Всадники постапокалипсиса. Сын Луны. Книга 2

Дарий не ответил. Он тоскливо молчал, пока не смог сдерживать подступивший вопрос:

– Паладин сказал, что Бранн не мой отец.

Хилини перестала перебирать пальцами волосы сына. Настал час, когда ей нужно признаться:

– Дарий, я… – не знала она, как начать.

Он поднял голову и посмотрел на мать серыми волчьими глазами. Хилини обомлела. Он был в этот момент так похож на Большое Копье, что сердце рухнуло вниз.

– Все слишком сложно… – лишь выдавила мать.

– Забудь. – увел взгляд юноша.

Он не хотел продолжать тяжелый для его сердца разговор, и был рад закрыть тему. Он не верил и не собирался изменять своему решению. Дарий скрутился калачиком у ног матери. Хилини вновь гладила его овечьи кудряшки, сын молчал в ответ. Наконец нарушила тишину мать:

– Ты помнишь, как твой отец Бранн рыбачил у истоков Тинка? – она намеренно сделала акцент на слове «отец», чтобы поддержать сына.

– Когда он загнал себе крючок под ноготь? – отвлекся от плохих мыслей юноша.

– Да! – засмеялась мать, – Да так глубоко, что не мог достать, так и рыбачил.

– Он тогда большого сома поймал!

– И несколько часов не давал мне вынуть этот кусок металла. Он ждал клев. Терпел, как истинный северянин.

Юноша задумался. Мать по-женски хитро успокоила сына, не давая прямого ответа на сложный вопрос – этого хватило, хотя бы для того, чтобы мирно уснуть.

Башня спорящих

«Должна же я стерпеть двух-трех гусениц, если хочу познакомится с бабочками.»

Антуан де Сент-Экзюпери (Маленький принц)

Трое путешественников прибыли в Пергос. Сиху, Тилия и Курт высадились в порту. Настало время расставания:

– Сиху обещала доставить свою белую сестру в город бородатых мужчин, и она это сделала! – гордо заявила разрисованная девушка.

Вместо слов, Тилия кинулась подруге на шею и крепко прижала к себе. За последние дни она очень привязалась к этой дикарке. Женщина пустила слезу. Курт лишь фыркнул от сопливого момента.

– Почему моя белая сестра плачет? Сиху сделала, что-то неправильно? – не на шутку переживала дочь вождя.

Тилия помотала головой и вытерла слезы. Косой взгляд Сиху уловил ехидство Курта. По спине мужчины пробежали мурашки, и наглая улыбка исчезла с его лица. Он вспомнил, как совсем недавно был пленником матриархального общество танов, и как чудом спасся. А точнее, его отпустили. Про сержанта Дира, оставшегося заложником, вспоминать не желал.

– Может ты задержишься с нами? – блеснула надежда в глазах Тилии.

Курт ужаснулся от такого предложения. Было заметно, как он торопился скорее покинуть разрисованную дикарку и эту злополучную пирогу. Его эмоции рассмешили краснокожую. Она залилась своим типичным смехом, словно звон маленьких колокольчиков.

– Остаться в городе, где правят бородатые белые мужчины – вдвойне противно для танцующей в крови! – отсекла веселая Сиху. Она так выразительно подкрепила слова жестом бороды, что рассмеялся даже суровый Курт.

– Мне будет не хватать тебя. – сказала Тилия.

– Мой вигвам – твой вигвам. – скрестила пальцы Сиху и указала на Тилию.

Дикарка вынула топор и вручила Тилии. Марволетянка осмотрела странное оружие танов, усеянное символами и перьями. Заправила его за пояс изуродованного в длинном пути платья. Топор неестественно выделялся на придворной даме, впрочем, он дополнялся мокасинами, которые Тилия признала очень удобными. Островитянка была хорошо знакома с правилами обмена у танов и сняла золотое ожерелье с шеи, вручив подруге.

– Белая сестра должна уметь держать томагавк.

– А красной сестре не помешает быть немного женственнее.

Сиху указала ладонью на Тилию, прижала к груди два пальца поднятые вверх. Знакомый жест, означал – дружбу. Они обнялись еще раз напоследок. Краснокожая почувствовала прилив эмоций, и испугавшись проявления слабости прыгнула в пирогу:

– Прощай белая сестра! Пусть твой мокасин ступает бесшумно и не оставляет следов, как крадущиеся охотницы из Тива Кан!

– Да хранит тебя Мать Земля и Отец Вод! – с трудом выдавила Тилия в ответ.

Дикарка неподвижно стояла в лодочке, уносимой игривыми волнами в море. Лишь когда ее черты лица стали неразличимы, она взяла весло и принялась грести. Пирога продолжала отдаляться, пока не скрылась за утесом. Наконец Курт не выдержал:

– И долго мы еще тут стоять будем?

– Мужчине трудно понять чувствительность женщины, но ты мог хотя бы помолчать. – заявила Тилия.

– Трудно!? Конечно трудно, не тебя же держали в плену, как собаку на цепи!

– А я думала, что солдаты умеют выдерживать невзгоды.

– А я думал, что придворные дамы разъезжают в каретах! – язвил Курт.

Женщина не стала отвечать на возмущения. Ее не интересовало нытье спутника. Она переключилась на изучение поселения, в котором была впервые. А тут было на что посмотреть. Город высекли из мраморной породы – явные умельцы. Усеянный храмами с колонами и скульптурами, он казался чудом света.

В Пергосе хватало диковинок. Начиная с демократии, когда все граждане города решали важные политические вопросы. На совет допускались только местные жители. Голоса были равны вне зависимости от статуса и финансового преимущества. С другой стороны, приезжие не имели многих прав, какие были у потомков основателей. Царей и правителей здесь не существовало. Более заметной властью обладал только назначаемый на срок генерал, но сила его ограничивалась рамками в мирное время.

В свободное от работы время, пергосианцы изобретали, учились и спорили. Таков был их стиль жизни. В городе постоянно, что-то строили, крушили и сжигали науки ради. Им всегда было интересно, что и как работает, и как это улучшить?

– Святые ремесленники! А нам говорили, что «ваш каменотес – неровня пиптскому ребенку» – сетовал за родину Курт.

Тилия засматривалась на чудесные изваяния статуй, где видна была каждая мышца и морщина. На ярком солнце город сиял, как лед зимой. Тут и там продолжалось строительство. Неугомонные работники и мастера продолжали покорять приезжих – геометрическими формами и художественным вкусом.

Курт тоже изучал – формы местных красоток. Его слюна так и капала с подбородка при виде очередной пергосианки. Больше всего привлекал его взор – храмовые блудницы. Об умениях этих женщин он наслышан с детства. Жаль некогда было оценить их искусство.

Жемчужиной Пергоса, являлась башня Вечного Спора. Место обитания высших умов города, а возможно и всего мира. Каждый мудрец мечтает попасть за эти стены. За время существования этого пристанища интеллектуалов, можно по пальцам пересчитать иноплеменников, удостоенных чести поселиться в его залах. Башня высечена в самой горе, оставалась ее частью. Архитектура выделялась изобилием Колон и статуй, держащих свод этажей. Даже солдат отвлекся от женских фигур, осматривая великое строение. Тилия и Курт уже представляли, что ждет их внутри?

– Женщинам вход воспрещен! – озадачил стражник у закрытых массивных врат.

– Мне надо внутрь! Я ищу Анца! – упрямствовала изрядно потрепанная дама.

– Женщина! В башне не водятся мужчины с таким странным именем.

– Ладно бы сказала: Клеоп или Геродот. – толкал в ребро стражника, его хихикающий напарник.

– Если ей нельзя, то может я зайду? – предложил Курт.

– А приглашение имеется? – вскинул бровь охранник.

– Я его… потерял.

– Ага, конечно!

– Позовите, хотя бы братьев Титлийских! – возмутилась Тилия.

– Нет тут таких, дамочка! Покиньте территорию, не отпугивайте своим видом ученых мужей!

– Мы еще увидимся! – пригрозила Тилия.

– И не забудьте помыться! – провожали охранники шутя.

– Вот так ни задача! – расхохотался Курт – Так близко к цели и на тебе!

Но Тилия не из таких женщин, которые опускают руки. У нее была цель и возлюбленный Макт верил в ее успех. Она не могла подвести его доверие. Женщина отправилась в город. И так торопилась, будто у нее назначена встреча. Курт едва поспевал за стройными ножками, обладательница которых явно, что-то задумала. А когда женщина, что-то замыслила, то это не сулило ничего хорошего тому, кто встанет у нее на пути.

– Не скажешь, куда мы так торопимся? – возмущался солдат.

– Увидишь. – отсекла брюнетка.

Тилия буквально ворвалась в ближайшую таверну. Снаружи стоял жуткий смрад, но это не остановило двух измотанных, но упертых путешественников. Пергосианцы, обсуждавшие там последние открытия, переполняли питейное заведение. Кто-то даже достал одно из своих изобретений:

– Это мой опытный образец! – хвастал ученый, – Он преобразует воду в вино.

На чужеземцев никто внимания не обратил, кроме бармена. К нему-то и отправилась придворная дама. Тощий человек испытывающе осмотрел ее измотанный вид.

– Женщин не обслуживаем.

– А я и не пить сюда пришла.

– Кажется тебе нигде не рады. – расхохотался Курт – Друг, налей мне бокальчик сидра.

– Это бар для членов братства мудрецов и их учеников. Чужестранцы и голодранцы не в почете в нашем клубе. – беспощадно отсек бармен.

– Не надо нас обслуживать. Покажи мне кого-то из братства, и мы тут же вас покинем.

– Я Александр, хозяин таверны. Вы ничего от меня не узнаете. – его громкий голос привлек внимание посетителей.

Все мужчины обернулись на нарушителей спокойствия. Наступила неловкая тишина. Тилия поняла, что настало время уходить ни с чем – направилась к выходу. Она была так возмущена этими полоумными, что не следила за своими действиями. Проходя мимо хвастающегося изобретателя – зацепила его. Опытный образец, покатился со стола и разбился в дребезги!

– О, мое изобретение! Не видать мне премии Архимеда!

Он так расчувствовался, что начал плакать. Его друзья утешили его, похлопываниями, злорадствуя про себя.

Тилия выскочила наружу, кипя от злобы, словно чайник. Вслед ей летели угрозы:

– Прокляни тебя Плутон! Не вздумай даже приближаться в наш клуб! – орал бармен, выскочивший на улицу.

– Чтоб вы сгинули в болоте! – возмутилась женщина, чья гордость пострадала в этом патриархальном обществе.

Путешественники спрятались за углом. Тилия прислонилась к стене, почувствовав отчаяние. Курт облокотившись на локоть, умничал:

– Ну и что теперь? Может еще, что-нибудь сломаем? Тогда нам точно откроют ворота в башню!

Женщина не ответила. Она только сейчас поняла, как вымоталась. Она устала бежать, прятаться, путешествовать. Ей хотелось сесть на ручки к любимому и просто по-девичьи поплакать. Момент слабости нарушил чей-то голос:

– Псс… Ей, психованная! Благодарю за помощь.

– Какую помощь? – удивилась она.

– Вы вытеснили моего оппонента из соревнования, разбив его изобретение. Теперь я в неоплатном долгу. – заявил в ответ неизвестный.

– А кто ты такой? – заинтересовался вдруг Курт, ухватившись за рукоять кинжала, на всякий случай. Единственное оружие, которое ему позволили забрать таны.

В воздухе запахло канализацией и прочими отвратительными зловониями, и перед парочкой предстал тощий мужчина низкого роста. Он пафосно поправил пенсне и закинул на плечо накидку. Типичный представитель местного населения. Он отвесил поклон и встал в позу интеллектуального альфа-самца.

– Клеоп, но для друзей просто Клепа, – протянул он ладонь для рукопожатия, – Я ведущий эксперт в области коприлогии.

– Не знаю, что такое коприлогия, но судя по запаху тебе надо срочно завязывать с этим, приятель. – Курт не церемонился со встречным.

– О, напрасно вы так о коприлогии. Скоро это станет основной наукой. У меня будут толпы учеников, тогда я…

– Прошу меня извинить, но как это поможет нам в нашем вопросе? – бестактно перебила Тилия. От постоянного напряжения и проживания с танами, совсем забыла про дворцовый этикет.

– О да, конечно. А какая у вас цель? – Клепа был более чем открыт к общению.

– Нам нужно кое-кого найти и это очень срочно.

– Вы ищите местного?

– Приезжего.

– А вы обращались в контору учета? – уточнил ученый.

– Что за «контора учета»?

– Укуси меня Плутон! Без справки по месту прибытия, вас не только нигде не примут, но и могут депортировать из города без права на повторное посещение.

– Как найти это место? Мы никуда не уедем без Анца!

– Искать не надо, я вас проведу. У меня там есть связи.

Курт вздохнул. Кажется, не так-то просто будет отвязаться от этой вонючей пиявки.

– Показывай, где эту справку выдают.

Троица отправилась в порт, где нашли здание «Контора учета приезжих».

– Не пойму, как вы вообще прошли мимо? – любопытствовал Клепа.

– Мы очень торопились. – ответила Тилия.

Они вошли внутрь, где к глубочайшему сожалению путников – выстроилась огромная очередь. Торговцы, путешественники, переселенцы, беженцы и даже наемники вынуждены выстоять здесь весь день, чтобы получить злополучную бумажку. В лучшем случае хватит одного дня.

Видя, что его новые знакомые растерялись, ученый повел их прямо к одному из окон. Он шел, как павлин под аккомпанемент возмущенной толпы. По пути достал флакончик с мутной жидкостью и здорово окропил себя. Облокотился о стену и заглянул прямо в проем. Стоявшую в очереди бабушку нежно оттолкнул пальцем, не отрывая взгляд от женщины по ту сторону окна.

– О, боги! Афиночка…

– Афина Герасимовна! – прозвучали в ответ нотки баса. Полная женщина явно не оценила подход важного ученого. – Фу! Что за вонь!?

В это время вся очередь расступилась, как дрессированные овцы. Никто не хотел стоять рядом с человеком, вокруг которого летали мухи.

– Вы так очаровательны сегодня! – продолжил ухажер-подлиза.

– То есть только сегодня? – отвесила женщина, закрывая нос.

Клепа осознал промах и глотнув слюну, сделав вид, что все хорошо.

– Как и всегда! Позвольте мне познакомить вас с моими друзьями: Тилией и… – замялся он, вспоминая имя новоиспеченного товарища.

– Курт. – подсказал обладатель этого имени.

– Да, конечно – Курт! – стукнул себя по лбу Клеоп, – Нам крайне срочно нужны справки. Вы не знаете, как это сделать быстрее?

«Казанова» единственный ожидал положительного исхода в ситуации, которую все присутствующие в очереди окрестили – фиаско.

– Встать в конец очереди и не мешать мне работать! Вы задерживаете всех! – отрезала Афина Герасимовна.

Клепа растерянно отошел от окна под хохот очереди и перебирал пальцы:

– Парфюм должен был сработать.

– Спешу огорчить, но не должен был. – влез Курт, – Эта адская смесь пробуждает только головокружение и рвоту.

– Парфюм настаивался на вытяжке из оленя, экстракте одуванчиков и навозе – это должно было сработать! Один ингредиент был явно лишним… – грыз ногти ученый.

– Да ладно!? И какой? – хохотал Курт.

– Мускус оленя!

Тилия была в отчаянии, а Курт спал. Вынужденно проведя несколько часов в этом месте, они насмотрелись на скандалы и ругань. Увидели массу разочарованных людей. Наконец настала их очередь, и они направились к тому же окошку.

– Причина посещения Пергоса?

– Личное. – не торопилась раскрывать секреты Тилия.

– Конкретнее.

– Мы ищем друзей.

– Из местных или приезжих?

– Приезжих.

– Ваше имя, имя отца, национальность

– Тилия, дочь Тила из Марволетских островов.

– Курт, сын Тура из Пипта.

– Беженцы?

– Нет. – быстро опередила Курта, Тилия.

Герасимовна вылезла из окошка. Осмотрела потрепанный вид путников, покачала головой. Поправила пенсне и села. Тилия покраснела, поняв, что служащая ей не поверила. Однако справки им выдали.

– Возьмите ваши миграционные справки. Хорошего пребывания в Пергосе.

– А можно узнать про регистрацию наших друзей?

Служащая выглянула в окошко вновь:

– Это вам что? Справочная? Информации о других мигрантах мы не даем! – ее однозначный ответ возмутил Тилию, но любые ее противоречия были предусмотрительно остановлены шумным закрытием окошка. Курт оглянулся. Троица осталась последней в помещении.

Они вышли на улицу. Ночь опустилась на город. «Контора учета приезжих» – закрылся за их спиной. В Пергосе наступила неожиданная тишина. Днем город кипел, а сейчас молчал.

– И что теперь? – интересовался Курт.

– В башню! – с этой бумажкой нас должны пропустить.

– О, нет-нет-нет! – запричитал Клепа, – Со справкой вас могут впустить в гостиницы и таверны. С ней вы можете находиться в Пергосе официально, но это не дает вам права входить в башню.

– Это издевательство! – возмущалась женщина.

– Вы можете переночевать у меня, а завтра решим, что будем делать дальше?

У беженцев выбора не было – пришлось вновь довериться Клепе.

К счастью для путников, ученый жил в соседнем квартале. Район был беден, но чист, если не считать раздражающих запахов.

Ученый открыл дверь в дом. Навстречу вошедшим повалил едкий вонючий запах, от которого глаза выпрыгивали из орбит.

– Не зажигать свечи и факелы! – заорал Клепа.

– Что такое? – спросил пиптский солдат.

– Кажется моя бомба-вонючка разгерметизировалась!

Только одна царица

«Влюбленный в себя соперников не имеет»

Марк Туллий Цицерон.

Мирэн везли в карете, запряженной гончими псами. Наконец этот парад закончился. Шествие под улюлюканье толпы! Никакое звание княгини не стоит такого позора перед иноземцами. Да и что эта корона значит? Плен и стыд! Картина смерти настоящей княгини Пипта, часто стояла перед глазами у ее бывшей служанки. Корчить из себя особу знатной крови сложно, невыносимо и преступно! Мирэн осуждала себя в самых ярких красках, но не могла ничего сделать. Ей не спастись. Титглат крепко держал ее на привязи. За каждым шагом бдела его служанка Гульнара. Друзей у северянки здесь не было. Теперь и Мелкицедек не мог посещать ее, как это делал в Оике. Она привязалась к этому разведчику из вражеской армии. А теперь осталась одна. И уж лучше абсолютное одиночество, чем вот это вот все. Теперь она ручная кукла в руке вавилонского визиря.

Собаки были ей противны, они раздражали уши скулежом и частым лаем. Она привыкла к кабанам, которых исконно объезжали ее предки. С трудом воспринимала лошадей, которыми владели пипты. А псы в узде – это уж слишком!

Карета неслась по широким улицам великого города. Ее сопровождала личная гвардия самого министра. Мирэн выглянула в окно. Перед ее грустными глазами показался закат, озаривший огромные зиккураты. Они отбрасывали большие тени, закрывающие половину города от солнца. Птицы скользили по воздуху где-то высоко, но казалось не могли долететь до верхушек великанских строений. Видимо город построили гиганты. Девушка отвлеклась от мрачных мыслей. Величие Вавилона трудно было переоценить.

Наконец они въехали в массивные ворота, которые захлопнулись, как только последний гвардеец проник во двор. Карета остановилась у лестницы, высоко ведущей во дворец. Вокруг выстланной дорожки собрались слуги, стража и евнухи. Приезд важной северной особы заставлял их шумно встретить новую жительницу царского гарема. Несмотря на то, что неофициально Файоннагуала считалась пленницей, размах приветствия удивлял самозванку. Она видела, как встречают княгиню, но, ни в Оике, ни в Дурокортуруме не было такого праздника. Здесь даже служанки были одеты пышней, чем самый изысканный наряд, который Мирэн видела на своей погибшей госпоже. А теперь она носила наряды княгини, но среди напыщенных наложниц, выглядела, как чернь.

Лакей открыл дверцу и скромная северянка ступила на бархатный ковер. Ее бледная кожа отражала солнечные лучи. Она выделялась среди присутствующих здесь южан. Белые волосы светились, словно драгоценный металл в противовес темным кудрям местных женщин. Мирэн почувствовала себя в еще большей степени белой вороной в незнакомом городе среди чужого народа.

– Княгиня Пипта, принцесса секванов и повелительница карнаутов – Файоннагуала, дочь вождя Грайогейра Убийцы Берсеркеров! – восклицал глашатай.

В душе Мирэн все екнуло. И даже имя с названными титулами, были ей чужие. Она не имела прав на него.

– Добро пожаловать! – склонился самый ближайший мужчина, – Я Иеремия, старший евнух. Теперь это будет ваш дом. Простите, что царица Астинь не встречает вас. Ее Величество неважно себя чувствует. Беременность знаете ли делает ее немножечко капризной. Просила извинить ей за то, что она лично не приветствует вас в своем доме. Да сохранит Мардук ее голову и плод чрева ее!

Девушки захихикали. Гневный взгляд Иеремии и характерный звук «Тсс…», заставил их усмирить насмешливую радость. Мирэн не знала причин смеха, но приняла его на свой счет. Осуждающие взгляды, лишь подтверждали домыслы. Евнух поманил ее следовать за ним. Когда княгиня смущенно проходила мимо наложниц и рабынь, те отдавали ей книксен, но делали это без уважения. Надменные и пренебрежительные обитательницы гарема ей не рады. Мирэн хотела провалиться сквозь землю. Уж лучше бы ее казнили! Но смиренно шла вперед, как овца на убой. Она жила чужой жизнью и не распоряжалась теперь ей вовсе. Казалось, что в той комнате погибла не Файоннагуала, а сама Мирэн.

После тяжелой дороги и не менее трудного в эмоциональном плане парада, княгиня отказалась от ужина. Иеремия лично проводил ее в новые покои. Здесь бывшая служанка быстро приготовилась ко сну при помощи грубой и немного неуклюжей Гульнары. Рабыня служила ей с ярко выраженным пренебрежением. Рой мыслей уступил усталости, и Мирэн провалилась в объятия сна.

На следующее утро княгиню разбудила Гульнара и велела быстро собраться. Старший евнух ждал ее. Мирэн умылась и выбрала одно из своих зеленых платьев с синим орнаментом. Золотой поясок аккуратно свисал с ее талии. Служанка помогла одеться и прихорошиться. Рабыня благодарила бога, что прислуживала северянке, наряды и утренний туалет которой, были так просты и незамысловаты. Единственное, что их обеих в одинаковой степени раздражало – каждое утро рисовать на лице подставной княгини веснушки и родинку.

Мирэн едва успела рассмотреть свою новую комнату. В ней было много изделий из слоновой кости – кубки, подсвечники, шкатулки, украшения. Изысканной ручной работы. Вместо привычных ей шкур, везде был шелк! Простыни, наряды, шторы. И конечно же все было в золоте: кровать, стол, зеркала, двери, ткани. Даже само золото украсили сверху еще одним слоем золота, так на всякий случай! Мирэн казалось, что через пару дней и ее покроют толстым слоем золота, а лучше в два слоя.

Дверь открылась и в них пожаловал Иеремия. Он поклонился ей и смерил взглядом. Щелчком пальцев прогнал Гульнару и остался с чужестранкой наедине. Его жестикуляция была так выразительна, что удивляла больше, чем яркий шелковый наряд.

– Моя дорогая княгиня! Ваша красота напоминает мне о высоких горах, а бледная кожа серебрится, словно снег на ее вершине! – Иеремия показал свои белые зубы, контрастировавшие на смуглом лице.

Мирэн неловко улыбнулась в ответ. Она выросла в краях, где улыбка на лице мужчины была редкой, а такие повадки неприличны воину. Иеремия же казалось не то, что меч не держал, ему скорее подходил веер. С одной стороны, внушал доверие добрым лицом, с другой дикие для нее манеры пугали новоиспеченную княгиню.

– А я вижу, что ты мастерски умеешь говорить.

– Это моя работа. – ухмыльнулся евнух.

Иеремия глянул ей на живот, дотронулся до пояска, скривил лицо, но тут же спрятал пренебрежение под маской:

– Милый поясок…

Теперь в списке неуверенности в себе, Мирэн добавила слишком скромные для местных женщин украшения.

– Позвольте мне провести вам экскурсию по гарему. – предложение евнуха выглядело, как приказ, а не просьба. У княгини не осталось иных вариантов, тем более, что идей, как провести очередной день взаперти – не было! Она кивнула.

Евнух щелкнул пальцами и дверь из красного кедра – открылась. Иеремия привык шагать быстро. Он должен был быть в курсе всего. А это все, в змеином гнезде менялось, как и настроение этих самых всех. Так что этот мужчина старался всеми силами быть везде и сразу, пока кто-нибудь, кого-нибудь не отравил или еще хуже – не исцарапал лицо. Отравление можно списать и на болезнь, а вот найти болезнь, которая оставляет завистливые следы на лице соперницы – куда сложнее. Он отвечал за сохранность и порядок, а потому спешил всегда. Мирэн засеменила вслед за торопливым мужчиной. И как могла сохраняла вид княгини.

– Это общая комната для служанок, а это выход в сад. Покои царицы, находятся в правом крыле дворца, но не советую туда идти без приглашения. – улыбался Иеремия, – Это может дорого вам обойтись.

– Почему?

– Потому что в покои царицы, как и в покои царя, нельзя входить без приглашения, если ты не визирь Титглатпаласар! – евнух сложил руки в ладонях. Его удивляло, что кто-то не знает таких элементарных дворцовых правил.

– На севере все куда проще… – выдохнула княгиня.

– Не зря же вас считают дикарями! – послышался приторно сладкий, насмешливый голосок.