Всадники постапокалипсиса. Сын Луны. Книга 2

– В швейной лавке?

– Это швейная лавка? А так на бар похоже… – нахмурилась девушка – Кстати, я кажется порвала рубаху. Вот видишь на рукаве дырка! Надо зашить…

– Вайолка, там закрыто! Соберись и вспомни, в каком баре, ну или хотя бы в каком районе города этот бар находится?

– Ну ты и зануда, знаешь ли. Ну почему ты не Маркос? Мы бы с ним погуляли. Так романтики хочется.

– Кто такой Маркос?

Вайолка закусила губу и улыбнулась. Глянула на подругу и нахмурилась:

– Ты что, хочешь увести моего Маркоса?

– Да зачем мне сдался этот Маркос? Бар где? Мы твоего грызуна ищем!

Капитан лениво выдохнула. Почесала подбородок и осмотрелась. Напрягая память, тыкнула пальцем в новую дверь. Нелли закатив глаза потащила груз за собой.

– Это хотя бы бар! – заметила ордынка.

– И не какой-то там, а тот самый. Вон моя шляпа!

В дальнем углу на столе лежал головной убор. Несмотря на грязь, он все еще указывал на немалую стоимость, уплаченную за него. Моряки столпились вокруг. Каждый пытался присвоить себе эту шляпу, но настойчивая белка давала отпор наглым пьяницам. Она, как неистовый зверь – прокусила каждый палец в этом плохо пахнущем заведении.

– Чтоб тебя! – заорал один из них и достал нож.

При попытке пронзить грызуна, моряк воткнул лезвие в край поля шляпы. Проворству белки стоило позавидовать. Она не только увернулась от нападения, но и вонзила острые зубы прямо в руку. Атакующий пират вновь взвыл. Кровь показалась на смуглой ладони.

– Ах, ты проклятая крыса!

– Это белка, а не крыса! – заметила рыжая цыганка – Олух!

Схватилась за эфес шпаги и резко выдернула. Не рассчитав усилий вырубила рядом стоящего моряка рукоятью оружия. Громкий стук засвидетельствовал о приземлении неудачливого мужчины.

– Пор фавор, дискульпе синьор, как там тебя? – извинялась Вайолка перед пострадавшим.

Жаль невиновный не расслышал девушку. Она была так мила и так учтива.

– Ты хочешь решить вопрос шпагой? – расхохотался тот, кого на самом деле хотела сразить Вайолка.

Между пьяной подругой и несколькими не менее выпившими моряками, встала Нелли. Злые грубияны были ниже ордынского плеча, потому на мгновение задержались.

– Назад шакалы! У меня был тяжелый день. Я дралась с врагами, потеряла друга, и я устала от этого проклятого острова! Но все это просто не более, чем мерцание звезд, по сравнению с тем, что я очень спешу!

– Тогда я тебя обрадую – ты теперь точно задержишься!

– Кто первый? – сжала кулаки Нелли.

Началась драка. Ну или что-то очень приближенное к ней. Нелли схватила дерзкого мужика и швырнула его. Послышался грохот. Тело забияки так и нырнуло за барную стойку. Мелькнули только босые ноги. Его приятели накинулись кучей на воительницу и повалили ее. Пьяная гора редела на глазах. Кто-то отправлялся подбирать разлетевшиеся по полу зубы. Кто-то потерял связь с реальностью после тяжелого кулака кочевницы. Казалось, что суматохе конец, но последний пират, сбил ножку старого стола и вся выпивка мирно сидевших алкашей – вылилась. Это их взбесило, словно рана на хищном звере. К Нелли подоспели новые противники, обиженные зря пролитым ромом. Дальше все пошло прахом. Дрались все, даже белка. Грызун кинулся на подмогу ордынке, и с этим подкреплением она немилосердно избивала разъяренных постояльцев.

Что делала все это время Вайолка? Меряла у зеркала свою шляпу и возмущалась дыркой в ней. Когда все закончилось, троица быстро покинула заведение, которому теперь просто необходим был капитальный ремонт. Позади остались горы побитых моряков и разбитых бутылок.

– Забираю слова назад – твой грызун истинный зверь!

– Мой маленький пупсик – сеньор Пискун, настоящий герой! – сюсюкала его Вайолка

– Меня сейчас стошнит от твоего умиления – скривилась ордынка.

Рыжая пиратка не заметила укора или сделала вид. Полезла по карманам. По очереди доставала их содержимое: мелочь, гусиное перо, накладные усы и чей-то мужской платок. А где орешки? Мой маленький хочет вкусняшку.

Нелли тоже полезла по карманам и нашла зуб одного из моряков. Порывшись еще, удача улыбнулась ордынке в виде фундука.

– Держи, напарник – протянула она грозному защитнику женской шляпы. Пискун схватил лакомство и скрылся в декольте хозяйки. Вскоре оттуда полетели скорлупки

– Ух, зверюга! Знает, где надо прятать свой хвост, – захихикала Вайолка.

– Когда мы сможем отплыть?

– Утром.

– А почему не сейчас?! – запротестовала охотница.

– Так команда вся в городе – бухает и баб лапает. Да и сейчас нельзя – отлив же.

Нелли не знала, протрезвела ли Вайолка или пьяный бред бормочет. В любом случае выпившей она управлять судном точно не сможет. Пиратка же летала в облаках и напевала песенки:

«Придет Валлерман, привезет он рома нам.

Когда мы управимся – домой отправимся!»

– Шакал с этими вашими приливами и отливами! – процедила беспомощно кочевница.

К рассвету команда собралась на судне с головной болью и почти в полном составе. Провизия занимала трюм еще со вчера. Вайолка тоже собиралась в Вавилон, поэтому ордынка очень вовремя с ней встретилась. Капитан вышла из каюты держась за виски. По ее приказам, сняли с якоря корабль и подняли паруса. «Рыжая Бестия» покинула столицу морских разбойников и ушла в открытое море.

Солнце жарило нещадно. Ветер игрался с парусами – посылая деревянную игрушку на северо-запад. Матросы бегали по палубе, как ужаленные. Настроение капитана, ввиду последствий вчерашних приключений, показывало не лучшую сторону ее характера.

– И кто из вас, морские выдры, пометил дверь в мою каюту? – орала она.

Пираты тоже страдали похмельем, однако помнили, что не алкоголь причина происхождения вонючей блевоты, о которой говорила капитан. Всему виной – стряпня кока Андреаса. Боцман Карлос, дежуривший на корабле прошлой ночью, сильно проголодался. Он накинулся на невероятную пищу, но его желудок не справился с этой адской похлебкой, и сама преисподняя изверглась из него на палубу. По несчастной случайности, дверь капитана оказалась рядом с порталом в бездну. Многие знали об этом бедствии, но стиснув зубы – молчали. Хуже вины, могла быть только сдача соратника.

Помощник капитана был укушен ромовым змием, больше прочих. Капитан отправила его на койку. Когда он придет в себя после похмелья, то будет молить о смерти. Вайолка пока решала в голове, как отыграется на бедном помощнике. Этот разгул пора прекращать.

«Рыжая Бестия» послушно повиновалась желаниям хозяйки. Пиратка заняла место рулевого. В такие минуты ее мозг генерировал новые идеи. И вся команда боялась представить, какие именно?

Нелли вновь тошнило. Она обнималась с поручнями и посылала проклятья в водную гладь. Временами ругань заканчивалась. Тогда она отправляла морским волнам остатки утреннего завтрака. Ближе к вечеру, ордынке немного полегчало. Вайолка тоже подняла настроение издевательствами над личными подкаблучниками.

– Все-таки море – не твоя стихия! – начала пиратка.

Нелли обнимала ведро на всякий случай и на замечание подруги кивнула.

– Я думала ты избегаешь Вавилона. – заметила пиратка.

– У меня срочное дело.

– Какое?

– Личное. А у тебя?

– Личное… – отчеканила рыжая.

«Так дело не пойдет» – подумала ордынка и переступила через гордость:

– У волкодавов в плену мой сородич. Я хочу его вытащить.

Вайолка задумавшись, засмотрелась на горизонт, где солнечный диск коснулся края моря.

– Ну что ж, удача тебе не помешает. А я думала, что это у меня деликатное дело.

– А у тебя, что за планы?

В зеленых глазах пиратки блеснул огонек:

– Царь Навуходоносор захватил Пипт, а со мной не поделился. Я хочу забрать свою долю.

– Ого! – лишь выразила собеседница, задумавшись о величине самомнения капитана, этого прогнившего корыта.

Вайолка отступила назад и обнажила шпагу. Нелли удивилась столь неожиданному повороту событий. Капитан сбросила шляпу и закинула кудрявые волосы назад.

– Давай амиго! Я с первой встречи ждала момента, чтобы скрестить наши клинки. Хотя бы в учебных целях.

Ордынка не заставила себя ждать. Оправдав ожидания соперницы, вытащила из ножен свой черный дадао. Соперницы встали посередине палубы. Команда расступилась, освободив пространство. Вайолка направила тонкое лезвие перед собой, спрятала свободную руку за спину. На ее личике играли веснушки. Пиратка выбрала позицию, чтобы солнце светило ей в спину. Нелли закинула оружие на плечо и поморщилась от ярких лучей. Кочевница не ожидала и намека на честность от такой стервы. Они полностью противоположны: огонь и вода, сила и проворство.

Час пробил в буквальном смысле. Боцман решил помочь развязать дуэль и заодно увидеть драку девчонок. Прозвучал судовой колокол и капитанша бросилась в атаку. Нелли присела на колено и отбила верхний удар эспады, не убирая клинок с плеча. Сделала рывок, и цыганка пошатнулась, отступив назад. Пиратка зашагала из стороны в сторону, оценивала соперницу. Взгляды всей команды устремились на женщин. Даже Пискун вылез из шляпы, чтобы поболеть за хозяйку. Настал черед воительницы. Она сделала несколько косых атак, но кошачья прыть Вайолки не дала попасть по сопернице. Капитан сделала колющий выпад, а ордынка ушла в сторону. Женщины кружились, как вихрь. Бой показывал их сильные стороны нападения и защиты. Наконец рубящий удар Нелли, вонзил лезвие в доски палубы. Она лишилась оружия и Вайолка воспользовалась преимуществом. Переоценив силы перед безоружной противницей – потеряла бдительность. Ордынка нырнула под колющей атакой, схватила за бедра рыжей девушки и перекинула через себя. Пиратка потеряла оружие и упав на спину, закашлялась от боли. Нелли протянула руку помощи, но капитан резко дернула противницу на себя. Обхватила ногами шею охотницы и повалила наземь. В миг оказалась над наивной жертвой. Вынула нож из сапога и прислонила к горлу подруги.

– Это нечестно! – запротестовала кочевница.

– Честные – всегда проигрывают. Ты сильный воин, но наивна, как ребенок. – суровый ответ победительницы, оставлял много поводов для размышлений.

Послы во все концы

«Нарочный гонец привез эту скорбную весть в Малиновец и застал всех врасплох»

М.Е.Салтыков-Щедрин (Пошехонская старина)

Недалеко от ущелья, прозванного Змеиным путем, расположился рижанский лагерь. Это были щегольски вычурные красные шатры, обшитые позолоченными нитями, неестественно выделялись посреди пустыни. Флаг с коронованным оленем развивался над главной палаткой. Рядом с ним виднелся герб с копьями и щитом, на котором располагался свиток – символ графа Дюжардена. В нескольких шагах в стороне стояли два человека. Сухой ветер обдувал их изнеженную кожу. Пряча голову под треуголками, они бросали взгляд на виднеющийся вдали пиптский лес. Непосредственная близость к новым вавилонским территориям сеяла в них беспокойство.

– Ваше благородие, зачем вы назначили встречу так близко к новым землям вавилонян? – обратился молодой слуга к послу.

– Будь спокоен Бернар! – отсек граф, – Наши разведчики расположились вдоль всей восточной границы врага. Нас уведомят заранее.

– Хотелось бы надеяться. – скукожился тот.

День подходил к концу. Солнце касалось края земли, а вторая делегация так и не появлялась. Граф Жан Дюжарден стоически продолжал стоять. Зрелый мужчина отличался строгостью характера и острым умом. Он запретил солдатам разжигать костер и велел держать оружие наготове. Вино он с собой намеренно не брал. Непривыкшие к тяготам войны, сопровождающие ворчали шепотом на посла. Воины с характерным ропотом довольствовались сухим пайком и холодной водой. По наступлении ночи они укутались в плащи и продолжили мерзнуть. Ветер усилился. Тьма стала непроглядной, но граф продолжал вглядываться в пустоту. В лагере никто не спал, страх сковал каждого, кроме Жана.

Наконец из тьмы появились секваны. Они лениво ехали на своих кабанах. Вооруженные копьями и едва одетые. Отряд остановился рядом с послом и его рабом. Дикари с гордостью орлов поглядывали на рижанцев. Они поглаживали свои торчащие во все стороны усы и не торопились слезать на твердую землю.

– А вы говорили, что наши разведчики предупредят нас заранее. – заметил Бернар.

– А ты не говорил, что порой забываешь свое место!? – отрезал граф.

Жан аристократично отвесил поклон. Секваны не удостоили его приветствием. Молча спустились с седел и без приглашения вошли в шатер. Униженный рижанский посол зашагал следом. Внутри горела единственная масляная лампа посреди небольшого стола. Северяне осматривали его личные вещи. По сравнению с рижанцами они выглядели великанами, но вели себя, как дети. Брали все, что считали нужным, кривлялись и ржали. Их предводитель также не отличался изысканными манерами. Пока граф осторожно, но величаво уселся в походное кресло, весь шатер перевернули вверх дном.

– Ну что ж месье, давайте приступим. – призвал к беседе Жан, глаз которого уже подергивался от наглого поведения гостей.

Лидер дикарей кивнул, разглядывая вазу. Затем неаккуратно поставил ее на стол, отчего та упала на пол и разбилась. Невинно пожав плечами, он лениво рухнулся в креслице, которое едва вмещало его крепкое тело.

– Я граф Жан Дюжарден, главный посол его Величества короля Людовика.

– Моя Бранн. – указал на себя варвар.

– Из какого вы рода? Какое положение занимаете при дворе вождя? Какие вам вверены полномочия?

Северянин заскучал от посыпавшихся вопросов, на которые не собирался отвечать. Он нащупал в своих зубах кусочек пищи и стал ковыряться во рту, чем вызвал отвращение у рижанского посла.

– К этикету не приучен, умом не наделен. – шепнул граф на родном языке своему слуге.

Гость заметил, что Жан перешептывается со слугой, отчего бросил недоверчивый взгляд.

– Я здесь с поручением обсудить военный союз против общего врага! – быстро среагировал граф на подозрения секвана.

Бранн успокоился и продолжил искать тайник между зубами, не обращая внимание на монолог рижанца.

– Как вы знаете, Вавилон возомнил себя империей! А царь Навуходоносор, подстегиваемый визирем Титглатом решил, что границы других государств ему не помеха. Его Величество Людовик не согласен с этим! Он решил поставить дерзких южан на место! – начавший спокойно речь, Жан в конце поддался эмоциям и брызнул слюной, высказывая свое недовольство.

– И? – безразлично спросил Бранн.

– Рижанская эскадра атакует порт Вавилона, а в это время секваны возьмут Оик под свой контроль. Мы застанем Титглата врасплох, зажав с двух сторон! – оказалось, что от спокойного тона к пылкой речи Дюжарден разгоняется с двух трех предложений. Эта повадка начала забавлять северян.

– И? – ехидно улыбнулся Бранн.

– Асаги грабят западные земли Вавилона, отвлекая на себя внимание Титглата. Он не сможет долго сидеть сложа руки и отправит туда войска. Наши корабли уже почти у порога Иллегаля, а там – рукой подать до столицы!

Пока его благородие распинался, Бранн обнаружил булавку с гербом на груди графа. Вынул ее, найдя ей применение в роли зубочистки. Рижанец вспыхнул краской. Охрана посла, схватилась за шпаги, чем привлекли внимание северных дикарей. Предводитель варваров спокойно доставал застрявший кусочек пищи. Казалось для него это привычный такт в ведении переговоров.

– И? – ухмыльнулся Бранн, игриво поглаживая острие топора на поясе.

Жан подал знак своим людям успокоиться, пока краска уступала врожденной бледности его лица. Секваны разочаровались в своих ожиданиях. Они настолько любили драку, что не брезговали ей, ни на свадьбах, ни на переговорах. Видя, что конфликт сошел на нет, принялись вновь шарить по личным вещам посла. Граф не нашел ничего лучше, чем промолчать в ответ на эти провокации.

– Вы согласны стать нашими союзниками? – надеялся граф, поправляя промокший от пота узорчатый воротник.

– Секваны подумать. – безразлично ответил племянник вождя.

Вдоволь наковырявшись во рту, Бранн бросил булавку на стол. Он был горд тем, что наконец отыскал кусочек позднего ужина и вновь отправил его к себе в рот. Дюжарден скривился от вопиющего нарушения этикета. За такое, его Благородство вообще бы казнил на месте, если бы не уступал в силе сопернику. Тем временем северянин пополнил список преступлений против вежливости и такта, взяв со стола яблоко и откусил его. Капли сока потекли по непричесанной бороде. Он вытер его рукавом и ухмыльнулся гнилыми зубами. Смерив взглядом рижанина, Бранн покинул шатер вместе со своими приспешниками. Граф выдохнул и с брезгливостью осмотрел оскверненную секваном булавку. Больше Жан не воспользуется ей никогда!

***

Примерно в тоже время на юге, пиратский город Иллегаль посетила другая делегация послов. Его порт был главным местом сбыта награбленного в море. Находящийся в стратегически важном месте, он имел доступ ко всем основным морским путям. Иллегаль находился под защитой Бланки, расположенной на острове Сан Сереро и формально подчинялся королю морских разбойников – Энрике Белоснежному. Пользуясь натянутыми отношениями прилегающих царств Рижана и Вавилона, пиратский союз безнаказанно процветал. Они грабили вавилонские суда, продавая товары рижанским купцам, а когда грабили рижанские корабли, сбывали ценности вавилонянам. Такими услугами пользоваться было незаконно, однако взятки чиновникам позволяли торговым отношениям с пиратским городом обогащаться хитрым купцам обоих государств. Звонкая монета открывает двери даже врагам.

В главном зале крепости заседал совет. В него входили четверо из троих важных лиц. Дон Хуан – главный владелец всех рынков. Донна Лилия – хозяйка борделей и таверн. Дон Диего – начальник всех войск в городе, в том числе и мощного иллегальского флота. Положение их было относительно равным, благодаря занятыми ключевыми ветвями. Только один человек вне совета, считался изгоем, но и прогнать его не могли – барон Алмаз. Предводитель цыган, глава воров, хозяин лжецов, гадателей и хиромантов. Разбойник среди разбойников и хитрец среди хитрецов. Слишком могущественный, чтобы его игнорировать, слишком хитрый, чтобы его превозмочь. Так он и расхаживает среди советников, считая себя равным. Они же скрепя зубами терпели наглеца.

Так и сегодня за общим столом сидели трое, четвертого стула не было. Он исчезал всякий раз, когда собрание заканчивалось и Алмаз уходил. Предусмотрительный Барон, в который раз позаботился о своем месте сам и принес очередное новое сиденье.

– Ты как всегда прознал про совещание. – саркастически заметила Лилия.

– А вы, как всегда, забыли меня позвать. – улыбнулся барон через кудрявую седую бороду.

– Да кто же забыл?! – закатил глаза нетерпеливый Диего.

Словопрения на время прервали рабы, вносившие текилу – национальный напиток Иллегаля. Они разложили закуску. Слуги поставили только три рюмки, барон улыбнувшись достал из кармана свою. Под кислые взгляды советников он первым наполнил ее:

– За нашу дружбу и процветание на море! Во славу буйной Калипсо! – и одним махом осушил стопку.

– Что-то пить расхотелось. – съязвила дама.

– Сеньоры и сеньорита, давайте оставим наши разногласия, ведь у нас так много дел сегодня. – как всегда Хуан блистал самообладанием и дипломатичностью.

– Почему мы должны терпеть его? – парировал никогда не имевший вежливого такта дон Диего.

– От того, что я обладаю не меньшей властью, а также выделяю большие средства на развитие нашего города. – ответил Алмаз.

– Этот спор никогда не закончится, давайте лучше выслушаем рижанских послов. Они очень заждались, пока мы соберемся. – вновь вернул к трезвости Хуан.

– На что вы это намекаете, инсоленте? – вспыхнули круглые щеки дамы возраста последней свежести.

Дон Хуан уже не слушал. Он ценил время и деньги, а они отвечали ему взаимностью. Старичок хлопнул в ладоши и позолоченные двери открылись. Из коридора стремительно вошли двое братьев Пьер и Франсуа ла Круж. Они изысканно поклонились совету и встали в центре зала. Хуан самым учтивым образом предложил им право первыми высказать причины своего внезапного появления. Начал старший из братьев:

– Достопочтенный совет! Я и мой брат прибыли к вам с поручением, сулящим вам солидную выгоду.

– И какова эта выгода в денежном измерении, сеньор? – недоверчиво спросил дон Диего.

– Четыре тысячи луидоров и пятнадцать тысяч ливров каждому – за сущий пустяк!

– И что же вы просите взамен за такую щедрую плату? – влезла дама.

– Пг'аво пг'охода военной флотилии. – влез Франсуа, произношение слов на общем языке которого, было подкреплено умилительным дефектом речи.

Лилия упала на спинку кресла и шустро забила веером по воздуху. Ее женский карман на мгновение наполнился золотом без малейших усилий. Диего недоверчиво фыркнул. Хуан не двигался и делал расчеты, для которых нужно было больше сведений:

– Сколько кораблей входит в походный ордер?

– Это секретная информация, которой обладают только его Величество и его адмирал. – быстро отсек Пьер.

Хуан расстроенно вздохнул. Его всегда огорчало, когда он не мог высчитать прибыль за каждую отдельную единицу. Он уже был не так рад предложению, с момента, когда была озвучена цена. Торговец боялся продешевить.

– И что? И – все? – поднялся с места дон Диего.

Он был просто вне себя от одолевавших его чувств,

– Мы беспрепятственно впустим в свои морские границы целый флот захватчиков? А вас заботит только прибыль? Был бы здесь его разбойничье величество – Энрике Белоснежный, он бы не одобрил подобных глупостей!

– Вынужден признать, что я согласен с Диего. Энрике явно будет против, да и к тому же доводы весьма убедительны. Кто знает, чего можно ожидать от короля Людовика, прозвище которого – Многоликий? – выказал соображения Алмаз.

Диего скривился, мысль о том, что цыган его поддержал – вызывала тошноту:

– Я не спрашивал мнение голодранца об оценке моих суждений!

– Если мы посчитаем наши капиталы, то боюсь, что вы дорогой мой друг, окажитесь более голодранцем, чем я.

Уязвленный главнокомандующий парировал:

– Я не меряюсь нашими капиталами! Мне противен ваш шалопайский образ жизни!

– Мы все живем в пиратском городе, и как минимум поэтому и многим другим вытекающим факторам наш уклад не отличается аристократичностью, чтобы вы себе, дорогой друг, ни думали. – расхохотался старый барон, – Выйдите на улицу и посмотрите по сторонам! У нас нет дворян! Вместо джентльменов – разбойники, а вместо леди – шлюхи…

Донна Лилия, считавшая себя, если не дворянкой, то хотя бы леди – охнула. Хуан витал в мире цифр, потеряв интерес к диалогу. Диего же, уязвленный в самое сердце бессильно рухнул в кресло. Этот раунд он проиграл, но готовил аргументы к следующему. Барон же к победам давно привык.

В это самое время Пьер выказал в лице, ровным счетом ничего. В душе же сделал определенные выводы. Франсуа был возмущен:

– Сомневаться в нашем ког'оле пг'и его подданных – нахальство! Такую дег'зость… – в этот момент старший брат быстро среагировал и остановил пылкую речь младшего.

– Простите моего брата, ему едва настало семнадцать зим.

Диего вскинул бровь:

– Это не дает ему права оскорблять нас! Я против предоставления права прохода, сеньор! – с этими словами он со скрипом отодвинул кресло, – Я услышал достаточно, а теперь позвольте вернуться к моим делам. Совещание сегодня пошло к морскому дьяволу под плавник!

– Согласна – проворчала дама,

– Передайте вашему правителю, что мы никоим образом не желали его оскорбить, но наши граждане не поймут, если мы впустим в наши пределы такое войско!

Хуан состроил гримасу неудовольствия, но согласился с большинством. Совет быстро покидал зал. Диего гордо задрал подбородок, чуть ли не выше лба. Лилия замахала веером и проходя мимо послов – вульгарно хмыкнула. Барон, как всегда блистал своей улыбкой и неспешно замыкал шествие вслед за задумчивым Хуаном.

Франсуа обессиленно уронил голову на плечи. Пьер же не выказывал разочарования. Братья так по-разному себя ощущали, словно существовали в параллельных вселенных, в которых один проиграл переговоры, а другой в них превзошел соперника.

– Ну!? И что мы скажем его Величеству? За такое нас ждет – плаха. – наедине они заговорили на своем родном рижанском языке.

– Ты слишком быстро опускаешь руки, мой брат. А еще ты не следишь за своими словами. Ты чуть было не напоролся на дуэль, в которой тебя бы проткнули и всего-то.

– Но этот подлец посмел оскорбить его Величество!

– Как ты думаешь, брат? Что расстроит его Величество более: оскорбление никчемных крыс или провал переговоров, сулящих проигрыш в войне? – доводы брата были неоспоримы.

– И что теперь? – смирился Франсуа.

– Продолжим переговоры. – решился Пьер.

– Но мы же их провалили!

– Раскрой свои глаза шире! Там, где ты видишь проигрыш – я вижу новые возможности! Эти глупцы – каждый сам по себе, и кажется я нашел подход к трем из них.