Черный хлеб дорог. Русский хтонический рассказ

– Останься, ты не поел. Я подежурю ночью, отдыхайте, – просипел Косматый, и, собрав вещи, оставил товарищей.

– Холод невероятный, тело болит, устал невозможно. Даже на дальних марафонах никогда так не выматывался, – жаловался, забираясь в спальник, Дема.

– Выпей чаю, согреешься. Завтра встанем пораньше, быстрее пройдем маршрут.

– Как далеко ушли шерпы? Как думаешь?

– До третьего лагеря должны были дойти, погода хорошая. Будем держаться проложенных ими перил, нам бы только дойти до Южной седловины, а оттуда уже вниз, в Тибет. Скоро все закончится. Жаль только, что мы так и не побываем на вершине…

Довольно скоро Дема перестал отвечать Климу и тихо засопел. Приятная дрема окутала его, она всегда завладевает теми, кто долго и упорно заставляет тело трудиться. Клим подошел к окну и посмотрел на долину. Внизу было темно, ничего не видно. «Остановились на ночлег, а ведь могли бы идти всю ночь…» – подумал он, опуская полог. В тот же миг далеко на склоне мелькнули огни, а ледопад, будто предупреждая об опасности, заскрипел и заскрежетал, сбрасывая вниз ледяные глыбы.

2

Клим проснулся за три часа до рассвета и разбудил Дему. Поставив воду на горелку, он вышел на улицу. Навстречу шел Косматый.

– Вадим умер… – прохрипел он.

– Как?!

– Всю ночь кашлял и стонал, долго не мог уснуть. Потом затих, и я решил, что ему стало легче. А утром он уже не дышал. Горы… – здоровяк пристально посмотрел Климу в глаза, похлопал по спине огромной рукой и оставил его.

Вадим, как и вчера, лежал внутри спальника, но теперь его веки были сомкнуты, челюсти стиснуты, лицо оливкового цвета было все перепачкано мутной жижей. Вадима не стало… Клим быстро покинул палатку, с трудом подавив рвоту, и вернулся к товарищам.

Косматый готовил завтрак, Дема просто сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, а увидев Клима, двинулся ему навстречу:

– Нельзя было его оставлять, еще неизвестно, как он умер… – причитал альпинист, бросая многозначительные взгляды в сторону Косматого.

– Ты на что намекаешь, мямля?! – пробасил здоровяк.

– Спокойно, парни! Никто ни на что не намекает. Он умер сам, от отравления или горной болезни. Каждый из нас теперь возьмет ношу потяжелее и будет вспоминать погибшего. Нужно его похоронить и двигаться дальше, – успокаивал их Клим.

– Не нужно его хоронить, сбросим вниз вместе с палатками, подальше от тропы. Это займет наших приятелей и даст нам дополнительное время, – размерено прохрипел Косматый. – Ему уже все равно, пусть нам поможет.

Предложение застыло в тишине. Здоровяк был прав, преследователи могли отвлечься на тело и палатки, сброшенные со склона, и потерять время и силы, добираясь до них. Возражать никто не стал, но и разговоров за завтраком больше не было.

С рассветом альпинисты надели «кошки», проверили обвязку, карабины и веревки, на лицо нанесли защитный крем, глаза прикрыли масками, нос – специальными защитными пластинами. После они скинули палатки со склона, а за ними и тело товарища. Гора не принимала его, он то и дело перекатывался с места на место, налетал на камни и выступы, оставляя клочья одежды то там, то тут, скользил по льду, создавая на нем причудливого цвета разметку, и так почти до самого конца, пока его полет не прекратился где-то на середине ледопада. Место было возвышенным, открытым, ярко-красную куртку Вадима было хорошо видно с основной тропы.

В тот же миг, совсем недалеко от места падения тела, появились огни, теперь они были намного крупнее и ближе, вскоре огни превратились в яркие точки, а точки стали силуэтами, которые наполняли уже ощутимым движением все пространство внизу.

– Все-таки шли всю ночь! Нужно спешить, впереди долгая дорога, – раздосадовано проговорил Клим, набрасывая на себя рюкзак.

Альпинисты вышли на склон, за ними, внизу, на большом расстоянии двигались тени. Словно звенья одной невидимой цепи, две группы людей поступательно взбирались вверх. Медленно, почти незаметно они сопровождали друг друга, исследуя новые грани окружающего мира, столь неживого и чуждого.

В полдень друзья достигли громадного ущелья. Это был поражающий размерами каньон с вертикальными отвесными стенами. Слева возвышались массивные скалы, усыпанные снегом, справа, прямо над головой, нависали промерзшие ледяные склоны. Жара стояла неимоверная, солнце было в зените, небо ясное, без облачка. Группа, повязав куртки на поясе, то и дело останавливалась, набирала в шапки снег, утоляла жажду, а потом снова отправлялась в дорогу. Впереди предстоял пологий монотонный путь по раскаленной печи. Полуденный жар очень опасен, он усыпляет, обезвоживает, но пережидать путники не могли. Чуждые миру природы, нарушив законы людей, они могли двигаться теперь только вперед, в зону смерти, где нет чувства голода, сон не прибавляет сил, тело медленно истощается и умирает, а любой шаг дается с неимоверным трудом. Там каждый сам за себя, и даже у подготовленного альпиниста очень небольшие шансы выжить.

Они шли медленно, без разговоров, сберегая дыхание для ходьбы, связанные одной веревкой и одной целью. Замыкающий, самый крупный из всех, то и дело поправлял маску, прятал лицо от солнца. Несколько раз он падал, и тогда товарищи глиссировали по льду к нему на помощь, и он вновь поднимался и продолжал путь. Вечером путники подошли к последнему на сегодняшний день препятствию, почти отвесной скале, по которой несколько часов нужно было подниматься вдоль вертикальных страховочных перил. Погода портилась, поднялся холодный ветер, посыпал снег, долину внизу постепенно закрывали облака.

– Быстрее бы добраться до места. Я пойду первым, – сказал Дема.

– Хорошо, проверяй веревки, – ответил ему Клим и направился к здоровяку, который подходил к склону.

– Как ты?

– Да в норме. Солнце слепило днем, местами терял вас из виду, все вокруг становилось белым. Теперь лучше, голова только раскалывается страшно, но до лагеря дотяну, – прохрипел Косматый.

– Поднимайся, я за тобой, а то погода портится.

Здоровяк с трудом полез вверх, а Клим стал карабкаться следом.

Заканчивалась скала на высоте шести с половиной тысяч метров, там расположился второй высокогорный лагерь, который был разбит на плоской площадке, образовавшейся в результате движения горных пород. Стоянка была хорошо защищена рельефом от ветра, утром первые лучи согревали ее, с этой высоты открывался потрясающий вид на долину внизу, но теперь повсюду виднелись только ледяные пики и хмурые грозовые облака.

Подбираясь к краю скалы, Дема отцепил карабин – для того, чтобы обойти крепеж перил и подсоединиться к ним выше. Внезапно на голову посыпался снег, потом ледяные камни, некрупные, но их было достаточно, чтобы он потерял баланс. Руки его судорожно хватали воздух, шипы впивались в гору, падение было неизбежным, но второй страховочный трос должен был удержать альпиниста и спасти от полета в бездну. Канат натянулся, заскрипел, затормозил падение, и вдруг что-то лопнуло. Основная веревка, к которой прикрепился Дема, не выдержала. Выбившись к вечеру из сил, он подсоединил страховку к прошлогодним перилам, которые сгнили и пришли в негодность. И вот он полетел вниз по склону, успев только крикнуть: «Шерпы!».

Косматый, увидев падающего товарища, сделал петлю из связывающей их веревки и накинул ее на скальный выступ недалеко от себя, потом с силой вбил «кошки» в склон, присел и воткнул ледоруб в тело горы. Дема пролетел мимо него. Веревки выдержали. Здоровяка дернуло, но он не сорвался. Дема ударился головой в момент натяжения, сильно испугался, но был в порядке и уже подсоединялся к нужным перилам. Здоровяк отцепил себя от общей страховки и стал подниматься вверх.

Шерпы были предупреждены по рации о том, что к вершине движутся альпинисты, которых необходимо остановить или хотя бы задержать. Сейчас был не сезон, и частные экспедиции еще не прибыли в лагерь, поэтому ошибиться в том, кто встретился им на пути, шерпы не могли.

Когда Клим и Дема забрались на скалу, они застали драку, а скорее, просто избиение – Косматый топтал двух щуплых, невысоких проводников грубыми высокогорными ботинками, шипы то и дело пробивали ткань и доставали до плоти; потеряв способность сопротивляться, шерпы лишь стонали и всхлипывали.

– Стой! – крикнул Клим, но его на сильном ветру не было слышно.

Тогда он подбежал к здоровяку и бросился на него, пытаясь сбить с ног. Они упали и стали кататься по земле.

–– Прекрати! Это я! – кричал Клим.

Но Косматый лишь махал руками и рычал. И только отвесив Климу несколько ударов в голову и получив столько же в ответ, громила угомонился, оттолкнув товарища от себя.

Разъяренный здоровяк направился к палаткам, Дема подошел к Климу и помог подняться. Вдруг он резко подался назад, не то крикнул, не то простонал, испугавшись чего-то, и повалился на землю. Клим обернулся и увидел мертвого альпиниста в черной выцветшей куртке, точнее, только верхнюю его часть, ног не было. Он сидел, подпирая спиной склон, лицо его было свинцовым, плоть местами отсутствовала, открывая взорам череп и пустые глазницы, кисти рук были обглоданы ветром до костей.

– Черная куртка, черная куртка! – причитал Дема.

– Перестань, это просто тело, его не убрали со склона, потому что не видели под снегом! – успокаивал товарища Клим. И только когда тот с трудом овладел собой, друзья поднялись, зацепили за поясные сумки обессилевших шерпов и отправились в сторону лагеря.

3

На площадке вплотную друг к другу были установлены небольшие треугольные палатки. Вдоль отвесных стен располагалась свалка: использованные кислородные баллоны, снаряжение и прочие отходы, в баках или просто на земле, все то, что не спустили вниз и бросили альпинисты на горе. Мрачная неживая картина, памятные людские дары.

Тьма сгущалась, обволакивала все вокруг. Вместе с ней пришла и непогода. Температура упала до минус тридцати, от холода деревенели руки. Поднялся шквальный ветер, он выл и ревел, рвал палатки, хлопал пологом. Гора, так и не сумев остановить восходящих на подступах, бесновалась и неистовствовала.

– Что за бардак ты устроил? – спросил здоровяка Клим, скидывая рюкзак.

– Они еще хорошо отделались! Сперва я хотел сбросить их с горы после того, как они чуть не сбили с нее нас! – проревел Косматый, очищая «кошки».

– Ты слишком сильно их отделал… А нам нельзя терять контроль. Это главное, – отвечал ему Клим.

– Мне главное сейчас – поесть и выпить чаю, а потом буду отдыхать, – бурчал здоровяк.

– Нужно срочно уходить… Немедленно… Сейчас же… – повторял Дема.

– Как идти в такую погоду, мямля? – возражал Косматый.

– Завтра будет окно, таким был прогноз, и мы сможем достичь седловины. А потом непогода на всей горе, и они тоже будут ждать, – успокаивал друзей Клим.

– Дальше маршрут не проложен. Придется идти без перил. Нужно взять крючья и веревку, – хрипел Косматый.

– Да, я знаю. Как глаза? – спросил Клим.

– Солнце утюжило их целый день! Голова так и не прошла! Год назад мне паяли сетчатку после стычки в баре, может, в этом причина?..

Клим кивнул и отправился в палатку к шерпам. Начинался сильный снегопад, хлопья валили сплошной белой массой, видимости не было. Проводники приходили в сознание. Клим дал им напиться, связал руки и помог забраться в спальные мешки. Завтра перед выходом он освободит их, а через день-два в лагерь поднимутся преследователи, и тогда шерпы будут спасены. Один из них в бреду повторял:

– Большой грех… Сагарматха недовольна, зовет остаться, навсегда остаться… – и потом только стоны.

Вернувшись к товарищам, Клим заметил, что у Демы началась лихорадка, возможно, из-за падения…

– Что с ним? – спросил он Косматого.

– Не знаю. Мямля сперва слонялся по палатке, точно пьяный, спотыкался, плохо отвечал. Все вспоминал того замерзшего приятеля. Тогда я сказал, что на китайской стороне его еще ждут такие же друзья, по которым теперь отмечают высоты на спуске. Потом он просто закутался в спальник и стал маяться, словно в бреду.

– Нашел тему… Нужно вколоть ему декс и дать кислород, – сказал Клим, подходя к Деме. Тот лежал в забытьи, никак не реагируя на просьбы, язык его сильно распух, тело температурило. Клим сделал ему укол.

– Если это отек, то его спасет только спуск. Он обречен, а кислород завтра понадобится нам самим, – ворчал здоровяк.

– Перестань! Кислород остановит болезнь и поможет уснуть. Завтра ему станет лучше, вот увидишь, – говорил Клим, надевая на Дему кислородную маску. – А когда все это закончится, мы выберем время и вернемся сюда, чтобы дойти до вершины, до высочайшей точки Земли…

– На этой вершине легко сгинуть! И никому не будет дела. Ты думаешь, там внизу понимают, что это значит взобраться сюда? Да никто и представить себе не может, как сложно здесь выжить. Для многих восхождение – пустяк, дело ничего не значащее… – закончить здоровяк не успел, Дема пришел в себя и, сбросив кислородную маску, начал стонать. Клим подошел к нему.

– Как ты?

– Разбит, совершенно разбит… голову жмет, тянет, – тихо шептал Дема и, вцепившись в руку товарища, продолжил:

– Я до сих пор чувствую взгляд того мертвеца. Черная куртка…

– Ты бредишь, успокойся.

– Нет, слушай. Это было давно. На горе меня и напарника застал буран, снегу намело столько, что мы потеряли ориентиры. Идти больше не могли, и решили вырыть в склоне пещеру. У товарища случился отек, стало резко хуже. Нужно было срочно спускаться, но я не мог его тащить, совершенно выбился из сил. Я отправился за спасателями и обещал привести помощь. Прощаясь, он просил похоронить его в случае, если я не успею… Я пообещал. Долго плутая по склонам, я, в конце концов, вышел к лагерю. Лишенный возможности говорить, истощенный обморожением и усталостью, я проспал не менее двух дней и помощь отправить не сумел. После спасатели так и не нашли следов пещеры, а я никогда уже не возвращался в те места. С тех пор прошло десять лет, это случилось на других гималайских склонах… Но, ты знаешь, мой друг был одет в такую же черную куртку… – и Дема зашелся в кашле, так и не договорив.

– Это не может быть он, глупости. Ты лучше лежи, лекарство и кислород помогут, – проговорил Клим, надевая ему маску.

– Вадиму ничего не помогло… – прошептал Дема.

– Если он не отойдет до завтра, то придется его оставить, – вмешался Косматый. – Он бы больше помог нам, если бы умер и не тратил запасы кислорода. Я пойду спать в другую палатку, надо восстановить силы, – закончил он и, не дожидаясь ответа, вышел на улицу.

– Не слушай его, – пытался отвлечь Дему Клим, но тот опять впал в беспамятство.

Вскоре и Клим провалился в сон. Он утопал в глубинах спальника, засыпая под глухие стоны товарища. Потом его обдало холодом, и ему стало казаться, что на лицо падает снег. Затем перебивающие тишину стоны сменились звуками возни, но через мгновение все стихло. Вместо прохлады Клима заволокло тепло, и он поддался тихому и покойному сну.

4

Клим проснулся от удушья. В палатке нечем было дышать. Оглядевшись, он увидел, что Дема отсутствовал. Ночью снегопад усилился, и лагерь полностью замело. Клим понял опасность и, откопав себя, стал расчищать снег, чтобы освободить сначала здоровяка, а потом – шерпов. Косматый только проснулся, ночь далась ему нелегко: перекошенное лицо, впалые глаза, землистый цвет лица, пересохшие губы. Дему он не видел. Состояние шерпов ухудшилось. Клим развязал их, вколол лекарство и пошел дальше искать пропавшего товарища.

Погода становилась ясной, редкие облака накрывали долину, наступал рассвет, но следов Демы не было видно. Все запорошил снег, кричать было бессмысленно. Здоровяк готовился к выходу, а Клим, замерзая от холода, продолжал поиски. Исчезновение казалось странным – обувь и куртка Демы были на месте, накануне он был настолько плох, что не смог бы подняться по нужде без помощи, не говоря уже о том, чтобы отправиться на прогулку. Оставив в конце концов попытки найти его, Клим вернулся в палатку.

– Куда он мог подеваться?.. – спрашивал Клим скорее самого себя, чем Косматого, отогревая руки у горелки. – Мне снился странный сон, не знаю даже, что и думать…

– Похоже, мямля вышел ночью на улицу. Ты помнишь, в каком он был состоянии? А на краю скользко, очень скользко, особенно если ступаешь на лед без обуви, – отвечал Косматый.

– Ты будто рад?

– Да, пожалуй, я рад! Теперь не придется идти с обузой, и доля моя стала больше… – с вызовом ответил Косматый.

Клим посмотрел на здоровяка, вид у него был зловещий – губы скривились в ухмылке, сосуды в глазах полопались, отчего белки́ напитались кровью, брови торчали в разные стороны, лицо было сплошь покрыто черной щетиной. Черт, а не человек. Опасен и непредсказуем был товарищ Клима – человек, от которого зависит его жизнь и шансы на подъем. Спутник, которому он должен доверять, ожидая честного выполнения заключенной ранее сделки.

Проверив веревки, надев шипы и фонари, вооружившись ледорубами, альпинисты покинули лагерь. Теперь их осталось двое, горе удалось погубить остальных, а также зародить сомнения в душах живых – более в связке они не шли. Им предстояло восхождение на кислороде, шансов дойти без него на такой высоте практически не было. Каждый нес по три баллона: по одному – на подъем и спуск, и еще один – для ночевки в последнем лагере.

Маршрут предстоял непростой. Сначала нужно пройти по пологому ледяному склону, проваливаясь по пояс в свежий снег, сбивая дыхание на каждом шагу. Потом подняться вверх по отвесному морю льда, болтаясь на прошлогодних перилах на ветру и температуре минус сорок, с риском сорваться в любой момент. Далее предполагался привал, всего на несколько часов. А вечером группа должна была войти в зону смерти, пройдя путь вдоль совершенно голых скал и льда на ураганном ветру, чтобы остановиться на ночь на Южном седле, где сил совсем не будет, где сердце даже во время отдыха бьется, как сумасшедшее, где тело медленно умирает, где сознание тебе не принадлежит, а любые ошибки становятся роковыми.

За час до заката альпинисты достигли места отдыха. На отвесной скале прямо во льду, когда-то очень давно, была высечена небольшая площадка, и там, на ветру, изможденным путникам с трудом удалось установить палатку и укрыться от холода. Они забрались в спальники прямо в одежде. Восстанавливая дыхание и отогреваясь, сделали себе уколы, чтобы прекратить головокружение и избавиться от дурноты. Вскоре лекарство подействовало, и они почувствовали себя лучше.

До выхода оставалось чуть больше часа, солнце только-только зашло за горизонт, долины погрузились в тень, но отблески света еще сохранились на вершинах. Они стояли, словно раскаленные острия мечей, приковывали к себе взгляды, наполняли окружающий мир тревогой и таинством.

Клим вышел наружу. Погода здесь менялась непредсказуемо. Теперь воздух был недвижим, и Клим смог сесть, свесив ноги, на карнизе ледяного склона, на самом краю пропасти. Дух захватывало от высоты и вида на долину, которая утопала в облаках, похожих на взбитые сливки. Точно застывшее море, они сгущались далеко внизу, ниже второго высокогорного лагеря. Это были верхушки грозовых облаков. Там начиналась буря. До «седла» оставалось всего несколько часов. Сигнальное снежное облако еле развевалось, будто флаг, над пиком Эвереста. Значит, ветер наверху совсем небольшой. Клим хотел оказаться там, на вершине, объять весь мир взором, расправить руки и почувствовать потоки небес. Мысли уносили его вдаль, но тревоги всегда возвращаются, как только мы забываем о них.

В лагере, который они покинули утром, появились огни. Теперь их стало меньше, но и их группа давно была неполной. Преследователи располагались всего в одном дне пути. Опасность стала ближе, реальнее. «Будут ли они спускать травмированных вниз, или в этом уже нет необходимости? Почему никак не отстанут? Зачем хотят забрать то, что им не принадлежит?» – думал про себя Клим, направляясь в палатку.

– Как погода? – встретил его здоровяк.

– Густые облака в долине, но, думаю, сможем дойти до седловины без осложнений. Шлейф еле виднеется, ветра нет. При других обстоятельствах мы могли бы взойти на самый пик, испытать границы возможностей, найти неведомый ранее смысл, задышать полной грудью…

– Ну что за бред ты несешь! На вершине ты найдешь только лед и камни, а дышать там и вовсе невозможно. У тебя в рюкзаке «Огни Непала», и весь мир в твоих руках. Если уж ты так сильно хочешь покончить с собой, то сможешь дорого это сделать позже, взойдя налегке с командой помощников. Ведь твоя мечта уже давно продается за деньги! Наших друзей не видно?

– Они во втором лагере.

– Чтоб их! Допивай чай, и будем выдвигаться, оборудование я проверил.

Через полчаса альпинисты вышли на склон, огни были на прежнем месте, даже казалось, что некоторые из них стали спускаться. Ветер усиливался, снизу росли грозовые облака, теперь они озаряли небеса всполохами оранжевых молний. На вершине ледяной стены гора обрушила на путников всю свою ненависть, всю злобу. До места последнего лагеря оставалось не более ста пятидесяти метров, но пройти их означало совершить невозможное.

Начался ураган, и альпинисты оказались в самом его центре. Распластавшись на широком, исхлестанном ветрами плато, они пытались найти убежище, хоть какое укрытие. Молнии сверкали то тут, то там, по склонам сходили лавины, грохоча словно, сотни орудий. Одежда уже давно не спасала от холода. Вихри снежной пыли сбивали с ног, залепляли маски, разглядеть что-то можно было только на расстоянии вытянутой руки. Дикий вой стоял повсюду. Пепельно-серое небо стало ослепительно-белым, теперь оно слилось с горой, и различить их границы было невозможно.

Путники связались веревкой и, прижавшись друг к другу, пытались подставить спины ветру, но тщетно, ураган налетал со всех сторон, бросал в лицо снег и ледовое крошево. Рев заглушал звуки, докричаться можно было только по ветру, иначе не слышно. Альпинисты уже ничего не различали, видели только неясные очертания и исчезающие тени. Они пытались согреться, хлопая друг друга по спине, старались споро двигать руками и ногами.

Клим подключил перед подъемом второй баллон и теперь боялся, что ему не хватит кислорода, поэтому попросил здоровяка уменьшить расход. Косматый повернул вентиль и, сказав, что пойдет к скалам ставить лагерь, неуверенным шагом направился в белую мглу.

Клим последовал за ним, он видел только свет налобного фонаря, который то появлялся, то пропадал впереди. Голова его странно прояснилась, появились силы, и он начал двигаться быстрее. Потом эйфория сменилась проблемами с дыханьем, возникла одышка, он сел на снег, чтобы восстановиться, но почувствовал, что ему становится только хуже. Появилось ощущение удушья, накатил страх, в глазах темнело, голова кружилась и казалось, что силы совсем покинули его. Клим проверил уровень газа в баллоне и увидел, что он был на нуле.

«Как же так?.. Косматый, наверное, случайно открыл вентиль на полную… И весь запас вышел… Но есть еще один в рюкзаке… Только бы не потерять здоровяка из виду…» – сокрушался Клим, доставая баллон и разыскивая свет фонаря Косматого в темноте.

На мгновение огонек возник где-то на востоке, а потом исчез. Тогда Клим захотел предупредить товарища, сообщить ему, что остановился. Он стал подтягивать связывающую их веревку, но натяжения не происходило. Через какое-то время в руках у него оказался ее конец, карабин был отстегнут.

«Зачем отстегнулся? Палатка, разрешения, все у него… Сперва восстановиться, потом до лагеря», – успокаивал себя Клим.

Но кислородный баллон оказался пустым, Косматый подменил его во время стоянки. «Огней Непала» в рюкзаке также не было, вместо них в коробке лежали булыжники и записка, которую ему не скоро, но удалось прочитать, освещая налобным фонарем: «Такие же камни ты найдешь на вершине!».

Клим уже не понимал, что произошло. В голове саднило: «Как мог он дать так себя провести?». Без кислорода движение казалось невозможным, он чувствовал только одну нескончаемую боль, по телу распространялись странные волны тепла, хотелось скинуть одежду, но Клим знал, что это просто симптомы чрезвычайного переохлаждения. Он лег на рюкзак, тело тут же разомлело, стало ватным, никогда раньше он так не уставал…

5

Клим очнулся от раскатов грома, он не знал, как долго пролежал на месте, но казалось, прошло не меньше часа. Вокруг все было абсолютно белым, молнии сверкали над головой. Он снял маску, чтобы очистить ее, но дело было не в ней. Правый глаз полностью закрыла пелена, а другой – почти не видел. Силы покинули его, он словно умер. Каждый вдох обжигал гортань. Он попробовал поесть снег, но это не помогало.

Клим понимал, что в движении – жизнь, если он останется здесь, то заснет и погибнет, не сможет вернуться… Нужно было найти укрытие, добраться до скал. Но как пошевелиться, когда тело словно не твое, когда ты просто сознание, оказавшееся в чужой оболочке? Идти он не мог, поэтому просто пополз, без ориентиров, наугад. Он будто оказался под водой, на самом дне, утопал в вязком иле, любое движение казалось бесконечным, встречало неодолимое сопротивление, воздуха не хватало, легкие разрывали его изнутри. Превозмогая себя, через какое-то время он встал на колени и стал перемещаться немного быстрее. Помогали собраться разговоры с самим собой и воспоминания о прошлом.