Полная версия
Приключения Николая Романова до и после смерти
– Почему? – Аликс достала из косметички лак и начала красить ногти.
– Это будет против порядков и обычаев земли русской!
– И чем же ты нарушишь обычаи? – Аликс посмотрела на ставший ярко красным ноготок мизинца, удовлетворенно хмыкнула и продолжила.
– Ты пойми! – Николай подсел к жене и заговорил горячо и проникновенно. – Я глубоко и безгранично люблю и уважаю товарища Юровского. Очень его ценю. Он – классный целитель. Хорошо лечил тебя и особенно царевича Алексея. Царствие ему небесное! Все это так. Но пойми и ты меня. Мои предки триста лет Россией правили. Я – наследник царской династии. А он кто по происхождению?
– Не знаю! – призналась Аликс.
– Вот именно! – подхватил Николай. – Возможно, он, конечно, потомок князей. Чем черт не шутит! Может, даже он происходит от Рюриковичей или Гедиминовичей. Не спорю! Но именно наш род Романовых был выбран Земским собором в 1613 году от рождества Христово в управители земли русской. Стало быть, мы превосходим знатностью все иные рода и фамилии! – Николай тревожно оглянулся на дверь и продолжил уже полушепотом. – А вдруг он жид?!
– Не ругайся!
– Видишь ли, дорогая, когда мы вместе с ним парились в бане, я совершенно случайно обратил внимание на его пенис…
– Хватит! – перебила Аликс. – Меня твои грязные сплетни не интересуют!
– Послушай…
– Нет! Это ты меня послушай! – Аликс выставила вперед руки, давая лаку просушиться.– Отрекшись от престола, пойдя на союз и дружбу со всякими революционерами типа Столыпина или Ленина, ты сам себя поставил в это дурацкое положение! Или я не права?
– И что теперь жидам хвалебные оды сочинять?
– Ты чего распетушился?
– Терпения не хватает! Всю жизнь покоя нет! Недаром я родился в день многострадального Иова! Ох, недаром!
– Смотри, какой петух!
– Совсем на голову сели! Юровские какие-то, жидовские… Сил моих больше нет!
– Ты бы свой характер засунул в одно место! А то только дома на жену орать смелый!
– Но дорогая Аликс…
– Всю жизнь мне загубил! Алкоголик проклятый!
– Уже месяц спиртного в рот не брал!
– Я тебя предупреждала, чем твой алкоголизм обернется! Но ты же меня никогда не слушаешь!
– Причем здесь мой алкоголизм? Пью я или не пью, от этого ничего не зависит!
– А кто революцию проспал с пьяных глаз?!
– То я революцию устроил, то я ее проспал! Ты, дорогая, определись!
– Определюсь! Кто скамейки в саду порубал? Кто дверь в столовой выломал? Варвар!
– Просто размял свои члены!
– Короче, все! Терпению пришел конец!
– И че ты мне сделаешь? Рожу что ли расцарапаешь?
– Не могу больше! – Аликс подбежала к окну и прижалась лицом к стеклу. – Уйду, куда глаза глядят! Хоть в монастырь!
– Как ты уйдешь? Мы взаперти!
– Побыстрей бы пришел товарищ Юровский! – Аликс молитвенно сложила руки, обращаясь к небесам. – Господи! Только, чтобы он пришел! Господи!!! Услышь меня!
– Ты к Юровскому что ли уйти собираешься? – ревниво поинтересовался Николай.
– А хоть бы и к нему! – с вызовом обернулась жена.
– Час от часу нелегче!
– Революция освободила нас, женщин! И я могу уйти от тебя к кому угодно! Я – свободная женщина! Эмансипированная!
– Какая?
– Всю рожу тебе расцарапаю, и с Юровским за границу убегу!
– Вот те раз! – Николай только хлопал глазами.
– Хватит мной помыкать! Натерпелась при царском режиме! Я на развод подам!
– Чего ты взбеленилась? – с опаской смотрел на жену Николай. Он уже жалел, что ввязался в этот разговор.
– Поэму он сочинять не хочет! Подумаешь какой чистоплюй выискался. А «кровавое воскресение» кто устроил? А Ленский расстрел рабочих?! Кто?!
Я тебя спрашиваю!
– Ты ж сама меня за это хвалила! – напомнил Николай.
– Я – слабая женщина. Ничего в политике не понимаю. Ты мной помыкал, как хотел! Мне только сейчас, после революции глаза открылись! Товарищ Юровский столько про тебя интересного рассказал…
– И что он рассказал?
– Кто после Ходынки на балу танцевал?! Паразит! Отвечай мне! Танцевал?
– Ты же сама со мной танцевала!
– И ты мне это смеешь говорить?!
– Ты напрасно на меня кричишь, дорогая! Ты даже не знаешь какой прекрасный манифест я собираюсь сочинить для товарища Юровскому!
– Ну, смотри! – погрозила кулаком Аликс. – Если опять задумал про свою революцию что-нибудь ввернуть, учти, я на пределе!
Николай присел на корточки у окна и начал писать. Он с трудом подбирал слова, что-то черкал, рвал уже исписанные страницы. Наконец, манифест был готов. Вот он:
«Когда мы, волею Господа Бога, отреклись от престола (в марте прошлого года), мы исходили из того, что нашему любимому народу достаточно сделать последнее усилие, чтобы разгромить коварного и жестокого врага (кайзеровскую Германию).
Мы тогда не могли предполагать, что Господу Богу угодно послать новое испытание нашей несчастной Родине.
На днях нам стало доподлинно известно из самых надежных источников, что на помощь уже сломленному и уничтоженному врагу с неба спустился новый подлый враг, сила которого огромна, а богохульство ужасно! У врага этого много имен: великий дракон, древний змий, чудище рогатое, зверь с семью головами, дьявол, сатана. Но теперь его зовут еще товарищ Ленин.
В дни великой борьбы с Германией и примкнувшим к ней дьяволом в лице товарища Ленина, решили мы, по повелению Господа Бога, сказать свою последнюю волю.
Делаем это с тяжелым сердцем. Но понимаем, что другого выхода нет. Ибо участие дьявола резко изменило стратегическую обстановку и грозит бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны (особенное беспокойство вызывают воздушные налеты дракона).
Все будущее дорогого нашего Отечества требует от нас принятия чрезвычайных мер, на которые мы ни в коем случае не пошли бы, если не подлое и вероломное нападение сатаны!
В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему его сражение с опаснейшим противником и признали за благо признать господина Юровского целителем, посланным нам Господом Богом на подмогу.
Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга: помочь товарищу Юровскому в его миссии.
Да поможет Господь Бог России!
Подписал: Николай Романов.
г. Екатеринбург. Дом Ипатьева. 16 июля 1918 года».
Глава 2. Спасти императора!
В этот день на промежуточной станции в поезд Омск-Екатеринбург вошло двое странных пассажиров.
Один из них, одетый в трофейную шинель и валенки, явно старался походить на простого солдата, возвращающегося с войны (их в то время немало бродило по России). Но по горделивой осанке и манере держаться в нем легко угадывался человек высокого воинского звания. Фуражку он надвинул на глаза, так что лица почти не было видно.
Второй был одет в щегольское пальто из дорогого английского сукна. В руках он держал элегантную трость с золотым набалдашником, а в зубах дымилась гавайская сигара. Лицо его, казалось, ничем не было примечательно. Но если вглядеться, оно выдавало в нем человека бывалого, с большой силой воли и ведущего нездоровый образ жизни. На окружающих он смотрел гордо и даже презрительно.
Оба пассажира зашли в купе первого класса и закрылись изнутри.
Несколько минут в купе было тихо. Штатский и военный с интересом рассматривали друг друга. Штатский при этом беспрерывно крутил в руках трость, а военный замер без движения, напоминая чем-то статую римского патриция.
Первым молчание прервал штатский:
– Много слышал о вас, Александр Васильевич! Рад лично познакомиться! – он приподнял шляпу, подержал ее в руках, а затем аккуратно положил на столик перед собой.
– Зачем вы меня звали, Борис Викторович? Надеюсь, не только для того, чтоб выразить свою радость? – тот, кого назвали Александр Васильевичем, снял, наконец, военную фуражку.
Волосы у него были с проседью, а на лбу отчетливо проступали морщины. Глаза смотрели серьезно и устало. Строгое выражение лица подтверждало догадку, что он был представителем высшего командного состава.
– Разумеется, нет! И не смотрите на меня так, будто я отвлек вас от важных дел! – штатский фамильярно похлопал военного по коленке и посмеялся одними глазами. – Насколько мне известно, дела ваши – пшик. Собираетесь пробираться к Деникину? Или мотать за границу? А, позвольте спросить, на какие средства вы там собираетесь существовать? Спешу разочаровать. Я в Европах пожил! Это еще в России голая мужская задница может иной раз вызвать сочувствие, а в Европе ничего, кроме презрения, вы не дождетесь! Да еще может случиться такая неприятность, что какой-нибудь лорд просунет вам в вашу голую попку! В Европе это все больше входит в моду!
– Я попросил бы вас не забываться, Борис Викторович! – военный решительно убрал со своей коленки руку собеседника. – Чем я собираюсь заниматься – это мое личное дело. По крайнем мере, вам я отчет давать не намерен! И не употребляйте в моем присутствии грубых слов! Может быть, вы с вашими революционерами к этому привыкли! Я – русский офицер! И хамить себе не позволю!
Военный немного помолчал, испытующе посматривая штатского.
– Скажите лучше, куда мы едем?! А то как-то все таинственно. Предложили бесплатные билеты до Екатеринбурга. Интересно, почему только до Екатеринбурга. А до Парижа у вас, случайно, нет?
– Нет!
– Я согласился на встречу с вами по двум причинам! – Александр Васильевич загнул указательный палец. – Во-первых, я все равно собирался в эту сторону. Так что нам по пути. Во-вторых, – он загнул второй палец, – вы обещали бесплатные билеты и интересное предложение! Прямо меня заинтриговали! Что за предложение? Вы же знаете о моем отношение к вашим революциям!
– Знаю! – по-прежнему посмеиваясь одними глазами, кивнул штатский.
– Я, разумеется, много слышал о вас! – продолжил военный. – Хочу, чтобы между нами была полная ясность! Мне глубоко противна вся ваша революционная деятельность. Все эти бомбы, террористы и прочее. Поэтому давайте без взаимных любезностей. Извольте объясниться!
– Не обижайтесь, адмирал! – штатский с наслаждением откинулся на кожаную подушку. – Право не стоит! Вы покоряли Северный полюс и воевали. Я взрывал бомбы и убивал губернаторов. Но все это в прошлом. Сегодня совсем другое. У власти большевики. Кстати, не желаете закусить?
Штатский достал из широких карманов пальто хлеб, колбасу и бутылку водки.
Военный некоторое время подумал, но все же кивнул головой. Водка была разлита по стаканам, и попутчики выпили, не чокаясь. Военный закусывать не стал, а штатский с аппетитом съел бутерброд с колбасой.
– У нас с вами, адмирал, одна задача. Согласны? – штатский старательно прожевывал колбасу.
– Интересно какая? – не скрывая иронии, усмехнулся адмирал.
– Во-первых, доехать до Екатеринбурга! Во-вторых, спасти Россию! – серьезным взглядом посмотрел на него штатский.
– Выражайтесь яснее! – тон адмирала стал еще более строгим. – Если вы собираетесь играть в загадки, потрудитесь найти себе для этого более благодарного собеседника!
– Терпение! Всем нам не хватает терпения. Как вы относитесь к Деникину?
– А вы?
– Я думаю, что все эти Деникины, Корниловы и прочие – балбесы! Чего они хотят? Учредительного собрания? Бред! Учредилку большевики разогнали и правильно сделали!
– Что вы несете?
– Вы не глупый человек, адмирал. Скажите, разве могут пятьсот или семьсот болтунов управлять Россией? То-то и оно! Учредилка – это словоблудие. А России нужна твердая рука! Иначе страна просто распадется на части! Так что по мне лучше уж Ленин с его совдепами!
– Не понимаю, куда вы клоните?! В большевики решили меня агитировать?
– Помилуйте! Мне с большевиками не интересно. Нет в них романтики. Сплошной грубый материализм. Маркс, теория прибавочной стоимости и прочая экономика. А я, между прочим, поэт. Кстати, вы читали мои книги?
– Не читал!
– Напрасно. Я публикуюсь под псевдонимом Ропшин. Слышали?
– Не слышал.
– Ну, да! Вы же – адмирал. Любимые книжки, наверное, про пиратов?!
– Вы забываетесь! Если не угомонитесь, вылетите из купе!
Раздался гудок паровоза. Поезд дернулся и начал набирать ход. Штатский облегченно вздохнул и снова разлил водку.
– Слава богу, тронулись! – заметил он. – Выпьем за то, чтобы доехать без приключений! И за взаимопонимание между родами войск!
– Хороший тост!
Пока адмирал пил, штатский молниеносным движением руки выхватил из пальто револьвер.
– Руки на стол! – скомандовал он
– Что за шуточки? – адмирал спокойно поставил стакан и положил руки на стол. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Поражаюсь вашей выдержке, Александр Васильевич. Сидите под дулом террориста и не волнуетесь. Умереть не боитесь?
– Перестаньте болтать. Делайте свое дело! – спокойно заметил адмирал.
– Пристрелю вас, а труп в окошко! – усмехнулся штатский. – Найдут вас пьяным, с дыркой во лбу! Если найдут…
– Вас послал Ленин?
– Вы забыли, Александр Васильевич, что я не большевик! – террорист нагло ухмыльнулся.
– Я плохо разбираюсь в оттенках красного цвета! – адмирал скорчил презрительную гримасу.
– Может, желаете что-нибудь передать жене или близким?
– Передайте, что я глупо попался в ловушку. В шинели у меня письмо для жены. Отошлите его в Париж. Адрес указан!
– Жена, значит, у вас в Париже. Все вы, патриоты, очень любите Россию, а родственников за границу отправляете.
– Не ваше дело. Обручальное кольцо отдайте моей любовнице, Тимиревой. Адрес в левом кармане гимнастерки. Там же деньги.
– Еще что-нибудь?
– Все.
– Даже стрелять неинтересно! – штатский с досады махнул рукой и спрятал револьвер в карман. – Не сердитесь. Маленькая проверка на вшивость.
Адмирал нервно подернул верхней губой:
– Вы ненормальный?!
– Просто хотел проверить, так ли смел адмирал Колчак, как говорят. Дело, которое я хочу предложить, требует отчаянной смелости!
– Мы с вами битый час беседуем, а чего вы от меня хотите, господин Савинков, понять не могу! – Колчак залпом махнул стакан водки. – Пистолетами размахиваете, несете ересь какую-то!
– Хорошо. Поговорим серьезно! Я тут как-то думал о судьбе нашей Родины, и внезапно меня озарило. Будто током ударило!
– Интересно!
– Вот что я понял. Никакие учредиловки, земские соборы и прочие парламенты России не нужны. Как только у нас начинается парламент – в государстве смута. Нам нужна сильная рука. Такая, чтоб могла врезать, и мало не показалась. Чтоб всех этих парламентариев и прочую либеральную мразь в бараний рог скрутила! Вот тогда в России будет спокойствие и благодать.
– Постойте. Я догадался! – Колчак неторопливо закурил сигарету и внимательно осмотрел собеседника с ног до головы. – Вы себя в диктаторы предлагаете?
– Лично я, адмирал, был бы рад! – улыбнулся Савинков. – Но, увы! Народ меня не примет. Не потому, разумеется, что я плох для него. Наоборот, слишком хорош. Я – сентиментален, в сущности, незлобив, интеллигентен. Народ посчитает меня слабыми. Нет! Тут нужен паренек, который умеет делать садомазо!
– Диктаторы бывают разные! – возразил Колчак.
– Нет! Если уж ставить диктатора, то отъявленного! Иначе нет смысла!
– Уж не меня ли вы, любезный Борис Викторович, имеете в виду? – впервые за время разговора улыбнулся Колчак.
– Как вы могли подумать такое, уважаемый Александр Васильевич?!– Савинков протестующе замахал руками. – Вы, конечно, не без тараканов в голове. Но отморозком я вас не считаю.
– И?
– Предлагаю кандидатуру Николая Романова!
– Че? – Колчак от удивления выпучил глаза.
– Вы поймите, Александр Васильевич, все эти Корниловы, Деникины, Алексеевы ему в подметки не годятся. Все это пыль! Не тот калибр!
Колчак неспешно выпил водки, затем задумчиво закурил сигарету. Савинков терпеливо ждал ответа, поигрывая тростью и внимательно разглядывая цветастые обои купе.
– Вы что же хотите восстановить династию? – спросил, наконец, Колчак.
– Непременно!
– Оригинально!
– Хватит всяких демократий! Наигрались!
– А о последствиях вы подумали?! Вас же первого расстреляют! Вы бомбы взрывали, министров убивали. Думаете, вам это просто так сойдет с рук?
– Я, Александр Васильевич, игрок! Только играю я не в карты и не шахматы. Свергнуть царя, посадить его в тюрьму, потом снова восстановить на престоле! Потом опять свергнуть! Не правда ли, забавно?!– Савинков залихватски щелкнул пальцами. – В последнее время мне стало скучно жить! Хочется сделать что-нибудь такое, чтобы весь мир вздрогнул.
– У вас с головой все в порядке? Не проверялись?
– И не сомневайтесь, что я это сделаю! С вами или без вас!
– По крайней мере, вы храбры! – Колчак задумчиво посмотрел на собеседника. – И, надеюсь, не лукавите со мной! Я буду с вами откровенен. Мне абсолютно все равно кто правит: царь, учредительное собрание или черт на горе. Главный вопрос, как победить Германию! Немцы диктуют нам свои условия. Ленин идет у них на поводу. Я должен сделать все, чтобы помешать установлению мира. Есть у меня с ними и личные счеты. Отомстить за Диму Медведева! Он был отличным моряком! Не чокаясь! До дна!
Мужчины выпили.
– При Романове худо – бедно, но воевали. Тырили, конечно, нещадно. И по жопе нам не раз давали! Но хоть какая-то движуха была!
– Я рад, что мы начинаем понимать друг друга! А то я боялся, что ваши друзья, генералы, уже вдолбили вам в голову все эти деникинские бредни! Предлагаю тост. За нового царя России Николая Второго Романова!
– А его разве не того? Большевички не расстреляли?
– Нет. Я с ним держу связь через своих людей. Сейчас он в Екатеринбурге и уже дал согласие вернуться на престол!
– Вот как? И что он? Все пилит?
– Пилит! И о погоде в каждом письме пишет!
– Значит, все в порядке! – улыбнулся Колчак. – Был я у него как-то в Царском. Собрались генералы, командующие армий, ждем. Час проходит, два! Нам с фронта звонят – немцы наступают! А мы ничего решить не можем! Сидим, как дураки. Наконец, входит Николай: пила под мышкой, сам весь в опилках! Красавец! – Колчак стукнул по столу кулаком. Стакан с водкой перевернулся, и она залила стол. – Где Россия?! Я спрашиваю! Где Устав?! Где дисциплина?! Погоны и те, твою мать, отменили! Свобода у них видите ли! Демократия! Взял бы шомпола и по голой заднице! Получите, свободные граждане!
– Николай войну возобновит – это факт! – согласился Савинков. – В последнем письме писал, что хочет повоевать с Англией!
– Неплохо! – воодушевился Колчак. – Такие морские сражения можно закатить! Аж дух захватывает!
– Завтра будем в Екатеринбурге! В багаже у меня разобранный пулемет и несколько бомб. Есть еще парочка револьверов и браунинг. Патронов в достатке. Тут главное внезапность! Никто и пикнуть не успеет!
– Не ссы, морячок! Полный вперед! Задраить люки! Отдать швартовые! Я тебе ща свои стихи прочту:
Раньше рано я вставал!
Честь всем старшим отдавал!
А теперь я стал нахал!
Потому что адмирал!
Раньше лишь чаишко с мятой
По утрам я выпивал!
А теперь всегда поддатый!
Потому что адмирал!
Раньше я, как вижу даму,
Так в штаны сейчас наклал,
А сейчас лишь снял панаму
Гордо дальше прошагал!
Дамы ходят и мечтают.
Этой дал, а той не дал!
Я по морю лишь скучаю
Потому что адмирал!
– Иди ко мне! – Колчак прижал Савинкова к груди. – Люблю тебя! Хоть ты и бродяга сухопутный, но душа у тебя морская! Давай «Варяга» споем?!
– Давай лучше «Боже, царя храни»! Только тихонько, с душой!
Колчак и Савинков обнялись и запели гимн Российской империи.
Глава 3. Звезда по имени «Ю»
За задним фасадом дома Ипатьева цвел сад. В теплый июльский день он благоухал запахом тополей и акации. Звучали трели цикад и песни соловьев. На скамейке под раскидистым вязом сидели двое: уже знакомая нам Аликс
и широкоплечий моложавый брюнет с бородкой клинышком и небольшими усиками. Одет он был в красную рубашку и широкие кожаные штаны. На поясе болталась кобура из-под маузера. Мужчина был Юровский, сотрудник ВЧК и начальник охраны Ипатьевского дома.
Юровский наклонился к собеседнице и говорил ей почти в самое ухо:
– Александра Федоровна! Поступили сведения о вашем сыночке. Крепитесь!
– Что?!
– Не волнуйтесь. Новости хорошие. Посмотрите на небо.
Она покорно подняла глаза.
– Видите вон ту звезду, которая чуть отливает красным! – Юровский показал на одну из звезд.
– По-моему, это Марс.
– Эта звезда говорит о том, что царевич Алексей с рождения болен гемофилией!
– Так оно и есть! – вскрикнула пораженная Аликс.
– Рядом с этой звездой еще две. Видите?
– Вижу.
– Это два божьих целителя. Они оберегали царевича от смерти. Если смотреть очень долго и не мигая, то на одной из звезд легко можно прочитать букву «Г».
– Какую букву?
– «Г».
– Что это значит?
– Имя целителя!
– Я догадалась! Буква «Г» – это Григорий Распутин! – она в волнении прижала руку к губам и чуть прикусила мизинец.
– Вы очень умны, Александра Федоровна! Видите, какая она тусклая. Это значит, из нее ушла божья благодать. Она только наблюдает, но сделать ничего не может. Скоро она упадет!
– Бедный друг! – грустно перекрестилась Аликс.
– Теперь посмотрите на вторую звезду! – вдохновенно продолжил Юровский. – Если смотреть на нее всю ночь, не сводя глаз, и при этом молиться, то легко можно прочесть букву «Ю». Догадайтесь, что она означает?
– Юровский?
– Совершенно верно. Это я! Видите, как ярко горит моя звезда?!
– Она горит даже ярче, чем звезда моего сына!
– Это так.
– Значит, мой сын будет жить?!
– Не торопитесь с выводами. Если присмотреться, то очевидно, что звезда «Ю» разгорается все ярче! Догадываетесь, Александра,
о чем говорит этот знак?!
– Я должна помолиться! – Аликс опустилась на колени и несколько раз ударилась головой о землю.
– Что сказал бог? – поинтересовался Юровский.
– Бог не дал мне ответа.
– Сегодня ночью ко мне приходил Николай Угодник! Там, на небе, очень волнуются о вашей семье. Просили передать, чтоб вы держались!
– Спасибо!
– Передали тайные письмена! – Юровский показал засаленный листок бумаги с какими-то цифрами. – Поговорили и о вашем сыночке. Решили оставить его на небе! Место уже подыскали: с царями православными да святыми угодниками!
Аликс перекрестилась.
– А вам просили передать, чтобы не унывали. Вас скоро призовут!
– Куда?
– Туда!
– Что-то уж больно рано! – испуганно встрепенулась Аликс.
– В связи с революцией!
– Это тут причем?!
– Поражаюсь вам, Александра Федоровна! Россия гибнет, а вы тут ни при чем?!
– Просто как-то неожиданно! Я думала, у меня еще лет тридцать впереди! Чувствую в себе много сил, энергии! Столько планов! Столько всего несбывшегося!
– Чего тянуть кота за хвост?
– В смысле?
– Как бы потом поздно не было!
– Не поняла.
– На небе надо попадать чистым, как невеста перед первой брачной ночью. А жизнь наша, увы, такая, что повсюду зло и нехорошие соблазны. Разве не знаете, как это бывает!? Закружит голову какой-нибудь гусар…Это я для примера! – заметив ее протестующий жест, оговорился Юровский. – Здоровье, между нами говоря, у вас не очень. Стенокардия, давление выше нормы! Я же целитель! Хватит удар в самый неподходящий момент! И отправишься на суд Господень во грехе!
– Не приведи, Господь!
– Вот и я говорю. Тянуть с этим делом никак нельзя! Раньше умрешь – быстрее окажешься на небе.
– И когда?
– Недолго осталось. Надо только закончить одно дело.
– Какое?
– Ты должна передать мне бриллианты!
– Чего?!
– Так велел Николай Угодник! – пояснил Юровский. – Мне ваши драгоценности, конечно, ни к чему. Но Николай Угодник настаивает.
– Это же семейные драгоценности!
– Что с того?
– Как я могу их отдать?
– Вопрос, в сущности, пустяковый. Ты уходишь в лучший мир. Драгоценности с собой туда взять не получится! Правильно?
– Я все-таки сомневаюсь…Стоит ли мне так рано уходить!
– Опять двадцать пять! Вчера об это говорили, позавчера! А ты все сомневаешься! Не понимаю тебя!
– Тебе легко говорить!
– Короче. Ты уходишь в лучший мир, а бриллианты остаются бесхозными! Кому же их оставить, как не мне?! Твоему лечащему врачу!
– Бриллианты то семейные!
– И что с того? Семьи то не будет!
– Кому-то из семьи нужно остаться! – стояла на своем Аликс.
Юровский задумался не больше, чем на несколько секунд:
– Я думаю, мы эту проблему решим. Ты передашь драгоценности сыну.
