Полная версия
Находились незнакомцы в комнате или, точнее, в шикарном кабинете, украшенном картинами и великолепной мебелью. Все было сделано из дерева. Один из мужчин имел ярко выраженные черты семьи его матери.
«– Наверное, прапрадед», – подумал Николай. Он перевернул фотографию и прочел уже выцветшую надпись:
«Тайну раскроешь там, где полночь настает,
Где тени танцуют, а свет пролетает мимо,
Найди того, который дважды двенадцать бьет,
И ключ ты отыщешь за черной ширмой».
– Ключ? – проговорил вслух мужчина. – Кабинет дяди, ключ должно быть от него. Так он его спрятал специально? Нет, ну этот человек явно был параноиком.
Николай сел за стол, поставив свечу.
«– Тайну раскроешь там, где полночь настает, где тени танцуют, а свет пролетает мимо…где настает полночь? Где в этом доме может наставать полночь? Везде?», – Николай отмахнулся от этой мысли.
– Это должно быть темное место, куда не проникает свет.
«– Который дважды двенадцать бьет. Ну это точно часы, только вот какие? В это доме полно часов. «Черная ширма»? – тут Николай понял, что его снова клонит в сон. Гравильер забрал фото с собой и потушил свечи, после чего двинулся в сторону своей спальни. Он твердо решил разобраться с загадкой утром.
Глава 6
Утром Николай спустился на завтрак в столовую. Там уже ждал его Роман Денисович и накрытый стол, состоявший из несколько блюд.
– Доброе утро, Николай Александрович, – быстро проговорил дворецкий. Олег Михайлович еще не знает, что именно вы предпочитаете на завтрак, поэтому сделал для вас несколько блюд.
– Спасибо, – проговорил мужчина, зевнув.
– Плохо спали на новом месте? – поинтересовался дворецкий.
– Да, беспокойно, – проговорил Николай. – Кстати, хотел вас спросить, Роман Денисович.
– Я вас слушаю.
– Не прогуливался ли кто-то из прислуги по коридорам прошлой ночью? – пытался сделать беззаботный вид Николай.
– Вряд ли, Николай Александрович. Нас здесь всего трое и мы немолоды. В нашем возрасте люди рано ложатся спать. К тому же, – запнулся дворецкий.
– К тому же что? – вопросительно проговорил Николай. Ответа не последовало. Дворецкий собирался было уйти, но Николай встал со своего места и рывком преградил пожилому мужчине путь.
– Это только байки, сударь, поверье Лунной рощи. – нехотя ответил дворецкий.
– Я слушаю, – настоял Николай, – к тому же что?
– К тому же в стенах дома людям ночью не место.
Николай отшатнулся. Не от страха, а от усталости. Он не мог спать последние дни во Франции в доме, не мог выспаться и тут. На него давили кошмары, видения, бред дворецкого и даже загадочность всей его семьи. Молодой человек сел обратно, ковыряя свой завтрак и стал размышлять бог весть о чем. Взгляд его был пустым и тяжелым.
– Это все, о чем вы хотели меня спросить? – разрезал тишину голос из-за спины.
– Вообще-то, нет. Есть ли в особняке темная комната, в которую не попадает свет? – задал вопрос Николай, подперев рукой голову. Он вряд ли рассчитывал услышать однозначный ответ, окрестив это утро утром разочарований.
– Вы, наверное, имеете ввиду гостиную на третьем этаже? В ней нет окон, там всегда темно. – ответил дворецкий.
– Гостиная без окон? – повторил Николай.
– Если желаете, сударь, я отведу вас туда после завтрака.
Спустя полчаса мужчины уже были в пути на третий этаж. Дворецкий вел Николая по части дома, в которой новый хозяин особняка еще не бывал. Они зашли в комнату, мебель была завешана белой тканью, как и в остальных. Помещение действительно не имело ни единого окна, там было очень темно, поэтому дворецкому пришлось зажечь лампы. Николай вошел первым и начал осматриваться вокруг.
– Николай Александрович, вы оставайтесь тут, а у меня еще много работы, – произнес дворецкий и удалился, оставив открытой дверь. Николай начал убирать белую ткань, осматривая мебель и изучая комнату.
На вид это была самая обычная гостиная, ничем не примечательная. Роскошная, но уже старая мебель, пыльные ковры и полы, как будто лет 80 их не мыли и душный спертый воздух, запах которого напоминал подвал.
– Вот и часы, – проговорил Николай, смахнув с напольной конструкции ткань. Они подходили под интерьер: были такими же старыми, в высоту почти два метра, корпус выполнен из дерева, скорее всего из редкой породы, дуб или орех, украшены резьбой. Маятник из латуни виднелся через стеклянную дверцу, был украшен гравировкой. Часы не работали, стрелка на циферблате не шла. Николай осмотрел часы, он был уверен, что именно о них говорилось в стишке. Он снова стал напротив циферблата.
– Тот, кто дважды бьет двенадцать, – повторил он, – двенадцать, – и с этими словами молодой человек перевел стрелку ровно на 12 часов. Она легко поддалась, но ничего не произошло. Николай снова обошел конструкцию вокруг. Он попытался поискать на них тайник, но часы были пусты. Приглядевшись, он увидел на циферблате дополнительный индикатор. Он был оформлен в стиле часового, но показывал месяцы. Циферблаты на напольных часах зачастую были наделены дополнительными элементами. В доме Николая во Франции на подобных часах был индикатор фаз луны. Мужчина поднес руку к маленькой панельке и перевел стрелку на декабрь, на двенадцатый месяц. Как только это произошло что-то громко щелкнуло. Николай обошел часы еще раз и увидел, как на задней стороне открылась маленькая дверца, размером с детскую руку. Просунул туда пальцы и через мгновение в них красовался небольшой ребристый ключ.
Глава 7
Николай медленно подходил к массивной загадочной двери, располагавшегося в глубине особняка, которая вела в кабинет его покойного дяди. Особняк был старым, с вековой историей, и каждая комната в нем хранила свои тайны. Николай успел отметить, что именно кабинет был одной из самых загадочных комнат в доме. Он знал, что найдет там что-то важное, иначе зачем дяде запирать дверь, не пуская туда даже прислугу, так еще и прятать ключ.
Дверь кабинета, изготовленная из темного дуба, была украшена искусной резьбой и тяжелыми бронзовыми ручками. Когда молодой человек коснулся одной из них, она оказалась холодной на ощупь, что вызвало у него легкий озноб. Он вздохнул и решительно повернул ключ, вставив его в замочную скважину. Через мгновение дверь с легким скрипом открылась.
Внутри царил полумрак. Шторы на окнах были плотно задернуты, и лишь несколько лучей солнечного света пробивались сквозь них, создавая тени на стенах, которые будто охраняли это место от чужих глаз. Мебель в кабинете была старинной, из темного дерева, на полках лежал толстый слой пыли, собранной как минимум за несколько лет, которые Андрей Александрович здесь провел. В конце комнаты стоял массивный письменный стол, уставленный старыми книгами, бумагами и какими-то загадочными предметами, среди которых выделялись древние пергаменты и странные амулеты. Взглянув на них, у Николая и мысли не возникло, что его дядя занимался оккультизмом. Он был четко убежден, что эта комната принадлежала параноидальному человеку, который очень не хотел, чтобы кто-нибудь сюда проник из чужаков.
Молодой человек сделал несколько неуверенных шагов, внимательно осматривая каждый уголок комнаты. Его взгляд остановился на портрете, висящем на стене за столом. На нем был изображен Андрей Александрович, но лицо казалось слишком живым, с оттенками беззаботности и счастья в улыбке, что, по описанию прислуги не было свойственно прошлому хозяину дома. «Скорее всего здесь он еще молод» – мелькнуло в голове у Николая. Взгляд с портрета, казалось, следил за каждым движением племянника, вызывая легкое беспокойство.
Он подошел ближе к столу и осторожно взял в руки один из старинных пергаментов, аккуратно лежащих на столе. Бумага была хрупкой, и на ней были начертаны странные символы и руны. Внезапно молодой человек почувствовал, как воздух в комнате стал холоднее, и ему почудилось, что из углов кабинета донесся шепот. Он не разобрал брошенных ему слов, а только напрягся, чувствуя, как сердце учащает свой ритм.
Все же любопытство взяло верх над страхом. Николай начал медленно разворачивать один пергамент за другим, надеясь найти что-то полезное, то, что объяснит ему, что за чертовщина происходила в этом доме. В этот момент ему показалось, что старинный портрет его дяди на стене исказился в зловещей, угрожающей улыбке, будто не одобряя его стремление раскрыть все секреты, которые таились в этом мрачном месте.
Молодой человек внимательно рассматривал первый пергамент, который взял с гладкой дубовой поверхности, пытаясь понять его содержание. Символы были ему незнакомы, но среди них он заметил нечто, что напоминало карту. Он решил вернуться к этому позже, пока же его внимание привлекал массивный письменный стол. На столе лежала большая книга в кожаном переплете, украшенная металлическими уголками. Молодой человек открыл её, и страницы заскрипели от времени. Пролистав его, Николай понял, что это был дневник, очень старый дневник. На первой странице было выведено аккуратным почерком «Гвенаэль Гравильер». Николай точно знал, что уже слышал это имя, а точнее видел его. На той самой фотографии с загадкой. Одному из тех мужчин принадлежал этот дневник, и он приходился Гравильерам родственником. Первая запись была датирована 18 февраля 1894 года. Дневник начинался с описания повседневной жизни мужчины, но вскоре записи становились всё более странными, полными упоминаний о тайных обществах, оккультных ритуалах и древних артефактах. Николай с каждой страницей все больше увлекался, не обращая больше никакого внимания на зловещую, по его мнению, картину он удобно устроился в дядином кресле и читая дневник узнал, что его предок был ученым, а позже стал исследователем мистических знаний, и этот самый кабинет был его святилищем. Весь дневник был повествованием о его находках за границей, о нахождении тайных храмов и алтарей в других странах, поиске различных оккультных предметов и прочего. Спустя часы изучения, Николай нашел кое-что по-настоящему интересное. Он заметил, что среди всех записей выделялась одна, с описанием последнего исследования предка. Там упоминался некий артефакт, способный даровать обладателю невообразимую силу. Но, к сожалению, никаких подробностей не было:
«Сегодня, 13 октября 1898 года мы с Алексеем Д. совершили открытие. Мы нашли его. Нашли то, что искали больше 10 лет. Мы искали по всему миру и наконец-то удача нам улыбнулась. Император пожаловал нашему роду и роду Алексея много ценностей в благодарность за десятилетие службы императорскому двору. Это редкой породы камни. Их настолько много, что хватит купить средний остров в Южной Америке. Моя семья будет жить безбедно столетия. Даже несмотря на то, что мы знатная и богатая семья, такой величины богатств моя семья не знала.»
Николай захлопнул дневник, не найдя в нем больше ничего полезного. – Итак, – пытался привести все к общему знаменателю Николай, – мой прапрадед нашел что-то для императора, что искал десятки лет. За это император жаловал ему камешков на чертову кучу денег. Но в дневнике, который он вел почти 10 лет ни разу не упомянуто что же он искал часть жизни? Это странно даже для нашей семьи, – проворчал Николай, потерев подбородок. Спустя еще два часа он перебрал все пергаменты и книги, лежащие на столе. Ничего интересного, чтобы дало ответ на загадку, находящуюся в дневнике, мужчина не нашел. Обреченно открывая и проверяя ящики, находящиеся в столе, Николай доставал оттуда только платежки, приходящие на дом, а также бумаги, сложенные в отдельную коробку на выписанное жалование работникам за последние 50 лет. Вся бывшая прислуга по году их рождения были уже далеко не на этом свете. Однако двое из них все еще могли быть живы. Николай забрал чек, который был выписан мужу и жене, судя по записи работавших в его доме пару десятков лет назад. Николай сунул эту бумажку в карман, надеясь попытаться отыскать супругов по адресу, указанному на чеке.
Вдруг раздался легкий стук, и молодой человек вздрогнул, озираясь по сторонам. Источник шума оказался за одной из полок, заставленной книгами, как будто бы с обратной стороны. Он подошел ближе и обнаружил, что одна из книг немного выпирает. Интуиция подсказывала ему, что это не случайно. Он потянул за нее, и она тихо заскрипела, отъехав в сторону, открывая потайную полку в шкафу. Содержимым тайника оказалась стопка старых газет и папка с фото пожелтевших от времени полицейских отчетов. Он осторожно достал их и разложил на столе, освещенном тусклым светом, еле пробивавшимся из-за штор. Газеты были потрепаны, но заголовки все еще можно было разобрать. Первый заголовок гласил: "Тайные смерти в старинном особняке: что скрывает семья Гравильеров?" В статьях подробно описывались странные и внезапные смерти родственников Николая. Каждая смерть была окружена мистикой и необъяснимыми обстоятельствами. Пока он читал статьи, его охватывало все большее беспокойство. Один из заголовков гласил: "Без вести пропавшие: загадочные исчезновения в особняке Лунная Роща. Молодой человек узнал, что некоторые его родственники пропадали без следа, и никому не удавалось выяснить, что с ними произошло. В статьях упоминались подозрения о том, что особняк был проклят или что в нем происходили оккультные ритуалы: «Гвенаэль Гравильер породил в собственном доме чуму, съедающую его потомков. Господь в наказание сатанисту проклял весь его последующий род». Каких только абсурдных заголовков не прочел Николай, в какой-то момент ему просто надоело. Затем он открыл папку с полицейскими отчетами. На первой странице было указано имя его деда, и дата последнего расследования. Отчеты содержали подробные описания мест преступлений, фотографии и заметки следователей. Один из отчетов рассказывал о том, как его дед был найден мертвым в собственной спальне. Официальная версия гласила, что это был сердечный приступ, но в записках полицейских указывалось на странные обстоятельства.
Николай начал складывать кусочки пазла. Каждая смерть была окружена туманом, и все пути вели к особняку. В записях предка упоминались оккультные ритуалы и исследования, которые могли объяснить происходящее. Он понял, что его дядя пытался разгадать эти тайны, но что-то пошло не так.
Теперь Николай понял, что должен быть крайне осторожен. Не спроста дядя вел затворнический образ жизни. Молодой человек не верил в оккультизм и ритуалы, мистику и привидения, ведь они не жаждут убивать, да и дядя не упоминал в записях о страхе чертовщины. Николай знал, что убийцами могут быть только люди. За всей его семьей много десятилетий следили и все эти загадочные смерти связаны. Теперь в руках у него были ключи к разгадке, но и опасность, которую они несли, была велика. Молодой человек почувствовал, что ему предстоит нелегкий путь, полный опасностей, но он не был настроен докапываться до истины и разгадывать загадки, скрытые в этом мрачном и зловещем особняке.
Глава 8
Николай закончил изучать все найденные документы в кабинете дяди только через четыре дня. В тот день, 3 ноября, выпал первый снег. Небо было затянуто черными тучами. Часы во всей усадьбе уже пробили полночь. Молодой мужчина сделал последний глоток виски, едкий дымный запах с примесью копчености ударил ему в нос. Он посмотрел на часы, но по его затуманенному взгляду было понятно, что Николай сам не понимал, куда смотрит сейчас и для чего. Глаза покраснели, под ними светились темные синяки, будто все эти четыре дня он вовсе не спал, или, по крайней мере, очень малое количество времени. Ситуацию усугублял выпитый алкоголь. Молодой человек испытывал отвращение к тому, чем занимался. В это время года он любит выезжать на берег Бискайского залива и писать, ощущая ледяной ветер в волосах, иногда поздней осенью он даже отправлялся в Испанию для поиска вдохновения. Эти поездки всегда сопровождались покупкой в дороге хорошей бутылки красного сухого вина, и сейчас, в этом ненавистном доме, только легкое состояние алкогольного опьянения напоминало ему о днях минувших, но вперемешку с усталостью, виски не давали шанса Николаю выбраться сегодня из кабинета дяди. Молодой человек заснул, забравшись на небольшую софу.
Николай проснулся в двенадцать утра. Он проспал 11 часов и наконец мог сказать, что выспался. Молодой мужчина принял горячий душ, который окончательно вернул его в седло.
В хорошем настроении, будто оживший, Николай спустился к завтраку, этой ночью его не мучали кошмары и молодой человек решил, что пока полон сил, нужно приложить все усилия, чтобы хоть немного разобраться, что происходит в этом чертовом доме, и за пару дней решить, что делать с ним и его домочадцами.
Гравильер младший не признавался себе, но на самом деле все найденные дела членов его семьи, погибших при загадочных обстоятельствах, вгоняли его в полнейший ужас. Он не верил в приведения, проклятия, богов и ведьм, но, как и любой писатель, больше, чем во что-либо, он верил в людей, поэтому боялся, что если его дядя был убит недавно, то и жизнь самого Николая под угрозой. Кто-то явно имел доступ в дом, или же это сделали служащие? Но тогда милиция бы задержала преступника, который находился у нее под носом. Нужно понять, по какой причине все Гравильеры погибали, а после этого разбираться с дальнейшей участью дома.
В этот момент мужчина жалел, что после смерти матери не взял фамилию отца, как и хотел. Ее рассказы об их семейной истории пугали маленького мальчика: борьба за власть, наследство, кровавые легенды, связанные с Лунной рощей – все это в какой-то степени вгоняло Колю в ужас. Он не хотел, чтобы однажды неприятности рода настигли и его.
Хоть Николай и не знал отца, но по рассказам матери тот был хорошим человеком, с которым случились плохие вещи. Корнеил не женился на Анне Александровне, они расстались еще во время ее беременности, поэтому ее сын получил фамилию и отчество деда. А спустя год с момента рождения Николеньки, его отец погиб от рук бандитов во время путешествия в Мексику.
После завтрака Николай твердо решил приложить все усилия, чтобы как можно скорее найти мотивы для убийства его родственников. Первым делом молодой человек отправился к двум бывшим работникам Лунной рощи, которые остались в живых. Он зашел в гараж дяди, увиденное его обрадовало: перед Николаем стоял черный Lincoln Continental 1978 года. Сам Николай не мог позволить себе такую машину, да и в целом любую.
Он направлялся по адресу, найденному в записях стола дяди. Деревня была небольшой, ее всю можно было обойти за пару часов, но на улице стоял мороз, Николай, родившийся и выросший на юге Франции не привык к холодам.
Через пять минут машина уже заехала на улицу Виноградной Лозы. Это был еще один мрачный уголок Багора. Все дома стояли будто заброшенные, на улицах не было видно детей или взрослых. Это место будто вовсе не существовало.
Молодой человек вышел из машины и постучал в темно-зеленые ворота, на которых красовался номер «24». Примерно через три минуты ему открыла пожилая женщина. На вид в ней не было ничего приятного: худая, иссохшая старушка маленького роста (примерно 160 см), на вид ей было лет 80 лет. Сразу бросался в глаза ее беззубый полуоткрытый рот, враждебный взгляд темно-серых глаз. Черное платье придавало ее образу мрачности. Николай спросил:
– Доброе утро, я бы хотел поговорить с Ниной Павловной и Петром Афанасьевичем Савельевыми.
– Мой муж умер год назад, что вам угодно? – по-старчески настороженно проворчала женщина.
– Я хотел спросить вас о том времени, когда вы работали в Лунной роще, меня зовут Николай Гравильер, я новый владелец усадьбы.
Глаза Нины Павловны на мгновение сузились, женщина огляделась по сторонам и тут же сказала:
– Пройдем в дом, тут не место подобным разговорам.
Через две минуты они сидели на кухне:
– Что именно вы хотите узнать о нашей работе в том проклятом месте? – женщина явно не была настроена на разговор по душам.
– Можно начать с того, почему вы называете его «проклятым».
– Ты еще слишком молод для того, чтобы быть хозяином этого дома, – протянула Нина Павловна с усмешкой. Что-то в ее взгляде отталкивало молодого человека.
От помещения, где он сейчас находился, веяло ужасом. Николай не мог объяснить, почему, это было инстинктивное чувство. Сам дом был темным и мрачным. Мебели почти не было: один небольшой стол, два стула, большая русская печь, один скудный и, судя по всему, грязный шкаф для посуды.
На первом этаже Гравильер младший увидел только прихожую, из которой его привели сразу на кухню. Окна здесь были заклеены фольгой, свет почти не проникал, а пасмурная погода делала комнату совсем темной и холодной, в деревянных полах были видны дыры. Пахло сыростью и старой мебелью. Неестественная тишина создавала еще более нагнетающую обстановку.
Женщина злобно улыбнулась Николаю:
– Этот дом сожрет тебя точно также, как и твоих прародителей, – в то же мгновение внимание Николая привлек скрип со второго этажа. Мужчина помнил, что просмотрел всю информацию о жизни Савельевых: они были одинокой бездетной парой, у них не было родственников, поэтому этот едва различимый скрип насторожил Николая:
– Все мои родственники по матери погибли в Лунной роще при странных обстоятельствах. Вы проработали в «Роще» много лет, что там происходило? Кто мог делать это? У Гравильеров были враги? – задавал множество вопросов Николай.
– О, мальчик, – снова протянула старуха, – никаких врагов у твоей семьи не было, все они поплатились за свою алчность, все они умирали долго, мучительно, дом убил их, и тебя убьет, если не уберешься отсюда, – ухмылка женщины стала будто еще более зловещей, она явно знала больше, чем говорила.
Вдруг скрип шагов наверху стал более громким. Теперь точно можно было определить, что это шаг человека. Николай сглотнул и решил проявить такт: не задавать лишних вопросов. На самом деле он был напуган атмосферой в доме. Нина Павловна сказала, что ее муж мертв, значит это точно не он ходит на втором этаже.
– Мы с мужем ушли из того проклятого места около 18 лет назад, когда умер твой дед. Он сходил с ума в последний год жизни: почти не спал, стал бояться смерти, как умалишенный, ослеп и не разговаривал даже со своей семьей. Говорил, что видит призраков дома, слышит их голоса. А за несколько месяцев до своей смерти бросился на меня с ножом за то, что я недостаточно быстро принесла ему ужин. Александр Константинович не выходил из своего кабинета, установил там непробиваемую дверь… – скрип половиц на втором этаже стал еще громче.
Николай не сдержался и поднял глаза к потолку.
– Вашего дядю постигла подобная участь. Он тоже сходил с ума, а ты следующий. Уезжай из Багора и никогда не возвращайся.
В эту же секунду что-то упало на втором этаже дома и человек, ходивший там, резко побежал. Николай был в ужасе, он вскочил с места и бросился на улицу. Подбегая к сеням, молодой человек слышал, как звук быстрых и тяжелых шагов переместился на лестницу, которая соединяла этажи. Мужчина за считанные секунды вылетел на улицу. Еще через мгновение черный Lincoln скрипел колесами. В сошедшем с неба тумане были видны только очертания красных огоньков задних фар автомобиля.
Глава 9
Николай сидел в просторной гостиной, окружённой древней, на его точный взгляд, мебелью, которая, казалось, хранила в себе дух ушедших веков. За окном стояла пасмурная погода, поглощающая все убранство дома во мрак. Массивные темно-синие шторы были раздвинуты и в окна все же проникали лучи дневного света. Полированная поверхность столов и кресел отражала блеск от огромной хрустальной люстры, висевшей над головой. В углу комнаты стоял старинный камин с вырезанными на белом мраморе узорами, рядом с которым находилось огромное кожаное кресло с деревянными подлокотниками – любимое место его деда, как когда-то рассказывала мать.
На стенах висели портреты предков – суровые лица мужчин в мундирах и строгие взгляды женщин в длинных платьях. Но Николай, несмотря на всё это, не мог оторвать глаз от одного конкретного портрета. На нём был изображён его дядя, который, несмотря на возраст, выглядел не энергично и без свойственного ему в молодости хитрого огонька в глазах. Картина, как догадывался Николай, была сделана не за долго до трагедии, случившейся с дядей.
Погружённый в свои мысли, Николай пытался понять, что все-таки скрывал этот дом и его обитатели. Слишком много странностей произошли по его приезде: кошмарные сны, тени, бродящие по коридорам в ночное время, странный дневник и ненормальная бабка, работавшая когда-то в Лунной роще. Он все еще не мог осознать, что произошло с ним в доме Савельевых несколько дней назад. Сколько всего еще скрывали эти стены, сколько тайн унесли с собой в могилу некогда присутствующие в жизнях Гравильеров люди? Николай не мог найти ответ ни на один этот вопрос и его это раздражало. Мать не оставила ему никакой информации, наотрез запрещая общаться маленькому Коле с жившими за много тысяч километров родственниками. А к моменту кончины матери Николай остался последним ныне живущим Гравильером и вопросы задавать ему было отныне некому. Николай все больше погружался в вихрь собственных мыслей, он смотрел на портрет дяди, и его сердце сжималось от чувства неопределённости и лёгкой тревоги.
