Кассиопея

– Нельзя. Нас никто не должен видеть. Клиент не хочет светиться. Я пойду первым. Если закружится голова, дай мне знать.

– Глупый вопрос, но все же. Согласование с пограничниками на выход катера в открытое море получили? Кто-то знает о нашем погружении?

Наступила тишина. Карина подумала, что вопрос был действительно глупый. Кажется, она влипла. И чем дальше, тем больше. Спасать их никто не будет. Ей захотелось потрясти Алика за рубашку и выпытать у него всю информацию. Но она знала, что это не имело смысла. Алик ей рассказывал лишь то, что считал нужным. И так было всегда. Он играл в опасные игры, но ее никогда не посвящал в детали.

Не смотря на утро солнце уже припекало. Цикады кричали, как ненормальные. Спускались молча, концентрируясь на каждом уступе. Тропа и правда была крутой и опасной. Карина вспотела от напряжения. Пару раз она проехала на попе вниз. Алик ее страховал, не давая сорваться. Когда спустились, она облегченно вздохнула. Ноги тряслись с непривычки. Спина была мокрая от пота.

– Как ты, Касёнок?

– Шею не сломала, значит жить буду. Смотри, Алька, вон и катер. Пунктуальные, черти. Небось в бинокль за нашим спуском следили.

– Вижу, у нас еще три минуты, пока катер пришвартуется. Слушай меня внимательно и не перебивай. Еще раз напоминаю. На катере никаких личных разговоров. Предельная концентрация. Оборудование проверяй тщательно. Если что-то пойдёт не так, не паникуй. Возвращайся и гони сама в гостиницу. Меня не ищи. Я сам доберусь.

– Алик, ты чего? Я все с первого раза ловлю, мне не нравится, что ты повторяешься, это плохой сигнал, – Карина округлила глаза.

– Молчи и слушай. Помнишь дедушкину пасеку в горах в Сочи?

– Ну да. Дед Матвей там всем заправляет. Пчелы у него «по стойке смирно» стоят, не жужжат, – Карина рассмеялась.

– Кася, не до смеха сейчас, посмотри на меня и запомни. Я там кое-что спрятал в одном из ульев. Это так, на всякий случай. Все, что ты там найдешь, это тебе. Разберешься сама, ты -умная. И помни, что все телефоны прослушиваются и все твои и мои контакты в интернете просматриваются. Это все, пойдем, нас ждут.

Карина замолчала, переваривая информацию. Она внимательно осмотрела катер. Он был безымянный, ни номера, ни имени. Хреново. Но хуже всего было то, что управлял им мужчина в балаклаве. Она не могла рассмотреть его лицо. Солнцезащитные очки скрывали даже глаза. Никаких примет. Только рост- около 190. Здоровый. По фигуре было видно, что военный. Гора мышц и камуфляжный костюм. Даже через балаклаву прослеживалось очертание квадратного подбородка.

– Здравствуйте! Как дела? – Карина надеялась на ответное приветствие, чтобы запомнить голос капитана.

Никаких приветствий в ответ она не услышала. Понятно, профессионал. Тихая паника начала накрывать, постепенно завладевая всеми мыслями. Нет, убить он их не убьет. Ему нужна информация. Но что будет потом? От свидетелей обычно избавляются. Алик им нужен, а вот она нет. Может вообще лучше не всплывать на катер после погружения? Уйти под водой в направлении берега? Нужно проверить компас и проследить все координаты.

– Алик, я все проверила, мой комплект в порядке. Давление в норме, регулятор в рабочем состоянии, клапан стравливания работает. Фонарик включается.

– Посмотри показатели в компьютере. Определись с компасом. Зафиксируй курс пути по компасу. Следи за показателем кислорода. Нас может отнести течением. Капитан катера предупрежден. Он будет ловить нас правее точки погружения.

– Алик, а наш капитан немой? Или он нас игнорируют? – Карина не выдержала и недовольно посмотрела на мужчину в черной балаклаве. Он не вызывал в ней симпатию. Она его боялась, но не показывала виду.

– У него есть четкие инструкции. Такие же, как и у нас. Поэтому общаться нам не нужно. Не отвлекайся. Посмотри жилет, все проверь. Ты помнишь о термоклине? Это тебе не Красное море и не Средиземное.

– Да, помню. Холодное течение. Резкое понижение температуры. Я готова.

– Да, холод поймаем на двадцати пяти метрах. Может раньше. Будь готова. В компьютере забита программа. При подъёме отстаиваться будем каждые 6 метров. 7 остановок. Все поняла?

– Да, все ясно.

– И без самодеятельности. Спускаемся на объект, визуальный осмотр 5 минут и подъем.

– Тебе нужен номер подводной лодки?

– Да, или любой другой знак для идентификации. Это то, что мы должны найти. Детали, мне нужны детали. Если, конечно, видимость позволит нам рассмотреть объект. Больше нас ничего не должно интересовать. Ил поднимать нельзя, следи за ластами.

– Я поняла. Алька, все будет хорошо. Не переживай за меня. Я не испорчу твою экспедицию. Буду твоей тенью. Рыбой-прилипалой. Дай мне знак, если что-то у тебя пойдет не так.

– Хорошо.

Катер отплыл от полуразрушенного пирса и со всей скоростью направился в открытое море. Капитан стоял за штурвалом, не обращая внимания на гостей. Когда подплыли к нужному месту, берега почти не было видно.

Карина надела гидрокостюм, ласты, затем прикрепила на талию железные грузы для погружения и скинула свои баллоны с жилетом в воду. Лежа на воде, было легче надевать тяжелое оборудование для дайвинга. Алик сделал тоже самое. Волны кидали катер из стороны в сторону, не давая расслабиться ни на минуту.

– Я люблю тебя, Касёнок.

– Я тебя тоже люблю, Алька.

Они прыгнули в воду. Карина не обращала внимание на волны. Ей не было страшно. Для нее это состояние было нормальным. Она родилась и выросла в Сочи. Видела и попадала в разные штормы.

Капитан даже не повернулся в их сторону во время подготовки к спуску. И только, когда он услышал всплеск воды, то оторвался от штурвала и подошел к борту катера, чтобы проверить, как проходит погружение. Как только дайверы скрылись в темной пучине моря, он связался по рации с заказчиком. Его задача была лишь доставить дайверов и оборудование в нужный квадрат. Все остальное его не касалось. За это ему хорошо платили.

– Погружение началось. Мои действия?

– Уходи в другой квадрат. Они не должны тебя найти. Надеюсь, что до берега они не доплывут. Сколько баллов?

– Пока волнение два балла. К вечеру по прогнозам будет три. Они не доплывут. Это точно.

– Хорошо, это очень хорошо. Девка меня не волнует, а вот сукин сын не должен выплыть, ему там самое место.

– Без вариантов. У него нет шансов. Что с одеждой делать?

– Избавься.

– А мотоцикл? Он его на скале оставил.

– О нем позаботятся местные аборигены. Наш народ не пройдет мимо техники, оставленной без присмотра.

– Согласен. Долго он там не простоит.

Глава 3

Алик имел фотографическую память. Ему не просто так платили огромные деньги за консультации. Он знал почти все о подводных лодках второй мировой войны. Он изучал венные походы, обстоятельства их затоплений, технические характеристики каждой модели. Он был экспертом.

Спуск прошел нормально. Даже видимость была терпимой. Алик всматривался в силуэт огромной субмарины. Он не мог поверить своим глазам, когда обнаружил на обшивке подводной лодки эмблему белого медведя. Это была эмблема U-871. На дне Черного моря находилась огромная немецкая субмарина длиной 87 метров. Каждая подводная лодка Третьего Рейха имела свою фирменную эмблему, ошибки быть не могло. Алик моментально вспомнил, все, что знал о U-871.

«U-871 была большой океанской подводной лодкой времен Второй мировой войны. Она была спущена на воду в 1943 году в немецком городе Бремене, а потоплена в 1944 году в Индийском океане в районе Азорских островов. Немецкая лодка была атакована самолетом, британским бомбардировщиком, который сбросил на нее 8 глубинных бомб. После атаки лодка ушла на глубину и считалась потопленной. Утверждалось, что погибли все 69 членов экипажа. Во всяком случае больше эта лодка нигде не светилась.»

Алик нервно задышал от охватившего его волнения.

«Эта лодка не может находиться здесь, на территории России, местом ее гибели считается Индийский океан. Значит она не утонула в 1944 году? Но что тогда она делала в Черном море? И отчего утонула? Почему нет сведений о ее потоплении? Или есть? Но они засекречены?»

Были одни вопросы, но не было ответов. Алик сделал еще один круг над огромной субмариной, которая лежала на боку. Ее корпус был покрыт водорослями и тиной. Он подсветил фонариком рисунок на рубке. Сомнении больше не оставалось. Это была немецкая подводная лодка U-871. На обросшей ракушками рубке красовался выцветший, еле заметный белый медведь в многоугольнике.

Алик видел, что Каська тоже заметила рисунок на рубке субмарины. Она даже подплыла немного поближе, посветила фонариком, чтобы лучше рассмотреть эмблему, а потом опять поднялась чуть выше рубки. В это время он спустился на самое дно, продолжая обследовать корпус и видимые повреждения.

«Это хорошо, что Каська рассмотрела медведя. На глубине бывает отравление смесью. Два мнения об увиденном– это лучше, чем одно».

Можно было подниматься. Все было ясно. Алик был доволен, Каська его не подвела. Все делала четко. Умная девушка. Потом они все обсудят. Он огляделся. Каська зависла над ним в нескольких метрах. Она внимательно следила за всеми его перемещениями сверху, но сама не спускалась на дно, боясь поднять ил с глубины. Она контролировала и подстраховывала его со стороны. Алик сверился с показателями наручного компьютера. Времени почти не оставалось. Нужно было начинать подъем. Он показал знак рукой на всплытие. Каська приняла сигнал и подтвердила, что готова. Она находилась выше его на несколько метров и ждала, когда он поднимется на ее глубину, чтобы вместе начать подъем.

Алик начал поддувать жилет, регулируя плавучесть. Он поднимался медленно, плавно, точно паря в воде, не работая ластами и не расходуя силы. Неожиданно он заметил, что Каська, стала прикрывать рукой свет фонарика, точно сигнализируя ему о чем-то очень важном, что он пропустил. Он не сразу понял, что она имела ввиду. Но потом, он поднял голову в направлении лучей света ее фонарика и понял, что Каська освещала пузыри воздуха исходящие вверх от его оборудования. В световом пространстве воды, которое освещал фонарик, было видно много пузырей воздуха, которые он выдыхал. Это было естественно. Такие пузыри всегда поднимаются вверх от каждого дайвера. Но их было слишком много! Именно это Каська ему и показывала, дергая фонарем. Ей сверху было хорошо видно, что происходит с ним внизу. Голова уже соображала плохо от отравления смесью, но до того, как его накрыла волна неконтролируемого страха, он все-таки заставил себя посмотреть на манометр. Стрелка находилась в красной зоне. Черт, он же проверял манометр минуту назад. Или две минуты назад. Этого просто не могло быть! Алик еще раз проверил прибор. Смеси в баллонах почти не осталось. Нет, он все рассчитал правильно и проверил несколько раз- баллоны были заправлены под завязку. Ему должно было хватить смеси для всплытия. Значит травил шланг или переходник. А это означало, что ему не хватит смеси для декомпрессионных остановок. Ему вообще скоро нечем будет дышать!

Алика накрыла паническая атака. Он начал дышать, как сумасшедший, быстро расходуя остатки дыхательной смеси. Сердце стало биться с бешенной скоростью. В голове пронеслась картинка, как Каська начинает его спасать, предлагая ему свою смесь. Нет, ничего не получится. У них все было рассчитано по минутам. Запасного баллона, подвешенного на глубине двадцати метров для экстренной остановки, у них не было. А это означало, что страховки у них не было. Если Каська ему даст свою смесь для дыхания, то они вдвоем не выплывут. Начнут задыхаться через несколько минут подъёма и оба рванут на поверхность, так как их легкие начнут гореть огнем. Их ждет или быстрая смерть в воде от удушья, или долгая и мучительная потом на суше после подъёма. Или инвалидность. Никто их не доставит в барокамеру в короткое время.

Алик посмотрел последний раз на Карину. Он мысленно ее погладил и попрощался. Затем он перестал нормально соображать и отдавать отчет в своих действиях. Перед глазами начали расплываться красные круги. На ощупь он отстегнул свинцовый груз и начал неконтролируемое всплытие. Его кровь «закипела». Пузырьки азота стали закупоривать сосуды и кровь начала сворачиваться прямо внутри сосудов. Наступил шок.

Карина все поняла. Она не сводила взгляд с Алика, пока он медленно поднимался. Она видела ненормальную утечку воздушной смеси у него за спиной и знала, что это приговор для любого дайвера, даже самого опытного. У него был прорван шланг, через который воздух поступал из баллонов. Карина ощутила ступор. Она уже с трудом могла анализировать происходящее. Вода была ледяная. Мозг просто скручивался от холода в ракушку. Она даже не отреагировала, когда Алик посмотрел на нее в последний раз через стекло своей маски. Он был совсем рядом. Но она не успела с ним попрощаться. Все произошло моментально. Одним движением он отцепил с пояса тяжелые груза. Это был конец. Алик поплыл вверх, нарушая все правила всплытия. Она перестала чувствовать и, кажется, дышать. Это сон, это просто ужасный сон. Сейчас она проснется, и они будут в отеле с Аликом любить друг друга на огромной кровати. Закашлявшись, она продрала сухое горло. Без паники, она может дышать, она жива и это не сон. Алика нет с ней рядом. Он просто начал всплытие без нее. Ему виднее, он опытный дайвер. Обстоятельства так сложились. Он не бросил ее на глубине 45 метров. Он просто начал экстренное всплытие. Она должна принять ситуацию, нужно смириться и всплывать самостоятельно. Ей придется самой пройти все остановки, выдержав время по приборам. Она справится. Лишь бы с Аликом все было хорошо.

Она посмотрела на приборы. Нужно было всплывать. Думать она будет потом. Сейчас все внимание только на всплытие. Ей было страшно поднять голову и посмотреть в сторону поверхности воды. Но даже, если бы она подняла голову и захотела бы увидеть, что происходит выше – она бы ничего не рассмотрела. Видимость на глубине не превышала десяти метров.

Она боялась увидеть там Алика без сознания. Она знала, что спасти его ей не под силу. Но она боялась даже думать, что он не сможет выплыть самостоятельно. Они встретятся потом, на поверхности. Или на берегу. Все будет хорошо! Алик сильный, он сможет спастись! Просто они на время расстались. Это просто сон. Страшный сон.

– Алик!

Карина закашлялась, вдыхая влажный морской воздух. Ей казалось, что она кричала, но на самом деле она шептала. Волны забрызгивали ее лицо, соленая вода щипала глаза. Очертания гор то виднелись вдали, то исчезали. Волны были недетские, длинные и страшные. Карина отцепила груза и баллоны. Оставшись в одном гидрокостюме, она почувствовала облегчение. После ледяной воды в глубине, вода на поверхности казалась слишком теплой. Но это первые минуты, потом она стала замерзать. Она огляделась вокруг. Катера рядом не было. Берег тоже казался незнакомым. Ее отнесло течением в сторону Туапсе. По крайней мере она не была в открытом море, а двигалась параллельно берегу. Горы она видела, значит был шанс доплыть до берега. Только не сдаваться. Она легла на спину и стала работать ластами. Расстояние до берега уменьшалось медленно. Через два часа борьбы сил совсем не осталось. Рядом не было ни одного корабля, ни лодки. Никто не станет рисковать жизнью в шторм. Корабли стояли на рейде в открытом море на безопасном от скалистого берега расстоянии. Чем ближе она подплывала к берегу, тем спокойнее становилось море. Силы закончились, она уже не гребла ластами, а просто дрейфовала лежа на спине. Гидрокостюм создавал плавучесть и можно было расслабиться. Когда до берега оставалось метров 50, она начала грести. Она должна найти Алика. Возможно его тоже выбросило на берег. Может он без сознания. Она пойдет пешком по кромке берега. Она будет его искать. И плевать, что он ей приказал возвращаться в отель одной. Если нужно, то поднимет всю полицию и спасателей. Ей бы только добраться до города. Пить хотелось ужасно. Организм был полностью обезвожен. Болела голова и легкие. На четвереньках она выползла на берег. Сил встать не было. Она решила, что только немного отдохнет, совсем чуть-чуть и встанет. Она не заметила, как вырубилась. Очнулась она уже в сумерках. Ее тормошил какой-то мужчина.

– Девушка, вы живы? Что случилось?

– Пить, дайте мне пить.

– А, ну это, сейчас достану бутылку. Только я из нее пил уже. Вы не брезгливая?

Карина подумала, что сейчас умрет от жажды. Ей хотелось придушить незнакомца и забрать бутылку с водой.

– А вы чё? Ныряли? А где ваши вещи?

– Не знаю. У вас телефон есть? Мне в полицию нужно позвонить.

– Не, нету, я же на ретрит приехал. У нас забрали все телефоны. Мы должны молчать неделю и ни с кем не разговаривать. Я для вас сделал исключение.

– Где ваш лагерь?

– Там в лесу, могу провести.

– Пойдем.

Карина, шатаясь, встала. Голова кружилась, как после хорошей гулянки с алкоголем. Ничего, она сильная, переживет. Руки, ноги целы – идти может.

– Только вы меня не сдавайте, я в лагерь первый пойду, а вы потом уже. Мы, как бы незнакомы. А то меня оштрафуют за нарушение правил. У них там все строго.

– А мы и не знакомы. Я вас не спалю.

– Ага, чудесно. А то вот так поможешь кому-нибудь, а потом и сам страдаешь.

Карина подумала, что зря мужик деньги на ретрит потратил – не поможет ему недельное молчание и духовные практики. Гнилой дядька до мозга костей. Да и по берегу пошел бродить, потому что надоело ему мантры слушать и благовония нюхать. Зачем так себя насиловать? Просто модно. Галочку поставит, что сделал.

– Спасибо за помощь.

– Спасибо в карман не положишь. У вас, дамочка, покурить не найдется? Ну да, глупый вопрос. Согласен. Блин, курить хочется.

Карина покачала головой. Ей не хотелось разговаривать с незнакомцем.

Глава 4

Всю ночь она провела в полицейском участке, причем не на мягком диване, а на жесткой скамейке за решеткой. Да, что случилось, то случилось. Она никогда не отличалась мягким пушистым характерам. За свои права боролась всегда до последнего. Конечно, полицейский участок был не лучшим местом для отстаивания своих прав. У нее просто не выдержали нервы, поэтому она кинулась на дежурного полицейского. Причем сначала она все-таки смогла все объяснить дежурному, написать заявление, позвонить в отель и убедиться, что Алика там нет, что он не вернулся. Опять поговорить с дежурным. Но потом, когда сонный и недовольный полицейский, прочитав ее заявление, сказал, чтобы она приходила через несколько дней, что возможно Алик сам днем вернется в отель, она не выдержала. Она набросилась на него с кулаками, как только он показался в коридоре, чтобы ее выгнать. Она не хотела ничего понимать. Да, ночью спасатели не работают. Да, в море шторм, никто не выйдет прочесывать акваторию на катерах и рисковать своей жизнью. Но ведь можно было поднять полицейских и обследовать берег? Она пыталась объяснить, что Алика могло выбросить в любом месте берега, что нужно искать, поднимать полицейских, может быть собак, волонтёров. Ведь это жизнь человека. Возможно, каждая минута дорога. Но придурок в погонах не хотел ее слушать и выпроваживал из участка, так как она кричала. Тогда она набросилась на него с кулаками. За что и получила. С ней не церемонились. Дежурный сделал подсечку, и она жестко упала на пол. Потом он больно заломил ей руку за спину и надел наручники. Она повернулась и ударила его ногой в пах. Полицейский согнулся пополам от боли, зло выматерился и кинул ее в камеру за решетку. Возможно, это было лучшее решение. Иначе бы она разгромила весь участок. Ей нужно было заглушить собственную боль и бессилие. Говорят, надежда умирает последней. Пока Карина боролась, она чувствовала, что жива. Как только ее заковали в наручники и бросили на пол камеры, она поняла, что мертва. И еще она поняла, что Алик тоже мертв. Все, что она вытворяла в полицейском участке, было лишь агонией. Ее личной агонией. Она лежала на грязном, вонючем полу и ревела. Наручники ей позже сняли, но вот из камеры не выпустили.

– Кравчук, кто там у тебя? За что задержана? – Следак внимательно разглядывал, свернувшуюся в калачик девушку. Одета она была нелепо и выглядела уставшей. На ней был купальник, застиранная футболка с дырками и брюки с чужого плеча, которые еле держались на ее бедрах. Обуви на ногах не было. Босые ноги свешивались со скамейки. Не было при ней и личных вещей, ни сумки, ни рюкзака. Даже во сне ее лицо не разгладилось. Оно было хмурым и осунувшимся. Впрочем, какое еще лицо могло быть в таком месте, как полицейский участок? Весельем здесь и не пахло. Девушка спала сном младенца. Она не реагировала на шум в отделении. В соседней камере орали пьяные дебоширы, задержанные на рассвете на улицах города. Они требовали адвоката и коньяк.

– Да все, как обычно, буянила, набросилась на меня и ударила. Все зафиксировано камерами. На пустом месте взбесилась. Стерва, где таких только выращивают. И все в мою смену. Вся мразь.

– Просто так набросилась? – следак с сомнением посмотрел на дежурного, – Что ее спровоцировало? Что случилось? Или девица под кайфом? Маникюр у нее отличный, посмотри, руки какие ухоженные. Одежда явно чужая. Есть документы? Ее ограбили?

– Вот ее заявление. Это вам на рассмотрение. Сами разбирайтесь. Документов не было. Обуви тоже. А мне отгул нужен, как пострадавшему.

– Обойдешься, это твоя работа, – следователя было не пробить, – Все без отпуска работаем. Ты читал заявление?

– А как же, всю смену только и делаю, что хрень всякую читаю. Дружок у нее пропал. Долбанная курица, мало нам тут мужиков, еще и бабы руки стали распускать, – лейтенант Кравчук зло посмотрел на спящую девушку.

– Проститутка? Пьяная? Что за нелепая футболка на ней вся в дырках и штаны мужские затертые? Что за театр с переодеванием? Где ее одежда?

– Она в таком виде пришла. Не, не проститутка, а дайверша. Хотя по мне -один хрен. Одежду потеряла. Вернее, на катере оставила. Катер исчез. Документов при ней не было. Вроде не пьяная, но бешеная. Про наркоту не знаю. Может и под кайфом. Поведение странное, полный неадекват. Кулаками махала, как больная на всю голову, сука агрессивная. Поэтому я ее и запер в камере. Говорит, что, когда она всплыла на поверхность, катер исчез. И напарник ее пропал. Все ее кинули.

– Напарник утонул? – Герольд нахмурился.

– Кто же знает? Может и всплыл, только течением его отнесло. Это же у них часто бывает. Особенно в шторм. Я ей это сто раз повторял. Что нужно подождать до утра. Что сам вернется.

– А она?

– Не поверила. Драться бросилась. Одежда на ней чужая, потому что она была в купальнике и гидрокостюме. Одежду ей люди дали, ну ту, что не жалко. И на том спасибо, а то бы голая пришла в участок. Мини-бикини.

– Кравчук, почему она без обуви?

– Ну я же объясняю, дайверша. Она выплыла, а напарник потерялся. Ни одежды, ни обуви, ни катера. Хорошо, что ее до города подбросили. Там в лесу на берегу лагерь разбит, секта какая-то курсы проводит, вот они ее и одели. Они же, с ее слов, помогли ей до города добраться, в участок отвезли. Ну и слиняли потом. Слушайте, Герольд Александрович, а может это они ее наркотой какой-нибудь накачали? Поэтому она бесилась ночью? Нужно проверить этот лагерь. Чего она на меня накинулась-то?

– Кравчук, ты слышал о состоянии аффекта? Ты же читал заявление. Ну включай ты хоть иногда мозги. Ведь психологию проходил в университете. У нее парень пропал. Ну это же очевидно. Не просто дайвер, а ее парень, может быть муж. Хотя в заявлении она это не указала.

– Я психологию преступников проходил, а не всяких дур, – дежурный зло заерзал на своем кресле. Он устал и хотел побыстрее закончить дежурство, – у меня такой цирк каждый день происходит. Это вы там сидите в своих кабинетах и бумажки перекладываете с места на место. А у меня здесь стресс постоянный.

– Так в чем дело, лейтенант Кравчук? Вон, место есть свободное, иди опером. Или кишка тонка? Только график работы у тебя будет ненормированный. И жопу твою никто не будет прикрывать мягким креслом. Может тебе на рынок охранником пойти? Будешь резиновой дубинкой махать, там думать не нужно. Кстати, почему нет данных на пропавшего дайвера? Ты спрашивал, кто он?

– Вам интересно, вы и спрашивайте. Дамочка с секретами.

Лейтенант огрызнулся и уткнулся в монитор компьютера. Он терпеть не мог Коробейникова. Утренняя перебранка со следоком для него было обычным делом.

– Так, утопленник, значит. Утро начинается весело. Работка нас любит. А такое лето спокойное было. Ну все, пресса просто поперхнется от восторга. Давно у нас дайверы не тонули. Зря ты ее не допросил.

– Это ваша работа- допрашивать. Я посмотрю, как вы с этой идиоткой справитесь. Она же ненормальная.

– Кравчук, а если бы твоя Маринка не всплыла бы на поверхность, ты бы был вменяемый? Если бы знал, что она осталась там, на глубине, а ты всплыл?