Драконы, твари, люди. Часть 2: Интеграция

Дима прищурился.

«Или выскользнуть понизу, пока он пикирует. Это армейский дракон в броне. У него, конечно, ускорители есть, но его сковывает тяжёлая броня, а ты лёгкая и быстрая».

«Или подпустить ближе, а там посмотрим, кто ловче на виражах!»

«…или просто подождать, пока они гарантированно уберутся отсюда на свою базу, не век же им круги наматывать».

Они ещё несколько секунд перебрасывались вариантами, так что до зуда в груди захотелось испытать всё это уже наяву. Жар адреналина в крови, ветер, ложащийся под крыло, напряжение в каждой жилке, риск – и свобода, бездна её побери!

Дара задрожала всем телом, выдавая беспокойный, томительный горловой рык, и распахнула крылья, так что вокруг взметнулась сухая листва.

…они созданы для полёта, а не чтобы сидеть на земле!

С трудом заставив себя выдохнуть, Дима погладил Дару плечу:

– Ладно, давай к Сергею Александровичу? Он уже, небось, половину портсигара скурил, на нас любуясь.

«Мы молодцы?»

Дима фыркнул над отчётливо кокетливым тоном.

«Точно молодцы. Отлично размялись!»

…жаль на земле.

Ладно, им и впрямь пора.

Вскинув голову, Дара вся подобралась – и гигантским прыжком махнула вперёд, через лужайку.

«Догоняй!»

Не догнал, разумеется.

…Образ парящего в небе дракона преследовал Диму ещё долго – а может, то были сны задремавшей под окнами Дары.

Им обоим это было слишком знакомо. Конечно, главной тактикой Драконьего корпуса всегда было «свалиться на голову противнику, нанести удар, отступить, осознавая свою крутость» – но всё же хватало и других задач, неторопливых, утомительных в своей монотонности. Охрана, сопровождение, разведка…

Особенно когда они с Дарой были младше, и их не допускали до чего-то серьёзного, боевого – конечно же, под прекрасным предлогом «ну ведь кому-то надо». Или что мелкая Дара будет не так заметна.

…да-да, зелёная, как майская трава, драконица в голубом небе.

Нет, конечно, если сравнить с чёрно-красным гигантом Архом…

А если вам что-то не нравится, то вот вам, Лавр, два ведра маскировочной краски – и вперёд. КОДА гордится вашими малярными талантами.

…Патрульный дракон, на секунду промелькнув меж облаками, всколыхнул всё это в памяти, оставив тревожное ощущение, что маленький мирок усадьбы Стрельницкого, в котором они с Дарой застряли, треснул по краям.

И в эти трещины заглядывает теперь, задавая очень неуютные вопросы, холодный и неприветливый Большой мир.

– …ликвидирован при задержании. Напоминаем, что вчера, около восьми часов вечера, на территории Главного Управления Службы Государственной Безопасности прогремел одиночный взрыв, – пробился сквозь мысли голос новостного диктора. – Предположительно, ранение получили двое сотрудников, один из них был доставлен в больницу. По данным СГБ…

Стрельницкий щёлкнул пультом, выключая телевизор, и голос оборвался.

– Первый раз за осень, – заметил он.

– Что? – Дима с трудом оторвал взгляд от погасшего экрана.

…знал ли он того, чей труп мелькнул среди сопровождавших новостной выпуск фотографий?

– Я говорю, последний заход был ещё в середине августа. За осень это первое на меня покушение.

– На вас?

…может, они кивали друг другу при встрече на базе? А может, даже не догадывались о существовании друг друга – в Коалиции сотни бойцов и десятки пилотов.

– Ну, вряд ли они хотели оставить меня без кабинета. Скорее уж мне просто повезло в это время очень неторопливо возвращаться с затянувшегося совещания… – Стрельницкий пожал плечами. – В общем, всю следующую неделю буду работать отсюда.

– Вас послушать, так вам одолжение сделали…

Это было какое-то безумие – сидеть здесь и обсуждать действия КОДА с полковником Стрельницким.

…действия по его неудавшейся ликвидации.

– Ну, не то чтобы я буду сильно тосковать по коллекции благодарственных грамот на стенах, хотя кое-каких вещей мне и правда жаль. Да и Васильеву руку раздробило… Но всё-таки лучше кабинет, чем я сам, согласись.

Дима неуютно повёл плечами.

Согласиться было сложно.

…или, скорее, слишком легко.

– На самом деле там готовился ещё один теракт, – всё тем же спокойным тоном, словно они погоду обсуждают, добавил полковник. – На моей городской квартире. Но поскольку я на ней так и не появился…

– Пойду Даре книжку почитаю, – не выдержал Дима.

…Как назло, в сборнике сказок – каким-то чудом откопанном в библиотеке между многотомной «Историей воинства Андарского: от князя Иоанна до новейших времён», трудами генерал-фельдмаршала Болконского и «Законом войны» Сунь У, – очередь дошла до той самой истории девочки в красных башмачках и серого волка.

Хитрого, коварного Волка…

«– Ах, девочка, как бы и я хотел навестить такую замечательную бабушку, раз она болеет! – воскликнул волк. – Вдруг и мне она подарит красные башмачки?

– Тогда пойдём со мной, – доверчиво предложила девочка. – Бабушка живёт в деревне по ту сторону леса, в домике за мельницей. Главное, не сходить с тропинки, она туда и приведёт.

– Но смотри, здесь есть вторая тропинка, – сказал хитрый волк. – Давай ты пойдёшь по ней, а я по другой, и мы посмотрим, кто придёт к бабушке первым!..»

Дима захлопнул книгу, порадовавшись про себя, что Дара на самом деле ещё спит.

Ей даже снилось что-то – полёт на пределе скорости, и образы из их первой общей зимы, и уроки Арха, и какие-то миссии, сливающиеся друг с другом… Сколько их таких было наяву!

Тут в сон буквально ворвалась Зира – и Дара, дёрнув хвостом, проснулась. Моргнула раз, другой – и совершенно человеческим жестом помотала головой.

…а может, ухватила Димино желание.

Резкая смена сна и столь же резкое пробуждение ударили даже по нему.

«Плохой сон?» – окликнул он Дару мысленно, обеспокоенно поглядывая на неё в окно гостиной.

Драконица ещё раз помотала головой, сама уже не понимая, что её разбудило. Поднялась, покрутилась на месте и опять улеглась, раздражённо почесав задней лапой под крылом.

Дима поморщился, чуть отстраняясь от связи, чтоб не подцепить фантомную «чесотку».

Если у Дары начнётся полноценная линька, он точно попросит обратно активировать чип!

…мысль была трусливая – но определённо вдохновляющая.

«Почитай», – потребовала Дара, успев ухватить образ книжки у него на коленях.

Пролистнув книгу сразу на середину, Дима выхватил взглядом сказку из тех, что любил в детстве: о маленькой девочке, что была прекраснее самой весны, и её старшем брате, отправившемся её выручать, когда девочку похитил северный ветер, покорённый её красотой.

Устроившись с ногами в кресле, он начал медленно читать сказку про себя – сосредоточенно, с выражением, старательно воображая каждую сцену, чтобы Дара ничего упустила. Так, как если бы читал ей вслух.

Притихнув, Дара подобралась поближе к окну. Связь резонировала беспокойством за брата с сестрой, страхом, восторгом, радостью при их встрече, горем при вынужденном расставании… Дима сам не заметил, как погрузился в историю с головой.

«…и так горяча была любовь брата, что растопила она лёд, сковавшей сердце Каи, и та открыла глаза и позвала его:

– Ты ли это, брат мой Гарет?

– Это я, сестра моя. Пойдём домой?»

Беззвучный всхлип растроганной Дары окатил Диму так, что у него самого возник комок в горле.

«Всё в порядке, маленькая?»

«Читай! Дальше!»

И Дима стал читать дальше.

Книжка была старая, с бежевыми, пушащимися по краям страницами и чёрно-белыми графическими иллюстрациями. Дима старался листать её как можно аккуратнее, не заламывая переплёт.

…интересно, если этот дом – родовая усадьба Стрельницких, как можно понять по оговоркам Тамары Георгиевны, – то Сергей Александрович эту книжку, получается, в детстве читал?

«Отвлекаешься!» – долетело до Димы укоризненное, и он, хмыкнув, послушно вернулся к чтению.

А закончив историю Гарета и Каи, взялся за следующую – про три волшебных яблока. А следом про хитрого тролля и удачливого пастушка…

Краем уха он слышал, что Сергей Александрович с кем-то разговаривает в холле, но Дара требовала не отвлекаться и читать дальше, а то образы у него в голове смешиваются и расплываются.

Когда дело уже подходило к самой кульминации и тролль загадал пастушку первую загадку, Дара вдруг резко приглушила связь.

«Я сама буду думать!» – успел уловить Дима и невольно рассмеялся.

– Где Дара? – раздался рядом недовольный голос Лазаревского.

Профессор взирал на Диму с уже почти привычным неодобрением.

…В день комиссии – и всех последующих событий – Дима с ним так и не пересёкся. А когда профессор приехал в следующий раз, три дня спустя, то окинул Диму разочарованным взглядом, покачал головой и так и ничего не сказал, предпочтя общаться со Стрельницким и Дарой.

Алла не приехала вовсе.

…ну, Дима не мог её винить.

– Да тут Дара, – он мотнул головой в сторону окна. – Я ей книжку читаю.

– Книжку?.. А, по связи?

– Ну а какие ещё варианты, – буркнул Дима.

Взгляд Фёдора Иоанновича смягчился.

– Вы можете сделать перерыв?

Дима прислушался к Даре и пожал плечами:

– Думаю, да.

Профессор вышел на крыльцо, и Дима, застегнув флиску, поплёлся за ним.

– Аллочка взяла… паузу, – даже как-то виновато сказал, обернувшись, Фёдор Иоаннович, и Дима передёрнул плечами, показывая, что ему вообще никакого дела до Аллы нет.

…ну ладно, было досадно, конечно.

Но эта досада была больше на себя.

Дара, которую оторвали от размышлений, сначала недовольно буркнула своё коронное «Тихо!» – но, увидев профессора, обрадовалась и вскочила.

– Привет! А знаешь, что из… из земли растёт, но не вырастает, засеивает снегом и… и…

– Снегом засевает да камнями плодоносит, – подсказал Дима.

– Да! И камнями плодо-носит!

Лазаревский удивлённо замер. Дима фыркнул.

– Не подсказывай! – рявкнула на него Дара.

Тут уж Дима не выдержал и заржал в голос.

– Вообще молчу!

– Дай подумать… – Профессор с крайне сосредоточенным видом почесал затылок, но Дима видел, что седые усы у него подрагивают в предательской улыбке. – Может, каменный дуб зимой?

– Неправильно! Это гора. Я точно знаю! А снег и камни – это лавина, я видела!

…вот сейчас она как ляпнет про горы Илариона, то-то Стрельницкий заинтересуется.

Уловив Димино недовольство, Дара тут же переключилась на него:

– Дима, да? Да? Я угадала?!

– Угадала, угадала, – успокоил её Дима, и Дара гордо встопорщила гребень, приосанившись.

По связи на Диму хлынула радость-гордость-торжество Очень Догадливого Дракона, который справился с детской загадкой без подсказок партнёра, – и он охотно отозвался одобрением.

– Это ведь из сказки про пастушка и тролля? – с улыбкой спросил профессор.

– Да! – обрадовалась Дара. – Зна… знаете?

Это Дима аккуратно попросил её перейти на «вы».

– Я её ещё дочкам читал, когда они были маленькие… и внуку потом. А вы, значит, уже до самостоятельного разгадывания загадок дошли? Молодцы! – Он обернулся к Диме. – А что это на Даре такое надето?

Дима окинул взглядом конструкцию из массивных ремней, охватывающих шею и тело между передними лапами и крыльями. За холкой на них крепилось импровизированное седло-скатка.

Не самая изящная конструкция, что говорить, – но со своей задачей, случись чего, справится.

– Сбруя. Мы… тренировались с утра.

– Дара, тебе не мешает?

– Конечно, нет! Я ведь Димин дракон, не ничейный. А Дима мой пилот, он знает, как сбрую делать!

…Дима правда очень старался не «суфлировать». Но Дарина речь всё равно резко усложнилась, стоило восстановить связь.

А Лазаревский слушал Дару внимательно, кивал, расспрашивал о прочитанном – и Дима поймал себя на том, что наблюдает за ними с чрезвычайным умиротворением.

Ушла неуютная тревога, и Большой мир затих и больше не лез никуда. Можно было просто сидеть на перилах крыльца, любоваться Дарой, успокаивая её, если что-то не получается, и курить – медленно, мелкими вдохами, – выданную Сергеем Александровичем сигарету.

Стрельницкий, в кои-то веки убрав свою гарнитуру в карман, курил рядом и тоже взирал на происходящее с редкостным благодушием.

…можно так будет всегда?

***

Чувство, снизошедшее на Сергея, было даже непривычным.

Удовлетворение. Умиротворение. Ощущение, что мир вернулся на проложенные рельсы, и есть шанс, что проедет по ним хоть немного.

Ну хотя бы денёк (ладно, час – он же не просит чего-то невозможного).

Да хоть вот эти пять минут, пока сигарета не закончится…

Дима курил рядом – мелкими затяжками отвыкшего от табака человека, так что сигарета у него по большей части сама прогорала.

С неба посыпал мелкий дождик, и Сергей, вздохнув, загасил окурок в пепельнице.

Пискнула гарнитура в кармане.

– Перерыв на кофе, Фёдор Иоаннович?

– Что? А, да, не откажусь. Дара, ты же не против?

Дара была не против.

– Дим? – окликнул Сергей.

Тот махнул рукой:

– Докурю и приду.

…Разлив кофе по чашкам, Сергей бросил взгляд на крыльцо. Дима докурил и уже шагнул к двери, чтобы вернуться в дом, – но вдруг замер.

Мгновением раньше Дара вскинула голову, словно прислушиваясь к чему-то… и теперь припала к земле – слишком, слишком знакомым движением.

Стрельницкий бросился к Диме, на ходу вытаскивая истошно пищащую (очередным!) сигналом гарнитуру, – но, конечно же, не успел. Сложно обогнать пилота, работающего в связке со своим драконом.

Дима был уже на Дариной спине, когда в ухо ударил сигнал тревоги.

– Дим!

Сергей вложил в этот окрик всё. Все их беседы, правила, договоры – с первой встречи, с первого ответа на вопрос, – ниточка за ниточкой формирующие их связь. Ночное поедание яблочного пирога. Димино «Разрешите ночевать с Дарой»… Абсолютно всё.

И Дима с Дарой замерли.

– Сергей Саныч!

А потом Дара заклекотата пронзительно – и, почти руша физику, одним прыжком взвилась вверх.

Как в тот раз…

Ветер толкнул в грудь, заставив свернуть в сторону; над головой промелькнули когтистые драконьи лапы – и Дара ушла свечкой вверх, а Стрельницкий остался на земле орать в гарнитуру:

– Отставить! Только по моему приказу!

И слушать доклад, который звучал как в нелепом ночном кошмаре.

И бессильно наблюдать, как среди туч проступает огромная крылатая тень, на фоне которой Дара – что спаниель против алабая.

Нет, были в жизни Стрельницкого и моменты похуже (положим, не раз и не два). И полковника он не по выслуге лет получил – свои звания он буквально у бездны выцарапывал… Но то бездна. А происходящее сейчас добивало тем, что случилось – буквально – на пороге его дома.

…Секунды шли, а огненная смерть так и не обрушилась ему на голову.

Он всё ещё был жив.

В разрыве облаков тёмным росчерком мелькнул поднятый с базы патрульный дракон, и наконец-то пошла информация.

– Он – что?! – переспросил Стрельницкий. Надо было достать планшет, на который передали картинку с приборов, но… он не мог оторвать взгляд от неба.

Тень приближалась.

Падала, слабо взмахивая крыльями.

Дара юркнула под неё, пытаясь подхватить, – но не выдержала веса и вновь ушла в сторону… Каково пришлось при этих манёврах Диме у неё на спине, лучше было не думать (не упал и ладно).

– По ситуации, – отрывисто бросил Стрельницкий в микрофон, выслушав очередной запрос. – Нет. Наблюдать.

Дождь закончился так же внезапно, как начался. На щёку капнуло что-то горячее, обжигая кожу, Стрельницкий механически стёр рукавом – и только потом понял, что это голубой драконий ихор.

Ещё искрящий на свету.

Бездна…

Он отстранённо чувствовал, как сбивается пульс, как лёгкие рвутся в попытке втолкнуть в себя больше кислорода… Слушал доклады. Смотрел вверх, не замечая, как ломит шею. Раздавал приказы – работа автопилота, а не человека.

Ему не мешали ни смертельная досада на самого себя, ни адреналиновое буйство в крови. Цепочка привычных команд срывалась с языка, но казалось – звучит откуда-то со стороны.

И всё же… он медлил отдать тот самый приказ.

Что-то мешало (то, что он всё ещё был жив?).

Поведение Дары, изо всех сил пытающейся затормозить падение дракона?

Димино отчаянное «Сергей Саныч» – полупросьба, полузов?

То, что дракон – возможно – и сам не доживёт до земли?..

Бездна их всех побери.

Всех-всех-всех…

– Отставить! – Пауза, переключение на второй канал. – Да. Пробуйте.

Патрульный дракон нырнул Даре на помощь. Они уже вышли из пелены облаков, и Стрельницкий видел все их движения вполне ясно.

И он всё ещё был жив (он всё ещё не отдал приказ).

Казалось, прошло несколько часов неторопливого падения (по факту – считанные минуты), прежде чем неизвестный драконий гигант поймал изодранными крыльями воздух. Перепонки вздулись куполом, гася скорость… и бессильно опали.

Дракон рухнул на траву, ломая яблони (и крылья себе наверняка тоже) – от удара земля содрогнулась, сбивая Стрельницкого с ног. Из драконьей пасти вырвался глухой стон.

Стрельницкий встал и не глядя протянул руку подоспевшему бойцу. Сообразив, тот послушно отдал свой автомат.

Короткий взгляд, чтобы убедиться, что спецграната в подствольнике.

…Дракон был действительно огромным. Почти чёрный – тёмно-тёмно-серый – тяжеловес как бы ни первой категории. Медленно обходя его, Стрельницкий на автопилоте отмечал неестественно вывернутое крыло с изодранной мембраной, залитые кровью раны на задних лапах и ихором – на груди.

Морда тоже была в ихоре и крови, как свежей, так и запёкшейся. Дракон следил за приближающимся человеком жёлтым, как гигантский янтарь, глазом, но не предпринимал никакой попытки напасть. Просто внимательно смотрел – и дышал тяжело и мелко (удивительно уже то, что он не сдох в полёте).

Стрельницкий остановился. Он знал, куда бить раненую тварь, чтобы всё закончить… но эта тварь определённо не давала повода.

Дара приземлилась неподалёку, и раненый дракон перевёл взгляд на неё, чуть повернув морду. В глазах мелькнуло что-то странное, не свойственное ни тварям, ни зверям… почти человеческое (или просто привычка общаться с Дарой дорисовывала то, чего нет).

– Сергей Саныч! – крикнул Дима, спрыгивая на землю.

Дракон посмотрел на него – и вновь на Стрельницкого. Устало прикрыл глаза.

– Человек, решай скорее, – глухо произнёс он, и от звуков этого голоса кожу продрало морозом.

– Сергей Саныч, Зире нужна помощь!

Медленно, очень медленно выдохнув, Стрельницкий повернулся к Диме, опуская автомат.

– Зире.

Это даже не вопрос.

– Да! Это Зира, она разумна и она ранена.

У этого безумного пилота лицо тоже было в крови (своей или Дариной?). И он опять заметно хромал, пока спешил в их сторону.

– Я заметил, – сразу на всё кивнул Стрельницкий.

Помедлив, вернул автомат охраннику и махнул рукой, отпуская.

Дима механическим жестом утёр кровь под носом и, остановившись, посмотрел на дракона – на лице тревога мешалась с восхищением и ещё чем-то, неясным пока.

Помедлив, Дима произнёс:

– Я не успевал вас предупредить. Она падала и звала Дару.

– Как она вообще смогла высшим эшелоном пролететь в таком… состоянии?

Не то чтобы этот образ потом будет являться ему в кошмарах, но возникшую в облаках крылатую тень Сергей, пожалуй, будет вспоминать ещё долго.

Он не выносил это чувство уязвимости.

– Есть способы, – мотнул головой Дима, не вдаваясь в подробности.

Дракон – драконица, Зира – чуть слышно застонала, пытаясь подтянуть переломанное крыло, и ей тоненько, испуганно вторила Дара. Ткнувшись Зире носом в плечо, она улеглась рядом, вылизывая многочисленные раны.

На плечах её тоже виднелись царапины – явно от Зириных когтей.

Патрульный дракон держался от них на приличном расстоянии. Лёг на землю, в броне экзоскелета похожий на помесь жука и мифологического сфинкса, а его пилот, снимая на ходу шлем, уже шагал к ним энергичным шагом, безошибочно опознав «того самого полковника Стрельницкого» (даже во флисовой рубашке в клеточку).

– Сэр!.. Старший сержант Олег Зорич, двадцать четвёртая база ДРА.

Они уже общались «в канале», конечно, но тогда было не до приветствий.

Вживую старший сержант Зорич оказался года на три старше Димы. Коротко стриженные волосы отливали рыжиной, бледное лицо рябило от крупных светлых веснушек.

– Отлично сработано, старший сержант.

– Благодарю, сэр. Мне приказано оставаться у вас, – быстрый, опасливый взгляд в сторону обеих дракониц, – до дальнейших распоряжений.

Как будто один дракон размером чуть больше Дары, пусть и в экзоскелете (но ведь не в тяжёлом боевом снаряжении), сможет что-то сделать…

– Вашему дракону что-то нужно?

– Никак нет, сэр. Мы не ранены, энергии хватает.

Стрельницкий автоматически отметил это «мы» – и коротко кивнул:

– Хорошо. Если что, обращайтесь.

– Есть, сэр. Разрешите идти?

Стрельницкий ещё раз кивнул.

– Сергей Александрович, – хмуро напомнил о себе Дима. – Зире не хватит регенерации.

Ещё смотрит исподлобья так просяще… В любой другой ситуации Стрельницкий бы умилился.

А сейчас хотелось матом разъяснить этому безмозглому пилоту реальную ситуацию, но к ним через лужайку уже бежал профессор Лазаревский, и в предчувствии очередных объяснений Стрельницкий ограничился коротким:

– О, Небо… Я похож на скорую драконью помощь?

– Ну, вы же хотели изучить разумных драконов…

Дара повернулась к ним и серьёзно заявила, ставя точку в споре:

– Похож! Диму спас. Меня. Спаси Зиру! Ей больно!

И снова начала бережно вылизывать Зирины раны, из которых продолжал сочиться ихор.

Чувствуя, что его загнали в угол (не Дима с Дарой, разумеется, а сами обстоятельства), Сергей недовольно повернулся к профессору:

– Ну, вы тоже скажете, что это мой священный долг – всех спасать?

Лазаревский остановился в паре метров от драконьей морды, с опасливым восхищением её разглядывая.

– Только я посетовал, что вечно всё самое интересное у вас, Сергей Александрович, пропускаю… Какая тёмная масть, посмотрите на матовый узор! А гребень! А ведь стандарты экстерьера менялись уже как минимум дважды, не считая более мелких вариаций, значит, этому дракону должно быть уже больше… ну, как минимум десяти лет, я полагаю.

Он оглянулся на Стрельницкого с Димой, словно только сейчас сообразив, что подле него нет внимающей каждому слову Аллочки, и слегка смутился.

– Простите, что? Спасать?.. Ну, я не знаю, что там со спасением, но этому дракону совершенно точно надо вправить вывихи и переломы – и чем скорее, тем лучше, пока ничего не начало срастаться. Я, конечно, специализируюсь в другой сфере, но очевидно, что…

– Это я уже понял, – капитулировал Сергей.

Ещё раз оглядел обеих дракониц («Человек, решай скорее…») и вздохнул.

В конце концов, что он теряет?

Ну, помимо рассудка. И здравого смысла.

На ходу отдавая распоряжения в гарнитуру, он направился к старшему сержанту Зоричу.

…и был готов поклясться, что ему не почудилось чуть слышное, на хриплом выдохе, но всё равно пробирающее до дрожи «Спасибо».