Жизнь и приключения товарища Сталина от рождения до пядидесяти пяти лет (1878-1933)

Казалось, установив невиновность Сталина, его следовало освободить, однако Фемида, вцепившись кому-либо в зад, не любит давать задний ход.

Проходил месяц за месяцем, а дело не двигалось с мертвой точки. Сталин принялся бомбардировать различные инстанции прошениями и жалобами.

Так в прошении на имя главноуправляющего гражданской частью на Кавказе князя Г. С. Голицына он писал:

«Все усиливающийся удушливый кашель и беспомощное положение состарившейся матери моей, оставленной мужем вот уже 12 лет и видящей во мне единственную опору в жизни, заставляет меня обратиться с нижайшей просьбой освобождения из-под ареста под надзор полиции. Умоляю канцелярию главноначальствующего не оставить меня без внимания и ответить на мое прошение. Проситель Иосиф Джугашвили. 23 ноября 1902 г.».

– У тебя оказывается мама есть? – удивился его сокамерник, подглядев письмо.

– Мамы у всех есть! – усмехнулся в бороду Сталин.

Забрасывая государственные учреждения просьбами и жалобами, на которые, надо отдать им должное, никто не реагировал, Сталин параллельно действовал в другом направлении, подготавливая бунт заключенных.

28 июля 1903 года заключенные кутаисской тюрьмы, где сидел будущий вождь, неожиданно взбунтовались, прорвались к тюремным воротам и принялись в них колотить. Ворота были железные, и звуки разносились по всему Кутаиси. К тюрьме прибежали любопытные дамочки, которые начали кричать и визжать от страха. К ним присоединились дети и подростки. В городе начался переполох.

На шум прискакали губернатор и прокурор.

Сталин предъявил администрации умеренные требования: сделать в камерах нары (заключенные спали на цементном полу), соблюдать вежливость в обращении с арестантами и предоставлять баню не реже двух раз в месяц.

– Господи! Я думал тут светопреставление, а тут нар у заключенных нет! – вытер пот со лба губернатор. – Немедленно организовать. И в баню водить регулярно! Сделайте так, чтобы я больше никогда сюда не приезжал!

Перепуганная администрация поспешила выполнить все требования. Больше того, начальник тюрьмы, опасаясь, что Сталин продолжит подрывную деятельность во вверенной ему епархии, поспешил от него избавиться. Он употребил все свои связи и влияние, чтобы дело Джугашвили поскорей закончилось (тот сидел уже полтора года).

Осенью 1903 года Сталин был приговорен в административном порядке (без передачи его дела в суд) к ссылке в Сибирь сроком на 2 года за участие в запрещенной социал-демократической партии.

Надо сказать, что в те времена ссылка была самым легким наказанием из всех возможных. Ссыльного доставляли за казенный счет на место ссылки, а дальше он был предоставлен самому себе. По отношении к государству у него была всего одна обязанность – отмечаться в установленный срок (обычно 1 или 2 раза в месяц) в полицейском участке. Зато у ссыльного появлялось право просить у государства пособие, чего были лишены простые смертные, вынужденные сами зарабатывать себе на жизнь.

– Российское государство озаботилось тем, чтобы я посмотрел мир! – усмехнулся Сталин, когда ему вручили копию приговора. – Я бы предпочел, чтобы меня отправили в ссылку в Сочи или Одессу. Впрочем, Сибирь так Сибирь. Мне рассказывали, что там очень красиво и живут замечательные люди!

Осенью 1903 года Джугашвили впервые покинул Грузию и в арестантском вагоне отправился по этапу через Новороссийск, Ростов-на-Дону, Самару и Челябинск в Иркутск.

Одет он был по грузинским меркам тепло: в щеголеватую кавказскую бурку, папаху, две пары парусиновых штанов и кожаные штиблеты с галошами.

В день, когда он сошел с поезда в Иркутске, мороз ударил под сорок градусов, дул сильный пронизывающий ветер, начиналась пурга.

Полицейские, которые должны были встречать его с поезда, решили поберечь здоровье и вместо того, чтобы пойти на вокзал, засели в кабаке.

Сталин бегал туда-сюда по пирону, пытаясь согреться. Вскоре вокруг него собралась толпа. Неизбалованные зрелищами сибиряки показывали на него пальцами и дико ржали.

– Тебе не жарко, генацвале?! – кричал подвыпивший ямщик.

– Где твой тулуп, дядя? Пропил или потерял? – надрывался хамоватый подросток.

– Иди ко мне, малыш! Обогрею! – гоготала дородная некрасивая проститутка.

Сталин в первый раз в жизни оказался в смешном положении и, надо сказать, с честью вышел из ситуации.

– Добрый день, товарищи. Что-то у вас здесь жарковато! – Сталин снял бесполезную папаху и стал ею обмахиваться. – Я, друзья мои, с детства люблю закаляться. Усовершенствовал свой организм до того, что могу при любом морозе ходить голым, как летом. Только ради приличия, чтобы не пугать женщин, которые здесь собрались, пришлось накинуть на себя бурку. Так и хочется ее снять. Но под ней у меня ничего нет.

Толпа, которая горела желанием позабавиться, разочарованно стала расходиться. Лишь самые упорные продолжали стоять, надеясь, что Сталин на их глазах превратится в сосульку.

– Мне в таком климате очень трудно находиться! – продолжал спокойно рассуждать Сталин. – Слишком у вас тут жарковато! Мне бы махнуть на Северный полюс. Раздеться до гола и сигануть в прорубь в Северно-Ледовитый океан!

Когда последний зевака ушел, Сталин что есть сил рванул до первой гостиницы.

– Срочно разотрите меня спиртом! – были его первые и единственные слова, после чего он упал в обморок.

К счастью, опытные в этом деле портье и горничные тут же бросились спасать будущего вождя от неминуемой смерти: его раздели и хорошенько растерли.

Уже утром в гостиницу заявилась полиция с предписанием срочно доставить Джугашвили в городок Балаганск (больше 200 километров от Иркутска). Еле живого Сталина погрузили на носилки (сам он ходить не мог), накрыли рогожей и тронулись в путь.

Однако, когда его чуть живого доставили в Балаганск, местное начальство только поморщилось.

– Чего вы его к нам притащили? Везите в Новую Уду.

Сталина понесли в Новую Уду (примерно 70 верст от Балаганска).

Там его почти бездыханное тело занесли в одиноко стоящий маленький покосивший домишко, к которому уже подступало болото.

Хозяйка дома, пожилая вдова Марфа Ивановна Литвинцева, встретила нежданных гостей воплями и бранью.

– Вы зачем мне ЭТО принесли? Мне только трупов здесь не хватало! Я вам не похоронное бюро! Немедленно уберите его к чертовой матери!

– Уймись, Марфа! – полицейские отодвинули ее в сторону. – Наше дело маленькое. Нам велели доставить, мы доставили!

– Что же вы творите, негодяи?! Имейте ввиду, что я этого так не оставлю! Вы меня еще не знаете! Я до самого царя дойду! Упаду к нему в ножки, что меня (порядочную женщину) так унизили! Где это видано, чтобы к честным вдовам трупы подбрасывали?

– Остынь, мать! – полицейские поставили носилки на пол. – Мы – люди служивые. Нам начальство приказало, мы исполнили. Дальше с ним сама возись. Хочешь ешь его, хочешь соли, хочешь маринуй. Не нашего ума дело. Так что налей нам по рюмке водки, и мы пошли.

– Сволочи! Но ничего. Будет и на Марфиной улице праздник. Царь-батюшка выведет вас на чистую воду! Ох, как он отомстит за меня!

– До свидания! – полицейские снова отодвинули Марфу в сторону и направились к двери.

– Что же вы творите?! – надрывалась вдова. – Выбросьте его в болото! Умоляю! Не оставьте своим благодеянием, голубчики! Заставьте вечно бога молить!

– Окстись, Марфа! Он живой! – оглянулся на пороге один из полицейских.

– Мертвый он! Господом богом клянусь, что мертвый! – Марфа несколько раз истово перекрестилась.

– Вообще-то я жив, если вам интересно! – донесся слабый голос Сталина.

– Тогда я его сама собственными руками задушу!

– Я тебя не слышал! – козырнул на прощание полицейский.

Сталин лежал на холодном грязном полу не в силах пошевелиться. Кругом гуляли сквозняки. Было холодно, из окна сильно дуло. Марфа с нескрываемой ненавистью разглядывала непрошенного квартиранта.

– Учти, что бесплатно ты здесь жить не будешь! – злобно прошипела она. – Комната моя стоит очень дорого. Гони рубль за первый месяц. Чего уставился?

– У меня денег нет, мадам! – с трудом пошевелился Сталин.

– Тогда лучше удавись! Все равно изведу тебя! Ты у меня долго не протянешь! Собаке собачья смерть!

Сталин устало закрыл глаза и провалился в сон.

Глава 6. Побег и первая любовь (зима-лето 1904 года)

Село Новая Уда, впрочем, как и вся тогдашняя Россия, делилась на две неравные части.

В Верхней Уде, которая располагалась на холме, жили немногочисленные местные богачи. В Нижней Уде посреди болот существовал остальной народ.

Отлежавшись несколько дней, Сталин понял, что в Нижней Уде ловить ему нечего, и направил стопы в Верхнюю.

Первый дом, куда он постучал, принадлежал первому богатею на селе, кулаку, торговцу и ростовщику в одном лице Филипу Толстопятову (в селе его за глаза называли Толстый за безразмерный живот).

– Че надо, голодранец? – дверь открыл сам хозяин (он никому не доверял и принципиально не держал прислугу). – Вали отсюда. Милостыню не подаю. Еще раз возле своего дома увижу, убью!

– Здравствуйте! – вежливо приподнял папаху Сталин. – Позвольте представиться. Меня зовут Коба.

– Ты че глухой? Я тебе говорю: пошел отсюда на хер! Даю одну минуту. Потом собак спущу!

– Я пришел, чтобы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Смею вас уверить, что это очень выгодно для вас в финансовом плане. Разрешите войти, а то на улице холодно.

– Выгодно? – с сомнением посмотрел на него Толстопятов. – Коли так, заходи ненадолго. Но учти, если соврал, ты из моего дома вылетишь, как пробка из бутылки. Я тебе такой пендель отвешу, что ты до самого Иркутска лететь будешь!

Сталин зашел в комнату и присел на стул у печки. Хозяин развалился на диване, поигрывая толстой золотой цепью.

– Я навел о вас справки и узнал, что вы человек дела! – вкрадчиво начал Сталин. – Поэтому обойдемся без прелюдий. В Тифлисе и Батуми я профессионально занимался поджогами домов, складов и государственных учреждений. Сегодня я обошел село, осмотрел постройки, кое-что прикинул и пришел к выводу, что вы являетесь наиболее перспективным моим клиентом. В связи с этим у меня к вам деловое предложение. Дайте мне сто двадцать рублей наличными, и я уеду навсегда. Слово революционера. В противном случае вам придется все отстраивать заново. Это влетит в копеечку и будет совершенно бессмысленно, потому что не успеете вы восстановить свои склады, магазины и дома, как все снова сгорит.

– Я тебе сейчас ноги переломаю! – Толстопятов налился кровью и стал медленно приподниматься, сжимая кулаки.

– Учел ваши возражения! – спокойно парировал Сталин, моментально отскакивая в угол комнаты. –Административный ссыльный – это вам не простой человек. Простого смертного вы можете убить, и никто не обратит внимания. Но у нас (ссыльных) другой статус. В отношении нас пишутся отчеты. Нами интересуется губернатор. Полиция по нескольку раз в месяц проверяет нас. Даже чиновники в Петербурге интересуются нами. Если я не окажусь в каком-нибудь отчете, сразу пойдут запросы. Вся государственная машина будет искать меня и рано или поздно найдет живым или мертвым. Поэтому перед тем, как к тебе идти, я сообщил в органы, что ты мне угрожал физической расправой. Кроме того, я написал соратникам по революции, что, если вдруг пропаду, виноват в этом ты. Сам понимаешь, что мои ребята церемониться не будут. Они тебя вместе со всей семьей на лоскутки порежут! Дальше сам решай, Филип.

– Беда пришла в дом! Господи, помилуй и спаси! – огромный Толстопятов широко перекрестился, бухнулся на колени перед иконой и принялся горячо молиться.

Сталин терпеливо ждал. Примерно через полчаса Толстопятов потный и красный перестал биться головой об пол и устало поднялся.

– Закончил? – поинтересовался Сталин. – Уважаю твои религиозные принципы, но Господь в данной ситуации тебе ничем не помочь не сможет. Это я тебе как выпускник Тифлисской духовной семинарии говорю.

– Уйди, проклятый безбожник! – слабо возразил Толстопятов.

– Хорошо. Уйду. Только прежде ответь мне на маленький вопросик. Палить мне твой дом или нет?

– Нет.

– И?

– Что?

– Где бабло?

– Почему именно я? У нас здесь в Уде богачей куры не клюют! У любого из них рублей по двести запросто можно отжать. А я человек бедный. Почти нищий. Какие сто двадцать рублей? Откуда? Я таких денег сроду в глаза не видел. Пожалей меня, Христа ради! Заставь вечно богу молить, добрый человек. Хочешь на колени перед тобой встану? Век за твое здоровье всем селом молиться будем. У меня детки малые. Хоть их пожалей. Лидочке, младшей доченьке, только недавно двадцать три годика стукнуло. Маленькая еще. До сих пор не замужем. У тебя самого детки есть? Как отец отца ты меня поймешь. Господь бог воздаст тебе сторицей, что несчастную семью Толстопятовых не обидел!

– Ты так переживаешь, как будто с жизнью прощаешься. Весь аж красным сделался. Смотри, Филип, здоровьем шутить нельзя. Так удар хватить может. Что касается местных толстосумов, мне ими заниматься некогда. Можешь сам с ними разобраться. Возьми с каждого мою долю в пятьдесят рублей, а остальное себе оставь. По рукам?

– Другое дело! – Толстопятов, который за минуту до этого выглядел маленьким и жалким, вновь обрел свою солидность и полноту. – Сто двадцать я тебе сейчас отдам. А что с наших богачей соберу, вечером занесу. Одно условие: буду всем говорить, что ты по сто пятьдесят собираешь. Меня не пали!

– Договорились.

Вскоре у Сталина оказалась круглая сумма, которой было вполне достаточно для побега. Он купил себе толстый шерстяной свитер, бараний тулуп, меховую шапку и валенки. У полицейского пристава по дешевке приобрел ксиву его помощника и командировочное удостоверение.

Побег из ссылки в те времена был плевым делом. Надо было только доехать до железнодорожной станции, взять билет на поезд и подкупить свидетелей, которые должны пустить следствие по ложному следу.

Сталин исполнил все это блестяще.

– Куда девался проклятый Джугашвили? –полицейский пристав собрал на центральной площади Новый Уды все ее немногочисленное население и толкал перед ним речь. Именно этот пристав пару дней назад продал Сталину ксиву своего помощника и организовал железнодорожный билет. Так что знал, куда тот исчез, лучше всех.

– В тайгу утек! – сообщил Толстопятов, который был подкупленным свидетелем (Сталин честно заплатил ему за ложные показания пять рублей). – Я видел. Ушел пешком в лютую метель. И тропинки уже той нет. Все снегом замело.

– Ну, если в тайгу утек, искать смысла нет. Наверняка, уже голову сложил! –довольно заметил пристав, который боялся, что кто-нибудь укажет ему правильное направление и придется ехать на станцию. – Вот так гибнут негодяи, которые пошли против царя. Я вас всех хочу предупредить, что с нашим государством шутки плохи. Не захотел Джугашвили честно служить царю-батюшке и уже кормит волков в лесу. Поэтому требую от вас соблюдать закон. А то вспомните меня, да поздно будет. Лучше остановитесь сейчас. Изживите в себе правовой нигилизм. Пропитайтесь уважением к царю и закону.

За пару недель Сталин добрался до Тифлиса, который встретил его солнцем и теплом. Несколько дней он наслаждался жизнью, пил вино и ел шашлык. После суровой Сибири родная Грузия представлялась ему сказкой.

Однажды его задерживала полиция за нарушение общественного порядка (он исполнял «Варшавянку» прямо под окнами прокуратуры). Сталин показывал свою корочку помощника полицейского судебного пристава г. Балаганск, ему пожали руку и отпустили.

Тогда, окончательно обнаглев от безнаказанности, он заявился с ящиком коньяка прямо в полицейский участок.

– От Балаганской полиции ее Тифлисским коллегам! – закричал он с порога.

Полицейские переглянулись и полезли за стаканами. В тот вечер он приобрел много друзей в силовых структурах.

Конечно, обстоятельства его побега и дружба с полицией Тифлиса не могли не вызвать вопросов у его коллег-революционеров.

– Где Коба достал деньги на побег? – возмущался на заседании Тифлисского комитета РСДРП его председатель Рамишвили. – Откуда у Кобы удостоверение помощника полицейского пристава? Почему он пьет с полицейскими? Хотите вам скажу? Коба в тюрьме стал сексотом!

– Секс кем? Я что-то не расслышала! – встрепенулась молодая начинающая революционерка Наталья Киртава-Сихарулидзе.

– Cекс-машиной! – заржал кто-то из партийцев.

– Ничего себе номер! – зарделась женщина.

– Товарищи! Давайте серьезнее! – постучал ложкой по стакану Рамишвили. – Сталин провокатор и агент полиции! Предлагаю исключить его из наших рядов.

Комитет не принял предложения своего председателя и постановил для начала вызвать Кобу и задать ему ряд вопросов.

Киртава-Сихарулидзе взялась лично доставить повестку Сталину на квартиру.

– Девчонки, мне сказали, что это настоящая сексуальная машина! – возбужденно делилась она с подружками, крутясь возле зеркала. – Я его до этого мало знала. Видела пару раз на митингах. Симпатичный мужчина. «Варшавянку» поет очень зычно. Хочу поближе с ним познакомиться.

– Везет тебе, Натали! – вздыхали подружки. – Сексуальная машина. Не то что наши мужики! Сексуальные ишаки!

Сталин принял ее в маленькой съемной комнатушке, раздетый по пояс. Наталья кокетливо стрельнула глазками на его голый торс, чуть приподняла и без того короткую юбочку и вручила запечатанный пакет.

– Какие негодяи! – рассвирепел Сталин, прочитав выписку из постановления комитета. – Получается, я перед ними оправдываться должен? Вот это наглость! Я сделал для революции больше, чем все они вместе взятые!

– Я полностью с вами согласна, товарищ Коба, и голосовала против! – еще раз стрельнула глазками Наталья.

Сталин внимательно посмотрел на гостью и почувствовал, что-то твердое у себя в трусах. Ему было двадцать пять лет, а он все еще оставался девственником.

Не сказать, чтобы его совсем не интересовал слабый пол. Но сначала любовным приключениям мешала семинария, а затем революционная деятельность. Ходить к проституткам будущий вождь брезговал, а для постоянных отношений у него элементарно не было времени.

«А не жениться ли мне на этой симпатичной девчонке?» – мелькнула у него мысль.

– Я полностью на вашей стороне, товарищ Коба! – продолжала стрелять в него глазками Киртава-Сихарулидзе. – Вы ни в коем случае не должны оправдываться. Пусть они сами докажут свои обвинения!

– Я – человек прямой. Поэтому ставлю вопрос ребром. Переезжай ко мне жить! – Сталин пощекотал ее под подбородком.

– Но мы с вами почти не знакомы, товарищ Коба! – смущенно заулыбалась молодая грузинка.

– Как же не знакомы, когда ты уже полчаса здесь сидишь?! – улыбнулся в свою очередь Сталин. – Ты – член РСДРП. Я – член РСДРП. Тебе нравится мой торс. Мне нравятся твои ножки. По-моему, этого вполне достаточно для создания крепкой дружной семьи!

– Я не поняла, товарищ Коба. Вы меня замуж зовете или на свободные отношения намекаете?! – обмахнулась веером Наталья. – Предупреждаю, что я девушка серьезная! Меня одноразовые отношения не интересуют!

– Конечно, замуж! Только учти, что я атеист! Венчаться в церкви мне нельзя по идеологическим соображениям. Если хочешь свадьбу, можем прямо сейчас напиться! Я человек веселый и праздники люблю!

– Вы меня полюбили, товарищ Коба?

– Страстно! Только сразу обговорим условия любви. Конфеты и букеты мне дарить некогда, да и денег нет. Что требуется от тебя? Запоминай по пунктам (лучше запиши). Первое. Готовка. Поскольку денег нет, будешь каждый вечер ходить на рынок в аккурат к его закрытию. Там остаются валяться побитые овощи и ошметки мяса. С тебя требуется собрать их, пожарить или сварить и накормить меня. Второе. Уборка. Я люблю, чтобы все вокруг блестело, но при этом, чтобы мне не мешали думать. Убираться будешь каждый день, но, только когда меня нет дома или я сплю. В последнем случае сделай все, чтобы не шуметь. Разбудишь – убью. Третье. Секс. Это дело я приветствую. Но только в том случае, когда оно не мешает работе. Если я занят или пребываю в задумчивости, лучше ко мне не подходи. Наконец, самое главное. Заруби себе на носу, что ни при каких обстоятельствах со мной нельзя спорить. Как я сказал, так ты и должна сделать. В противном случае тебя ждут жестокие побои или даже смерть (в зависимости от тяжести проступка). В остальном я милейший человек и рубаха парень. Люблю шутку, юмор и хорошую песню. Кстати, когда я буду петь, а больше всего я люблю петь по ночам, не забывай подпевать и аплодировать. Мне будет приятно. Все уяснила?

–– Мне надо подумать! – опустила прекрасные глаза в пол Наталья.

– До завтра времени хватит? Завтра погоду хорошую обещают. Махнем в горы. Там напьемся и сыграем свадьбу. Сначала вино с шашлыком. Потом секс на голых камнях.

– Вы меня неправильно поняли, товарищ Коба! Я еще не совсем готова к семейной жизни! К сожалению, вынуждена вам отказать.

– Какая же ты сука! – взревел Сталин. – Не подходи ко мне больше! Лучше всего эмигрируй куда-нибудь в Африку, чтобы я тебя больше никогда не видел!

Так закончилась, толком не начавшись, первая любовь Сталина.

На следующий день он уехал прочь от томящих сердце воспоминаний в Батуми.

Глава 7. В руководстве Кавказским комитетом РСДРП (1904 год)

Батумский комитет РСДРП встретил Сталина холодно.

Руководители городской организации увидели в нем своего конкурента.

– Мы сами прекрасно со всем справляемся. Ты нам не нужен! – возмущались они. – К тому же мы не уверены, являешься ли ты настоящим революционером или провокатором охранки! Обстоятельства твоего побега из ссылки, вызывают у нас вопросы!

Сталин, чтобы наладить отношения с соратниками, пригласил батумское руководство на шашлык на море, подгадав под празднование Первого мая.

Там по привычке он сразу начал распоряжаться.

– Согорошвили, беги за ветками! На тебе костер. Вадачкория, режь мясо и лук! Чхеидзе, чего рот разинул? Шашлык сам себя не сделает! Помоги Вадачкории. Я купаться! Через полчаса вернусь и все проверю.

– Ты кто такой, чтобы нами командовать? – злобно ощерился председатель Батумского комитета РСДРП Согорошвили.

– Не понял? – тяжело посмотрел на него Сталин.

– Пошел в жопу! Теперь понятно!?

– Ты че блатной?

– Ты че из себя авторитет корчишь? Ты, Коба, для меня вообще не авторитет.

– Ты кто есть по жизни?

– В смысле?

– Ты сидел?

– Тебя волнует? Ты че понтами кидаешься? Давай выйдем с тобой один на один!

– Ты только потом мамочке не побеги жаловаться!

– Кончай базарить, Коба! Или ты зассал?!

– Я зассал?!

Противники встали друг напротив друга. Сталину часто приходилось драться в раннем детстве. Однако после поступления в духовное училище он утратил боевые навыки.

Теперь он запомнил только первый удар в нос. Очнулся Сталин уже в своей комнате в кровавой луже на полу.

У многих бы опустились руки на его месте. Партия отвергла его. Все друзья и соратники отвернулись. Денег не было. Были только поддельные документы.

Однако Сталин не пал духом. Он отлежался несколько дней, дождался, пока исчезли синяки на лице, и принялся действовать.

Над Тифлисской и Батумской комитетами стоял Союзный комитет, который руководил всеми Кавказскими организациями РСДРП. Старейшим по революционному стажу в нем был М. Г. Цхакая, который находился в глубоком подполье. Его давно уже искала вся полиция Российской империи, и никто даже из руководства организации не знал, где он скрывается.

Сталин взялся за дело и вычислил логово, где прятался Цхакая, за десять дней.

– Как ты нашел меня? – побледнел Цхакая, открыв дверь.

– Не волнуйтесь, Михаил Григорьевич! Я прошел сложный путь, и никому в целом мире не повторить его.

Цхакая проверил Сталина через свои связи в полиции и убедившись, что он не провокатор, предоставил будущему вождю полный карт-бланш. Поскольку многие члены Кавказского комитета пребывали в местах не столь отдаленных, а другие прятались от полиции, к Сталину перешла вся организация партийной работы.

Засучив рукава, он взялся за дело.

Вскоре у РСДРП появилась собственная сеть конспиративных квартир и подпольная типография, где печатались листовки и газеты.

Затем рабочие были организованы в дружины, которые охраняли митинги, и могли дать отпор черносотенцам и полиции.

Особенное внимание Сталин уделил созданию партийной разведки и контрразведки.

Благодаря своим связям в Тифлисской полиции ему удалось устроить нескольких членов партии (в основном студентов) на работу в силовые структуры. Они загодя сливали всю информацию об облавах и слежках. Число арестов среди партийцев резко пошло на убыль. Теперь арестовывали только тех, кто противостоял влиянию Сталина в организации, или кого он считал ненужными для дела революции.