То, что предопределено

Сенешаль деликатно поинтересовался у рыцаря, сопровождавшего невесту, много ли среди ее приданного золота и серебра. Рыцарь не без гордости ответствовал, что серебра нет ни единой крупицы: «Принцессе приличествует только золото!»

Воодушевленный посланец поторопился к королю и церемонно повторил ответ рыцаря. К большому удивлению, выслушав его, Эдмунд тут же распорядился отослать невесту обратно, не объясняя причин и даже не удостоив приема.

Юный король был еще совсем неопытен в политических делах и часто действовал как чувствовал, по наитию. Он не продумывал последствия наперед.

Бедная униженная принцесса вернулась в свое королевство. И очень скоро до Эдмунда дошли слухи, что ее отец с большим войском собирается в поход.

Так и было. У пристани стояли ряды кораблей. Множество людей в разных направлениях несли сундуки, мешки и охапки. На новые, пахнущие стружкой и смолой палубы по настилам одну за одной закатывали бочки. В воздухе висела пыль, поднятая сотнями ног. В общем шуме выделялись окрики:

– С дороги!

– Держи!

– Поднимай! Взяли!

Казалось, все двигаются вразнобой и неизбежно должны мешать друг другу. Но действия были отработаны годами. Лошади, оружие, доспехи, рыцари, лучники, продовольствие, деготь, веревки, уксус, воск – у всего и у всех было свое место на длинных узких палубах.

На кораблях уже поставили мачты, и каждая команда подвязывала на рей квадратный парус, сшитый из полос плотной шерстяной ткани, укрепленных тесьмой.

Получив тревожные вести, Эдмунд объявил сбор своих людей и послал верного человека к союзнику Гийому. Война стала для Эдмунда неожиданностью, хотя если бы он немного подумал, мог бы смягчить все и избежать гнева соседа.

Более опытный Гийом принял посланника, но с ходу никаких обещаний не дал, а только лишь выслушал и пригласил присоединиться к королевской охоте на следующий день.

Уединившись в своих покоях, Великий король погрузился в раздумья. Он должен был выбрать между долгом союзника и справедливостью.

«Я дал слово моему соседу королю Эдмунду, что безусловно поддержу в случае, когда ему придется вести войну. Мое слово – не дешевая погремушка. Короли не бросаются словами».

От размышлений короля отвлекала надоедливая муха, которая садилась то на руку, то на щеку. Отлетала. Возвращалась. Снова садилась на руку. Гийом отгонял эту дрянь, но никак не мог прихлопнуть. Муха всякий раз оказывалась проворнее. Это раздражало, злило. Всесильный король, вершивший судьбы вассалов и не раз громивший недругов, ничего не мог поделать с такой ерундой.

«…Да, мое слово твердо. Короли не бросаются словами. Но мое сердце на стороне оскорбленных. Справедливость требует, чтобы я выступил в их защиту. Или хотя бы не вступал в войну против человека, мстящего за поругание чести… Какое-то безвыходное положение…»

Муха продолжала кружить. Именно сейчас это было невыносимо. Король наклонился вперед и закрыл лицо руками. Ладони были липкими от пота.

«Безвыходное положение… Какая духота! Верно, будет ливень. Вот и муха липнет. Дождь нужен. Давно не было дождя. Как бы не случилось неурожая… Да о чем я? Надо решать с Эдмундом. Надо решать…»

Гийом выпрямился в кресле и прижался затылком к резной спинке, возведя глаза к потолку. Гримаса отчаяния была на его лице. Взгляд выхватил особо неказистый камень в кладке свода.

«Надо решать… Гнусное уродство! Все вокруг – гнусное уродство. Этот потолок. Мухи. Духота…»

Король тряхнул головой.

«Что ж. Если на вопрос нет простого ответа, надо рассмотреть его с разных сторон. Допустим, не существует морали и обязательств. Допустим. Примем в расчет только то, что между двумя соседними королевствами начинается война. На чьей стороне мне выгоднее выступить?»

Муха отлетала, билась в мутное окно с частым переплетом, возвращалась, снова отлетала. Гийом никак не мог сосредоточиться. Он стал проговаривать слова про себя.

«На чьей стороне выступить? Чья победа мне выгоднее? Если Эдмунд проиграет, его противник присоединит земли и будет владеть королевством по обе стороны моря. А я лишусь союзника на важном направлении за Бурым болотом. Это невыгодно.

Если Эдмунд победит, тогда союз останется в силе. У меня по-прежнему будет дружественный сосед. К тому же Эдмунд совсем еще неискушен, молод. Я всегда смогу добиться от него нужных мне решений и поступков. Это удобно. Эдмунд – удобный союзник, выгодный сосед».

Так мысли привели Гийома от понятия справедливости к понятию выгоды. Выгодно было выступить на стороне Эдмунда. А обязательства по союзу могут стать хорошим оправданием.

Мухи уже не было. Должно быть, она вылетела, найдя в переплете место с выпавшим стеклом. Но чувство мерзости и назойливости осталось. Возможно, совесть не давала королю покоя.

Когда на следующий день в конце охоты посланник подъехал к Гийому, тот уже был уверен в своем решении и готов его озвучить. В этот момент королевский конь внезапно вскинулся, захрапел и сделал несколько прыжков в сторону. Не всякий усидел бы в седле, но Гийом был хорошим наездником. Он сохранил равновесие, огладил коня, чтобы успокоить, и как можно непринужденнее сказал:

– Я отдал распоряжение собирать отряд. Мы идем к Эдмунду на помощь.

Король намеревался произнести эти слова весомо и твердо, но из-за досадной выходки лошади фраза прозвучала немного натянуто. Тем не менее рыцарь воодушевился и с жаром отвечал:

– Благодарю от имени моего короля! Вы благородный человек!

– Неплохая охота, как по-Вашему, а? – усмехнулся Гийом, показывая хорошее расположение духа. – И богатая добыча, не так ли?

– Несомненно, Ваше Величество! – Рыцарь вежливо поклонился.

Отряд Великого короля собирался медленно. Рыцари приходили в лагерь с оруженосцами. Размещались. Потом выяснялось, что у кого-то захромал конь, кто-то не смог собрать достаточный доспех. Некоторые отлучались на время и не спешили вернуться.

Лучники собирались отдельно. В их лагере пошел какой-то мор. Был слух, что колодцы отравлены. Кто и когда мог их отравить, было совершенно непонятно. В целом вроде никто специально не затягивал сбор, но выступить отряд не мог.

Гийом не выдвигался. Эдмунд ждал его, не решаясь предпринимать что-либо без старшего опытного союзника.

Заморский король тоже ждал – попутного ветра, чтобы переправиться через пролив. Идти только лишь на веслах было дольше. Лошади и люди будут утомлены. А что, если Эдмунд уже будет ждать на берегу?

Ветер стих, как только погрузка была закончена и оставалось только поднять паруса. Заморский король дал команду выгрузить лошадей. Он ждал два дня. Ветра не было. На третий день с кораблей сняли продовольствие и все, что могло испортиться. Шли дни. Попутного ветра не было.

В какой-то момент начало казаться, что все так и закончится не начавшись.

Приближалось время сбора урожая. Пехотинцы и лучники из крестьян начали собираться и уходить из лагерей. Вышло время – два месяца, в которые они были обязаны нести королевскую службу, а дома их ждали осенние работы.

Но настал день, когда Заморский король наполнил свои паруса ветром. Вскоре он выгрузился со своими отрядами на побережье. Люди жгли костры и отдыхали перед походом, отпустив лошадей в поле. Если бы Эдмунд встретил их на своем берегу во всеоружии, перевес был бы на его стороне. Но Эдмунд медлил – ждал обещанного отряда Гийома. Момент был упущен.

С рассветом отряд Заморского короля выступил. Они шли походным порядком. Но, строго говоря, что-то похожее на порядок было у первой сотни приближенных рыцарей. Дальше строй ломался, конные и пешие воины двигались по дороге вперемешку, растянувшись на несколько лье. Еще дальше тащились повозки обоза.

Дорога шла кромкой поля. Крестьянин с серпом остановил работу и хмуро разглядывал чужаков. Рыцари не обратили на него никакого внимания. Но один из лучников, угрюмый малый, остановился и посмотрел крестьянину в глаза.

Помедлив, лучник достал из подсумка кремень, с сосредоточенным видом приладил к нему трут из лоскутка обожженного льняного полотна, привычным движением подхватил с пояса железное кресало.

Через минуту огонь побежал по сухой ячменной соломе. Малый спокойно убрал кремень и пошел не оборачиваясь. Его не интересовало дальнейшее.

По пути воины убивали скот ради забавы, топтали и поджигали поля. Они пьянели от вседозволенности и творили все большую и большую дичь. Таким порядком рыцари и ополченцы достигли предместий королевского дворца.

К этому времени Эдмунд, наконец, понял, что ждать больше нельзя. В страшном волнении он с войском выступил навстречу. Отдавая команды, король каждый раз боялся, что голос сорвется. Тогда все увидят его неуверенность. И эта неуверенность перейдет к рыцарям. Тем не менее Эдмунл построил свои порядки на холме, заняв выгодную позицию.

Неприятель вынужден был остановиться в болотистой низине. Воины стали спешиваться и строиться в шеренги к бою. От отряда отделился всадник. Он въехал выше по склону, развернул пергамент и стал выкрикивать:

– Грязная собака! Червь, возомнивший себя человеком! Гадина, напялившая корону! Сними ее, не гневи господа, ибо ты не достоин не только короны, но и человеческого обращения! Твое место в хлеву со свиньями! Это они поступают так, как поступил ты!..

В сторону всадника полетели стрелы и камни, он спешно ретировался, не дочитав послание.

Отряд Заморского короля к этому времени еще не успел окончательно построиться. Безнаказанность любых мерзких выходок на чужой земле притупила бдительность воинов, сделала их беспечными, лихими и неуправляемыми. К тому же они были утомлены переходом. И все же Заморский король отдал приказ наступать.

Рыцари Эдмунда на холме стояли плотно, плечо к плечу, собрав стену из щитов. Они призывно били по щитам камнями и рукоятями своих мечей, извергая отборную брань в адрес врага.

Первая атака была отбита. За ней последовали еще и еще. Каждый раз на склоне холма оставалось все больше убитых со стороны чужаков. У Эдмунда же потерь не было. Это придало молодому королю уверенности. Он перестал метаться и дрожать от волнения.

Заморский король, увидев, что атаки не приносят желаемого, больше не атаковал. Он собрал совет с ближними рыцарями здесь же, на поле. Воины, предоставленные сами себе, бестолково бродили по позициям, глубоко утопая в мшистой, уже достаточно перетоптанной болотине. Эдмунд настороженно наблюдал. Затишье.

Совет закончился, прозвучали команды. Войско Заморского короля отступало.

Эдмунд не удержался и первым бросился в погоню. Его отряд с радостным гиканьем скатился за ним с холма. Юный король предвкушал первую в своей жизни победу. Он мчался на отличном резвом коне и далеко оторвался от своих.

Преодолев болото в низине, где его конь двигался большими неровными скачками, увязая и в страхе выпрыгивая вверх, Эдмунд въехал в лес и увидел неприятеля. Обнажив меч, король ринулся вперед.

Но воины не бежали, они встретили нападавшего копьями. Несколько человек окружили его. Эдмунд успел сделать два-три взмаха мечом сверху вниз. Удары пришлись по шлемам, кто-то упал под ноги коню. Но короля уже тащили за ногу из седла, и вскоре он оказался на земле.

Его конь, его меч, доспехи – все это стало добычей неприятеля. Отряд Эдмунда замешкался в болотной грязи и был перебит налетевшим противником. Мало кому удалось уйти. А сам Эдмунд, так легко поддавшийся на хитрость врага, стал личным пленником Заморского короля.

Какое-то время победитель размышлял, как он будет обустраивать и делить между своими вассалами новые земли. Но до него дошли известия, что Великий Гийом, не проигравший ни одной битвы, выступил на помощь своему союзнику. И Заморский король решил, что пленения обидчика вполне достаточно для его самолюбия. Он двинулся в обратный путь к своим кораблям.

Отступая, рыцари и ополченцы снова грабили и разоряли все на своем пути. Были разрушены поселения, разорены крестьяне и ремесленники. Королевство Эдмунда пришло в полный упадок. Леса пылали еще несколько недель после того, как корабли чужаков покинули землю побежденных.

Гийом со своим отрядом гнался за Заморским королем до самого скалистого берега в надежде отбить Эдмунда. Но из-за странных и непрекращающихся неурядиц он выступил слишком поздно.

Через пролив было отправлено посольство, которое вело переговоры о выкупе пленника. Вся казна Эдмунда ушла в уплату. И еще его вассалы собрали, сколько смогли. Недостающую немалую сумму покрыл Гийом.

С этим золотом он отправил Эдмунду послание, с просьбой считать все обязательства по их союзу выполненными, а союз расторгнутым.

В посланнии подробно описывались все действия Гийома в пользу союзника по дням, давались обязательства не нападать на соседа. Кроме того, Гийом особо указал, что поступки оскорбленного отца ему понятны. И если бы не договор, он не поддержал бы Эдмунда вовсе. Великий король отлично понимал, что встречных обязательств можно не запрашивать. Положение соседнего королевства было бедственным.

Заморский король счел себя отомщенным. Эдмунд вернулся из плена. Он был раздавлен. Его города и селения разграблены, его рыцари пали духом, его могущественный союзник отвернулся, его казна пуста. Эдмунд, по сути, остался один. Самое время для молодого короля поумнеть. И Эдмунд поумнел.

Он ответил Гийому длинным и обстоятельным посланием. И хотя речи о безусловном военном союзе уже не шло, вражды между соседями также не намечалось.

Эдмунд дал городам многие свободы: торговать, создавать самоуправление, платить очень скромные пошлины. Он разрешил своим рыцарям охотиться в королевских лесах и переплавлял все золото и серебро, что поступало от городов, на подарки для своих вассалов, покупая таким образом верность.

Оставался вопрос с пустой казной. Эдмунд вел скромную жизнь. Возможно, кто-то сказал бы: «Влачит жалкое существование». И это было бы недалеко от истины. Но важная деталь: казна понемногу стала наполняться.

Из всех прошлых благ и богатств Эдмунд больше всего переживал потерю любимого ловчего сокола. Редкую белую птицу он взял птенцом, сам обучал, очень гордился и дорожил им. Это был единственный белый сокол во всем королевстве. Эдмунд надел ему на лапу кольцо с выгравированной надписью на латыни: «Vade mecum» («Иди со мной» или «Указывающий дорогу», «Путеводный»). Ведь охота с соколом подразумевает, что он летит от охотника к добыче, как бы указывая человеку верный путь.

Король закончил учить птицу как раз к своей свадьбе, которая расстроилась, что потянуло за собой цепь пагубных событий. Эдмунд не успел вполне насладиться охотой со своим любимцем. Возможно, поэтому он так горевал по соколу, а вместе с ним и по тем сытым и спокойным временам.

Нет сокола, пусты псарня и конюшня. Во внутреннем дворе раньше всегда кипела работа. Поварята таскали продукты. Прислуга чистила одежду, доставая ее из огромных сундуков, встряхивая и внимательно осматривая, не пора ли подлатать. Кто-то подметал дорожки. Тут же мыли коней, стирали, что-то чинили, постукивая топорами и оставляя на земле свежие щепки и стружку.

Теперь же двор был пуст. Один только старый слуга вышел к колодцу и, набирая воду, смотрел на облака. С кухни во двор тянуло запахом простой еды и дымом. С грустью король наблюдал эту картину из окна.

Ритмичная, упорядоченная, активная жизнь остановилась, словно у механизма кончился завод. А все оттого, что Эдмунд, получив в наследство этот механизм, налаженный предками, жил беззаботно и думал, что завод будет вечным. Так не бывает.

Но выводы были сделаны, казна потихоньку наполнялась, города богатели, поля снова были засеяны, на пепелищах, поросших иван-чаем, поднимались молодые деревья.

Нечего и говорить, что Эдмунд больше не помышлял о женитьбе. Но пророчество Книги Сивилл не отпускало его. Нет-нет да и приходил на ум Эдмунду тот давний сон. Нет-нет да и присматривался он к украшениям дам, которые бывали при дворе, – не мелькнет ли где кристалл горного хрусталя, оправленный в серебро.

По мере наполнения казны, благородных дам при дворе становилось все больше, но ни одна из них не носила горного хрусталя в серебре. Никто не отвлекал Эдмунда от государственных дел.

VI. Сорокопуты

Когда-то давно, во время Первого крестового похода двенадцать рыцарей основали орден. Они нарекли его орденом Разящего копья и заслужили добрую славу храбростью в сражениях и скромностью в быту. Другие благородные рыцари стали вступать в орден. Сплоченный отряд Разящего копья громил сарацин во славу господа и оружия. Повсеместно разлетелась молва о доблести рыцарей ордена.

Но суровая судьба распорядилась так, что следы многих смельчаков затерялись в чужих землях. Лишь немногочисленное воинство Разящего копья вернулось в свое королевство.

Отец Эдмунда, тогдашний король, в знак признания заслуг отдал во владение ордену Разящего копья монастырь и плодородные земли с поселениями вдоль Бурого болота. Рыцари с благодарностью приняли этот дар и обосновались в монастыре.

Но ко времени вступления Эдмунда на престол процветавший когда-то орден пришел в упадок. Храбрые воины, сильные и выносливые, оказались совершенно не склонны к ежедневной однообразной работе по ведению хозяйства. Постепенно они прожили все богатства, что привезли из похода, стали продавать земли.

Довольно быстро от обширных владений ордена осталась лишь обитель. Все остальное было продано или отдано за долги. И теперь, чтобы прокормиться, рыцари промышляли браконьерством, пользуясь попустительством королевских егерей.

Окрестные крестьяне открыто подшучивали над обнищавшими рыцарями. От былого пиетета не осталось и следа. Однажды браконьеры добыли крупного оленя. Он был настолько велик, что тушу могли утащить только втроем. Рыцари несли добычу по пыльной деревенской дороге, высоко подняв на копья.

Какой-то местный острослов бросил им вслед:

– От разбойники! Ну чисто сорокопуты!

Одетые в серое, копьеносцы и впрямь напоминали этих небольших хищных птичек, что накалывают добытых мышей и ящерок на шипы обильно растущего в тех краях боярышника, чтобы удобнее было разрывать добычу на куски.

И прозвище приклеилось. Бывало, что кто-нибудь из рыцарей, возвращаясь с охоты, нес на копье куропатку или фазана.

– Сорокопуты! – тут же выкрикивал какой-нибудь удалец из местных мальчишек, скрываясь в зарослях бурьяна возле дороги. Иногда сердитый рыцарь тыкал наугад копьем, но, конечно же, наглеца там уже не было. Такое отношение было невыносимым для благородных, хоть и нищих, рыцарей.

В один из дней после мессы Гроссмейстер обратился к братии с речью. Он говорил о том, что некогда могущественный орден доведен до крайней степени бедствия и унижения:

– Никто больше не помнит наших славных подвигов! Никто не проявляет заслуженного уважения! Даже дети оборванцев смеются над нами!

Присутствовавшие согласно кивали.

– Наглая чернь, сброд, которому неизвестно слово «благородство»! Они как шавки – кусают исподтишка. Пусть мы и презираем их, но это не значит, что должны все терпеть!

Послышались возгласы одобрения. Гросмейстер остановил их.

– Надо признать, что есть и наша вина. Все произошло не в один день. Мы слишком долго почивали на лаврах наших побед. Сколько времени мы пребываем в этой обители без какого-либо дела и занятия? Сколько минуло дней с тех пор, когда к нашему славному ордену Разящего копья присоединился последний рыцарь? Сколько лет наш орден не получал пожертвований? Ответ: много. Слишком много! Настолько много, что больше мы не можем позволить себе ни дня бездействия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.