Полная версия
Приключения Николая Романова до и после смерти
– Скоро попилишь. Точнее, тебя попилят. А пока расскажи-ка нам, дорогой друг, что ты делал девятого января 1905 года? Опиши этот день по часам!
– И смех и грех! Какой только бюрократии не придумают, чтобы не давать пилу. Хорошо! Я опишу, чем занимался в этот день по часам. У меня только маленькая встречная просьба: опиши мне, что ты делал в этот день по минутам!
– Ты клоуна из себя не строй! – посоветовал Милов.
– Пристал, как банный лист! – с досадой плюнул на пол Николай. – Если б я знал, что такая тягомотина будет – вообще бы сюда не пошел! Играл бы сейчас с Юровским в безик и горя не знал!
– Достал! – Милов чуть приподнялся и ударил бывшего императора кулаком в челюсть.
– Ну что вам сказать? – Николай потрогал ушибленную скулу. – Расскажу, что помню. Столько лет прошло! Девятого января 1905 года я был дома. Я вообще-то человек домашний. Люблю походить по дому, распилить что-нибудь…
– Дальше! – Милов тщательно заполнял протокол.
– Завтрак был хорош! И поспевал вовремя! После завтрака…Что же было после завтрака? – наморщив лоб, вспоминал Николай. – После завтрака я играл в безик!
– Кто бы сомневался! – усмехнулся Милов, не отрываясь от бумаги.
– Ветер дул юго-западный. Хотя тут я могу ошибиться! Все-таки столько лет прошло! Температура градусов по Цельсию что-то вроде одиннадцати ниже нуля! Или двенадцати? – он озадаченно посмотрел на судей.
– Хватит пургу гнать! Зачем приказал стрелять в рабочих?!
– Смешно просто! – Николай повернулся к жене. – Ты слышала, Аликс?!
– Я пришла сюда лечиться. Сижу в очереди. Жду целителя! – Аликс отвернулась, делая вид, что все происходящее ее не касается.
– Повторяю вопрос: зачем ты приказал стрелять в рабочих?!
– Я – сам рабочий! – возразил Николай. – Прекрасно понимаю нужды рабочих людей, их любовь и непоколебимую преданность ко мне. Но, когда меня отвлекают от безика, я становлюсь сам не свой! Заявились ко мне толпою, стали орать под окнами, мешали думать, спугнули фарт (мне в тот день ужасно везло!) – это все уже нельзя оправдать никакой любовью и преданностью! Получается я, богом избранный хозяин земли русской, не могу у себя дома в свой выходной день спокойно поиграть в безик! Нонсенс!
– Не матерись! Соблюдай уважение к суду! – строго предупредил Милов.
– Впрочем, я давно простил им вину их! – перекрестился Николай. – По-христиански простил совершенно! Так что даже не понимаю, к чему все эти вопросы. Повторяю, я простил их полностью и совершенно! Вопрос закрыт!
– Значит, ты приказал стрелять в рабочих, потому что тебе помешали играть в безик? Так и запишем?! – уточнил Милов.
– Пишите, что хотите! – беззаботно махнул рукой Николай.
– Хорошо! – Милов тщательно заполнял протокол.
– Мы пилить сегодня будем? А то я начинаю терять терпение!
– Следующий вопрос. Кто отдал приказ о Ленском расстреле?
– И много будет еще подобных вопросов?
– Хватает!
– Наглость какая! Явиться ко мне ночью, приставать с глупыми вопросами, которые задают разве что в сумасшедшем доме! Не давать пилы!!! До каких пор будут терзать мою несчастную Родину?! До каких?!
– Ты ща еще раз огребешь! – предупредил Милов.
Николай бросил взгляд на огромные волосатые кулаки своего визави и тяжело вздохнул.
– Видно, планида у меня такая! Родился то я в день многострадального Иова! От того и приходится страдать всю жизнь. Битый час вы меня мучаете бестолковой болтовней, тогда как деревья спокойно стоят во дворе!
– Какие деревья?
– Ночь загублена! Настроение испорчено! Я-то думал, нормальные люди здесь собрались! Пилить будем! А вы только трепаться умеете! Недаром я родился в день многострадального Иова! Ох, и не даром!
– При чем здесь Иов?
– При том! Помните слова, обращенные к Иову Господом: «Вот бегемот, которого я создал, как и тебя. Станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих? Надежда тщетна: не упадешь ли ты от одного взгляда его?».
– Кто бегемот?! Ты о чем вообще говоришь?!
– Говорю я о том, что перед вами помазанник божий и хозяин земли русской! Если кто этого до сих пор не заметил! И я круче любого бегемота во сто раз. А посему повелеваю: дать мне пилу сию же минуту! Слышите?! Иначе я могу очень сильно рассердиться!
– Плевать я на тебя хотел! – возразил Милов.
– Ты кто такой вообще?
– Объясняю. Служил я до войны дьяконом в одной деревеньке в Рязанской губернии. Задвинули меня туда за правду! Потому как я никого не боялся! Даже самого митрополита Московского! И родственничка его, иеромонаха, вот этими самыми руками собственноручно утопил!
Милов показал красные волосатые руки.
– Так вот сослали меня за это в Рязанскую губернию. Деревенька – не фонтан. Один жмурик в полгода! Это тебе не Питер и даже не Москва. «Кровавых воскресений» там не устроишь. Даже кровавых понедельников! Но Господь всемогущ! Наслал на меня озарение! Стал я потихоньку местных в озере топить. Потом их же за это проклинал! Типа они самоубийцы! Потом за большие бабки их же отпевал. Получался круговорот утопленников в природе, а мне за каждый круг по пятьдесят рублей чистого навару! Жил я не тужил. Только через год меня обложили! Следак продыху не давал! Все допытывался: почему это самоубийцы мне свое имущество завещают?! А, может, они меня уважали?! Что тут удивительного? Вот ты сколько человек утопил? Примерно?
– Я?!
– Ты!
– Не одного!
– А у меня более пятидесяти жмуриков!
– Ах, как много! – деланно усмехнулся Николай. – Может, мне своих жмуриков посчитать?! С Первой мировой войной?
– Мне просто развернуться не дают! Палят со всех сторон! – посерьезнел Милов.
– А мне, думаешь, легко было?!
– Ты меня не понял! – Милов плеснул себе в стакан бензина. – Кстати, выпить хочешь? Тебе сейчас не помешает!
– Наливай! – кивнул Николай.
– Послушай, дружище! – Швейк тронул Милова за плечо. – Давай его осудим, а потом бухай сколько твоей душе угодно. Ты и так еле сидишь!
– Я – главный судья и, стало быть, ваш начальник! Приказываю всем замолчать и слушать меня! – Милов протянул подсудимому почти полный стакан. – Кто еще бензинчика накатит? Качество – высший сорт.
– Мне чуть-чуть! – попросил Швейк.
– А ты, немчура? – Милов повернулся к Гитлеру, но тот отрицательно замотал головой.
– Ваше здоровье! – чокнулся Николай.
– Твое здоровье! – поддержал Милов.
– Началось! – тяжело вздохнула Аликс.
Мужчины выпили.
– Я тебе хочу объяснить! – Милов занюхнул потным рукавом гимнастерки. – В натуре крутой не тот, кто больше всех народа замочил, а тот, кто сухим из воды вышел! Я, например, мог, хоть сто миллионов человек утопить. Хоть даже миллиард. Все равно никто бы не понял, что это я сделал!
– А я чего? – не понял Николай.
– Ты – лох. Потому что сам признался, что «кровавое воскресение» твоих рук дело. И теперь тебе уже никак не отвертеться. А начнешь вилять, я тебя ткну носом в протокол, где черным по белому записаны твои собственные показания!
– А чего мне надо было говорить? – возразил Николай. – Что не я это сделал? Смешно. Вся страна знает, что это моих рук дело.
– Умней надо было себя вести. Я бы на твоем месте так сказал: «Какое еще «кровавое воскресенье»? Первый раз про это слышу. Какой кошмар! Кто же это мог сделать?! Возможно, они все сами самоубийством покончили!».
Милов засмеялся:
– Вот как отвечать надо. Учись, пока я жив. Я когда кого-нибудь топил, больше всех потом орал. По лесу всю ночь с факелом рыскал. А-у!
А-у-у! В церкви лоб до крови разбивал. Молился, чтоб его нашли. Хотя прекрасно знал, что сам его собственными руками в реке утопил! Потом, когда труп находили, я на похоронах убивался! В могилу прыгал, похороните меня вместе с ним! Не могу жить без него!
– Все равно у меня жмуров больше! – возразил Николай.
– Это твое частное мнение!
– Я – помазанник божий, а значит мое мнение – это мнение всего русского народа плюс самого Господа бога!
– А я плевать хотел на твое мнение!
– Тогда ты просто мудак какой-то! – не выдержал Николай.
– Что ж ты при детях материшься, алкоголик! – не выдержала Аликс.
– Закрой рот, женщина! До тебя тоже скоро очередь дойдет! – одернул ее Милов и снова разлил бензин по стаканам. – Давай по второй, Николай! Тебе сейчас это просто необходимо!
– Мне это просто необходимо! – подтвердил бывший император.
– Ему каждый день это необходимо! Замучил меня, алкоголик проклятый! – заплакала Аликс.
– Больше этого не повторится! Я лично проконтролирую! – Милов взял маузер и продул дуло.
– Он проконтролирует! – подтвердил Николай. – Давай выпьем за нашу дружбу! Твое здоровье!
– Будем здоровы!
– Ни стыда! Ни совести! Сил моих больше нет! Пошли, дети! Глаза бы мои его никогда не видели! – Аликс вытерла платком слезы и приподнялась со скамейки.
– Сидеть! – Милов направил на нее маузер.
Женщина немного поколебалась, но, посмотрев на пьяного судью, решила не испытывать судьбу и вернулась на место.
– Когда я был императором, я мог любого в бараний рог скрутить! – стукнул кулаком по столу Николай. – Потому как я был самый крутой бегемот в России. Сейчас я тоже крут, но прежней крутизны уже нет. Правда, в последнее время у меня появилась надежда.
– Какая такая Надежда и где она появилась? – не понял Милов.
– Только тебе одному, как лучшему своему другу, открою страшный секрет и государственную тайну! В самое ближайшее время меня должны освободить!
– От чего освободить? – снова не понял Милов.
– От всего! В самое ближайшее время я возвращаюсь на трон!
– Ох! Трепло! – прокомментировала Аликс.
– Хорошо. Допустим, тебя освободят! Что ты будешь делать? – полюбопытствовал Швейк.
– Самый главный и священный долг мой перед русским народом – это вернуть крепостное право! Ибо после его отмены пошли все неисчислимые беды земли русской, смуты и потрясения. Когда мой дед послушался безумного совета какого-то проходимца и крепостное право отменил, все было поставлено с ног на голову. Впрочем, бог ему судья!
– Что такое крепостное право? – не понял Швейк.
– Крепостное право – это самое благодатное состояние души человеческой, поскольку душа крестьянина гармонично соединяется с душой помещика. Крестьянин пашет, сеет, выполняет другие полевые работы, а помещик заботился о его душе, наставляет в нравственности и хорошем поведении, защищает от вольнодумства и всяческих соблазнов. Получение свободы крестьянину это также противоестественно, как если бы свободу получили наши руки или ноги. Т.е. они бы шли, куда хотели, и делали, что хотели!
– Хорошо. Крепостное право ты введешь. Дальше что?!– продолжил допытываться Швейк.
– Дальше объявлю войну Франции и Англии, ибо они изменили своим союзническим обязательствам и помогли свергнуть меня с престола. Среди тех, кто свергал меня, не было ни одного русского! Ни одного! Одни жиды и англичане с французишками!
– Где жиды? – Милов схватил маузер и обвел нетрезвым взглядом комнату.
– Как только я вернусь на трон, а это дело ближайших дней, я сотру в порошок Англию и Францию!
– Женщинам это неинтересно! – недовольно пробурчала Аликс.
– Молчать! – Николай стукнул кулаком по столу.
– Нажрался уже! – мстительно прищурилась жена. – Сейчас ты король. Ты только потом, когда протрезвеешь, ничему не удивляйся!
– Ты сама ничему не удивляйся! – огрызнулся Николай.
– Ну-ну!
– А че у нас немчура не пьет?! – возмутился Милов, посмотрев на Гитлера. – Сидит тут, как петух! Давай, выпей с нами! Уважь русских людей!
– Найн! – Гитлер брезгливо отвернулся.
– Ты больной что ли?
– Найн!
– Я тебе сказал: пей! – Милов положил тяжелую руку Гитлеру на плечо.
– Найн!
– Ты на кого наехал?!
Гитлер посмотрел на Милова затравленным взглядом:
– Мне есть говорить одна человека, что бензина невкусный!
– Херню он тебе сказал! Вкусный он! – отрезал Милов.
– Не слушайте его, молодой человек! – посоветовала Аликс. – Это ж алкашня, как и мой муж! Им чем градус больше, тем вкуснее!
Милов одной рукой схватил Гитлера за шею, а второй стал разжимать челюсть.
– Николай, лей ему прямо в рот! – крикнул он. – Я его держу!
– Что ж вы творите! Алкаши поганые! – отчаянно вопила Аликс, но тщетно.
Вскоре сопротивление было сломлено. Милов разжал зубы, а Николай залил несчастному немцу бензин.
Гитлер секунду или две сидел с выпученными глазами, после чего повалился на пол и тут же захрапел.
– Теперь по старой русской традиции надо подраться! – Николай встал и стал закатывать рукава пиджака. – Кто на меня?! Выходи по одному!
– Ну, я! – грузно поднялся Милов.
– Иди сюда! – Николай сделал несколько пробных ударов кулаками по воздуху.
Милов сделал шаг, но, зацепившись за ножку стула, рухнул, как подкошенный.
– Я вам помазанник божий, а не хрен собачий! – торжествовал Николай. – Так будет с каждым, кто против меня!
Милов лежал, не шелохнувшись. Лишь могучий храп, огласивший подвал, свидетельствовал о том, что он не умер.
– А ты чего тут расселся?! – Николай повернулся к по-прежнему глупо улыбающемуся Швейку. – Пила есть?
– Нет!
– А по морде не хочешь?! –Николай принял боксерскую стойку.
– Постыдился бы при детях! Окаянный! – вопила Аликс.
Николай схватил графин и сделал приличный глоток.
– Сил моих больше нет! – Аликс бросилась к выходу. Следом за ней гуськом устремились дочери.
Николай бросил им вслед канистру, которая с грохотом ударилась о стену.
Аликс громко взвизгнула и захлопнула за собой дверь.
– Где моя пила?! – в один прыжок Николай оказался возле Швейка и рывком поднял его со стула. – Я же тебя просто убью!
– Ты не волнуйся! Здесь у меня пилы нет, но я знаю, где ее найти! – сработала у Швейка солдатская смекалка. – Ты пока поспи с пол часика, а я тебе ее принесу.
– Хорошо. Посплю, но только не больше пяти минут! – Николай и сам чувствовал, что силы оставили его. – А ты давай, чтобы одна нога здесь, другая там!
Бывший император подстелил пиджак и растянулся на полу. Через секунду еще один храп присоединился к мощному хору Милова и Гитлера.
Швейк тоже зевнул, но перед тем, как лечь спать, отстучал телеграмму:
Москва. Кремль. Политбюро.
Сверхмолния. Вне всякой очереди. Совершенно секретно.
В связи с необходимостью представления дополнительных доказательств судом объявлен перерыв до завтра.
Глава 6. Два одиночества
Юровский прошел в купе и запер дверь. Вокруг железнодорожного вокзала дымились костры. Возле них грелись красноармейцы.
– Что ж, воюйте! – подумал про себя Юровский. – Добивайтесь правды и справедливости! Бог вам в помощь! А меня считайте вышедшим на инвалидность по психическому заболеванию в связи с долговременным пребыванием в семье Романовых!
Он удовлетворенно засмеялся, достал из кармана фляжку с коньяком и с удовольствием сделал глоточек. Подержал во рту обжигающую жидкость, ощущая аромат букета. Коньяк был хороший, французский, и тепло побежало по сосудам, достигая самого сердца и согревая его.
– Как же все-таки хорошо жить, когда рядом нет ни Аликс, ни Николая! – подумал Юровский и взглянул на часы. До отправления поезда оставалось еще несколько минут.
Один из красноармейцев у костра стал наяривать что-то веселое на гармонике, несколько человек пустилось в пляс.
Юровский блаженно улыбнулся. Ему внезапно захотелось самому оказаться у костра, станцевать или спеть красивую песню. От грез его оторвал стук в дверь.
– Кто там? – Юровский вспомнил, что купе на двоих, и у него, вероятно, будет сосед.
За дверью царило молчание. На всякий случай он снял пистолет с предохранителя и открыл замок.
Сначала он ничего не понял. Ощущение было такое, что его ударили чем-то тяжелым по голове. Он закрыл глаза и снова открыл их. Это не помогло. Тогда Юровский с шумом захлопнул перед собою дверь, некоторое время постоял и снова открыл. Опять не помогло. Он до крови прикусил нижнюю губу. Ничего не помогало!
– Может, я и в самом деле двинулся мозгами? – медленно произнес Юровский, уставившись на женщину, которая стояла на пороге купе. – Никогда не думал, что со мной может такое приключиться! Призрак мертвеца, как живой перед глазами! Я положительно устал! Нет! Спать! Срочно спать!
Он попытался закрыть дверь, но призрак, нисколько его не стесняясь, ловко прошмыгнул в купе.
– Господи! Да что со мной? – не на шутку перепугался Юровский. – Спокойствие! Я просто устал! Столько всего навалилось за эти дни! Немудрено, что у меня крыша поехала! Никакой Аликс здесь, конечно, нет и быть не может. Ее видение легко объясняется последствием усталости. Я переутомился и поэтому вижу перед собой черте что. Надо лечь и как следует выспаться, а когда проснусь никакого призрака уже не будет!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
