Вспомни меня, если сможешь

Она с досадой припомнила свои редкие посиделки с подругами, где получалось употребить любимой, вредной еды. Олег не знал о таких «отклонениях от нормы» и Аня была уверенна, что если бы это прознал, то был бы крайне разочарован в своей супруге. Ведь ее муж обожал идеальность и покорность, поэтому тот стал успешным предпринимателем и имел огромный штат сотрудников в подчинении. Конечно не без помощи Ани, которая не только помогала успешно ввести бизнес, но еще стала прямым спонсором их маленького предприятия по изготовления стройматериалов. Ее родители дали достаточно большую сумму, не требуя возврата, а только результата. И результат не заставил себя ждать, у ее мужа и, правда, обнаружились выдающийся организационные способности. Порой он готов был вывернуться на изнанку, чтоб вскоре появились ресурсы угождать своему завышенному эго и искаженному представлению единственной, правильной модели жизни.

Аня, как человек идеально прочувствующий особенности характера людей и умеющий идеально встраиваться в них, оказалась идеальной супругой такой неординарной личности, как Олег. Очень быстро у них появился большой дом с евроремонтом. И довольно нескоро молодая супруга поняла, что ей предоставляют роль хозяйки только лишь косвенно. Это невидимый, но, несомненно, существующий список правил и техник, как должна выглядеть и находится в этом доме каждая вещь, лишь доказывал ей ее догадку. Идеальная чистота и порядок в их семейном гнездышке требовало большей тональности, чем вообще вложено в это слово. Смягчало его тиранию по поводу любого отклонения от только ему виданной нормы то, что сам Олег часто мог взять ведро, тряпку и наводить по нескольку часов порядок.

Супруга и тут легко подстроилась, уже на автомате разлаживая ложки и вилки не только отдельно, но еще точно друг на друге, чтоб их края «неряшливо» не выходили наружу. Насухо вытирая раковину, после каждого использования и поправлять жалюзи, чтоб все ребром смотрели в одном направлении. Лишний раз Анюта предпочитала не дотрагиваться до постели, чтоб долгое время не появилось даже малейшие неровности, а если глаз заметит таковые, то без устранения этой проблемы уже совесть не позволяла удалиться из комнаты.

– Приятного аппетита, – вывел ее из неприятных размышлений мягкий, но уверенный голос Олега.

Потерянный, грустный взгляд коснулся сначала приятного лица мужа, затем опустился вниз и уперся во множество блестящих столовых приборов. Как всегда они разложены были согласно этикету, ровно, и то необходимое количество, без которого, по мнению Олега невозможно было употребить пищу. Он ел же не торопясь, смакуя каждый кусочек и пережевывая еду особо тщательно, чтоб не дай бог не появились проблемы с желудочно – кишечным трактом. Еще Олег не любил лишних разговоров за употреблением пиши, поэтому, когда Аня пожелала в ответ то же самое, что недавно и он, снова улетела мозгом в размышления, не ожидая, что муж до конца трапезы проронит и слово.

– Ты чего не ешь? – неожиданно поинтересовался Олег, задержав в руках столовые приборы.

Аня подняла глаза на его выжидающее лицо, немного растерявшись таким поворотом событий. Вдруг свет моргнул и сразу еще второй раз, моментально восстановив прежнее освещения. Олег настороженно огляделся.

– Это что такое еще? – недовольно буркнул он.

– Напряжения, наверное, скакнуло, – сухо ответила Аня, хотя вопрос был задан в пустоту. Олег перевел подозрительный взгляд на нее. Аня послушно взяла в одну руку вилку в другую ножик и принялась сосредоточенно резать грудку на кусочки. Все это под пристальным взглядом мужа, который тяжело проглотил слюну и затем тоже продолжил спокойно употреблять трапезу.

Спустя время они поужинали, Олег положил голову на сложенные под подбородком руки, локтями уперся в стол и с полуулыбкой выговорил:

– Теперь я узнаю свою Анюту.

Он имел ввиду ее полупустую тарелку. Аня почти всегда не притрагивалась к пюре или любому, другому гарниру, потому что наедалась мясом и салатом и особо не любила эти сложные углеводы.

– Да, хоть что – то осталось от нее, – вымученно шепнула женщина, расстерянно оглядывая стол.

Остановившись взглядом на стакане с соком, она легко протянула к нему руку и за мгновения осушила свой его. Этот напиток, насыщенный сладкими углеводами мягко опустился в живот и немного взбодрил ее.

– Я записал тебя на прием через неделю, – снова непринужденно сообщил ей муж. – Мне завтра придется выйти на работу, поэтому я позаботился о сиделке. Завтра милая женщина, по имени Людмила, прейдет за тобой ухаживать. Я навел кое – какие справки про нее, она отличная кандидатура и, несомненно, поможет тебе. Еще она ухаживала за парализованными и знает, что можно уже предпринять, чтоб уже начать реабилитацию.

– У нее есть медицинское образования? – язвительно поинтересовалась Аня.

– Да, – мягко ответил после непродолжительного молчания Олег. – Не волнуйся, я абы кому, тебя не доверю.

– Мне все ровно, – сквозь зубы выдавила девушка из своего будто парализованного горла.

Олег тяжело выдохнул и обреченно откинулся на спинку стула. Только сейчас Аня имела возможность рассмотреть мужа внимательней. Его губы угрожающе поджались, а суженные глаза сверлили супругу недобрым взглядом. Еще Олег ни капельки не изменился. Ни в лучшую сторону, ни в худшую. Он оставался тем же привлекательным, успешным, совершенно здоровым мужчиной. Олег любил за собой ухаживать, поэтому его тридцать пять не превышались по внешним характеристикам не йоту. Тот выглядел на свой возраст, выглядел подкаченным, поджарым мужчиной. И этим немало гордился, потому что было бы иначе, он себя бы ненавидел. И это стало бы самым ужасным в его идеальном мирке.

– Так не пойдет, Аня, – размеренно выдохнул Олег и поднялся со своего места. Он зашел за спину и неторопливо покатил коляску по кафелю вперед. – Врач дал хорошие прогнозы, но для этого необходимо не утерять оптимистичный настрой. Итак, Анюта, ты у меня всегда была сильной девочкой. Я рассчитываю до конца года тебя поставить на ноги.

– За три месяца!? – слегка опешила Аня и наткнулась глазами на дверь ванной.

Лаконичная, серая поверхность дерева на мгновения напомнила ситуацию из прошлого, как они искали эту дверь. Этим они занимались целых две недели и истратили немало бензина. И в итоге взяли такую же, какая есть в каждом магазине нашего города, только из более благородного дерева. Перед глазами появилось счастливое выражения лица Олега и слегка замутило. Вспомнилась та дикая усталость, моральная и физическая, потому что тогда за рулем все время была она, ведь Олег серьезно потянул ногу на очередной тренировке в спортзале.

– Ну, я имею в виду не бегать, а шагать, – смущенно начал уточнять мужчина, открывая злосчастную дверь и бодро вкачивая Аню в ванную. – Мне кажется, если постараться, то вполне возможно.

– Посмотрим, – обреченно выдохнула она, когда Олег докатил ее до ванной и включил воду.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – хмуро заметил Олег, старательно регулируя температуру воды, ворочая кранами и периодически проверяя ее кожей ладоней. – Ты думаешь во всем, что сейчас с тобой произошло, виновен я. Я не снимаю с себя ответственности, но, к сожалению, начать усердно трудится за тебя мне не под силу.

После мужчина с легкостью поднял ее раздетую тушку, и погрузил в пенную воду. Она оказалась горячей, ей стало некомфортно, однако Аня промолчала. Стойко выдерживая температуру, она с усмешкой на губах думала, что Олег, вероятно, любит такую воду и подстроил под себя температуру. Ведь, чем больше температура, тем больше микробов погибнет, тем лучше распарится кожа и эффективней отчистится. Все просто, все просто идеально, как любит ее любимый супруг.

– Не об этом я думала, – равнодушно буркнула Аня и закрыла глаза.

Она уже успела привыкнуть к воде и полуваренная даже стала кайфовать от избытка тепла в ее теле.

– Тогда о чем? – спросил тихо Олег. – Ты постоянно такая задумчивая и немногословная. Может, стоит мне все уже высказать?

Аня открыла глаза и наткнулась на серьезные, родные серые глаза мужа. Они внимательно изучали ее лицо, несомненно, примечая уродливые следы долгой комы супруги. Ей вдруг стало неловко и… стыдно. А еще страшно, ведь долго он с ней сюсюкаться не будет. Чтоб приобрести и сохранять прежний, привычный образ жизни нужна идеальная, красивая жена. Еле живой, несчастный полутруп в коляске точно на эту роль не сойдет. Олег хотел наследников и десять лет ждал. Будет ли еще ждать? Это как раз станет тем испытанием, про который говорят под венцом. «В горе и радости, – сумбурно припомнила она. – Никто, абсолютно никто не скажет у алтаря, что свое горе не может нормально пережить, а чужое и подавно. И мысленно соглашается только наполовину. Где переделать обещания на более реалистичные?»

– О том, что мне мерещится всякая чушь, – искренне призналась она. – Я думала, что вероятно у меня еще не все лекарства вышли с организма. В коме от них мне снились красочные сны, в реале же… тоже сны. Нет галлюцинации, – наконец нашлась она.

– Возможно, – охотно согласился супруг. – Тебя полгода вечно чем – то пичкали. Слушай, я забыл полотенце, пойду, возьму чистое.

Олег живо исчез из дверного проема наружу. Аня всмотрелась в пушистую, белую пену, на мгновения ее заворожили маленькие пузырьки. Она попыталась пошевелить пальцами ног. Это невозможно было увидеть глазами, по ощущениям же полный ноль. Тогда приняв последнее усилия, Аня попыталась согнуть одну ногу в колене и через мгновения заметила поблескивающую кожу коленки. Это ее заметно удивило, глаза видели, что с одной ногой этот фокус удался, однако мозг не мог смириться с истинным чудом. Когда в ванной снова оказался Олег, Аня быстро распрямила ногу, не ощутив ничего. Но это только физически, эмоционально же слегка потряхивало. Хотелось снова оказаться в одиночестве и изучить основательно возможности своего изрядно потрепанного организма.

После купания к великому сожалению Олег не оставил ее. Когда они оказались в спальни, в их общей спальни с тем дорогим роскошным покрывалом он положил ее в расстеленную постель и лег рядом.

– Спокойный ночи, – совсем тихо шепнул он, и Аня увидела его подтянутую спину, слегка укрытую коричневой простынкой.

– Спокойной ночи, – ответила Аня, и свет в комнате окончательно погас.

Как только голова коснулась подушки, ее глаза закрылись и грубо, даже насильственно кто – то утащил ее сознание в мир сновидений. Она буквально не устояла на ногах, когда почувствовала под ногами твердый пол и тут же улетела спиной назад. Через пару шагов назад, Аня уперлась в стенку и не больно упала на задницу. Что – то с грохотом упало, послышался звук столкновения металлической посуды об кафель. Оглянувшись, заметила вокруг сумерки и большое окно, из которого лился тусклый, лунный свет в комнату. Не успела Аня прейти в себя и понять, где находится, как ее грубо схватили за воротник и приподняли над полом. Моментально стало жутко страшно, расширенные в ужасе глаза устремились на агрессора, не чувствуя опоры под ногами, в прямом и переносном смысле.

Темная, массивная, вероятно мужская фигура с яростью швырнула ее вперед, она обратно ударилась об стенку, на этот раз, наблюдая искорки в глазах от жуткой боли во всем теле.

– Какой друг, шлюшка!? – услышала Аня гневный мужской голос, обращающийся к ней, когда головокружения медленно отступило и сознания стало сложно и трудно проясняться. – Ты не сможешь мне изменять! – снова услышала она неадекватную и устрашающую агрессию в голосе «незнакомца» и в прямом смысле этого слова затряслась всем телом, свернувшись калачиком, поближе придвинувшись к стенке. – Я научу тебя быть моей!

Фигура снова двинулась на нее, это она заметила в лунном свете и принялась отползать в сторону. Это очень сложно у нее выходило, и тогда женщина вдруг осознала, что так стесняет ее движения. Огромный, беременный живот мешал и усложнял побег от разъяренного агрессора. Инстинктивно обхватив колени трясущимися руками, она положила на них голову, чтоб дополнительно прикрыть выделяющийся живот, прекрасно понимая, куда прилетит следующий удар, и охотно соглашаясь на это. В ту же секунду ее бьют по голове чем – то тяжелым, нехотя женщина полностью обмякла, больше не чувствуя живую преграду между коленями и животом. Больше не чувствуя ничего, кроме щемящей пустоты и тоски по ребеночку, который был. Он так близко, во сне. Анюта вспомнила ту безграничную любовь к маленькому Виктору. Последние мысли, что появились в ее голове тогда, были: его зовут Виктор. Пусть умру я, но он будет жить. Дай бог, он не будет таким, как его отец.

«Дай бог, он не будет таким, как отец, – это последняя мысль из сна не давала ее мозгу нормально функционировать весь следующий день». Муж рано утром уехал на работу, не заметив за женой ничего подозрительного. Вернее, что может быть подозрительным у человека, который неделю назад только вышел из долговременной комы? Ничего. Естественно мужчина старался не нагружать супругу своей тревогой и парализующим понимаем, что теперь жизнь не будет прежде со второй половинкой. Его жена изменилась, внешне, внутренне. Аня, здоровая, молодая женщина по твоей вине стала очень чужой, очень странной, очень раздражающей.

Сидя в своем коляске, она смотрела в окно, где проглядывался прекрасный, летний день в самом разгаре и думала. Много думала, слава господи эта функция у нее работала прекрасно. Но почему тогда эти размышления причиняли столько боли? Миниатюрная, осунувшаяся от изнурительной комы, с еще остатками былой, небывалой красоты блондинка восседала в своем инвалидном кресле и выполняла единственное доступное ей действие: она думала, вспоминала и мечтала. Но почему воспоминания начинались десять лет назад, когда ей почти тридцать?

Детство, у всех оно было. Это прошлое, которое невозможно стереть из памяти без остатка. Оно формирует, так или иначе, наше становления. Или, в зависимости от психики отдельного человека, влияет на формирования личности в будущем. Аня мало, что помнит из своего детского периода. В общем, воспоминания настолько замазаны и скудны, что можно сказать, у нее нет воспоминаний о таком щепетильном отрезке жизни. Одно она знала точно, оно не было легким и не было жутко шокирующим. Проходило оно спокойно и неинтересно. Родители много работали и практически не обращали внимания на свою единственную дочь. Да если и объективно смотреть, то Аня не была проблемным ребенком. Наоборот, Анюта росла скромным, тихим цветком. Она благоухала юностью и добротой. Радовала красотой и отзывчивостью, даже если ее не просили прямо об последнем. Однако, похожа девочка была неожиданно на отца, притом и характером и внешностью.

Мать Инга, симпатичная черноволосая женщина с пронзительными, холодными, голубыми глазами не передала дочери своей твердости и целеустремленности. И очень сожалела об этом, порой даже кричала во все горло, что ей придется тянуть свое дитя всю жизнь, как и ее отца. Вот так. Инга не любила дочь, не любила мужа, не любила себя. Она любила цели, деньги, стабильность. Последнее же оказалось очень раздутым и точно неопределенным. Почему? Да потому что не первый заработанный ею миллион, не десятый, не сотый не смог полностью оправдать это слово в ее представлении. Инге было все мало, она шагала по головам, скидывала в пропасть без особых угрызений совести любую живность, что стала на ее пути. Нечаянно или намеренно, не важно. И по сей день, беспринципная бизнес леди ненавидит всех и вся. Богатство ее не успокоило и не удовлетворило.

Уже, как пару лет Аня не общалась с родительницей вообще. Только если с отцом, которого она сильно любила и жалела. Мягкий, симпатичный мужчина стал уже совсем седой, хотя тому было не больше пятидесяти пяти. Он не смотря не на что, всю жизнь был предан тираничной жене, помогал управлять Инге в ее бизнесе, и все еще продолжал безгранично любить свою супругу. Инга из – за свойств своего отвратительного характера периодически гнобила и угнетала морально супруга, однако несмела его отпустить. Плюясь ядовитой слюной, она продолжала цепко удерживать мужчину рядом, потому что знала, что только он сможет ее выдержать. Только Геннадий сможет вовсе, и забыть об упреках и последующих обидных высказываниях, сказанных в очередном приступе беспричинного гнева. Ее Геннадий был мальчиком для словесного избиения и самым драгоценной отдушиной, когда она осознавала, что является ничтожеством, несмотря на все свое богатство, и показного уважения коллег.

Теперь вы вполне можете понять, почему прошлое так спешно утилизировалось из воспоминаний Ани. Сработал инстинкт выживания и постарался подтереть, то, что уничтожало хозяина изнутри своей токсичностью. Ведь накопленные психологические проблемы, выдаваемые ей матерью, оседали невидимой дымкой на душу и знатно гробили ей психику. И сейчас ее беспокоило одно, оно сковывало душу той знакомой ледяной дымкой и душило, душило, не перекрывая дыхательные пути. Она ощущала те стальные, беспощадные руки на своем горле, как в детстве. Мать была далеко, мало того, что они не общались пару лет, до этого встречи происходили редко и Аня не позволяла матери коснуться ее сердце своим змеиным, ядовитым языком. Тогда почему эти стальные путы крепко держали ее за горло и несли по жизни? Она в ловушке, вся жизнь в ловушке и лжи? Или просто больна? Бесповоротно психически больна? Сердце терпимо, но мучительно сдавливали сомнения и боль. Анюта поморщилась все еще пялясь в окно и мимолетно задумалась еще о том, что уже вечер, а ужасающих видений не было. Это дополняла уверенности, что лекарства, которыми пропитан ее организм успешно выходят и отрезвляют голову. В скором времени она поймет всю трагичность и безысходность ситуации?

Девушка уставилась на свои ноги, худые, прямые палки в тонких серых штанах, сейчас они казались ей не своими. Она почти поверила, что пока находилась в коме, ей пересадили чужие, женские и максимально похожие, чтоб никто не заметил подмены. Эти бредовые мысли на мгновения показались ей логичные и вполне оправдывающие сложившейся их статус. Нижнею часть тела невозможно пересадить так, чтоб она функционировала, как своя. Ну, по крайней мере, Аня еще не слышала о таком рывке в медицине. Медленно и достаточно доходчиво разум в конечном счете доказал неадекватность и даже нежизнеспособность ранних умозаключений. Однако это помутнения лишний раз доказало, что с сознанием женщины что – то произошло. И не важно: болезнь это или временное, побочное действия многочисленных препаратов, которыми длительное время в неограниченных количествах вливали в нее. Это ее пугало, жутко и часто. Это значительно тормозило ее восстановления.

Тот жуткий, переросший эмбрион, что явился к ней вчера, обещал ей помочь, но это был лишь плод фантазии ее не вполне здорового рассудка. Что будет дальше? Видения и кошмары изматывали ее итак ослабленный организм. Первая ночка дома не дала ей долгожданного отдыха. Более того, это ужас начался еще в больничных стенах, и одна и та же линия прорисовывалась изо дня в день. Она никогда не была беременной. Конечно, Аню тревожит, что теперь скорей всего у нее не будет детей. Однако не так значительно, чтоб подвергаться такой психологической атаке на этой почве.

Дверь вдруг резко открылась, с подносом в руках вошла чуть полноватая женщина в аляпистом, покрытым целым ворохом разносортных цветов платье ниже колен. Аня познакомилась с Людмилой еще рано утром, когда та принесла ей завтрак и помогла одеться. Она еще тогда оказалась ей не по душе. Миловидная, с усталым и не выспавшимся лицом блондинка напомнила ей одну из среднестатистических особ изнуренных тяжелой и неинтересной жизнью. Никогда Анюта не испытывала к такому виду женщин неприязнь, но тем не менее, ей хватало своей трагедии, чтоб каждый день видеть женщину, которая пришла работать в богатую семью и в тайне люто ненавидит ее всем сердцем.

Той было чуть больше тридцати. Утром Аня позавтракала, затем приказала закрыть дверь и не заходить к ней до вечера. И она вызвала стойкую симпатию, потому что выполнила ее наказ без пререканий. Такая сиделка ей подходила: она помогала ей и одновременно не мешала навязчивым общением. Первый день подходил к концу, скоро вернется с работы Олег. Аня хотела обговорить с ним некоторые моменты ее реабилитации.

– Вы проголодались? – осторожно узнала Людмила, неуверенно застыв на пороге. – Я тут борща сварила. Пока горячий, поужинайте?

Аня развернулась, развернув инвалидную коляску вперед к двери.

– Спасибо, Людмила, – ответила мягко она. – Накройте стол, пожалуйста. Я сейчас туда приеду.

Хозяйственная сиделка беспрекословно выполнила просьбу, оставив входную дверь открытой нараспашку. Аня охотно последовала за ней, ведь она и правда, очень проголодалась и не откажется от жидкого, горячего блюда.

Вскоре Аня была вынуждена похвалить Людмилу и искренне поблагодарить. Ее варево оказалось самым лучшим, что за последнее время доводилось, ей есть. Домашнее, горячее блюдо мягко легло в живот и слегка разморило Анюту. Ей захотелось лечь в кровать и подремать пару часиков. Это было не лучшей идеей, потому что только едва вечерело и сон в это время, ничего хорошего не сулил. Но бороться с внезапно охватившей ее усталостью и внезапной расслабленностью она не могла. Людмила помогла оказаться ей в кровати и Аня отпустила ту домой, сказав, что ожидает ее возвращения уже завтра.

Глава 3

Когда Анюта открыла глаза, то наткнулась на жуткую, непроглядную темноту. Несколько минут неподвижно пролежав, она повернула голову в бок, в сторону входной двери и заметила щелку тусклого света, потому что дверь оказалась полностью не заперта. Затем ощутив нарастающую тревогу, ее рука нащупала телефон. Через мгновения лицо женщины осветилось светом из экрана айфона, а глаза с удивлением заметили неожиданные цифры.

– 2:43, – хрипло ото сна произнесла вслух время она и потерла глаза другой рукой.

Позднее время заметно удивило ее, а рука, недавно протиравшая глаза в надежде стереть наваждения и увидеть другие цифры, коснулась противоположной стороны кровати. Пустая, прохладная простынь обожгла ее кожу, осознанием, что Олег никогда не засиживался допоздна. Он всегда ценил свой отдых, сон и не пренебрегал им ради своего здоровья и режима, который, как мужчина утверждал неотъемлемая часть повышенной продуктивности на весь следующий день.

Сильно захотелось выяснить причину нарушения режима, ведь ее не оставляло отравляющее предчувствия чего – то плохого. И чем дольше она лежала, тем, это ощущения интенсивней нарастало, угрожая полностью поглотить ее душу и разум. Не хотелось развития тревоги, но она даже не представляла, как самостоятельно выберется с постели и взберется на инвалидную коляску.

В следующую секунду Аня включила фонарик на айфоне и положила гаджет светом наверх. В комнате появилось достаточное освещения, одеяло откинулось в сторону. Взгляд упал на истощенные ноги, вид ей не нравился, более того, он вызывал у нее отвращения и гнев. Она сдавила зубы друг на друге и с ненавистью уставилась на них. Обратно появилось нечто похожее на отрицания реальности, ведь ее ноги не могут так выглядеть. Всю жизнь она видела стройные, здоровые, подкаченные конечности, а сейчас, что перед ней? Как они смогут восстановиться? Когда начнут выполнять свою функцию и вообще начнут ли?

Любопытство и тревога не отступала. Именно они и капелька гнева и ненависти на себя помогли ей выбраться из постели и упасть в рядом стоящее инвалидное кресло. Правда ничего не получалось с первой попытки, и даже не со второй. Приземлившись грубо, и мимо кресла Аня выругалась и с усилием взобралась на него. Часто и сбивчиво дыша, она немного отдохнула от повышенных внезапных усилий. Голова кружилась, немного побаливало бедро, на которое она грохнулась в постели недавно. Это вызвало на ее лице невольную улыбку. Это казалось одновременно чудом и признаком возможности восстановления, ведь одна нога сложно, неохотно, но слушалась ее. Она функционировала, еще Аня чувствовала боль в бедре. Ощущать хоть минимально свои ноги ей понравилось. Волна тепла от появившейся надежды прошлась по телу и немного взбодрила тела, сняв часть усталости.

Достаточно отдохнув, она вспомнила о своей цели и нажатием кнопки привела инвалидную коляску в движения. Через пару мгновений, она уже пересекала небольшой коридор и выехала в кухню, которая ослепила ее глаза своим ярким, дневным освещением пяти мощных лампочек в люстре. За столом она заметила Олега, понуро опустившего голову на однотонную скатерть и высматривая там что – то очень внимательно. Вскоре и вскрылась и причина его такого поведения, ведь рядом в прозрачном бокале виднелась коричневая, без сомнения крепленая жидкость.

– Олег! – потрясенно выдохнула Аня и сразу же наткнулась на затуманенный алкогольными парами взгляд мужа. Ее сердце гулко забилась, она едва узнала своего супруга, потому что первый раз видела того пьяным. Олег призирал алкоголиков и всегда придерживался мнения, что алкоголь, для слабых. И что она видит? Ее муж ослабел волей, потому что его идеальная, комфортная картинка разрушилась. – Ты же не пьешь.