Тайны забытых сердец

Я стою на месте, мой взгляд направлен на Марка, но смотрю я сквозь него. Впервые за долгое время я вижу видение.

Часовая башня. Напротив выбитого окна, в стене, куда указывает единственная стрелка циферблата, появляются руны, а затем стена превращается в дверь и туда заходит мальчишка.

Всего секундное видение, но мне этого вполне хватает, чтобы понять куда бежать и где искать.

– Ты куда?

– Часовая башня! Тай там.

– Я был в этой башне, там никого нет, у нас не проверены еще две. Зачем тратить время и откуда у тебя столько уверенности? – перекрикиваемся мы набегу.

– Родительская любовь, помнишь? Эвелин говорила, что найти ребенка можно только если ты полон родительской любови к нему, – я резко останавливаюсь и поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на Марка. – А сейчас я нуждаюсь в собственном сыне, как никогда раньше. Он в тайной комнате в часовой башне.

И я снова срываюсь на бег. Найду своего мальчика и буду заниматься спасением Авроры.

Спустя долгие минуты бега я поднимаюсь в часовню. На стенах видны оставшиеся следы фресок – когда-то ярких и живых, теперь они покрыты пылью и затенены временем, образы благородных рыцарей и величественных сцен сливаются в неясные тени.

Часы, когда-то величественные, сейчас стоят неподвижно. Их циферблат покрыт трещинами, а стрелка, из всех оставшаяся одна, и та изогнутая под тяжестью времени, зависла, словно отказываясь указывать время. Ветер проникает через разбитые стекла окон, создавая призрачные звуки, которые отзываются гулом в пустоте, навевая непрошеные ужасные мысли. Хочется закрыть уши и глаза, уйти из этого замка и больше не возвращаться.

Наше с Марком внимание привлекла таинственная дверь, запечатанная с древними рунами, которые светились мягким, теплым светом. Именно эта дверь находилась напротив разбитого окна и точно на нее указывала единственная стрелка сломанных часов.

– Ее здесь не было! – удивленно воскликнул рыцарь, проводя ладонью по холодному камню.

– Сильная и безусловная родительская любовь творит чудеса, зачастую, она сильнее любой темной магии, – словно зачарованный тем, что руны начали светится ярче в ответ на мои слова, я начал медленно подходит к двери.

«Любовь и забота могут открыть даже самые закрытые двери», – подумал я и сосредоточился на всем, что помнил о Тае. В этот момент в моих мыслях кружились даже те воспоминания, до которых я раньше не мог добраться – первая улыбка, первые шаги, первое слово. Теплые объятия и детский шепот «Мам, пап, я вас очень люблю». Веселый смех и улыбка. Счастливые глаза.

В этот момент я заметил, как руны начали мягко дрожать, и дверь медленно приоткрылась. За ней оказалась темная комната, наполненная таинственным светом, что служило ему источником не понятно, здесь не было окон и фонарей. Внутри, на каменном полу, забившись в угол, сидел мальчишка: завитки его темных шоколадных волос спадали на лоб, тонкими руками он обнимал острые коленки, видимо пытаясь согреться, и смотрел на меня своими синими глазами. Моими глазами.

– Па-па? – по слогам произнес Тай слабым, даже можно сказать обессиленным, голосом.

В моем горле застрял ком вины, а на глазах появилась пелена, которую я пытался сморгнуть.

Я начал шаг за шагом, медленно подходит к нему и наклонился, чтобы увидеть мальчика лучше. В сердце возникло чувство сострадания и болезненной нежности. Я протянул руку, хотел его обнять, но остановил сам себя.

– Да, Тай, не бойся, – произнес я мягким голосом. – Мы с Марком пришли, чтобы спасти тебя. Ты больше не одинок, мы здесь, мы с тобой.

В этот момент мальчик, казалось, почувствовал тепло, которое исходило от меня. Ему стало легче, и, собравшись с силами, он встал. Слезы больше не текли по его щекам, и на его лице появился намек на улыбку, полной надежды.

– Знаете, – услышал я голос Марка и почти сразу увидел, как он присел рядом с нами, – теперь я точно убедился, что даже в самые тёмные времена, когда кажется, что ты потерян, любовь и доброта могут найти путь.

Я улыбнулся ему и, не выпуская Тая из объятий поблагодарил Марка.

– Меня зовут Марк, – протянул рыцарь руку в сторону моего сына для знакомства, но тот лишь свел брови на переносице:

– Сэр Найт, мы знакомы. Вы что, не помните меня? – слишком важно для шестилетнего ребенка спросил Тай, и на наших с Марком губах расцвела улыбка. Тай все прекрасно помнил. – Меня зовут Тай Рейнт, если вы забыли, – все-таки представился малыш.

– Так, нам пора.

Я поднял Тая на руки, и мы начали спускаться на первый этаж. Лестница казалась бесконечной, но вскоре мы сошли с нее. Еще когда мы с Марком бежали в часовую башню я через окно увидел, что Тибо был на улице, лежал на траве в тени старого дерева. Поэтому сейчас, не оглядываясь по сторонам, я пошел к машине.

– Тибо? Папа, это же Тибо? – радостно спросил Тай, пытаясь спрыгнуть с моих рук.

– Да, сынок. Это Тибо, – ответил я и, слабо улыбнувшись, опустил его на землю.

Черно-белый лучший друг встретил Тая радостным вилянием хвоста.

Пока эти двое валялись в траве, обнимая друг друга, я сел на огромный камень и зарыл руки в волосах, локтями оперевшись о колени. Тай здесь, со мной. С ним все в порядке. В отличии от Авроры. Я понятие не имею, где она, представить не могу, что с ней случилось и сколько всего она пережила и переживет до того, как мы ее найдем. Это убивает меня изнутри, разбивая сердце и вонзая его мелкие осколки в и без того измученную душу.

Глава 21. Август.

Я стоял на краю крыши многоэтажного дома и смотрел на звезды, как это любила делать Аврора. Сидя у окна она провожала закатное солнце и встречала ночное небо, пустое оно, глубокое или усыпанное блестящими звездами, для нее не имело никакого значения.

Отсюда открывался вид на бескрайний город, выглядел он так же как небо: был усыпан «звездами» – уличными фонарями или светом квартир, жители которых еще не спали.

Но я не обращал внимания на сверкающие звезды, ночной город и прохладный ветер, который проникал под футболку, остужая теплое тело. Я смотрел вперед, в пустоту, не замечая ничего вокруг.

В сердце царила тревога, а мысли об Авроре терзали душу, съедая изнутри. Каждая минута без нее ощущалась как вечность. Я знаю, что должен защитить нашего сына Тая, но как это сделать, когда моя любимая могла находиться где угодно – в тёмных подземельях замка, в опасных лесах или в одной комнате со злой колдуньей Эвелин? Эти мысли не выходила из головы.

«Как я мог оставить её одну? Почему согласился на этот шаг?» – мучительно думал я, сжимая кулаки. Чувствовал, как холодная тьма проникает в самые дальние уголки души, а печаль превращается в гнев.

«Я не могу позволить себе поддаться страху. Только не сейчас, когда рядом со мной Тай, мой свет и моя надежда».

Тай уснул почти сразу, как мы приехали в квартиру, спросив только о том, где же находится его мама, почему она до сих не пришла к нему?

– Она… Мы найдем ее, Тай. Я обещаю, обязательно найдем.

Как бы я не старался, чтобы мой голос звучал уверенно, по глазам сына я понял: обреченность, тревога, надежда – вот как звучал мой голос.

Не смотря на юный возраст, казалось, что Тай уже все понимает. В его взгляде, полном доверия, читалась и безмятежность, которая была мне так необходима.

– Даже если весь мир станет против нас, я не отступлю. Вы с ней еще увидитесь. Я обещаю, малыш.

Эти слова я прошептал, когда Тай уже уснул, и на его губах застыла мягкая полуулыбка. Если ему достались мои глаза, то улыбался он в точности, как Аврора.

Я сделал пару шагов назад, отошел от края и сел на холодную крышу. Мною овладела решимость – я не мог оставаться здесь, полагаясь на удачу, надо действовать. Не сейчас, один я не справлюсь. Дождусь утра и поговорю с Марком.

Путь к единственной цели – вернуть свою любимую и защитить сына – будет сложен и полон рисков, но в моей душе все еще было место для любви, и несмотря на темноту и пустоту, отчаяние и боль, это чувство дарило теплую надежду.

Просидев на улице еще немного, я вернулся в квартиру. «Надо поспать, хотя бы чуть-чуть», – думал я, но спокойный сон никак не шел ко мне.

Ночь прошла ужасно, часто сменяя ужасные картинки перед глазами, несколько раз я подрывался и садился на кровать с быстро бьющимся сердцем и в холодном поту, долго пытаясь восстановить дыхание.

И вот в очередной раз, уже сбившись с счету, я резко открыл глаза и запустил руки в волосы, пытаясь забыть то, что сейчас увидел.

«Это сон. Всего лишь сон. Аврора жива и сейчас спит где-нибудь в безопасности», – пытался успокоить сам себя, но как только закрывал глаза перед глазами появлялась Аврора. Ее уставшие, замученные глаза, полные страха и безысходности, исхудавшее тело в синяках. Я понимал, что меньше чем за сутки невозможно измениться на столько сильно, но картинки одна за другой, становились все хуже и хуже.

Я ярко запомнил четыре отрывка из разных снов, они, словно кадры из фильма, заставляли мое сердце быстрее колотится в груди и без того переполненной ужасом и горем.

Сначала я видел её одинокой, стоящей на каком-то разрушенном мосту, окруженном провисающими тенями. Ветер рвал волосы Авроры, а её взгляд метался в поисках спасения. Я тянул к ней руки, но мост трещал и рушился под её ногами, и она, словно в замедленной съемке, падала в бездну.

Затем сцена менялась: мы вдвоём с Авророй в пустом помещении, где каменные стены были покрыты мхом и неизвестными веществами. Она сидела на полу, её лицо иссушено страхом. Я чувствовал, как сильная боль сжимает грудь, не давая возможность сделать вдох, когда Аврора протягивала ко мне руки, но между нами стояла непреодолимая преграда – женская фигура в черном, почему-то казавшаяся бесконечно огромной и угрожающей. Она смеется, и этот смех, который в точности повторяет смех Эвелин, раздается гулким эхом в моем сердце.

Следующий образ – мы на берегу моря, где волны накатывают и уносят с собой её силуэт. Аврора зовёт меня, но каждый раз, когда я пытался подойти, море становилось все более бурным, затягивая её дальше в пучину. Я хотел закричать, но мой голос поглощал сильный ветер, и все, что мне оставалось –лишь безмолвно наблюдать, как в её глазах обрывается последняя нить надежды.

Еще один миг – мы в старом доме, наполненном сгнившей мебелью и пришедшими в упадок обоями. Аврора прячется за дверью, её глаза полны слез, и я слышу, как кто-то срывает с двери замок, а сердце начинает биться в паническом ритме. Я делаю шаг в её сторону и вижу, как силуэт Авроры исчезает в воздухе, словно мираж.

Каждый сон заканчивался, оставляя меня в ужасе от того, что я не смог её спасти. Образы сменялись, но одно оставалось неизменным: чувство беспомощности и отчаяния, которое не отпускало меня даже на секунду. В конце концов, я просыпался с захлестнувшей реальностью, где Авроры не было рядом со мной, а мое собственное сердце разбивалось на тысячи осколков, тихо крича о том, что я должен вернуть её, несмотря ни на что.

В замок выехали мы ближе к обеду, Марк не пустил меня за руль, сославшись на мой потрепанный вид.

Я молча смотрел в окно, в то время как Марк отвлекал Тая и Эллиса разговорами, пару раз я хотел крикнуть, чтобы они замолчали, но смех и искрящаяся радость в глазах сына быстро приводили меня в чувства.

Тай и Эллис помнили друг друга, поэтому с перовой минуты встречи стали неразлучны. Они, не смотря на разницу в возрасте, дружили и защищали друг друга.

– Марк, а почему тебя называют Дракошей? – поинтересовался Тай, когда Эл рассказал ему про наши детские прозвища.

Вот тут мне стало интересно, и я отвлекся от съедающих изнутри мучительных и жутких мыслей. Аврора не говорила мне, почему называет Марка Дракошей, а не так давно выяснилось, что и я к нему так общался.

– Дракон – это сильное, величественное животное, которое часто ассоциируется с силой, смелостью и приключениями, – улыбнулся Марк, когда понял, что Таю надо объяснять на более простом языке, – твоя мама сравнила меня с драконом, потому что с детства я был ее верным, отважным рыцарем, готовым прийти и спасти ее от любого зла, всегда мог поддержать. А называет она меня «Дракоша» или «Дракончик», потому что до взрослого «Дракона», по ее мнению, я еще не дорос.

В этой суматохе я и забыл, что Марк еще ребенок. Выглядел он как взрослый человек, а его поступки говорили о том, что он действительно рыцарь и настоящий мужчина, которому можно доверить не только свою жизнь, но и жизнь своих родных и дорогих сердцу людей.

– Марк, останешься с детьми в машине, мы с Тибо спустимся в подземелье, что-то мне подсказывает, что Эвелин будет ждать меня там.

– Я пойду с тобой, – Марк даже не посмотрел на меня.

– Исключено! Кто останется с Таем и Элом? Предлагаешь оставить их с собакой в машине? Гениально!

– Мы можем остаться вдвоем, – начал Эллис, но остановился под моим угрожающим взглядом.

– Во-первых, я еще ничего не предлагал. Во-вторых, успокойся, я тебе даже слово не успел сказать, а ты вспыхнул сразу. Я понимаю, пропала Аврора, то это не повод вести себя агрессивно ко всем подряд, подобно гусю. Не зря тебя так прозвали.

– Ты можешь тише говорить? – прошипел сквозь зубы я, но было уже поздно.

– А куда пропала мама? Расскажите мне?

– Нет, сын. Это секрет.

– Рыцарская тайна, – заговорщически прошептал Марк, останавливая машину у замка. – А чтобы ее узнать, надо стать настоящим рыцарем.

– Ничего себе, – удивился Тай, его глаза были полны восхищением, – а что надо сделать чтобы стать рыцарем?

– Победить злого дракона, – без тени сомнения ответил Марк и взял Тая за руку, – поэтому прямо сейчас мы с тобой пойдем в логово этого дракона. В подземелье старинного замка.

– Ты с ума сошел?! – воскликнул я, и перегородил им путь.

– Тик-так… время в нашей ситуации стоит целую жизнь.

Обдумав ситуацию с разных сторон, я развернулся словно по команде «кругом», вошел в замок, и, не оборачиваясь по сторонам, направился прямо в «логово злого дракона» – в многоугольную комнату, находящуюся в самом центре подземного лабиринта.

– Ой, как тут темно, – Тай сжал мою руку сильнее, когда мы уже шли по каменным коридорам.

– Настоящий рыцарь ничего не боится! – Из далека крикнул Марк. Они с Эллисом идут впереди нас, что бы в случае чего я успел защитить Тая, а сзади голос об опасности будет подавать Тибо.

– А еще рыцарь всегда слушается старших и своего принца, – начал я, когда увидел нужную комнату впереди, – Так что, Тай, будешь делать все так, как мы с Марком скажем. И только тогда мы сможем спасти Принцессу. И ты, Эллис. Ни шагу без разрешения! Это опасно.

– Да понял я, понял.

– А правда, что мы идем сражаться с драконом?

Слишком громко. Слишком эмоционально.

– Нет, мы идем к злой колдунье, которая превратит тебя в… жабу, если ты будешь так громко кричать.

– Папа! Не смешно, – обиделся мальчишка, но голос его стал в разы тише и спокойнее.

– А по-моему, очень даже ничего, – подмигнул Марк, – Папа – гусь, мама – лебедь, а сын – жаба. Так, а почему дверь заперта?

– Может обойдем с другой стороны?

– Ты не знаешь план подземелья собственного замка? Мы итак обошли вокруг этой комнаты, эта дверь единственная.

– Но ведь там было много дверей и проходов.

– Угу, – промычал Марк, пытаясь найти тайный механизм, – много лверей, которые действовали на основе магии. Крупицы магии Эллиса закончилась, у Эвелин, я уверен, тоже на исходе. Так что дверь одна, которая есть здесь по плану и, кажется, время играет против нее. Она не открывается.

– Может мы комнаты перепутали? – спросил я, на что получил укоризненный взгляд Марка.

– А где собачка? – подал голос Тай, все это время молча разглядывавший узоры на каменных стенах.

– Собачка гуляет. А вы сядьте на этот камень, отдохните, – обратился я к мальчишкам и, отпустив руку сына, подошел ближе к двери.

Мы с Марком очень долго искали как открывается эта дверь: он помнил, что здесь работает какой-то механизм, возможно, камень, на который необходимо нажать, но ничего не срабатывало.

– Да что ж такое! – крикнул я, запуская руки в волосы и сильно сжимая их.

Тай, который, кажется, уже засыпал, вздрогнул.

– Прости, малыш, – прошептал я мягко, но не смог сдержать злости и пнул маленький камень, мешавшийся под ногами. Он полетел в стену, и отскочив оттуда, залетел в угол коридора.

– Я вспомнил! – Эллис от радости подскочил на ноги, – Прости, Август, но иногда я не слушался тебя и убегал блуждать по подземелью. В общем, механизм, который открывает дверь там, – он показывает рукой на Тая.

– Точно, Эл. Спасибо! – Марк поднял Тая и поставил на ноги чуть в сторону, а затем поднял большой камень.

– Что ты делаешь? – до сих пор не понимал я.

– Открываю дверь.

Одна из сторон камня идеально подходила к вмятине на стене.

За моей спиной появился звук работающего механизма, я с осторожностью обернулся и увидел открывающуюся дверь.

– Еще раз спасибо, Эллис, ты настоящий рацарь, – смущенно и с виноватым видом проговорил Марк.

– Бери Тая на руки, а ты, Эллис, зайдешь за мной. – Сказал я и первый вошел в комнату.

Успел сделать всего пару шагов к середине помещения, как снова услышал звук работающего механизма. Никто, кроме меня, зайти не успел.

– Бегите! – крикнул я, не успев выбежать, а дверь закрылась, погружая многоугольную комнату в непроницаемую тьму.

В темноте можно позавидовать работоспособности воображения, потому что после каждого шороха я представлял самые ужасные картинки.

Я стоял на месте, не делая ни одного движения, пока мои глаза не начали привыкать к отсутствию света и только спустя несколько долгих минут и решился пройти к центру комнаты.

– Проходи, не стесняйся, – услышал я голос Эвелин за спиной и резко обернулся, – не всегда то, что ты слышишь происходит на самом деле, – голос снова звучал сзади меня, но теперь откуда-то издалека.

– Что тебе от меня надо?

– От тебя? – Я почувствовал, что Эвелин стоит справа от меня, почти прикасаясь своим плечом к моему и по спине побежали мурашки, – от тебя, милый мальчик, мне ничего не надо. А вот твоей Принцессе нужна помощь.

– Что ты с ней сделала? – со злостью крикнул я, поворачиваясь в сторону колдуньи, но ее смех вновь раздался за моей спиной.

– Мы с Авророй будем у тебя немного позже, а ты пока подумай о своем поведении.

– Что ты несешь? Что за чушь?

Я прекрасно понимал, что не стоит так разговаривать с ней, но не мог по-другому. Меня переполняли злость и ненависть.

– О-о, – снова смеется Эвелин, – твое поведение – это не чушь. Ты позволил мне украсть Аврору. Ты оставил ее одну, зная, что я в любой момент могу оказаться рядом. И именно ты сейчас, сидя здесь, абсолютно бессилен, – в ее голосе слышаться притворные нотки грусти, – как ты думаешь, если, повторюсь, если она выживет, будет ли она с тобой? Сможет ли простить такого человека, как ты? Разве ты вообще принц? У Авроры из-за тебя одни неприятности, а ее жизнь только начинается. Ну, что ты молчишь? – спрашивает голос из темноты, совсем близко ко мне, но не дает время на ответ и продолжает: – на твоем месте я бы ненавидела себя, если бы подвергла любимого человека опасности. Но, к счастью, я не знаю такого чувства, как ненависть к себе. Могу делать с твоей принцесской все, что моей душе угодно. До завтра, смотри, не лопни о переполнивших душу чувств.

Я почувствовал, как кто-то прикоснулся к моему плечу, пару раз похлопав, словно в знак поддержки, а в следующий миг в ушах зазвенела тишина – я остался один.

Вытянув руки вперед, я подошел к стене и сел, не жалея одежду, на грязный каменный пол. Мои мысли звучали в голове громче окружавшей меня тишины. А ведь Эвелин права.

Я не достоин Авроры, раз подверг ее такой опасности.

Когда я находился рядом с близкими мне людьми, а как ни крути, Тай, Марк и Эллис много для меня значат, то эмоции притуплялись, как и чувство вины. Но сейчас, предоставленный только самому себе и темноте, я закапывал себя все глубже.

В моей душе царит темнота и пустота, словно я потерял свет, который освещал мой мир. Каждая секунда становится испытанием, наполненным холодом и ожиданием, когда надежда пересекается с безысходностью. Боль проникает в самую глубь, и сердце словно расколото на части.

«Ты ничего не стоишь», – шептал я себе, сжимая кулаки до белизны. Ненависть к себе распирает изнутри, словно остервенелый зверь, стремящийся вырваться на свободу.

Я чувствовал себя потерянным и одиноким, словно у меня не осталось ориентиров, и каждое воспоминание об Авроре, новое или из прошлой жизни, вызывает слезы, наполненные злостью, которые приходят из ниоткуда и захватывают внезапно. Ненависть к себе накатывает так же неожиданно и отказывается покидать мои мысли.

Ощущение, словно кто-то вырезал кусочек моей души, и теперь в этом пустом пространстве лишь темнота. Я чувствую, как меня распирает от сожалений, и я ненавижу себя за слабость. «Почему я не смог быть тем мужчиной, которым ты заслуживала?» – думал я и каждый вдох давался мне с трудом, словно воздух, который я пытался втянуть в легкие, был пропитан горечью.

«На твоем месте я бы ненавидела себя, если бы подвергла любимого человека опасности», «Могу делать с твоей принцесской все, что моей душе угодно», – слова Эвелин крутились в моей голове без перерыва даже в сотую долю секунды. Если с Авророй что-то случится, я себе этого не прощу, что тогда будет с мальчишкой, которому мы подарили жизнь, а она, в добавок к этому, поделилась с ним своей солнечной улыбкой.

Не выдержав переполнявшие меня эмоции, я резко поднялся и начал кулаками бить стену, не обращая внимания на кровь и сломанные костяшки пальцев.

В какой-то момент я, слово обессиленный, упал, ударившись головой о каменный пол.

Глава 22.

Аврора.

С трудом открываю глаза, и оглядываю комнату: все осталась так же, как я оставила в день своего ухода. Закрытый белый шкаф, мятая одежда на стуле, открытое окно и чистый стол. В тот день я действительно надеялась, что вижу эту комнату последний раз в жизни.

Тяжелая голова упала на подушку, а глаза сами закрылись. Ощущая неприятную сухость в горле, я снова погрузилась во тьму.

– Спящая красавица, просыпайся, – я прекрасно слышала женский голос, отправляющий меня обратно в детство, когда мама также будила меня утром в школу.

«Мама», – от одного этого слова в голове закружили воспоминания последнего месяца и мне все-таки пришлось подняться с кровати.

– Наконец-то, а то твой принц тебя заждался, спишь вторые сутки, а я еще поговорить с тобой хотела.

– О чем? – мне приходится приложить много усилий, но голос все равно слабый и тихий.

– О том, что сын твой жив.

– Какой сы… – внезапный порыв кашля не дает мне шанса договорить, зато я вспоминаю мальчишку с шоколадными волосами и синими глазами. Тай.

– Какой сын? Кажется, я перебрала с магией, – усмехнулась Эвелин.

– Август… – и снова меня останавливает кашель.

– Август твой страдает в муках совести, закрытый в комнате подземелья. И вот сейчас я хотела отправится к нему. Чувствую, магии осталось совсем мало, но для моего плана должно хватить.

Голова снова закружилась, предметы в комнате начали меняться местами, а к горлу мучительно медленно подступает горькая тошнота.

– М-м-м, – мычу я, когда, преодолевая головную боль, открываю глаза, но ничего не вижу. Кругом непроглядная темнота, а я лежу на твердом, холодном камне.

В следующую секунду, ослепляя меня, в помещении загорается свет.

– Аврора, – слышу до боли знакомый мужской голос, – прости, – Август смотрит на меня виноватым взглядом.

– За что? – мой голос остается приглушенным, сколько бы сил я не прикладывала.

– Тебя не слышно.

Я медленно поднимаюсь на ноги, игнорируя временную темноту в глазах и головокружение.

– Стой, Аври, не пройдешь, остановись! – говорит Марк, но мой уставший мозг не успевает обработать его слова, и я врезаюсь стену.

– Это «Силвос Мутемур»1, – в комнате без дверей Эвелин появляется неожиданно, словно по щелчку пальцев.

В светлой, но затхлой комнате подземелья старого замка в глазах Августа читалось уверенное, но виноватое: «Мы выберемся и припишем легенде о нас самый счастливый финал».

Мое сердце билось в унисон нарастающей тревоге, и, смотря на измученного Августа я приняла решение: как только вернусь в его теплые объятия признаюсь в чувствах, которые хотела скрыть. А я еще обязательно обниму его, и, что-то мне подсказывает, обниму еще не один раз.

Август.

– Привет, Принц, – голос Эвелин был глубоким и зловещим, её черные глаза сверкали, как два уголька в ночи, а губы кривились в насмешливой полуулыбке, – Ты, должно быть, переживал о своей маленькой принцессе? О, совсем не стоило! Она замечательно провела время в своей комнате и, я уверенна, она выспалась. Ты же выспалась? – спросила она Аврору, но та только зло окинула ее взглядом.