Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6

Артём Март

Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6

Глава 1

Одетый в дорогой деловой костюм, при галстуке и с авоськой, полной апельсинов, Нойзман выглядел очень забавно. Однако мне было не до смеха.

– Явился, – не удивился я.

– Ну, я же должен знать, в каком состоянии мой деловой партнер, – Нойзман ощерил свои неестественно-белые зубы. – Можно, я присяду?

Я не ответил, понимая, что в таком состоянии выгнать его из палаты я все равно не смогу. Да и появился он здесь, скорее всего, заплатив кому надо.

Нойзман прочистил горло. Прошел вглубь палаты и присел на табурет, хранившийся, обычно, под прикроватной тумбой. Положив авоську на тумбу, он достал апельсин.

– Вы любите апельсины, Летов?

– Если ты считаешь, что сможешь надавить на меня таким образом, через Оборону, то ты ошибаешься, – сказал я.

Нойзман кисло улыбнулся. Принялся очищать фрукт. Потом с липким хрустом разломил апельсин. Отправил дольку в рот.

– У вас еще есть время. Я еще могу поделиться с вами этим апельсином. Это же витамины, Летов. Витамин ц очень полезен такому, как ваш, восстанавливающемуся организму.

– Я не собираюсь говорить с тобой об апельсинах.

Американец вздохнул. Он отложил фрукт, достал из нагрудного кармана белый платочек, принялся вытирать об него руки.

– М-д-а-а-а-а. Ну что ж. Вы меня даже не поздравите? Я ведь все же назначен руководителем комбината. Все так, как я и говорил.

– Иди к черту, – холодно посмотрел на него я.

– Как невежливо, – скривился он наигранно. – Я бы не советовал вам, Виктор, так со мной разговаривать. Все же, в определенном смысле, судьба вашей Обороны зависит от меня. И от вашего согласия сотрудничать.

– Ты постоянно твердишь о сотрудничестве, деньги суешь. Теперь вот, приходишь ко мне в больницу. А это значит – ты спешишь. Ты даже не смог дождаться моей выписки. Чего тебе от меня надо?

– А удобно тут у вас, – он осмотрел остальную пару пустующих коек. – Вам повезло. Говорят, в больницах, типа этой, редко удается остаться в палате одному и выздоравливать в спокойствии.

– Не переводи тему.

Американец вздохнул. Вальяжно извлек портсигар, не стесняясь, закурил. Тонкая струйка дыма потянулась к потолку от его сигареты.

– Раньше я не мог рисковать, раскрывая вам все мои планы. Все же, судьба Кондратенко была не определена. А сейчас другое дело. Там на комбинате, теперь я правлю бал.

– Избавь меня от своих высокопарностей.

– Это не высокопарность, – обиделся Нойзман. – А факт. Но все же, у меня есть определенные ограничения. Например, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания со стороны руководства холдинга, комбинат должен быть оснащен охраной. Это обязательное условие его работы. И в то же время оно же создает определенные препятствия для моей, скажем так, деятельности. К вашему счастью, никого другого из тех, кого бы я мог взять на место Обороны, в городе не осталось. Я не могу сейчас нанять местных братков, наскоро сляпать им охранную фирму и работать таким образом. Просто нет тех, кто бы такое потянул. Остаетесь только вы. И я все еще готов с вами работать. От вас и ваших людей требуется только одно: закрывать глаза на некоторые вещи, которые точно вам попадутся на глаза. Закрывать вещи и молчать, не поднимая шумихи. Это все. Тогда мы с вами, Виктор, будем процветать.

– Что ты собираешься делать, Нойзман? Продавать на лево товар? Сырье? Как-то это мелковато для тебя. Так обычно делают местечковые хозяйчики, которые пускают слюни на любую халяву.

– На что пускают слюни? – Удивился Нойзман.

– На любую Халяву, – повторил я угрюмо.

Нойзман нахмурился. Достал из внутреннего кармана маленький блокнотик и ручку Паркер.

– А как правильно пишется? Повторите. Интересное слово. И, точное значение, пожалуйста.

– Иди ты к чертовой матери, – зло засопел я.

– М-да…

Он глянул на меня холодно, сунул блокнот обратно, убрал ручку.

– Вы очень тяжелый человек, Виктор. Очень. С вами будет тяжело работать. Ну а что, собственно говоря, еще мне остается? Нужно радоваться тому, что имеешь.

– Ты говоришь так, будто мы уже партнеры. Но я не собираюсь с тобой работать.

– Позволь тебе напомнить, Летов, – заносчивый тон Нойзмана погрубел. – Что сейчас судьба твоей организации у меня в руках. Я знаю, что комбинат дает вам основную прибыль. Знаю, что сейчас твоей молодой фирме нужны деньги. Если я расторгну с вами договор, не пройдет и месяца, как вы просто разоритесь. Даже не успеете найти новых клиентов. Более того, я не уверен, что найдете. Хотя, – Он осмотрел свои ухоженные ногти. – Хотя можете, конечно, попытаться. Но это будет тупиковый путь. Как ты не можешь понять, Виктор. Сейчас ты зависишь от меня. Зависишь целиком и полностью. И ты находишься не в том положении, чтобы ставить мне условия.

Он говорил, упиваясь каждым своим словом. Говорил чувствуя хотя бы какую-то власть, которую, как ему казалось, он обрел надо мной.

– Раньше мое предложение было очень щедрым, – продолжал Нойзман. – Согласись ты выслушать меня тогда, цифры тебя приятно удивили бы. Теперь такого добродушия от меня ты больше не получишь. И, соответственно, предложение будет менее щедрым. Но, все еще, достаточно привлекательным.

Он снова достал ручку и блокнот. Написал многозначное число, с привлекательным количеством нулей и значком доллара. Вырвав листочек, показал его мне.

– Неплохо, да? Ну, конечно, ты можешь отказаться. Тогда останешься и без денег, и без Обороны, и без помещения.

– Это ты, – догадался я, нахмурив брови. – Ты как-то надавил на Брагину…

– На эту бедную женщину? – Удивился Нойзман. – Пришлось. Ее квартира принадлежала ее матери. Ну как, принадлежала? При советах Ирина Семеновна Камина, матушка нынешней хозяйки, работала на комбинате. И получила квартиру именно от нашего предприятия. Ну, и формально, по договору, она все еще принадлежит производству. Оформить ее в собственность, при сегодняшнем положении дел, будет очень непросто. А комбинат, если ему понадобится, скажем, жилье для рабочих, может в судебном порядке попросить гражданку Брагину на выход. Правда, я великодушен, и пока что не пускаю в ход адвокатов.

– Ты просто используешь несчастную женщину, чтобы через нее надавить на меня, – проговорил я холодно. – Ну и мразь же ты.

Нойзман нахмурился, и я увидел, что он замахнулся, чтобы ударить меня тыльной стороной ладони. Мое ответное движение оказалось не очень ловким и слегка даже заторможенным, но я смог защититься от его пощечины, выставив предплечье. Это изумило Нойзмана.

– А ты сильный человек, Виктор, – хмуро проговорил он, отстраняясь.

– А еще я не люблю, когда мной пытаются манипулировать. Пытаются давить на меня. Обычно все, кто это делал, оказываются…

– На том свете, да, – кивнул Нойзман. – Прямо как тот парень, что залез к тебе в квартиру, ранил, а потом сам скончался? От твоей, между прочим, руки.

Я злобно посмотрел на американца.

– Да-да. Я знаю, что у тебя твориться, гораздо лучше, чем ты себе представляешь, Виктор. А еще, я знаю, что твои действия можно квалифицировать, как превышение необходимой самообороны. Так что, мне лишь следует пнуть кого надо, заплатить кому надо, и ты окажешься за решеткой быстрее, чем скажешь слово «Халява». У меня много ниточек, за которые я могу потянуть, если ты дашь неправильный ответ.

Я хмыкнул, подумав, что с радостью бы придушил этого паганца. Что это как раз тот случай, когда нет человека, нет проблемы. Но трезвый ум подсказывал мне, что из любой проблемы есть выход. Ну а если в драке просить пощады, тебя станут бить только сильнее. Поэтому нужно стоять до конца, драться из последних сил, что бы ни случилось. В этой ситуации с Нойзманом, та же история.

Что бы он ни говорил, показывать слабину нельзя. Нельзя прогибаться под него. Если прогнуться, этот гад станет сжимать свои лапы на моей шее, только сильнее. Ну что ж… Если он хочет поиграть, мы поиграем. Поиграем по моим правилам. Правда, их только предстоит разработать.

– Ну, – Нойзман посмотрел на свой Ролекс. – У меня мало времени. Дела. До запуска производства осталось не так уж много времени. Но напоследок я все же хочу, Виктор, кое-что тебе рассказать.

– Если б я мог, – проговорил я, – то выкинул бы тебя отсюда за шкирку. Да, боюсь, швы разойдутся.

– И потому тебе придется слушать, – сказал Нойзман. – Мой сын в детстве очень любил ваши русские сказки. Няня у него была, естественно, русская, и часто читала ему их. Конечно же, я не мог не поинтересоваться, что же такое она вкладывает в голову моему семилетнему сынишке? Вдруг это какая-нибудь коммунистическая пропаганда, нацеленная на неокрепший ум ребенка? Но, когда я ознакомился с вашими сказками, они мне даже понравились. Весьма увлекательно. И знаешь, какую интересную деталь я там заметил? Некое сакральное значение числа три.

Я вздохнул, слушая нудный, менторский тон Нойзмана.

– Три богатыря, – продолжал он. – Три желания, которые исполняет для Старчи Золотая Рыбка. Три дороги, у которых стоит указательный камень с предостережением для храброго витязя. Везде там фигурирует эта цифра. Символично будет, если я тоже спрошу у тебя трижды. Я люблю символизм. Один раз я уже сделал тебе предложение. Ты ответил отказом. Сегодня я предлагаю тебе сотрудничество второй раз, Летов. И что ты скажешь?

– Нет, – без сомнений, ответил я.

– Это было два. Будет и третий раз. Двенадцатого числа, на собрании, которое устраивает местный горсовет. Представь себе, я тоже на него приглашен. Уверен, и ты там будешь.

– Сомневаюсь, – покачал я головой. – Там нужны мои люди, но не я сам.

– О нет-нет. Ты совершенно точно будешь там. Ты просто не сможешь не прийти. И тогда мы с тобой снова поговорим. Но только мои условия будут уже другими. Гораздо жестче. Не уверен, что они тебе сильно понравятся. Но такова цена твоего упрямства.

– Ты теряешь время зря, Нойзман, – проговорил я. – Я устал. Выматывайся отсюда нахер.

Нойзман вздохнул, вежливо кивнул, а потом ушел.

Спустя день меня отправили долечиваться домой. Рана все еще побаливала, я ощущал слабость, однако до машины добрался без посторонней помощи. Даже сам сел за руль. Вернувшись, естественно, первым делом, я искупался. Марина готовила вкусный ужин: картошку с мясом и овощами. А также она решила сделать пиццу из батона. Запечь ее в духовке.

Не скрою, по домашней еде я соскучился. Но мне нужно было быть с ней аккуратным и не переедать, чтобы не стало плохо. Организм еще некоторое время будет восстанавливаться после ранения.

– Ты долго мылся, – проговорила Марина, ожидая меня за накрытым столом.

– Я не купался две недели, – сказал я иронично.

– Ну… ну да… Прости… – Марина замялась. – Просто я очень соскучилась. Тебя так давно не было. И все это… Все, что произошло…

– Все хорошо, – сел я за стол.

– Да. Теперь, когда ты тут, все хорошо, – вздохнула девушка. – Ой, кстати. У меня кое-что для тебя есть. Дедушка передал. Сейчас.

Марина ушла в соседнюю комнату и тут же вернулась с конвертом в руках.

– Вот, это тебе. – Сказала она с улыбкой.

– Что это?

Я принял конверт.

– Вскрой, – пытаясь сдержать радостный смех, сказала девушка. – Вскрой и узнаешь. Я, вот, уже знаю. Но тебе не скажу!

– Вот как, – хмыкнул я. – Заинтриговала.

Я взял белый, без надписей конверт, оторвал краюшек, вытряс оттуда нечто, напоминающее открытку.

– Открытка к моему второму дню рождения? – Улыбнулся я.

– Читай-читай, – нетерпеливо проговорила Марина.

Вздохнув, я раскрыл картонку и вчитался в содержимое.

Глава 2

– Приглашение на завтрашнее собрание в горсовете, – проговорил я. – И на вечер в Грааль.

– Да! – Марина радостно пискнула. – Я тоже туда пойду. Правда, на собрании будет настоящая скукотища. Но потом же еще ужин в ресторане! А я так давно не бывала в ресторанах!

– У твоего дедушки ресторан, – улыбнулся я. – Ты можешь ходить туда когда угодно.

– Но тут же такой повод! Я даже платье уже купила. Хочешь, покажу?

– Конечно, хочу.

Девушка выскочила из-за стола и унеслась в спальню. Вздохнув, я придвинул к себе тарелку картошки с мясом. Порция была маловата, но оно и понятно. Переедать сейчас мне никак нельзя. Я набрал картошки, подхватив самый большой кусок мяса, который смог найти, подул и отправил полную ложку в рот. На миг мне показалось, что такой вкусной картошки я еще никогда не ел. Даже пришлось сдерживать себя, чтобы не слопать все за одну только минуту.

Марина вернулась в легком белом платье в цветочек. Длиной немного выше калена, оно прекрасно подчеркивало тонкую талию девушки. Скромное в области груди, открывало плечи и красивую спинку Марины.

– Я еще куплю сюда светлые туфельки, – покрутившись на месте, сказала она радостно. – Ну как, тебе нравится?

Глазки девушки заблестели в предвкушении моего ответа. Я медленно, покривившись от боли, встал. Обнял ее за талию.

– Ты очень красивая, Марин. Тебе очень идет это платье.

Девушка зарделась, опустив глаза.

– А тебе нужен костюм. Хороший. У тебя есть костюм?

– Был где-то. Я редко ношу костюмы. Неудобно.

– Если ты говоришь о том, что висит в шкафу, то нет. Он же старый, заношенный.

– Верно, – я кивнул. – Старый. Еще с института остался.

Действительно, если меня пригласили на эту встречу, нужно выглядеть подобающе. Нельзя идти в заношенном старом костюме, и стоит подобрать что-то поновее.

Не скажу, что я был в большом восторге от приглашения. Это означало, что Нойзман был прав. Он знал, что я там появлюсь. А еще я знаю, что если меня туда и позвали, то не просто так. Может, это дело рук Нойзмана? Очень может быть. Однако нельзя было исключать, что приглашение для меня достал Кулым. А может, и еще кто-то.

– Дедушка похлопотал, чтобы меня пригласили? – Спросил я, пропустив мимо ушей Маринины щебетания о мужской одежде.

– Не знаю, – девушка покачала головой. – Он не уточнял. Но как узнал, что тебя выписывают, сразу попросил меня передать тебе конверт. А что, ты не хочешь идти? Что-то случилось?

Марина прижалась ко мне, положила руку на живот. Боль кратко прострелила рану, но я не подал виду.

– Ты чего-то опасаешься? – Девушка тронула меня за щеку, а потом в ее глазах блеснул страх. – Ой! У тебя кровь!

Девушка уставилась на свои пальцы. На указательном осталось немного моей крови. Я осмотрел футболку. Рана закровоточила, и на одежде появилось маленькое пятнышко.

– Видимо, неудачно двинулся и корку со шва содрал, – сказал я.

– Ничего, сейчас-сейчас. Я найду ватку и антисептик.

Марина убежала, а я сел за стол. Задумался о том, кто именно позаботился о том, чтобы меня пригласили на собрание. Здравый смысл подсказывал, что это был именно Нойзман. Что ж. Кажется, завтрашний день обещает быть непростым.

– Не завидую тебе, Вить, – с ухмылкой проговорил Женя, поправляя форменную кепку охранника. – высидеть шесть часов этого гребенного партсобрания будет тем еще испытанием. Уж лучше две смены отпахать. Ну хоть вечером напьешься.

– Не напьюсь, – хмыкнул я и расстегнул пуговку нового костюма. – Мне ж нельзя алкоголь.

– Ну… друг… Тогда вообще беда.

Торжественная часть собрания начиналась в три часа дня. Проходила она, как собственно, и само собрание в здании армавирского горсовета. Когда мы с Мариной приехали, стоянка уже полнилась разнообразными автомобилями. Преимущественно, места там занимали далеко не самые дешевые иномарки.

Женя командовал несколькими обороновцами, охранявшими в основном стоянку и прилегающую к зданию территорию. Однако и без них тут была куча милиции. Менты перекрыли улицу, ведущую на площадь. Тут и там стояли машины ГАИ.

Уважаемые господа, часто в сопровождении своих дам, толпились у входа в здание. Там, с каменным лицом, стоял в вычищенной форме Фима. Его нагрудный значок охранника, натертый, как солдатская бляха, блестел так, что только гостей не слепил.

– А че ты его туда поставил? – Спросил я, кивая на Фиму.

Женя оглянулся.

– Я сначала сам хотел на вход стать. Да че-то подумал, что рожей не вышел. Фима из наших самый красивый. Молодой. Да и форма ему идет. Вон, глянь, какой гордый. Орел, прям.

– Ну, – хмыкнул я. – Наряд на вечер, на Грааль, готов?

– Готов, – покивал Женя. – Девять человек. Я буду тоже там дежурить, как бригадир группы.

– Ну, ты подходи к входу ближе к ночи, – подмигнул я. – Че-нибудь покрепче тебе вынесу.

– Эт можно, – повеселел обычно угрюмый Женя.

Мы с Мариной прошли внутрь. Попали на первый этаж, а оттуда в большой актовый зал. Монументальный, с громоздкой деревянной сценой и тяжелым красным занавесом, он всем своим видом и духом напоминал о Союзе. Казалось, только вчера тут проводили какое-нибудь партийное собрание. И только полное отсутствие коммунистической, советской атрибутики указывало, что началась другая эпоха.

Мы заняли места поближе к сцене, и я почти сразу увидел у ее подножья Кулыма, разговаривающего с группой солидных мужчин в костюмах.

– Побудь здесь, – сказал я Марине и поднялся, пошел к авторитету.

В зале было людно. Народ все прибывал и прибывал. Стоял ровный, монотонный галдеж голосов. На сцене суетились работники: устанавливали столы, носили стулья, подключали микрофоны.

– Здравствуйте, – сказал я, приблизившись к Кулыму.

– А, Витя! – Обернулся ко мне нарядный, в дорогом костюме авторитет. – Я думал, ты не придешь. Думал, останешься дома. Ты ж только после ранения.

– На том свете отдохну. Да и у меня было приглашение, – улыбнулся я.

– Держишься молодцом. Мне казалось, ты будешь еще восстанавливаться. Ну да ладно. Знакомьтесь, – обратился он к остальным своим собеседникам, – это Виктор Летов. Виктор, это мои, так сказать, деловые партнеры. Это Иван Николаевич и Артем Арутюнович. Они учредители армавирского вагонзавода. А с ними Матвей Сергеевич. Он директор их предприятия.

Иван Николаевич, грузный лысоватый мужчина в маленьких очках, кивнул, поздоровался. Низкий и пузатый Артем Арутюнович, одетый, словно криминальный авторитет, в костюм и громоздкие золотые цепи, тоже поздоровался, пожал мне руку. Худенький и немного сутуловатый Матвей Сергеевич скромно бросил:

– Здравствуйте.

– Мы о вас слышали, Виктор, – начал с небольшим армянским акцентом Артем Арутюнович. – Вы директор охранной фирмы.

– Да, Оборона, – неожиданно подхватил Иван Николаевич. – Совсем недавно в городе, а уже изрядно прогремели на весь Армавир. Это ж вы расправились с тем бандитом, на свадьбе? Как там его звали? Вроде кличка у него была Михалыч.

– Я выполнял свою работу, – пожал я плечами.

– И выполнили ее блестяще, – серьезно сказал Иван Николаевич.

– Иван Николаевич с женой и дочерью были на той свадьбе, – пояснил Кулым. – Ехали в одной из машин.

– Если бы не ваш храбрый поступок на дороге, – продолжал Иван Николаевич. – Неизвестно, как бы все повернулось. Моя семья тоже могла пострадать. Я рад, что могу поблагодарить вас лично.

– А я рад, что все ваши близкие не пострадали, – улыбнулся я.

– Кстати, Виктор, – начал Артем Арутюнович. – А мы не могли бы обсудить с вами один деловой вопрос? У нас на промзоне цех есть. Проблемный. Сами понимаете, район не спокойный. Могут понадобиться ваши услуги.

– С радостью обсудим, – покивал я.

– Да, может, зайдете ко мне… – продолжил было Артем Арутюнович, но замолчал. Уставился куда-то вправо, на места для зрителей.

– Американец, – проговорил полушепотом Иван Николаевич.

Кулым, я и директор вагонзавода дружно повернули головы вслед за взглядом Артема Арутюновича.

Нойзман уверенной походкой шел между рядами. Весело здоровался с кем-то. Протянул и пожал руку полному бизнесмену с лицом, похожим на бульдожье. Когда он взглядом наткнулся на меня, будто бы повеселел еще больше и вальяжно, но торопливо пошел в нашу сторону.

– Сюда идет, – проговорил Кулым хмуро.

– Ты его знаешь? – Спросил я тихо.

– А кто его не знает? Тот еще червь. Но хитрый. Да и сила за ним стоит нехилая. Не считаться с этим чертом никак не получится. Да что я тебе рассказываю? Ты ж наверняка уже успел познакомиться с американцем.

– Он что-то задумал, – сказал я. – Крутит какие-то левые делишки на комбинате.

– Какие делишки? Он же от ихнего иностранного холдинга, – заинтересовался Кулым. – Зачем ему дурить своих же?

– Потом расскажу. Он подходит.

– Здравствуйте, господа, – улыбчиво проговорил Нойзман, приблизившись к нам. – Привет, Витя. Я же говорил, что мы с тобой встретимся на этом славном собрании.

– Привет, Нойзман, – ухмыльнулся я неприятно. – А я все гадаю, какие же неведомые силы нас с тобой здесь свели.

– Какие бы они ни были, – он тоже хмыкнул, – я им очень благодарен.

Американец перевел свой хитроватый взгляд на Кулыма.

– Марат Игоревич, вы подумали над моим маленьким предложением? – Сказал Нойзман.

Кулым засопел. Отправил на меня короткий, но многозначительный взгляд. Взгляд был полон обеспокоенности, но авторитет быстро спрятал ее за напускным вежливым выражением.

– Обсудим это позже, – сказал он. – Не здесь.

– Конечно-конечно, – покивал он. – Если вам будет так угодно.

Живой, прямо-таки светящийся харизмой Нойзман быстро переключился еще на кого-то. Подняв руку, весело поздоровался и направился в другую компанию. Кулым и руководство вагонзавода проводили его хмурыми взглядами.

– Что он хочет от тебя, Кулым? – Спросил я.

– Я собираюсь выдвигаться в депутаты в этом году, – начал он, – Нойзман предложил мне финансировать мою предвыборную компанию.

– Учитывая его репутацию, я бы не согласился, – вклинился Артем Арутюнович. – Знаешь же, что о нем говорят.

– Знаю, – Кулым кивнул. – О нем много что говорят. Иногда, диаметрально противоположное.

– Негативные слухи правдивее, – заявил я.

Когда до начала торжественной части остались считаные минуты, все стали рассаживаться по местам. Мы с Кулымом решили сесть рядом, вернулись к Марине, и заняли места рядом с ней: я по правую руку от девушки, а Кулым по правую от меня.

– Он предлагает тебе деньги, – сказал я Кулыму тихо. – Ты сомневаешься только из-за его репутации?

– По правде сказать, не только из-за нее. Но теперь и из-за тебя тоже, Витя.

– Из-за меня? – Удивился я, но, конечно же, не показал этого.

– Да. Из-за тебя. Я слышал о том, что твориться на комбинате. Обо всех этих увольнениях. И не знал, как ты относишься к этому Нойзману. Теперь вижу, что негативно.

– Ты откажешься?

Кулым поджал губы. Опустил взгляд.

– Он предлагает много. Если я пойду на выборы, деньги придется тратить из своего кармана. А с тем, что хочет дать он, депутатское место будет мне гарантировано.

– Решай сам, Кулым, – проговорил я. – Но скажу сразу: Нойзман – мой враг. Я не стану тебя осуждать за твое решение, однако, поведу себя соответствующим образом.

– Понимаю, – сказал Кулым.

– Скажи, это ты похлопотал, чтобы меня пригласили?

– Нет, – покачал авторитет головой.

– Нойзман?

– Насколько мне известно, нет.

– А кто тогда?

– Сидоренко.

– Начальник разрешительной системы? – Удивился я. – Но при чём тут он?

– По его словам, в армавирский МВД пришел приказ сверху. Его перенаправили в горсовет, и оттуда уже пошло приглашение.

– МВД? – Хмыкнул я.

– Угу. У всех был тяжелый месяц. Ты несколько раз чуть не погиб в стычке с чеченами. Мертвого Сома выловили в Новокубанске. Мда…

– Сом погиб? – Нахмурил я брови.

– Да. Почему, мы пока не знаем. Ему ногу прострелили, а потом утопили. Кто это сделал, выяснит следствие. Однако, я думаю, что все это как-то связано. И из всей этой ситуации и вытекло, так сказать, твое приглашение. Я знаю, что ты помогал следствию поймать чеченов.

То, что Кулым знает о чеченах, меня не удивило. Все же, старик был неплохо осведомлен о работе местных правоохранителей. Я даже не удивился, что он в курсе о моей работе с Тургулаевым. Однако авторитет больше ничего не сказал по этому поводу. А я догадывался, почему меня позвали сюда сегодня.

Когда на сцену вышли депутаты горсовета, все притихли. Началась торжественная часть. Глава города долго выступал с высокопарной, но не очень содержательной речью. Затем минут сорок на сцену вызывали чиновников и местных бизнесменов. Выдавали грамоты, поздравительные письма и памятные подарки. Каждый раз, когда это происходило, зал разрывался дежурными аплодисментами.

В общем, мероприятие началось не слишком увлекательно. Марина, нарядившаяся в свое чудесное платье, заскучала. Она уныло облокотилась о подлокотник кресла, положила подбородок на кулачок.

Я почти всю церемонию пытался найти такое положение, чтобы заштопанная рана не сильно ныла. Поглядывал на свою белую рубашку, не проступила ли там кровь.