А бывают ли на свете принцы?

– Он меня принес?

– Да. – ответил доктор. – Отдыхайте.

Пфф… надо же придумал историю. Мой брат, ха…

ГЛАВА 5

Странная у этого Эдварда забота. Сначала калечит, потом лечит или он просто испугался? Но чего? Что я умру? Не похоже! Или, что я очнусь, и сболтну чего лишнего, поэтому он тут и сидел сутки напролет, караулил. Сочинил сказочку про сестренку, избитую разбойниками, чтобы никто не узнал о его темных делишках. Вот, сволочь!

Надо отсюда выбираться! Я уже потеряла больше недели, а что, если мой брат в лапах у злодеев и ему нужна помощь. Александра с Ноксом, небось, уже валерьянку пьют, не закусывая. Все мои вещи наверняка у этого злодея. В тумбочке ничего нет. Интересно, а чтобы сделал на моем месте Шерлок Холмс?

Я скрестила руки на груди, прислонившись к оконному косяку. Рука болела, но уже не так сильно. Задумалась, хмуро разглядывая проходящих людей. По улице проезжали нелепые агрегаты, похожие на самые первые автомобили. На таких машинах ездили наши прабабушки и прадедушки, если мне не изменяет память, в далеком девятнадцатом веке. Неужели, меня занесло на несколько столетий назад, когда мир только начал развиваться, но я не припомню, чтобы в хрониках описывались собаки—мутанты. Возможно, этот параллельный нашему, мир отстал в развитии или образовался позже. На фасадах домов, через дорогу, не было ни одного открытого окна. Слева на противоположной стороне улицы, я увидела небольшую группу людей. Четыре человека стояли вместе и один чуть поодаль. Одежда на них была не такая, в какой я привыкла ежедневно видеть людей. Трое мужчин были завернуты в плащи черного, коричного и серого цвета. И женщина, подошедшая к стоящему чуть дальше мужчине, была так же завернута в плащ алого цвета, а голову ее украшала маленькая шляпа, сидящая на макушке. Мужчина в сине-черном плаще подал руку женщине, они сели в жалкое подобие автомобиля и, не спеша, скрылись.

Солнце медленно садилось за горизонтом, и я, любуясь на потрясающе красивый закат, закрыла глаза. Пронзительная тишина и покой этого мира наводила на меня уныние. В голову не приходило ни одной гениальной идеи. Бежать? А куда я пойду, больная и без одежды?

Прошло еще четыре дня, меня никто не навещал, кроме медсестры и доктора. Я не знала куда деть себя от скуки, читать нечего, поболтать не с кем. Так что целыми днями я слонялась по палате и разглядывала белые стены. За окном шел дождь, капли медленно стекали по стеклу, улицы казались безлюдными. Надышав теплым влажным воздухом на холодную гладь, подняла руку, проведя теплым пальцем по моментально запотевшему стеклу. Нарисовала улыбающийся смайлик.

Я сначала подумала, что мне показалось, дверь в палату была открыта и хорошо виден коридор. Трое мужиков, с бандитскими мордами, в грязных потертых плащах, ходят туда-сюда. Иногда кидают косые взгляды в мою палату. Я отвернулась. Интересно, кого они ищут, не меня ли случайно. Когда бандюганы исчезли из поля зрения, я осторожно выглянула в коридор. Недостаточно осторожно! Один головорез увидел меня и позвал остальных. Я рванула со всех ног, стараясь никого не сбить и не поскользнуться. Мужики не отставали, нещадно расталкивая пациентов и медперсонал. Я заскочила в первую попавшуюся дверь, заметалась в поисках укрытия, как загнанный зверь.

– Черт! – в палате лежало двое мужчин, один из них не спал. Он не возмутился фактом моего вторжения.

Недолго думая, я подлетела к окну и посмотрела вниз.

– Эй, малышка! Ничего не получится! – привлек мое внимание неспящий мужик.

Я обернулась. Высокий мужчина, средних лет, с лысой головой и серыми глазами смотрел на меня. Еще его выделяла длинная борода, заплетенная в толстую косу.

– Почему? – я уперлась рукой в колено, чтоб отдышаться.

– Детка, не каждый может спрыгнуть с третьего этажа, не переломав себе кости. Но ты можешь попробовать. Если что, врачей не придется долго ждать. – раскатисто рассмеялся мужчина.

– А есть из больницы другой выход?

Больной видимо хотел съюморить по этому поводу, но передумал. Вместо этого он спросил:

– Тебе очень надо?

Я кивнула в ответ.

Мужчина дал мне свою рубашку: – Надевай! Я не думаю, что она мне скоро понадобится!

–– А?

– Надевай, говорю! Если не хочешь замерзнуть. За тобой что, гонятся?

А мужик оказался не дурак.

– Я не знаю, что им от меня надо, внешне они похожи на отъявленных негодяев. Спасибо вам, вы… – я протянула мужчине руку, его огромная, горячая лапища, слегка сжала мою.

– Пока не за что! Сид.

– Тиль.

– Выходи, третья дверь слева, – выход на черную лестницу.

– Но они же сразу увидят меня! – прошептала я.

– Ладно! У меня есть план, но он дорого будет тебе стоить!

– Сид, у меня нет денег, ничего нет, даже одежды. А мне нужно обязательно отсюда выбраться. Я обещаю, как только все наладится, я заплачу за помощь.

– Ох, детка! – улыбнулся он, оголив свои кривые зубы. Не нужны старику деньги и побрякушки. Если бы мне представился такой случай лет пять назад, то я бы попросил у тебя не только их. Мне недолго осталось, а хочется просто, чтобы кто-то обнял и сказал: «Все будет хорошо!» – смешливые искры появились в его глазах.

Я даже выдохнула от облегчения, откуда знаешь, что придет в голову этим мужикам. Крепко обняла старика, не знаю почему, но мне захотелось это сделать. Сразу стало легче. Мы простояли так минут пять, я погладила мужчину по широкой спине, и сказала:

– Все будет хорошо!

Мужчина посмотрел на меня, стерев сиротливую слезинку с щеки.

– Что стоим, кого ждем?

Сид вез меня по коридору на тележке, накрытую белой простыней, словно труп. Сам дядька надел халат доктора…

Я старалась дышать незаметно, а сердце колотилось как сумасшедшее, так и хотелось сделать полный глоток воздуха. Я слышала, как мимо нас проходят люди, их разговоры. Я скрестила пальцы наудачу, чтоб нас никто не остановил. А то влетит обоим за такое. Наш план удался, Сид спокойно довез меня до нужной нам двери.

– Все, детка, мы на месте!

Он откинул простынь и протянул мне руку, помогая встать. Холодный пол обжег голые пятки.

– Где мы?

– В этой комнатке хранят грязное белье! А за следующей дверью, – выход на черную лестницу, – он кивнул в сторону двери, на которой висела желтая табличка.

Я была так благодарна этому человеку, что поцеловала его в щеку и обняла еще раз.

– Спасибо вам! Может, еще когда-нибудь увидимся?

– Вряд ли! – он подтолкнул меня к выходу, помахав рукой на прощание.

Мне стало грустно и еще страшней, чем было. Я снова одна, в незнакомом мне мире, практически голая, без денег и оружия.

Лестница привела меня к большим транспортным воротам. Видимо сюда подъезжают машины, чтобы забирать грязное белье. В ворота врезана не менее массивная дверь. Я с трудом открыла ее.

Дверь распахнулась, впуская внутрь порыв прохладного влажного ветра. Мурашки пробежали под одеждой и скрылись. Я переступила через порог.

И обернулась, может, стоит вернуться и еще денек отсидеться в больнице, пока не наладится погода. Сильные порывы ветра и бьющий в лицо дождь не предвещали ничего хорошего. А куда мне идти, у меня ведь нет денег, чтобы снять номер в гостинице, и в таком виде гулять по улицам небезопасно. Скоро наступит ночь. О чем только думала моя дурная башка! Корила я себя за дурость, из-за которой позабыла о теплой одежде. Если бы не бандиты, сидела бы в своей палате. Ну что же лучше так чем мертвой. Я хотела уже вернуться обратно, но дверь не поддавалась, словно ее уже закрыли изнутри!

– Замечательно! Замерзну и умру в этом проклятом мире! – подумала я, – Ну и холодрыга, жуть!

Я, не спеша, двинулась через темный больничный двор. Вышла через арку на улицу. Ступая, я все время оглядывалась, мне казалось, что за мной кто-то идет. Плод разыгравшейся фантазии. Мимо на всех парах промчался экипаж, запряженный двумя лошадьми, значит, люди в этом мире еще не совсем отказались от лошадиных сил.

Повозка окатила меня ледяным душем, смешанным с грязью. Я бессильно послала вслед пару милых матерных слов. Но и они потонули в звуках грома, раздавшегося у меня над головой. От неожиданности и подорванных нервов я присела, прикрыв голову руками. Я молила небеса о чуде, закутываясь в мокрую одежду. Я понимала, что сегодняшнюю ночь мне придется провести на улице. Мокрая одежда стала моей второй кожей, облепив тело.

Когда закончились силы, я решила постучаться в первый попавшийся дом. Может, повезет, и меня пустят на ночлег. Но мне не спешили открывать, я еще раз постучала, зажегся свет в окнах и дверь, наконец-то, открылась. В дверном проеме появилось мужское, абсолютно не сострадающее, полное, сонное лицо.

– Что тебе надо? – судя по интонации, мужчина был крайне недоволен позднему гостю.

– Вы бы не могли пустить меня на ночлег? На улице дождь… – я не успела договорить, как дверь безжалостно закрылась. Видно, не может!

Я закрыла лицо руками и заплакала навзрыд, мне стало жалко себя. Такое чувство, будто внутри меня что-то сломалось. Какой-то механизм, который на протяжении двадцати одного года работал исправно, а теперь сразу стало так холодно… и одиноко. Дождь печально сбивал мои слезы с лица.

"Здесь небезопасно": сказала я себе и свернула в узкий и слабо освещенный переулок, размышляя, где можно укрыться. Повсюду валялся мусор, стены были исписаны, а воняло так, что, хочешь-не хочешь, но прикроешь рукой нос. Жутковатое местечко, но выбора нет.

Пристроившись слева под дверным козырьком, я стала ждать, когда закончится проклятый дождь. До утра еще долго, я замерзла напрочь, стою и подгибаю то одну ногу, то другую, пытаясь хоть как-то себя согреть. Это была жалкая попытка борьбы с холодом, он явно сильней меня.

Я устала стоять, захотелось сесть, увидела старый деревянный ящик. Подтащила и уселась на него, он немного покосился, но я удержалась. Усталость накрыла меня с головой, и я моментально уснула.

Меня разбудил звук открывающейся рядом двери. Я подняла глаза кверху, вгляделась в светлеющее небо. Дождь закончился, оставив после себя лужи. Воздух наполнился прохладной свежестью, и город потонул в густом облаке тумана.

Одежда на мне по-прежнему была мокрой. Мой взгляд остановился на мусорных бачках. Там можно найти что-нибудь полезное! Я никогда не думала, что в один прекрасный день дойду до подобного, всегда с презрением и отвращением смотрела на бомжей. Теперь я сама оказалась на месте бездомных, и понимаю, почему они это делают – чтобы выжить. Придется приспособиться к этому миру и добывать все самой.

Прихрамывая, я подошла к бачку, стопы ног ныли от вечерней прогулки по дорогам. Заглянула внутрь и ужаснулась, чего там только не было. Высыпав содержимое на землю, стала внимательно рассматривать.

Есть я, конечно, отсюда не буду, хотя очень хочется. Я поворошила палкой мусор в поисках хоть какой-то одежды. И, ура! Мои молитвы были услышаны. Вынула, встряхнула на вытянутых руках. Стала рассматривать – это был плащ, судя по размеру, на очень крупного мужчину. Это лучше, чем ничего, зачем-то я решила его понюхать. Лучше бы я этого не делала! Как же разит помойкой! Но зато, он не мокрый, как вся моя скудная одежда. Больше никогда не буду думать о бездомных плохо, если жизнь заставит, то не только в мусоре будешь ковыряться. Накинув на плечи свой трофей, мне стало капельку теплей, жалко, к нему не прилагались ботинки.

Увы, но больше ничего ценного в помойке не нашлось. Выйдя из переулка, я надвинула воротник на уши. Незнакомый город жадно распахивал мне свои объятья.

Из-за туч появилось солнце и, по-осеннему, ни черта не грело. Я старалась идти быстро, но стертые ступни напоминали о себе, изо рта валил пар. Люди, как сонные мухи, появлялись на улице; пахло свежей выпечкой. Я прислонилась лицом к стеклу и жадно наблюдала за полным мужчиной в белой рубашке, раскладывающего румяные булочки. Мой желудок заурчал, я проглотила слюну и заметила, что мужчина ушел в подсобку. И тут мои нервы и желудок не выдержали. Я тихонько приоткрыла дверь, стараясь оставаться не замеченной, прокралась в магазинчик. Моя рука дотянулась до горячего хлеба, я уже чувствовала во рту вкус хрустящей корочки, теплого мякиша… И тут меня хватают за руку и кричат:

– Воровка!

Я дернула руку, но булочник держал крепко.

– Отпусти! – рявкнула я.

Мужчина даже глазом не повел.

– Я сказал стоять! – мужлан, не отпуская мою руку, перелез через прилавок, что далось ему с трудом. С таким-то пузом. Я попыталась вырваться, но хватка у него стальная. Он вытолкал меня на улицу и закричал:

– О-хра-на!

На зов булочника прибежал мужчина в темно-зеленой форме.

– Что случилось, господин? – усы явно щекотали нос охранника, потому что он постоянно почесывал то левую, то правую ноздрю.

– Я поймал воровку, она хотела украсть у меня хлеб! Это, заметьте, уже не первый случай! – булочник был сильно недоволен, а что делать, если на всю округу пахнет его хлебом. Вот и сбегаются все, кому не лень, продегустировать на халяву вкусный хлебушек. Сказал бы спасибо, что его лавочка пользуется такой популярностью.

– Пойдем! – охранник защелкнул за спиной на моих запястьях наручники и толкнул вперед. Рука тут же отдалась болью.

– Отпустите меня! – я сопротивлялась. – Я никому ничего плохого не сделала!

– Иди! – рявкнул он на меня. – Это будет решать суд, а не ты, воровка!

Было неприятно слышать о себе такое, но с этим не поспоришь. Голод заставил меня украсть кусок хлеба, а дальше что? Снова тюрьма? Не хочу об этом думать.

Отогнала прочь от себя глупые мысли и принялась рассматривать улицу, по которой мы шли. Удивительно! Я словно попала на праздник красок в городе художников. Большие дома выкрашены в насыщенные яркие цвета, и не было ни одного повторяющего. На первых этажах расположились уютные магазины, они так пестрили своими витринами, что сложно устоять и не зайти внутрь. А на противоположной стороне находился парк, я замерла в восхищении: передо мной открылся умопомрачительный вид на оранжево-янтарные и бордово-красные деревья. Меня толкнули в спину, заставляя идти дальше.

Хорошо, что участок находился, не очень далеко, потому что я уже не могла идти. Охранник открыл передо мной дверь и втолкнул в помещение. Первый раз я угодила в полицейский участок, как мелкий воришка, а не как офицер.

Я очутилась в просторном светлом помещении, за столом сидел серьезный молодой человек в такой же зеленой форме. По выражению лица заметно, что человек скучает.

– Эй, Донни, ты привел бродягу! – преисполнился энтузиазмом парень.

– Да, Микки! Но девчонка не только бродяга, но и воровка!

Я подняла голову и посмотрела на этого Микки.

Мужчина молодой, не очень симпатичный, над губой с левой стороны родинка. Смотрится смешно. Я улыбнулась.

– Я сказал что-то смешное? – обратился ко мне Микки.

– Нет! Просто у тебя родинка, как у женщины над губой!

Я совсем не ожидала такого поворота событий: Донни со всей силой ударил меня в живот.

– Говнюк!!! – просипела я, согнувшись пополам на грязном полу, пытаясь глотнуть воздух. – Вас разве не учили, что с девушками так обращаться нельзя?

– Помести эту гадину в пятую камеру! – сказал Микки. Я к ее делу припишу не только то, что она воровка, но и оскорбление унтер-офицера при исполнении…

Меня дотащили до камеры и нагло втолкнули внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. Я осталась одна в камере, которая показалась мне просторной и светлой. Моя новая камера, почти ничем не отличалась от той, где я уже сидела. Единственно, тут не так холодно, и есть скамья, над которой светится небольшое прямоугольное окно с решеткой. Камера напротив пустовала, но слышно было голоса, шорохи. Кроме меня есть еще заключенные.

Я прошла к дальней стене и села на скамью. Хоть здесь и теплее, чем на улице, но ноги мне пришлось поднять, пол холодный, прилично сифонит.

Долгие часы ожидания. Я ждала, напряженно прислушиваясь. Казалось, прошла вечность, и про меня забыли. Не тут-то было. В коридоре послышались шаги и голоса, дверь распахнулась, и на пороге появился он. Мой брат, Эдвард.

– Козел! – прошептала я беззвучно.

– Ты не ошиблась! – на его лице появилась презрительная усмешка.

Я вжалась в стену, а эта махина приближалась, в глазах читалось одно. "Убью"!

– Сестренка! Ты не представляешь, как я переживал за тебя… – его радостные возгласы оглушили меня.

– Что?

– … представляешь я пришел в больницу, а мне говорят, что ты ушла. Я всех своих людей на уши поднял, чтоб отыскать тебя.

Мужчина сдавливал меня в крепких объятиях до боли и хруста в костях. Я была шокирована представлением. Что он вытворяет? Эдвард отстранился от меня, и я не поверила своим глазам, сейчас я видела совершенного другого человека. Я решила немного подыграть, и тоже его обняла, мужчина от неожиданности вздрогнул.

Он кому-то махнул рукой и, обняв меня за плечи, вывел из камеры. Я упиралась в пол обеими ранеными ступнями, но мужчина сильней меня. Эдвард подталкивал меня к выходу и мило улыбался, но мне его улыбка не показалась дружелюбной.

– Куда ты меня ведешь? Решил поиграть в добродетеля?

– Заткнись и иди вперед! – его взгляд прожег во мне дыру.

– Я никуда с тобой не пойду!

ГЛАВА 6

Меня силой затолкали в странный агрегат, у которого вместо капота стоял большой паровой бак с торчащей дымящейся трубой. Открытый салон, деревянные колеса, и машина шумит так, что закладывает уши. Впереди водитель, а сзади Эдвард, я, и еще какой-то заросший мужик с угрюмым видом, в черном плаще.

– Домой! – отдал приказ Эдвард.

Агрегат тронулся с места плавно, без рывков, чему я сильно удивилась. Сюда бы еще печку с крышей, и тогда вообще не отличить от наших автомобилей. По комфорту. Весь путь от участка до дома занял примерно час, а ехали мы не больше сорока км/ч. Я бы пешком быстрее дошла, хоть согрелась, а то уже посинела от холода. Мокрая одежда и холодный ветер не принесли мне радости, зубы выбивали чечетку. А эти два амбала сидели с каменными лицами и ни один не предложил мне теплого плаща. Я шмыгнула носом, пытаясь привлечь внимание, но без толку, они продолжали изображать статуи.

Агрегат остановился, Эдвард вылез, следом за собой вытянул меня. Я не видела под ногами лужу и погрузилась в нее по щиколотку.

– А поаккуратнее нельзя?! – посмотрела на него ненавидящим взглядом.

Но он даже не обратил на меня внимания и мое недовольство, продолжая тянуть за собой дальше.

– Ты на сегодня свободен! – это он мужику с угрюмым лицом. Тот недолго думая, похлопал по плечу водителя и умчался.

Передо мной открыли калитку и пропустили вперед. Сама галантность. Мы шли по узкой и неровной тропинке. Интересно, зачем он привел меня к себе домой? Терзал меня вопрос. Неужели, чтобы и дальше допрашивать. Или все-таки Эдвард решил извиниться и угостить меня вкусным ужином и объяснить, что тут происходит. Мои мысли разрушил легкий толчок в спину. И я споткнулась о камни и ушиблась большим пальцем на ноге.

– Чего толкаешься? – зарычала на него я. Повернулась к нему с недовольным выражением на лице, прыгая на левой ноге и растирая палец на правой ноге.

– От тебя ужасно воняет! – как ни в чем не бывало, ответил он.

– А ты не нюхай! – грубо отрезала я и чихнула на мужчину. Кажется, простыла.

– Так и блещешь хорошими манерами! – стирая рукавом плаща слюни со своего лица, раздраженно бросил он.

Внезапно Эдвард оказался возле меня, приложил прохладную руку к моему лбу.

– Что ты делаешь? – отшатнулась от него я.

– Ты вся горишь! – он поморщился.

Я не заметила, как мы оказались возле маленького одноэтажного дома из белого кирпича с голубыми ставнями. А затем в комнате, в которой кроме кровати больше никакой мебели не было. Большое окно выходило в сад, в котором распускались цветы, несмотря на холодную погоду и низкие свинцовые тучи. Опавшая листва, навевая легкую и какую-то светлую грусть о брате.

– Снимай свой плащ! – он протянул руку.

Я закуталась в него еще плотнее.

– Зачем?

– Послушай, – он повысил голос, но тут же взял себя в руки, – я мог бы сейчас силой снять с тебя плащ. Но предпочитаю, когда девушки раздеваются сами, – поджав губы, и скользнув по мне взглядом снизу-вверх.

– Хам! – шепотом выругалась, мужик не расслышал.

– Ты так и будешь стоять?

– Так ты не будешь меня бить и пытать?

Эдвард одарил меня ядовито-насмешливым взглядом.

– С чего ты так решила?

– А зачем ты тогда вытащил меня из тюрьмы! Что, не все выпытал? Или не удовлетворил свои наклонности!

– На это у меня свои причины, – он оборвал меня жестом.

Оставаться в мокрой и грязной одежде по крайне мере было глупо. Я, кажется, вновь заболеваю. Не спеша сняла дрожащими руками плащ и бросила на пол, во влажной одежде не хочу забираться под одеяло. А некоторые личности продолжают стоять и меня внимательно рассматривать. Шиш тебе, а не стриптиз.

– Ты долго будешь пялиться на меня? – это нервировало.

– Не понял?! – Эдвард дернулся и изумленно воззрился на меня.

– У меня одежда влажная… – пояснила ему я. – Мне нужно ее снять. Что тут непонятного?

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Эдвард молча развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь. И только когда вышел я, наконец, смогла выдохнуть.

Не прошло и пяти минут. В дверь галантно постучали.

– Ну что опять! – с раздражением спросила я.

Эдвард, молча вошел в комнату, положив сухую сорочку нежно розового цвета на кровать.

– Ванная там, – он указал пальцем и ушел.

Как здорово было принять теплый душ и смыть с себя всю грязь.

Не успела я выйти из ванной и одеться в принесенную мне одежду, как в дверь вновь постучали. Я голая, быстро запрыгнула под одеяло и натянула его до подбородка.

– Можно! – крикнула я.

Мужчина вошел в комнату с табуреткой в руках. Затем снова вышел и сразу же вернулся, неся на этот раз баночки-скляночки. Все это дело он расставил на табуретки и активно начал смешивать не очень приятно пахнущие субстанции.

– Ты что делаешь? – натянув на нос еще больше одеяло, поинтересовалась я.

– Буду тебя лечить! Начну с руки! Чувствуешь, она уже пахнет гноем? – его ноздри раздулись, втянув воздух.

– Я сейчас вообще ничего не чувствую!

– Ты можешь спать, а я продезинфицирую рану и натру тебя, чтобы спала температура, подлечу твои ступни.

– Чем ты меня там собрался натирать! Не смей ко мне прикасаться, извращенец! Маньяк! Тебя что, по голове ударили?

– Ты спятила, – коротко сообщил он.

Его глаза вспыхнули от злости, но он удержался от колкостей в мой адрес.

– О да, – заверила я. Никогда не забуду нашу первую встречу, поэтому не старайся строить из себя хорошего. Уж лучше оставайся тем негодяем, который избивал меня! Я хоть знаю, что можно от тебя ожидать.

Он сидел молча, на краю кровати, выслушивая мою тираду. Ни один мускул не дрогнул на его красивом и холодном лице. О чем это я? Это, наверное, температура на меня так действует. Не вижу ничего красивого в этом типе – жестокий, грубый, нахальный индюк.

Что он делал дальше со мной, не знаю, меня сморил сон. А когда открыла глаза, кроме темноты ничего не смогла разглядеть. В комнате было очень жарко, сильно хотелось пить. Встав с постели, я пошла, пошатываясь из стороны в сторону, на кухню. Почему я врезалась в стену?

– Что такое? – я погладила ушибленный лоб.

– Ты куда собралась… голой? – голос за спиной меня напряг, я развернулась и треснула кулаком в темноту. Промахнулась, кажется, мой кулак не встретил ни одной преграды на пути.

Меня схватили за руки, скрутили в объятиях и швырнули на кровать. Зажглась свеча на прикроватной тумбочке. Я прищурилась, несмотря на то, что свет не яркий. И только сейчас до меня дошло, что я голая.

– Ах, ты старый козел… – набросилась на него с криками, прикрываясь одеялом. – Кто тебе позволил меня раздевать! В суд на тебя подам за домогательство и раздевания меня в сонном состоянии.

Отсмеявшись, мужик, поднял с пола сорочку и кинул мне. Довольно ловко поймав правой рукой, утащила ее под одеяло.

– Ты сама ее забыла одеть!

Стушевавшись, я с головой залезла под одеяло. Господи, как же стыдно. Ведь помню, что не успела ее надеть, так как эта образина ворвалась в комнату.

– Дай воды! – вытянула руку из-под одеяла.

– Могла просто попросить! А не нападать на меня.

– Я думала, что нахожусь у себя дома! И незнакомый голос меня напугал. И тем более не знала, что ты тут сидишь!

– А ты всегда так делаешь, когда слышишь незнакомый голос?

– Нет! Только когда слышу твой… – оскалила зубы. – «аллергическая реакция».

Мне в руку со злостью впихнули кружку с прохладной водой, а в другую вложили таблетку!

– Это что, яд? – я нахмурила брови, уставившись на это омерзительное мне лицо. Так бы и расцарапала. От злости сжала стакан и таблетку.