В тени Российской истории (часть первая)

Карл Фридрих Иероним был пятым из восьми детей в семье полковника Отто фон Мюнхгаузена. Отец умер, когда мальчику было 4 года, и воспитывала его мать. 1735 году (по другим данным – в 1733 году) 15-летний Мюнхгаузен поступил пажом на службу к владетельному герцогу Брауншвейг-Вольфенбюттельскому Фердинанду Альбрехту II.

И вот с этого места начнем поподробнее. Когда императрица Анна Иоанновна искала жениха для племянницы своей, принцессы Анны Леопольдовны Мекленбург-Шверинской, то под влиянием Австрийского двора она остановила свой выбор на принце Антоне-Ульрихе Брауншвейгском – Бевернский го Он прибыл в Россию в начале июня 1733 г. Бездетной императрице Анне Иоанновне мечталось, что между молодыми людьми установится прочная привязанность. Надежды эти не оправдались. Анна Леопольдовна с первого же взгляда невзлюбила своего суженого – юношу невысокого роста, женоподобного, заику, очень ограниченного, но скромного, с характером мягким и податливым.

В 1737 году уехал в Россию в качестве пажа к молодому герцогу Антону Ульриху Мюнхгаузен. Он поступает корнетом в Бевернский кирасирский полк. Шеф полка – принц Антон-Ульрих Брауншвейг – Бевернский го. Вместе они участвуют в турецкой компании, где Мюнхгаузен воюет достойно.

Рослый молодой барон Карл Фридрих Иероним Мюнхгаузен и отдаленно не имел сходства со своим литературным образом. Единственный портрет работы Г. Брукнера (1752), изображающий его в форме кирасира дают представление о подлинном Карле Мюнхгаузене. Все Мюнхгаузены славились физическая силой: племянник Мюнхгаузена Филипп мог засунуть три пальца в дула трёх ружей и поднять их. Мать Екатерины II Герцогиня Ангальт-Цербстской – Иоганна – Елисавета, особо отмечает в своём дневнике «красоту» командира почётного караула на свадьбе Антона Ульриха и Анны Леопольдовны.

Мать Екатерины II добросовестно служила интересам прусского короля Фридриха. Во времена тогдашних дворцовых переворотов, заговоров и временщиков – фаворитов, иметь надежного офицера в привилегированном полку было весьма кстати. Неизвестно на какую роль прочили Мюнхгаузена, но ясно, что в Россию он приехал не случайно.

Брак принца Антона Ульриха и Анны Леопольдовны состоялся 14 июля 1739 года; 23 августа 1740 года родился у них первенец Иоанн.

Вскоре царствующая императрица Анна Иоанновна смертельно заболела и в завещании объявила младенца Ивана Антоновича наследником престола, а Бирона – регентом. Принц Антон Ульрих по этому завещанию остался не у дел. Императрица умерла 7 октября 1740 года, и ее фаворит Бирон, фактически, стал властителем России.

В это время, без всякого участия принца, шло брожение в гвардии, направленное против Бирона. Этот заговор был раскрыт, главари движения наказаны кнутобитием, а принцу Антону Ульриху строго внушено, что при малейшей попытке его к ниспровержению установленного строя с ним будет поступлено, как со всяким другим подданным императора (то есть его годовалого сына).

В 1741 году Анна Леопольдовна отважилась на отчаянный шаг. Она обратилась за помощью к фельдмаршалу Миниху, и 8 ноября гвардия штыками сбросила временщика Бирона. Все это, по-видимому, происходило помимо всякого участия и даже без ведома принца. Регентство перешло к Анне Леопольдовне.

11 ноября Антон Ульрих провозглашен генералиссимусом российских войск, а Мюнхгаузен получил чин поручика и командование лейб-кампанией (первой, элитной ротой полка). Казалось, будущее прекрасно!

Но правление Анны Леопольдовны продолжалось меньше месяца. Дворцовый переворот, в ночь с 5 на 6 декабря 1741 г., возвел на престол Елисавету Петровну. Вся семья принца Антона арестована, выслана из столицы и, наконец, 9 ноября 1744 г. заточена в Холмогорах Архангельской губ. Кроме первенца несчастного узника Ивана Антоновича, убитого в 1764 г. в Шлиссельбургской крепости, у Анны было еще четверо детей: две дочери – Екатерина и Елизавета и два сына – Петр и Алексей, кои родились уже в Холмогорах. Рождение последнего из них стоило Анне жизни в 1746 г.

Ну, а что же Мюнхгаузен? Какую роль играл он во всех дворцовых перипетиях? Наверняка, не мог оказаться в стороне от происходившего. Как на турецком ядре пронесло барона над дворцовыми переворотами. Его открыто не притесняли, но чины придерживали, стало быть, не особенно доверяли, памятуя близость опальному Антону Ульриху. Несмотря на репутацию образцового офицера, Мюнхгаузен получил очередной чин (ротмистра) только в 1750 году, после многочисленных прошений.

Получив чин ротмистра, Мюнхгаузен взял годовой отпуск «для исправления крайних и необходимых нужд» (конкретно – для раздела с братьями семейных владений) и уехал в Боденвердер, который достался ему при разделе (1752). Он дважды продлевал отпуск и, наконец, подал в Военную Коллегию прошение об отставке, с присвоением за беспорочную службу чина подполковника; но получил ответ, что прошение следует подать на месте, но в Россию так и не поехал, в результате чего в 1754 году был отчислен как самовольно оставивший службу.

Я думаю, в Россию Мюнхгаузен ехать опасался! Он знал о печальной судьбе Антона Ульриха. Жизнь герцога и всей семьи в Холмогорах была полна лишений; нередко они нуждались в самом необходимом. Всякое сообщение с посторонними им строго запрещалось; один лишь архангельский губернатор имел повеление навещать их по временам, чтобы осведомляться об их состоянии. Дети принца не знали другого языка, кроме русского.

Взойдя на престол Екатерина II предложила Антону Ульриху удалиться из России, оставив детей в Холмогорах; но он неволю с детьми предпочел одинокой свободе. Потеряв зрение, он умер 4 мая 1774 г. Место погребения его неизвестно.

Наконец, в 1780 г. по ходатайству датской королевы, Екатерина II решилась облегчить участь детей Антона Ульриха, выслав их в датские владения в городок Горсенз в Ютландии. Екатерина II назначила каждому из них пожизненную пенсию. Эта сумма выдавалась от русского двора полностью по 1807 г., т. е. до кончины принцессы Екатерины – последней из этого злосчастного семейства. Она дожила до 55 лет и даже тосковала о Холмогорах.

Мюнхгаузен некоторое время не оставлял надежды добиться выгодной отставки (дававшей, кроме престижного чина, право на пенсию), чему свидетельством ходатайство в Военную Коллегию его двоюродного брата – канцлера Ганноверского княжества барона Герлаха Адольфа Мюнхгаузена; однако результатов это не имело, и до конца жизни он подписывался как ротмистр русской службы. Это звание оказалось ему полезным во время Семилетней войны, когда Боденвердер был занят французами: положение офицера союзной Франции армии избавило Мюнхгаузена от постоя и прочих тягот, сопряженных с оккупацией.

С 1752 года до самой смерти Мюнхгаузен жил в Боденвердере, общаясь по преимуществу с соседями, которым рассказывал поразительные истории о своих охотничьих похождениях и приключениях в России. Один из слушателей Мюнхгаузена так описывал его рассказы: "Обычно он начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша… Он жестикулировал все выразительнее, крутил на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его всё более оживлялось и краснело, и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии".

Что их породило, они таили и таят? Олень с деревом во лбу – не герб ли города? Кто скрывается в образе взбесившейся шубы, которую бьют палками слуги? Кто этот волк на коем Мюнхгаузен приехал в Россию? Можно предположить, что его рассказы – сатира, понятная современникам барона. 37) Не зря он взъярился, из-за того, что герой книги Распе носил его имя. Барон подал в суд, но получил отказ, мол, книга – перевод английского анонимного издания. Вдобавок она сразу приобрела такую популярность, что в Боденвердер стали стекаться зеваки – поглядеть на «барона-лжеца», и Мюнхгаузену пришлось ставить вокруг дома слуг, чтобы отгонять любопытных.

Последние годы Мюнхгаузена были омрачены семейными неурядицами. В 1790 году умерла его жена Якобина, на которой он женился в 1744 году. Спустя 4 года Мюнхгаузен женился вторично на 17-летней Бернардине фон Брун. Она вела расточительный и легкомысленный образ жизни и вскоре родила дочь, которую 75-летний Мюнхгаузен не признал. Мюнхгаузен затеял скандальный и дорогостоящий бракоразводный процесс, в результате которого он разорился, а жена сбежала за границу. Это подорвало силы Мюнхгаузена, и вскоре после этого он умер. Перед смертью, на вопрос ухаживавшей за ним единственной служанки, как он лишился двух пальцев на ноге (отмороженных в России), Мюнхгаузен ответил: «Их откусил на охоте белый медведь».А по векам и странам путешествует литературный Мюнхгаузен. Художник Г. Доре понял сатирический характер своего героя, потому и подарил ему бородку Наполеона III, какую во времена Карла Иеронима не носили, и трех пчел в гербе – аналог французских королевских лилий, которых, разумеется у настоящего Мюнхгаузена не было.

Сиятельное потомство казака Розума.

«Ночной император»

Сын реестрового днепровского казака Якова Розума, Григорий Розум, живший в хуторе Лемешки, Черниговской губернии, ничем особенным от других малороссийских казаков не отличался, и даже завидовал своему брату Ивану. Тот выслужил шляхетство, то-есть, в отличие от него, Григория, личное шляхетство службой не подтвердившего, стал дворянином. Поговаривали, правда, что и отец Григория Розума – Яков, тоже – дворянского рода, но казаки дворянство не ценили, и старый Яков Розум на свое шляхетство наплевал и про него забыл, и простым своим званием оставался вполне доволен.

Огорчался же Григорий Яковлевич более тем, что сын его, Алешка, решительно, ни на что не годен, як козаки кажуть -, «ни украсть, ни посторожить». И даже такое пустяшное дело – общественное стадо свиней пасти – не желает. К службе в полку готовиться не хочет, а повадился бегать к дьячку соседнего села Чемер учиться грамоте. Оный же дьячок служил в церкви регентом, и Алешка, за обучение грамоте, в хоре пел. Отец, видя «таке неподобство», ленивого сына поколачивал и, даже, дабы пресечь его непочтительность, гонялся за ним с топором, но тот оказался увертлив, батька метнув топор, в Алешку – промахнулся, только ворота топором попортил. А сладить с ним стало сложно, хлопец вырос вполне крепкий, а в 1731 году шел ему уже 22 год.

В те поры через село проезжал весьма высокопоставленный господин Вишневский. Он, услышав Алешкино пение, пришел в полный восторг и забрал его в Петербург. Что родителя даже и не рассердило, даже и вздохнул он с облегчением – поскольку, по всему стало видно, что из Алешки – боевой казак, как из дерьма – пуля.

Обер-гофмейстер двора императрицы Анны Иоанновны Левенвольд принял Алешку в придворный хор, где его и увидела цесаревна Елизавета Петровна, и в Алешку влюбилась.Смею утверждать, что в отличие от, распространенного при всех императорских дворах, где на престолах восседали женщины, обычая, Алексей не стал «бой-френдом», «мужчиной для утешения», и рядовым фаворитом. Любовь возникла настоящая и не шуточная! Во всяком случае, со стороны Елизаветы Петровны. Казаку же не пристало «нюхать бабские подолы, и чеплять язык об зубы разговорами про любовь, и про все, к тому принадлежащее, как это есть, по всему, равномерно, полный стыд. Ибо брак – таинство. А кто же про таинство рассуждает? Любовь же, без брака церковного – блуд». Потому Алексей Григорьевич вел себя, как то казаку прилично, но царицу – жалел.

После дворцового переворота и восшествия на престол 25 ноября 1741 года императрицы Елизаветы, в 1742 году, она вступает в тайный, однако, церковный, венчанный, то есть совершенно законный, брак с Алексеем Григорьевичем Разумовским. (Такую дворянскую фамилию он получил, взамен «козацкого призвища»). А с фамилией получил должность придворного бандуриста, затем, потеряв голос, стал управляющим двором цесаревны, в чине, полученным еще в правление Анны Иоанновны, камер-юнкера. Ну, а затем уж стал графом Разумовским и камергером, и генерал-поручиком, а в 1756 году, не воевавши ни одного часа, фельдмаршалом.

Как утверждают исследователи, Алексей Григорьевич в дела государственные не лез. Но я вот сильно сомневаюсь, что от важных дел он самоустранился. Царствование Елизаветы Петровны прошло довольно счастливо для России, и, опять-таки по слухам, она во всем советовалась с мужем Алексеем Григорьевичем. Решения, какие, безусловно, провел Разумовский, касались, конечно, малороссийского казачества. Прежде всего, восстановление гетманства и многие послабления казачьих тягот.

Алексей Григорьевич торопился, потому что знал, его падение, если не смерть, – неизбежны, как только государыня оставит престол. Но был он человеком неглупым, простым и мечтами высоко не заносился, точно зная свое место при дворе. Ему и в голову не приходило, претендовать на русский престол, после смерти жены царицы Елизаветы., а ведь мог! Стала же государыней Екатерина II, будучи женой законного императора Петра III, и Разумовский был венчанным мужем Императрицы!…Чем хуже? Она, умирая, взяла с наследника слово: «не делать вреда Алексею Григорьевичу». Умная узурпаторша Екатерина II отправила к нему своего верного человека – графа Воронцова, с требованием показать документы, подтверждающие брак с царицей. Разумовский понимал, что в этих бумагах его смерть. Потому дал их Воронцову прочитать и бросил их, при Воронцове, в камин, со словами: «Я был только верным рабом государыни. Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов»

Екатерина II сказала, после доклада Воронцова: «Мы друг друга понимаем. Тайного брака не существовало. Шепот о нем был для меня всегда неприятен. Почтенный старик предупредил меня», и даровала Разумовскому титул Высочества, (как мужу Императрицы, хотя об этом никто и не говорил более.)

Казаки, хотя и посмеиваясь, над тем , как это человек достиг такой власти, непотребным для казака способом, и что «был, дескать, у нас казачий император, только все у нас, у казаков, не путем»,… Но, уважали Алексея Григорьевича за достойное поведение в его весьма щекотливом положении. И поминали в молитвах, за те милости, что, по возможности, выпрашивал для них казак Алешка Розум. Однако, не смог он предотвратить истребление Запорожской Сечи и малороссийского казачества, Екатериной II. Казаки были обречены на военное рабство. Никакие их воинские подвиги тут в заслугу не шли. Царствование Елизаветы стало для них только краткой отсрочкой.

Молва утверждает, что рождались в тайном царственном браке дети, в частности, княжна Тараканова, скончавшаяся в Московском монастыре, под именем монахини Досифеи. Иные же историки утверждают, что легенда получила хождение, потому что Алексей Григорьевич сильно помогал своим родственникам, своим племянникам – Дараганам, а еще Закревским и Стрешенным, кого содержал и обучал в Швейцарии. Но более всех помогал, своему младшему брату Кириллу Григорьевичу, коего был старше на девятнадцать лет. Кирилла же, перво-наперво, отправили учиться за границу, в 1744 году дали титул графа, в 1745 г.– чин камергера, а с 1746 по 1765 год стал он Президентом Академии наук и сильно помогал Ломоносову. Был крупнейшим в России землевладельцем, с 1750 года – последним Гетманом Украины. Это уже времена Екатерины II.

( Продолжение следует)

«Кузнечик дорогой…»

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,

Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!

Препровождаешь жизнь меж мягкою травою

И наслаждаешься медвяною росою.

Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,

Но в самой истине ты перед нами царь;

Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,

Что видишь, всё твое; везде в своем дому,

Не просишь ни о чем, не должен никому. 1761 М.И. Ломоносов.

Про шведского короля Карла XII 38) знают все. В смысле: уж что-нибудь да слышали! Одни поражаются тому, как маршировал он со своей армией по Европе, проходя через противника, будто раскалённый нож сквозь масло, снабжение и содержание своих солдат, целиком полагая на побежденных. Другие знают, что восемнадцатилетний шведский король, разбил русские войска под Нарвой в 1700 году, а в 1709 году сам был разбит под Полтавой, побывал в плену у турок, всю свою короткую жизнь воевал и был убит в Норвегии в 1718 году под стенами крепости Фредрикстен.

У Карла XII, ставшего королем Швеции в 15 лет, были сестры: Гедвига София, (ее муж Фридрих Гольштейн-Готторпский, имел на короля огромное влияние) и вторая сестра – Годвина София, чей сын Карл Фридрих был женат на цесаревне Анне Петровне – дочери Петра I – то есть на родной сестре русской царицы Елизаветы Петровны. В этом браке 10.02.1728 года родился Карл Петр Ульрих, соответственно, родной внук Петра I и внучатый племянник Карла XII. Так у смертельных врагов оказался общий потомок, который мог претендовать и на русский, и на шведский престол. Русская государыня Елизавета Петровна приходилась ему родной тетей, и русское родство, по родословной, приходилось ему, вроде бы, ближе, чем шведское.

Однако, живя вдали от России, он о ней и не помышлял. Более того, после смерти своей шведской тетки Гедвиги Софии он автоматически стал претендентом на шведский престол. Собственно, к роли шведского короля его и готовили. Хотя, судя по всему, в герцогстве Гольштейн Готторпском учили его долго, нудно и плохо. И вообще детство его было несчастливо. Мать – дочь Петра Великого – умерла от чахотки, когда ему было три месяца, отец – когда ему едва исполнилось десять лет.

Воспитатель его гофмаршал Блюммер – классический прусский солдафон. Он установил для принца казарменный распорядок со строгими и унизительными наказаниями. Над ним глумились, запугивали и жестоко наказывали. Заступиться за сироту было некому! А мальчонка то и так родился слабеньким, многое из того, что от него требовали, было ему просто не по силам. Наукам обучали так неумело и бестолково, что он их совершенно искренне возненавидел. Более всего латынь! Впоследствии он вышвыривал из своей библиотеки латинские книги. Он довольно сносно усвоил все, что касалось Швеции, поскольку его откровенно и целенаправленно готовили в шведские короли.

Все, кто занимается историей и культурой Швеции, подчеркивают, что в национальном сознании шведов даже сегодня присутствует синдром, называемый «русским страхом». На подкорковом, подсознательном уровне, на уровне фобии, не испытывая ни к кому, конкретно из русских, ненависти, шведы русских боятся, что естественно не располагает к любви или даже дружбе. До сих пор, в шведском национальном сознании существует убеждение, что нет более страшного и непонятного народа, чем русские, что если «русские придут», то они непременно либо что-то отнимут, либо убьют. Этот страх, увы, имеет историческое объяснение – Россия 106 лет воевала со Швецией. Возник «русский страх» не вчера, и вероятно не скоро пройдет, и ежели он сохранился до наших дней, то каков же он был триста лет назад, когда все еще было живо и «русский медведь» вселенским ужасом нависал над шведскими границами!

Каково же было подростку, с весьма нездоровой психикой, слабому физически и душевно, однажды узнать, что его везут в эту страшную Россию к тетке Елизавете!

Здесь, в России, среди абсолютно чужих и малопонятных ему людей, его опять принялись обучать, все также скучно и бестолково, пытаясь «перелицевать» его миропонимание. Богобоязненный лютеранин и шведский патриот по воспитанию, он вдруг должен стать православным патриотом страны, которой его с младенчества пугали и учили ее ненавидеть!

В 1742 г., его провозгласили наследником русского престола Цесаревичем Петром III Федоровичем, и принялись обтесывать на русский лад. Но академику Штейну, назначенному воспитателем будущего государя, не удалось внушить ему любовь к новому Отечеству. Кроме того, Петр III часто болел, потому учился плохо и неохотно. Совершенно одинокий подросток, безусловно, очень тосковал, по дому, по своему кукольному княжеству, и единственным его утешением стала скрипка, на которой, вопреки утверждению Екатерины II, жаловавшейся, что он «изводит ее своим пиликанием», играл он хорошо, и вполне мог считаться профессиональным музыкантом. В музыке цесаревич разбирался, любил играть с оркестром, благодаря ему, в России появилась коллекция скрипок гениальных мастеров Гварнери, Страдивари и др.

Интересовался он и военным делом, но не как военачальник, а, скорее, как художник – постановщик, то есть, являя полную противоположность своему деду Петру I.

Если император Петр I, занимаясь "потешными войсками", учился воевать, то Петра Федоровича увлекала только внешняя сторона военной службы: красота мундиров, выправка солдат, построения, разводы караулов и т. д. Для него были привезены в Россию несколько полков солдат из Голштинии, которые и выступали в роли его "потешных войск". Это и в самом деле были войска для потехи, совершенно беспомощные в бранном деле. И сам Петр Федорович выглядел потешно: носил узкую прусскую военную форму; где рукава мундира вшивались, чуть ли ни сразу от воротника. Модным мужским силуэтом того времени считалась узкоплечая широкобедрая и длинноногая фигура, близкая к женской. Пудра, мушки и румяна, кружева…. Женский век! Обувь Петр Федорович носил такую тесную и зашнуровывал ее так сильно, что не мог сгибать колени, и принужден был ходить и садиться с вытянутыми ногами; большая шляпа (как у Фридриха Великого!) зрительно уменьшала размеры его и так маленькой головы. Не дать ни взять вылитый кузнечик, да еще на скрипке пиликал!

Едва, этому мальчишке и по возрасту, и по жизненному опыту, и по физическим данным, минуло семнадцать лет – тетка Елизавета Петровна его женила на дочери обедневшего немецкого князя Ангальт-Цербстского принцессе Софии-Фредерике-Августе, ( Кто тогда мог предполагать – будущей государыне Екатерине II), по всем статьям полной противоположности Петру III. Состоялся брак не только совершенно нелепый, но и святотатственный!

Мать ее Иоганна-Елизавета доводилась двоюродной сестрой герцогу Карлу-Фридриху – отцу Петра III. Жених и невеста – троюродные брат и сестра! С точки зрения Православия этот брак совершенно недопустим! Но с уничтожением Патриаршества Петром I церковь замолчала, и уже не могла открыто противостоять явному греху, в который ввергается Государь – Помазанник Божий, а вместе с ним, стало быть, и государство.

Что же заставило Елизавету и ее советчиков так торопиться с этой женитьбой? За что изуродовали жизнь этому несчастному подростку, который по всем кондициям к женитьбе был не готов и супругу свою боялся? Главных причин две: первая – Петр III мог претендовать и на шведский престол! Он, предположительно, мог стать русским царем и шведским королем одновременно, присоединив к России, без войны, по праву наследования, практически, всю Скандинавию, ибо Финляндия и часть Норвегии принадлежали Швеции, и это не считая территорий в континентальной Европе.Это учитывал и Петр III, но когда наивно запросился обратно в Швецию, поскольку откровенно признавался, что Россию не любит, не понимает, и шведы просили Елизавету отдать им Петра III, Государыня направила в 1743 году, акт об отречении Петра III от шведского престола. Таким образом эта тема была закрыта. Зачем же Петр тогда был нужен своей тетке?

Елизавета торопилась закрепить права на престол потомков линии Нарышкиных, потомков Петра Первого, поскольку еще существовала и претендовала на престол линия Милославских, та самая, откуда происходила императрица Анна Иоанновна и ее племянница Анна Леопольдовна! В Холмогорах, а затем в Шлиссербурге сидел Иоанн VI Антонович – племянник Анны Иоанновны, и претендент на русский престол. Так сказать, наша русская «железная маска». Но, в отличие, от вымышленного и популярного персонажа французской авантюрной литературы, реальный, живой человек. Кроме него, в Европе жили еще два принца, потомки Иоанна Алексеевича, имевшие права на русский престол не меньшие, чем Иван Антонович.

Шлиссербургский же узник же был претендентом настолько серьезным, что Петр III, став императором, ездил, инкогнито, посмотреть на «секретного арестанта». Что по этому поводу подумал и чему ужаснулся – не сказал никому, но явно прикинул судьбу несчастного сына Анны Леопольдовны на себя. Так что женили Петра III Федоровича, хотя и по серьезному выбору, но весьма скоропостижно. Что же за семья получилась?

Екатерина Алексеевна (урожденная София-Фредерика-Августа Ангальт-Цербстская), была моложе супруга на год и месяц. Но мальчик в семнадцать лет и девушка в шестнадцать – не всегда ровесники! Умная, расчетливая, совершенно сформировавшаяся женщина и инфантильный, отчасти романтический, совершенно не готовый властвовать, еще совсем подросток, являли собою странную пару.

      Один из современников писал: "Этот брак был несчастлив: природа, скупая на дары молодому князю, осыпала ими Екатерину. Казалось, судьба по странному капризу хотела дать супругу малодушие, непоследовательность, бесталанность человека подначального, а его супруге – ум, мужество и твердость мужчины, рожденного для трона". 39.)