А бывают ли на свете принцы?

Прошел месяц, я все больше нервничала. Нокс занимался программной частью, а Саша сооружала конструкцию, похожую на небольшую арку, по бокам которой приделаны непонятные мне провода и датчики.

И вот наступил тот самый день, которого я ждала с замиранием в сердце. От волнения у меня свело желудок.

Подтащив тяжелый рюкзак к порталу, я посмотрела на людей, которые стали мне друзьями.

– Мы будем вас ждать! – сказала Александра и крепко меня обняла. – Запомни, каждый вечер в десять часов мы будем открывать портал на пять минут. – Она протянула мне баллончик с краской. – Это единственное, что ты можешь взять с собой и делать метки на деревьях и камнях. Ну что, ты готова? – она с сожалением на меня посмотрела. – Тогда нажимай, Нокси!

Яркая вспышка, запахло пялеными проводами, портал засветился, будто диодная лента.

– Спасибо вам, ребята, за помощь! – сказала я.

– Надеюсь, скоро увидимся! – улыбнулся Роберт.

– Поторопись! Кажется, он не продержится долго, но ты не переживай. Завтра к вечеру мы его починим.

– Пока! – я зажмурилась и шагнула за рамку.

Когда я переступила через портал, то ничего не почувствовала, никаких покалывающих ощущений, тошноты, даже голова не кружилась. Словно вышла из одной комнаты и попала в другую. Я обернулась и посмотрела на друзей, они растворялись в белесом тумане. Помахала им рукой на прощание, и все исчезло, темнота окутала меня. Создалось впечатление, что выключили свет на всей планете, нет, даже во всей Вселенной. Черная непроницаемая тьма.

Понемногу стали слышатся отдаленные крики птиц, скрип деревьев, шелест травы. Скорее всего, я нахожусь в парке. Идет сильный дождь, задувает морозный ветер.

Я достала перчатки из бокового кармана рюкзака. К лямке рюкзака прикреплен фонарь, я включила его. Стало светлее. Я посветила в разные стороны, нет, не парк. Больше похоже на густой лес. Мне сразу вспомнилось, что в лесах водятся дикие звери, можно попасть в болото, да и просто заблудиться. Меня охватила паника, стало трудно дышать.

– Спокойно Тиль! – успокаивала я себя. – У нас с тобой все будет хорошо!

Я не знаю, какие хищники водятся в густом лесу, в этом мире, но стоит держать нож наготове. Баллончиком оставила отметину на стволе дерева в виде буквы «Х». Немного успокоилась. И двинулась дальше, оставляя отметины, дальше через десять деревьев. Может, повезет, и судьба меня выведет в город. Если он тут есть, конечно.

Шла уже около часа, но ни городских домов, ни деревенских избушек мне не встретилось. Хоть бы какая-нибудь халупа! Холодно же, проклятый дождь не прекращается.

Я вертела фонариком влево и вправо, постоянно оборачивалась. Мне казалось, что за мной кто-то идет, но это было только мое воображение. И, когда я совсем отчаялась, то услышала шаги, быстрые, будто кто-то бежит, звук становился все ближе. Я направила фонарь в сторону предполагаемой опасности. Мое предчувствие заставило погасить его, мало ли что. Стала неспеша отходить в сторону, но кто-то большой и грузный буквально опрокинул меня на землю. Завозившись на мне, судя по голосу, мужчина, обозвал меня как следует, вскочил и убежал в неизвестном направлении.

– Эй, ты «Петя»! – крикнула ему вдогонку, – мог бы и извиниться!

Ворча себе под нос, я попыталась встать с мокрой земли. Ноги скользили, и тяжелый рюкзак, зацепившийся за корягу, мешал мне подняться. Скинув его, я с легкостью встала. Кажется, у меня промокли штаны… не от страха!

– Дурацкий фонарик! Почему он вечно гаснет в самый неподходящий момент? – я потрясла фонарь, пытаясь вернуть к жизни, но даже замена батареек не помогла. – Вот я дура! – хлопнула себя полбу. – Надо было взять запасной!

Я высвободила рюкзак, надела. Собралась продолжить путь, но споткнулась о какую-то деревяшку. Присела на корточки, пошарила руками. Хорошо, что я взяла с собой телефон и там есть фонарик. Но Александра не узнает об этом никогда, иначе отругает меня. На земле лежал перемазанный грязью арбалет. Настоящий. Видимо его обронил тот идиот, который сбил меня. Вот удача! Я подняла оружие. Тяжело, в одной руке не удержать.

Обалдеть! Я такие вещи видела только на картинках и в компьютерных играх. Жалко, стрел не оставил… Я решила взять арбалет с собой, руки устанут быстро, но хоть будет чем припугнуть бандитов, если они попадутся навстречу. Против зверья арбалет бессилен: пока не стрельнешь – не испугаются.

Довольная, я пошла дальше, подсвечивая себе путь телефоном.

Но, радость и удача решили покинуть меня, послышался глухой, то ли лай, то ли хрип. Собака? Даже не одна. Лай доносится со всех сторон, будто меня загоняют, как дичь. Я стала беспорядочно крутиться, освещая кусты и деревья, но никого не увидела. А лай становился все ближе, стали слышны голоса.

С одной стороны, я обрадовалась, но с другой стороны, страх начал овладевать мной. Бежать некуда, меня окружают, паника нарастает, я мечусь, как зверь, попавшийся в западню.

Свет вспыхнул со всех сторон, лай и голоса становятся все ближе и ближе. Прятаться некуда, рядом только редкие кусты, а на мокрые деревья не забраться. "Это конец!", – подумала я.

Кто-то накинулся на меня сзади, завалил на землю. Я клюнула лицом в грязь и растянулась на земле.

Я подняла глаза, надо мной стояла огромная лохматая собака. Точнее, существо, похожее на собаку. Животное зарычало. Его пасть клацала прямо перед моим носом, глаза горели красным огнем, из пасти капала слюна. Монстр то и дело показывал белоснежные и очень страшные клыки. Это был зверь ростом около метра в холке, с перламутровой шкурой и заостренной мордой, похожей на лисью. Мой мозг выдал первое, что вспомнил-собака Баскервилей. Не может быть! Я стала медленно отползать назад, но огромная гадина бросилась вперед и вцепилась в мою левую руку. Больно!

– Мы нашли его! – прозвучал рядом со мной хриплый мужской голос. Но человек явно не торопился убрать от меня своего мутанта.

– Уберите, уберите его, – кричала я людям, а слезы градом лились из глаз от нестерпимой боли.

Я попыталась вырвать руку из его пасти, но животное еще сильнее сжало челюсти. Как-бы предупреждая меня: еще раз дернешься, оторву!

– Кэл! – позвал другой мужской голос, – Убирай своего волкопасса, человек нужен живым! Иначе, Блэйк всем нам головы поотрывает!

Мужчина свистнул этой невиданной зверюшке, но монстр явно не торопился меня отпускать. Ему нравилось таскать меня за собой по земле, словно игрушку. Я уже молила небеса, чтоб меня просто прикончили, только бы не испытывать эту адскую боль.

– Эй, Сверчок, отпусти его! – свистнул Кэл.

Сверчок напоследок слегка пожевал мою руку и отпустил.

Я боязливо отползла от этого Сверчка, прижав раненую руку к груди. Огляделась. Факелы освещали небольшую полянку ярко полыхающим огнем. Теперь я смогу рассмотреть бандитов, которые напали на меня… Безуспешно. Длинные плащи и глубокие капюшоны скрывали лица. Только один Сверчок внимательно за мной следил, он так и ждал, когда же хозяин отдаст любимую команду – фас.

– Кто вы такие? Отвезите меня в больницу! Я подам на вас в суд! – возмущалась я.

– Вы уверены, что мы того взяли? – спросили рядом, стоящий мужчина с Кэлом.

– Да! – ответил другой мужик, – У парня арбалет, из которого он и стрелял в господина советника.

– Тащите негодяя в телегу! – скомандовал более низкий мужской голос.

После того, как я поиграла с "песиком" скорее, это он со мной поиграл, мои силы закончились. Рука жутко ныла, я подняла голову, чтоб рассмотреть полученные раны. Ужас! Рукав разодран в безобразные клочья, шевелить рукой больно, кровь течет, не переставая. Меня замутило.

– Помогите! – мой призыв о помощи потонул в вое огромного монстра, который совсем не похож на безобидного сверчка.

Я плакала и кричала от боли и обиды, но людям, казалось, наплевать на меня. Словно я кусок мяса. Единственное, что меня обрадовало, они подумали, что я мужик, но хоть в этом повезло, а то мало ли, что взбредет этим беспредельщикам в голову.

Двое громил подняли меня, шапка сползла на глаза, поэтому я ничего не смогла разглядеть. Я еле успевала переставлять ватные ноги, ударяясь о камни и корни деревьев. Меня вновь приподняли и бросили на жесткую плоскость.

Я ударилась всем, чем только можно и нельзя. Темно, страшно, полное непонимание происходящего. Куда меня везут? Поправила шапку, темно, хоть глаз коли. Руками нащупала деревянные стены просторного ящика.

Не зря я столько лет смотрела боевики, припрятав под штаниной нож. Достала, разрезала им веревки, связывающие мои руки. А дальше то что? Не видно ни зги! Вынула из куртки телефон, и включила фонарик, слегка прикрыв его рукой, чтобы не заметили. Поняла, что сижу в деревянной коробке. Есть небольшие дырки по бокам, чтобы преступник не задохнулся. Какие заботливые!

Стук копыт и ржание лошадей явственно говорили о том, что я нахожусь в мире, где нет современных технологий. Зато есть непонятные монстры! Боль в руке не утихала, я посветила на нее, лучше бы я этого не делала. Этот мутант, Сверчок, хорошо постарался, рука сильно опухла. Видны отверстия от зубов, местами кожа разорвана и торчит голое мясо, сверху образовались сгустки крови, налипла земля. Полная антисанитария!

Меня стошнило, я оказалась не готова к таким приключениям. Надеюсь, они везут меня в больницу, потому что я себя не очень хорошо чувствую. Хотя, я не очень уверена, что больных положено связывать и перевозить в деревянных ящиках.

Не знаю, сколько мы ехали, но, вдруг, остановились. Я услышала шум голосов, стук копыт по мостовой, почувствовала новые запахи. Значит, мы в городе.

Тут меня озарило. Я перепрятала нож под манжету куртки. Дверь открыли и приказали выйти, но я не торопилась.

Здоровый, дурно пахнущий, мужик схватил меня за грудки и грубо выволок наружу. Яркий свет фонарей дезориентировал меня лишь на несколько секунд. Когда глаза привыкли к освещению, я вытащила нож и направила на здоровяка. Подправила голос, чтобы он казался более грубым.

– Не подходи! – я уверенно размахивала ножом перед громилой и остальной гоп—компанией.

Мужчины в один голос заржали.

– Эй… пацан, а ты уверен, что со всеми справишься? – выдал здоровяк с лысой головой.

Я посмотрела на всех мужиков и поняла, что мне не справиться. Каждый из них, как на подбор, размером с небольшой шкаф. А когда разбойники все разом вытащили свои ножи, я поняла, что мой ножичек можно считать за перочинный. Отточенные железяки раз в десять больше моего, целились мне прямо в грудь.

– Я не сдамся вам живым… – не успела я договорить, как ударили сзади. По голове.

ГЛАВА 4

Я очнулась в холодном помещении на полу. Огляделась по сторонам и меня охватил ужас. Помещение напоминало тюрьму: бетонные стены, железные решётки, темнота, сырость, заложенные кирпичом вентиляционные отверстия. Никаких окон – будто в склепе.

Поднялась, добрела до дверной решетки, вцепилась в нее как утопающий и попробовала выглянуть наружу. Даже голову попыталась протиснуть сквозь прутья. Впрочем, безуспешно.

Все что мне удалось разглядеть это темные камеры напротив и слабо шевелящиеся тени внутри них. Тусклый свет факела едва проходил сквозь решётки камеры. Ряды тесных камер уходили вдаль и терялись в темноте.

– Эй! Тут есть кто-нибудь!

В ответ ничего. Разве что из соседней камеры донёсся кашель.

Из камеры напротив, меня рассматривал мужчина, лица не видно было, но казалось, что его глаза смотрят на меня из сумрака. Человек то открывал, то закрывал их.

Внезапно раздался выстрел – из другого конца тюремного коридора. От неожиданности я чуть не подпрыгнула. Затем ещё один выстрел, за которым последовала тишина. Никто из заключённых не пытался позвать на помощь. За решеткой моей камеры появилось мужское лицо. Заглянув ему в глаза, мне открылся беспристрастный взгляд мясника, наполненный чем-то черным, отталкивающим. Здоровяк производил впечатление потустороннего палача, не знающего сомнений и жалости. Мы некоторое время смотрели друг на друга, затем он развернулся и отошёл в сторону.

Человек достал сигарету и смерил меня взглядом. Видимо, здесь это в порядке вещей.

– Убили кого-то?

– А тебе-то что?! – он сплюнул на пол и ушел.

– Ничего… – полушепотом ответила здоровяку.

Я заметила миску и стакан на грязном полу. Не стала долго раздумывать, жажда оказалась сильней моей брезгливости. И залпом выпила воду.

Заглянула, что находится в тарелке, и моя брезгливость оказалась более стойкой к голоду. Вид у каши… если это каша отвратительный, не хватает еще отравиться. Потыкала пальцем и отползла обратно. Я не смогла запихать в себя ни крошки.

Забившись в дальний, темный угол задумалась. Как выбраться из этой западни.

Я старалась не паниковать раньше времени, вдруг что-то напутали и меня скоро отпустят. И отведут в больницу.

Тут было так холодно, что у меня зуб на зуб не попадал. Как будто голая на мороз вышла – холодно до ужаса. Решила походить, чтоб не окоченеть, ноги едва передвигаются, совсем замерзли.

Хотя бы матрас дали, а то сидеть на голом каменном полу как-то не комильфо, жестко и холодно. Я чувствую, как мне становится все хуже. Боль в руке не унимается, а наоборот нарастает. Как хочется, чтобы все оказалось кошмарным сном.

За дверной решеткой послышались тихие шаги. В первую секунду я подумала, что это тени из соседних камер выбрались на свободу и теперь ищут, чем бы можно было поживиться. Чего только в голову не придет!

В коридоре между камерами показалась высокая фигура. Она застыла напротив, я тут же почувствовала чужой изучающий взгляд. И вскоре раздался голос:

– О! Очнулся. Сейчас пожрать принесу.

Фигура еще постояла с минуту, словно ожидала ответа, а затем исчезла из поля зрения.

Я не успела досчитать до десяти, как мой тюремщик вернулся. Сперва появился всполох света, пляшущий по стенам и решеткам камер, а затем появился человек в кожаном грязном плаще, замызганных штанах и сапогах со стоптанными каблуками. Ничего себе, только металлических заклепок на плаще не хватало, да какой-нибудь черной футболки с логотипом рок-группы. В одной руке старик сжимал факел, которым и освещал себе дорогу, а в другой металлическую миску с обещанным ужином.

Остановившись напротив камеры, рокер поставил миску на пол и толкнул ее сапогом в камеру. Я медленно подошла, половина содержимого выплеснулась, а то, что осталось аппетита не вызывало. В неверном свете факела мне удалось разглядеть мутную густую жидкость, в которой плавали какие-то овощи и жуки.

Накатила тошнота. Основательно так накатила. От миски воняло так, что я еле успела допрыгнуть до вонючей дырки в полу с грязными следами вокруг. Предыдущие обитатели явно не славились меткостью. Склонившись над дырой, я изрядно облегчила желудок.

Я резко распрямилась и бросила на него пристальный злой взгляд. Войдя в камеру факел дернулся, осветив его лицо. Мужчина был не очень старым, но и не молодым. Впалые глаза, бледный лоб. Из-под воротника плаща на шее справа виднелся ожог.

Он схватил мое измученное, больное тело и усадил, точнее, попытался усадить на стул, который принес недавний мой знакомый здоровяк. Я постоянно заваливалась в бок, прямо, как неваляшка. И каждый раз меня пытались удержать. Очевидно, кому-то это надоело, и он ушел, я уже обрадовалась, что смогу наконец-то поспать.

Опять не вышло. Я моментально открыла глаза от вылитой на меня холодной воды. Улыбнулась тому, кто это сделал, облизнула потрескавшиеся губы. Мужской голос что-то спрашивал у меня, задавал вопросы, но я не могла собрать свои мысли воедино. Не было у меня на это сил. Тогда он принял более радикальный метод, заехал кулаком мне в челюсть, отправив в нокаут.

Я не знаю, какой сегодня день. Я даже потеряла счет времени. Мне кажется, что я нахожусь тут вечность. Мои сны пусты и непонятны. Единственное, что они приносят – облегчение…

Меня разбудил пинок под дых. Я закричала от боли и испуганно открыла глаза. Надо мной возвышается, судя по очертаниям, довольно крупный мужчина. До дальней стены камеры свет факелов не доходит, поэтому я не могу его рассмотреть, как следует.

– Отвечай на мой вопрос! – раздался строгий мужской голос. – Кто ты такой? Кто тебя нанял убить одиннадцатого советника?

Он поставил ногу мне на горло и придавил к полу, я захрипела. Его, наверное, забавляет видеть мои мучения, он получает от этого удовольствие.

За что они со мной так? Я же ничего никому не сделала. Слезы не перестают литься из глаз от боли и обиды.

– Ты будешь отвечать? – он все сильнее давил на горло.

– Я ни в чем не виноват! Вы взяли не того! – прохрипела я.

– Откуда у тебя арбалет?

– Его обронил человек, который меня сбил! – задыхаясь, просипела я.

– Кто ты такой, и что делал ночью в лесу?

– Я ехал к брату, но заблудился, а твои дружки напали на меня и избили. И ты продолжаешь это делать, – во мне все начинало закипать от бессилия. – Отпусти меня, урод! Не видишь, мне нужен врач…

– Патрон! Вас хочет видеть какой-то господин! – послышалось от выхода.

– Скажи, что я сейчас приду! – мужик снова обратился ко мне. – Запомни мразь, я не таких колол! – он сплюнул рядом со мной и убрал ногу с горла.

Я свернулась калачиком, жадно глотая воздух и слезы. Как же надоело терпеть боль и унижение.

– Ублюдок! – просипела я ему вслед.

Перевернулась на бок, всепоглощающая боль застилала глаза красной пеленой злобы. Инстинктивно я понимала, что мое состояние ненормальное, и мне нужен врач. Но если я тут пробуду еще два—три дня, то он уже не понадобится.

Не успела я прийти в себя, как лязгнул замок, и в темноте раздался уже знакомый голос, но с другой интонацией.

– Возможно, мы начали не с того! Давай ты все мне сейчас расскажешь, и я постараюсь, чтобы тебя не отправили на виселицу, – неожиданно тихий и спокойный голос поселил во мне еще больше ужаса.

Решил поиграть в злого и хорошего полицейского? Шустрый какой! Все ему расскажи, мне бы кто рассказал, за что меня так!

Он схватил меня за больную руку и поднял с пола, мой визг пронесся по всему помещению. Если я и билась в детстве или меня били дворовые девчонки, то это обходилось синяком или парой царапин. А тут я вообще не чувствую ни одного живого места на своем теле, болит все и везде.

Он вытащил меня на свет, стянул шапку и замолк. Нужно было видеть его бледное, до ужаса перепуганное лицо, когда из-под шапки появилась копна сальных, ярко—оранжевых волос. Ну что, каково избивать девчонок?

– Удивлен, что еще не сдохла? – выдавила я из себя, и он меня отпустил. Я кулем рухнула на пол, закричав от боли.

Да я сама была удивлена, рассмотрев его красивое, бледное и холодное, как лед, лицо. Только серо-зеленые глаза казались грустными и уставшими. Передо мной стояла моя мечта. Высокий, широкоплечий мужчина, длинные черненые волосы, заплетенные в тугую косу. С таким не страшно, но с таким и опасно.

– Сражен! – он смотрел на меня как-то странно, будто увидел что-то, знакомое лишь ему.

– Если бы не мое состояние, я бы надрала тебе задницу, прямо тут!!! – отчеканила я с ненавистью.

– Если бы ты не была преступницей, я бы пригласил тебя на свидание! – вдруг выдал он.

– Да пошел ты! Ты со своими дружками напал на меня, и теперь вы пытаетесь убедить меня, что я кого-то убила! – выпалила я, чувствуя, как уплывает мое сознание.

– Никто не пытается тебя убедить, мы просто хотим получить ответ!

– Ответ? Да чтоб вы все сдохли! Особенно ты! Чтобы страдал от невыносимой боли, как я! И, знаешь, если у меня выпадет шанс бросить тебя умирающим, я это сделаю, не задумываясь! – на этом силы меня покинули. Стало уже все равно, что со мной сделают. Я жалела лишь о том, что так и не смогла спасти брата. И Александра с Ноксом так и не узнают, что со мной случилось.

Меня осторожно подняли на руки и понесли, видимо решили закопать, а может пустить на органы, пока не поздно.

Приоткрыла глаза, но сфокусироваться не получилось, перед глазами все расплывалось. Я слышала только его жестокий и холодный голос, он звал кого-то.

– Козел… – прошептала я.

Приходила в себя долго. Мне снились козлы, жующие травку. Они вылизывали мне руки своим мокрым шелковистым языком. Зачем? Не знаю. А еще, козлики так задорно прыгали по полянке, как в детских мультиках, и каждый подбегал ко мне, приносил цветочек в зубах и блеял. Странные сны, скажу я вам.

Сначала не удавалось открыть глаза, мешал яркий свет. Только с третьей попытки я смогла разглядеть белые стены, пожелтевший потолок, потертую коричневую тумбочку. На мне надета белая сорочка, больная рука лежит поверх одеяла – перебинтованная. Она пахнет не только лекарствами, но и цветами. Я повернула голову набок и увидела множество цветов, стоящих на полу в вазах. Неужели мир перевернулся, и теперь меня перестанут жестоко допрашивать? Решили задаривать цветочками?

Итак, я нахожусь в больнице. В палате со мной больше никого нет, хотя и пустует два места. Никаких пикающих мониторов, ни капельниц, и даже нет розеток, не говоря уже о настенной лампе. Электричества нет. А чем они тогда пользуются ночью? Нет, только не это! Неужто свечами?

Я попыталась встать с больничной койки, посмотреть, что творится за окном, уж слишком любопытно, куда меня занесло. А то кроме леса и тюрьмы я больше ничего не видела. От резкого подъема закружилась голова, и я повалилась на пол. Он выложен белым потрескавшимся кафелем, не помешало бы сделать ремонт. Это единственное, что мне пришло в голову в этот момент, а не как мне подняться с пола. Возможно, действия лекарств отразились на моем мозге. Дверь открылась, в палату вошли. Я видела только ноги в светло-коричневых брюках, они явно принадлежали мужчине.

– Ты в порядке? – прозвучал рядом со мной вопрос.

Этот голос я узнаю везде, даже среди гудящей толпы, он будет выделяться для меня особенно.

– Козел! – получилось довольно громко. Мужчина обошел кровать и помог мне подняться. Я всячески сопротивлялась, но для него мои отпирания, что детский толчок в спину, даже не заметил. – Уйди от меня и не приближайся ближе, чем на десять метров, – я ненавидела этого человека настолько, что готова расцарапать ему физиономию, а потом хорошенько отдубасить.

– Значит, в порядке! – прозвучал мужской голос довольно громко для моего слуха.

Он тоже не испытывал ко мне симпатии, усадил на кровать, задев больную руку. Я взвыла от боли. Мужчина хотел что-то сказать, но я не смогла сдержаться, чтобы не отомстить ему, пускай таким низким способом. Он стоял очень удобно для моей маленькой подлости, и я, недолго думая, саданула пяткой мужику между ног. Его физиономия искривилась от боли, и он рухнул на пол. Я забралась под одеяло и стала дожидаться, когда этот субъект придет в себя и свалит отсюда.

Возня на полу прекратилась вместе со стонами довольно быстро, козел поднялся, поправил одежду и, не проронив ни слова в мой адрес, ушел, со всей силой хлопнув дверью.

Я в полной мере насладилась своей небольшой местью, пусть знает, как меня обижать. Кто ему дал права так со мной обращаться? Чуть не померла. Варвары!

Позже в палату вошел мужчина в белом халате. На вид ему около сорока пяти-пятидесяти лет. Среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами и добрым выражением лица.

– Доброе утро! – произнес он.

– Доброе!

– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор.

– Могло быть и лучше! – сердито ответила я, вспоминая недавнего посетителя. – А сколько я тут уже нахожусь?

– Неделю!

– Так много? – я чуть не поперхнулась от услышанного.

– Вы помните, что с вами случилось? – он сложил руки у себя на коленях.

– Доктор, а если не секрет, откуда эти цветы? – я сменила тему разговора, он посмотрел на цветник.

– Это от ваших друзей!

– Но у меня нет друзей?

"Устроили тут оранжерею": подумала я.

– Да? – он удивился.

– Да! – ответила я, посмотрев на него непонимающим взглядом.

– Ну, вам видней, мисс Натане. – он что-то начиркал карандашом в журнале и уже собрался уходить.

– А можно еще один вопрос? – остановила я его возле двери.

– Можно!

– А кто тот человек, который недавно вышел отсюда. И почему вы меня называете Натане?

– Это уже два вопроса, – рассмеялся мужчина. – Вы ничего не помните?

– Нет! – я сделала вид, что вообще ничего не помню.

– Странно! – он почесал подбородок правой рукой. – Вы, мисс Натане, не расстраивайтесь, сильных повреждений у вас нет, так что память через пару дней к вам вернется. Этот человек – ваш брат, Эдвард. Он и принес цветы. Сказал, что на вас напали. Он был очень расстроен…

Ну-ну, видела я расстройство на его мерзкой морде.

– Эдвард тут почти жил, пока вы были без сознания, но я все-таки сумел его убедить, чтобы он пошел домой и выспался.