что я не античный.
– Ты хочешь меня разозлить? Ты подслушиваешь разговоры мамочек? Ты снова стал непослушным? Ты забыл, куда мы отправляем таких, как ты? Учти! Третий раз – последний! И запомни: я за тобой буду следить!
Однажды одеяло над Галлеором взлетело высоко вверх.
Тело обдало сквозняком.
Он услышал хихиканье мамочки Лиссандры:
– Я же говорила! Вот и пятна!
– Бедняжка! Это может остановить его рост! Он может замкнуться! – сокрушалась добрая мамочка Лута.
– Это аномально! Он кандидат на вылет! И не жалко! Нужно очень строго отбирать кавалеров!
– Посмотри на него! Он красавчик! Я заметила: некоторые девочки к нему неравнодушны.
– Он не годен! Какой из него кавалер? Я об этом докладывала! Но непонятно: каким образом, ему постоянно удается обойти программу? Я вынуждена снова обратиться в Совет Матерей.
Галлеор не подозревал о существовании взрослых мужчин.
Он никогда их раньше не видел ни на детской площадке, ни в зрительном зале. Вид взрослого кавалера его ошеломил.
Доктор Бернард был необыкновенно высок и широкоплеч. Его лицо украшала ухоженная рельефная растительность. Тонированные платиной волосы были высоко зачесаны и открывали приветливое лицо.
Блестящие внимательные глаза глядели на мальчика с нескрываемым сочувствием. От него пахло изысканными духами торжественно-мажорных оттенков.
Галлеор потянул носом незнакомый аромат.
– Тебе нравится мой лосьон? – улыбнулся врач. – У тебя хороший вкус. Запах размороженных желез янтарных мух доводит женщин до апогея чувствительности. Подожди, вырастешь, и я научу тебя комбинировать ароматы. У тебя найдутся влиятельные покровительницы среди матерей… Ну, давай приступим. Не стесняйся, я должен хорошенько тебя размять… Рассказывай, что ты снова натворил? За что тебя не любит мамочка Лиссандра?
– Я не белокурый.
– Посмотри на меня: и я не блондин. Но меня она любит. И тебе есть чем гордиться. У тебя особые, редкие гены.
– Но мамочка Лиссандра сказала, что я неподходящий.
– Забудь. Все должны быть разными. Разные мамочки, разные детки и, тем более кавалеры. Привыкай! Ты же знаешь, что нет минуса без плюса? И наоборот. Никогда не называй женщин глупыми. Они этого не прощают.
– Но они же на самом деле без мозгов! Если бы у них были мозги…
– Я же сказал тебе: все – разные! Даже сейчас у тебя есть покровительницы и враги… А ты знаешь легенду о том, как перессорились все наши первые матери? Мы должны помнить наши легенды. Они объясняют причину всех наших современных проблем. Скоро ты все узнаешь. Но помни, что если появились враги, появятся и друзья.
Доктор долго мял и выворачивал худое тело мальчика, дергал, просил наклониться, показать, собрать в пробирку, подуть в трубку, что-то протоколировал, изучал инструкции, тяжело вздыхал при этом и, наконец, сказал:
– Поздравляю! Из тебя получится отличный кавалер. Все в тебе гармонично и высшего качества. Попробую доказать мамочкам, что у тебя будет высококачественное потомство, умные, красивые, сильные и здоровые дети. Совет Матерей одобрил твой перевод из детского сектора в юношеский. Там тебя научат другим дисциплинам. Главным для тебя.
II. Дворец Юношей
Мы варимся в этом правильном и стерильном мире, словно оправдываем чей-то проверенный веками рецепт странного бальзама, которому надлежит исцелить человечество от ошибок прошлого.
Из Хроники ученого кавалера Галлеора6. Чьи в тебе гены?
Едва Галлеор переступил порог Дворца Юношей, к нему подскочил незнакомый мальчик в грубой спартанской тоге с рыжим ежиком волос.
Он ткнул в грудь новичка длинным рыцарским мечом:
– Отвечай! Как ты, мелюзга, к нам попал?
– Меня сюда рекомендовали, – по-взрослому ответил Галлеор, ощущая значительный перевес противника не только в мускульной силе.
– Меня зовут Энрико. Я здесь самый главный, – с этими словами жесткие щеточки бровей спартанца соединились, не допуская возражений. – Это не все. Ты должен называть меня: «Сэр Энрико». У меня королевская кровь. И это легко доказать. А ты кто такой?
– Я кавалер Галлеор.
– Чьи в тебе гены?
– Я не понял вопроса.
– Я спрашиваю: которая из праматерей – твой предок?
– Не знаю.
– Не знают, когда гены плохие.
– Я, действительно, не знаю.
– Может быть, ты из рабов?
– Не знаю.
– Ты и не должен знать. Информация о происхождении строго засекречена. Но я могу определить каждого с первого взгляда.
– Это невозможно.
– Я сразу отличу раба и дурака. По наклонностям. По привычкам… Даже по жестам. Ты же знаешь, что прародительниц было восемь?
– Но все гены спутаны.
– Гены спутать невозможно. Как невозможно спутать цвет глаз. Глаза бывают либо темные, либо светлые. Пополам не бывает. Посмотри на тех ребят, – Энрико указал мечом в сторону небольшой, затретированной группы. – Что ты можешь о них сказать? Кто они? Слуги или короли?
– Не знаю.
– Ты ненаблюдателен. Но я тебе точно скажу. У них неблагородная кровь.
– Почему ты так думаешь?
– Они избегают центра. Жмутся по углам. Их много, но они стараются держаться вместе. Слабые всегда объединяются. Прячутся друг за друга. Это у них в крови. Такие нам не пара.
«Нам»? – Галлеор поймал себя на мысли, что и ему хочется куда-нибудь спрятаться от «короля», а значит и он «не пара», но король продолжал внимательно разглядывать его со всех сторон:
– Я сразу заметил, что ты не лезешь в угол, но постоянно оглядываешься. Ты рассчитываешь каждый свой шаг. Ты не уверен, зато умен. Осторожность – признак ума. И, кроме того, ты постоянно морщишь лоб и щуришь глаза. Я думаю, что ты книжник.
– Я люблю читать.
– Так я и знал! Будешь моим личным жрецом, врачевателем и хранителем древних знаний.
7. «Во всем виновата Верлинда!»
из «Легенд о Начале»Праматери снова собрались за Круглым Столом.
Глаза сверкали от гнева, щеки пылали.
Маргарет нетерпеливо постукивала остывшей молочной бутылочкой о край стола.
Ланданелла нервно крутила пустышку на пальце.
Вязальные крючки Барбамиллы с остервенением вгрызались в петли.
Клацанье металла в надменном голосе Рогранды не предвещало ничего хорошего:
– Кое-кто был против моего главенства за Круглым Столом. Теперь вы видите – что получилось?
– Мы поддались на провокацию! Перемешав детей, мы потеряли их навсегда! – поддержала ее возмущение Маргарет. – Проект «Мудрой» Верлинды с треском провалился!
– «Общие» дети не могут заменить «своих»! Мы не просто ошиблись или проиграли! Мы потеряли все! – присоединилась к спору красавица Ланданелла.
– Усреднение детей оказалось выгодно только слабым и нечестным! – продолжала Рогранда. – Например, Барбамилла ищет в каждом ребенке признаки своих генов и старается тайно от всех отличить их особым вниманием.
– Все заметили, что «своих» она подкармливает дополнительным протеином, обрекая остальных на неконкурентоспособность! – крикнула Маргарет.
– Объясни, Барбамилла!
– Пусть объяснит! – зашумели все.
Барбамилла ничуть не смутилась. Выслушав предъявленные обвинения, она с вызовом ответила:
– Никого я не различаю! А только даю дополнительную порцию тем, кто просит добавки.
– Вот видите: она сказала: «Кто просит добавки»! А мои дети, например, никогда ничего не просят, – надменный взгляд Рогранды скрестился с простодушным взглядом Барбамиллы.
– И как же тогда твои дети просятся на горшок? – искренне удивилась та.
– Они его не просят, а требуют!
– Мои тоже требуют!
– Твои не должны требовать! У них нет чувства меры. И разве не понятно – почему?
– Почему же? – подбоченилась Барбамилла.
– Потому что не способны вести себя достойно! Представьте себе, ее любимчик Смальди был замечен в воровстве! Он украл у Сильвии пустышку и спрятал ее в памперсе! Он, трехмесячный, уже может прятать! И красть! Что будет с ним дальше?
