Полная версия
О котах и людях: о ястребинке и розах
Керидвен порадовалась, что не держит живности. Дойку-кормежку так не пропустишь, передохнут все. А огород за утро не зарастет… Ну, не особо.
Она кое-как привела себя в порядок, натянула халат и пошлепала вниз, на кухню.
– Какого черта ее вообще понесло на эти болота?!
Керидвен вздрогнула.
– Кого – ее?
– Да Ору, кого еще! – Джимми, мрачно отковыривавший скорлупу с яйца, кинул на нее взгляд исподлобья и вернулся к своему занятию. Блейз, чистивший грибы – с утра, что ли, успел набрать? – поднял глаза от мусорного ведра.
– А, Керри, привет! Доброе утро… то есть, добрый день, наверное. Там картофельные лепешки остались, будешь?
– Угу, – Керидвен плеснула себе чаю – ухх, настоялся! – развернула одеяло, под которым пряталась тарелка с лепешками – надо же, еще теплые! – и села рядом с Джимми. – Так что там с Орой? – спросила она с набитым ртом.
Джимми с хлюпаньем отхлебнул из кружки.
– А я знаю? Она не говорит.
Блейз с сомнением поскреб грибную шляпку. Какая-то она попалась червивая.
– Может быть, – осторожно сказал он, – Ора с братом хочет поговорить.
– С Финном?
– С Этаном.
– Он же мертвый! – возмутился Джимми.
Блейз молча поднял на него ясный взгляд.
– И ты туда же?! – Джимми возмутился еще больше. – Тоже веришь, что он в полнолуние вылезает из болота? Серьезно?!
Блейз опустил глаза и принялся рассматривать грибную ножку.
– Нет, – подумав, сообщил он. – Я не могу сказать, что я точно в это верю.
Керидвен вздохнула и полезла в шкаф за сливовым вареньем.
– Может быть, это Этан. Или нечисть какая им прикидывается. Или это Оре что-то мерещится от нервов. – Она плюхнула себе варенья в розетку, облизала ложку и ткнула черенком в сторону Джимми. – Тебе-то что?
Джимми развернулся в ее сторону и смерил ее взглядом с головы до ног.
– Ревнуешь, что ли?
Керидвен брякнула ложку на стол, едва удержавшись, чтобы не заехать ему по лбу.
– Да при чем тут «ревнуешь»?! Она на этих болотах всю жизнь живет, ее так вырастили! Ну явишься ты к ней, скажешь – не ходи, Ора, на болота, нечего! И она такая – а, да, точно, как же я сама не догадалась! Джимми же наш Коллинз будет против!
– А ведь может сработать… – задумчиво проговорил Блейз.
Керидвен поперхнулась. У Джимми вытянулась физиономия.
– Думаешь? – с надеждой спросил он.
– Ну, это Керри у нас никого не слушает, – Блейз вытер ножик и принялся стаскивать фартук. – А ты, Керри, уж извини, пожалуйста, у нас такая одна.
Керидвен брякнула о стол кружкой.
– Да отстаньте вы от девки! Она вас что, просила?!
– Пока нет, – кротко сказал Блейз, вешая фартук на гвоздь в стене.
На дороге за изгородью завопил клаксон.
– А, – пробормотал Блейз. – Вот и они.
За рулем был Финн, рядом с ним, кусая губы, сидела Ора, все такая же мрачная. А на заднем сиденье возвышалась необъятная госпожа О’Рурк. Ветер трепал края черной вуали, в которую она куталась от дорожной пыли.
Финн выскочил и распахнул перед ней дверцу. Госпожа О’Рурк вышла из машины и застыла, как большая грозовая туча, которая думает, начинать ей метать молнии, или погодить.
Блейз подошел к ней и коротко поклонился.
– Вы хотите, чтоб я отслужил отпевание по вашему сыну, не так ли?
Госпожа О’Рурк прижала руку ко рту, содрогнувшись всем своим большим телом. Финн поддержал ее под локоть.
– Вы же можете упокоивать мертвых? – хмуро спросила Ора, глядя в сторону.
Блейз моргнул.
– Я – нет. А Господь может.
Керидвен едва-едва дождалась, пока О’Рурки не отбыли восвояси, и только тогда зажала Блейза в угол и принялась трясти.
– Ты серьезно?!
– Что серьезно?
– Мертвых собрался упокоивать?! Ты что, правда считаешь, что ты им там… по-латыни пропоешь и этого хватит?!
Она, наверное, даже сама не могла сказать, хочет она, чтоб это было правдой – или наоборот.
Блейз опять заморгал.
– Керри, ну… это же не магия. Но они же там сражались… все… за то, что им было важно. Как могли. Разве они не заслужили?..
– Да при чем тут «заслужили»! – Керидвен вцепилась себе в волосы. Руки у нее дрожали. – Никого нельзя спасти против его воли. Ни живых, ни мертвых, – она тряхнула Блейза за воротник. – Ни людей, ни… – у нее перехватило горло. – Ни остальных.
Блейз погрустнел.
– Я знаю. Но О’Рурки же попросили. Хотя бы для них я должен это сделать. Для живых. – Он вздохнул. – А там как пойдет.
Керидвен швыркнула носом и решительно вздернула подбородок.
– Одного я тебя не отпущу.
– Но…
– А вдруг это правда фир болг? Хочешь, чтоб было, как в тот раз?
– А что было в тот раз? – встрял любопытный Джимми. Оказывается, он подслушивал.
Блейз только вздохнул и махнул рукой.
– Да я же рассказывал…
У Джимми загорелись глаза:
– Фею видел? О, тогда я тоже с вами!
Блейз набычился.
– Это не игрушки.
– Разумеется, – Джимми тоже посерьезнел. – Я бы на твоем месте подумал вот о чем – будет ли старому О’Рурку выгодно, если пойдет слух, что пришлый священник упокоивает мертвых, из болот больше никто не вылезает, а, значит, их и охранять так не надо, и стрелки О’Рурковские не так уж и нужны. И не будет ли ему выгодней, если святошеньку черти на болотах скушают. Или он там сам утопнет, от большого энтузиазма.
У Блейза вытянулось лицо.
– Ну, Джимми, зря ты о нем так…
– Зря? – окрысился Джимми. – Мужик сына не пожалел, а тебя, значит, пожалеет?!
Блейз поджал губы и замолчал. Джимми хлопнул его по спине:
– Да не куксись так! Я мешать не буду, просто в сторонке с пушкой постою, на всякий случай. Или что, боишься, раз я в ваши песнопения не верю, не сработает?
Блейз всплеснул руками:
– Джимми, ну, сколько раз объяснять! Это же не магия!
Джимми захохотал.
«Чего хотят мертвые?»
«Того же, что и живые. Только теперь они уже не могут себе об этом лгать».
Эльфин был очень похож на человека, только на человека, наполовину вросшего спиной в камень. Керидвен сидела на земле, упираясь затылком ему в грудь, чувствуя, как ее обнимают каменные руки, горячо и безбольно, ощущая себя мошкой в янтаре.
Ничего нельзя сделать. Значит, ничего не нужно делать. Значит, можно не делать ничего.
Только чувствовать прикосновение, только слышать, как внизу стонет и плещется ледяная вода, как вверху поет огненное колесо, перебирает лепестками, поворачиваясь вокруг оси, исполинская роза, сложенная из ангельских крыльев.
Если это смерть, мелькнуло у Керидвен, то я не хочу ничего, кроме смерти. Никогда не хотела ничего, кроме смерти.
От этой мысли ей стало страшно. Потому что нельзя любить духов больше людей; и нельзя любить смерть больше жизни; и нельзя хотеть оставаться в преисподней, на изнанке, нельзя, нельзя, нельзя – и от каждого «нельзя» внутри разгоралось пламя, все горше и горше, все ярче и ярче, сплавляя ее с этим островом, с этим выбором, с этим сумеречным миром на обратной стороне жизни.
Она прижалась к Эльфину сильнее; каменные руки дрогнули, обнимая ее крепче.
Внизу плеснула вода.
«Кто-нибудь еще приходит сюда? Из твоих… бывших?»
«Они не мои. И они не приходят. Не могут прийти. Это же Аннуин, – он тихо засмеялся. – Здесь можно попасть только туда, где ты действительно хочешь оказаться».
«Я хочу быть здесь. Это значит, что я умерла?»
Она ощутила прикосновение губ к волосам.
«Нет. Совсем нет».
[3х09] ФИНН
О'Рурковская сторожка на болотах была сложена из камня и больше всего походила на редут – с толстенными стенами и крошечными окошечками-бойницами, из которых, в случае чего, можно было бы отстреливаться. Караулить в ней предполагалось в одиночку – чтоб случайно друг друга не перестрелять, вместо нечисти. Блейз оглядел скудную обстановку – узкий топчан, приколоченный к стене, крохотную пузатую печку, пару ящиков со снедью и огромный металлический шкаф с боеприпасами – горестно покачал головой, распахнул тяжелую дверь и, подхватив единственную табуретку, стал выбираться наружу. Сейчас он пытался соорудить из нее какое-то подобие алтаря. Распятие они взяли из дома, свое собственное. Свечи – толстенную связку – принесла Ора. Скатерку Керидвен захватила с кухни.
Керидвен вздохнула, посмотрела на окрестные кочки, на тускло поблескивавшую между ними зеленую воду, и полезла за иголкой. Священническое облачение они позаимствовали у бывшего отца Джозефа, который был выше Блейза на две головы. Керидвен подрубила вечером подол, конечно, но явно недостаточно. Нехорошо было бы все угваздать.
Джимми немного поглумился – «А что, без балахона-то никак? Боженька не признает?» – но как-то без огонька. И как ты вы так живете, пробормотал он сквозь зубы и отправился натягивать бечевку по окрестным кустам. На бечевке трепыхались жестянки от консервных банок – чтоб было слышно, если кто из людей полезет. Финн взялся расставлять свечи по земле – «чтоб было видно, куда не заходить», пояснил он шепотом. Ора сидела на пороге и мрачно полировала ствол, кусая губы. Керидвен затянула узелок и откусила нитку.
– И что дальше? – спросила она.
Ора бросила на нее хмурый взгляд исподлобья.
– Дальше ждем.
Пасмурное солнце наконец-то закатилось и село. С болота тянуло стылой водой и осокой. Керидвен поплотнее завернулась в шаль. От сидения на холодном камне у нее все затекло. Из-за низкой тучи выкатилась луна – толстая и круглая, блестящая, как крышка от кастрюли.
– Ну что, скоро начинать-то? – вопросил Джимми, кажется, все ногти уже себе сглодавший от нетерпения.
Блейз озабоченно прищурился на луну.
– Да… наверное… – он поддернул длинноватые рукава.
Все встали.
– Из глубины бездны взываю к тебе, Господи… – начал Блейз, сам в белом облачении похожий на привидение.
Где-то позади и слева щелкнул затвор – это Ора взяла пистолет на изготовку. Чавкнула земля – Финн переступил с ноги на ногу. Керидвен ощутила, как у нее кружится голова. Опять начиналось. Керидвен мысленно выругалась и вцепилась себе ногтями в запястье, чтоб ничего не испортить.
Плавный речитатив молитвы, золотистый и металлический, как проволока, завивался бобовым стеблем и расползался от Блейза в разные стороны, растекаясь бледным кругом света. Сумерки разделились, как сыворотка со сметаной – став бледнее и жиже вокруг священника, внутри круга, гуще и темнее за его пределами.
Дохнул болотный ветер; свечи, расставленные кольцом, моргнули и погасли. В темноте захлюпало – Финн потянулся за спичками.
– Да стой ты спокойно! – зашипела на него Керидвен, обернулась и застыла – на границе света и тени стоял незнакомый человек.
Этан, поняла Керидвен.
Этан как Этан, такой же, как все О’Рурки – пониже Финна, повыше Оры, только почему-то в щегольском кашемировом плаще, совсем не подходившем к обстановке. Явно же не в нем он когда-то по болоту шастал?
Никаких следов тины на светлом кашемире не было, хоть он и стоял по колено в болоте. Нарядное какое привидение, подумать только, озадачилась Керидвен.
Полупрозрачный Этан морщил лоб и шевелил губами, пытаясь что-то сказать. Керидвен попыталась прочитать по губам, но лицо рябило и двоилось, как воздух над костром.
Финн выронил спичечный коробок.
– Этан! – выдохнул он. – Этан!
Этан подался вперед. Финн замахал руками:
– Этан! Этан!
Ну, слава тебе господи, подумала Керидвен. Не мне одной мерещится.
– Этан! Этан!
Этан сделал шаг вперед. Финн тоже – и прошел его насквозь, слепо загребая руками болотную воду.
Дух обернулся, пытаясь задержать брата, и рассеялся, как дым над костром от порыва ветра. Керидвен вдруг поняла, что не видит Блейза и не слышит – ни Блейза, ни Оры, ни Джимми, ни звезд и луны в небе наверху. Будто кто-то опрокинул чернильницу.
Воздух тек вокруг, влажный и густой, тянулся прядями, как водоросли, и сквозь него ничего не было слышно – только плеск воды и лепетание Финна.
– Этан… Этан… – бормотал Финн, все глубже и глубже заходя в темную воду. – Я знаю, что так нечестно, Этан… Погоди… Погоди… Я все исправлю, Этан…
– Куда?! – Керидвен рванулась схватить его – и чуть не упала сама. Ладонь прошла насквозь. Керидвен замахала руками, пытаясь восстановить равновесие, и вдруг уткнулась спиной во что-то твердое и горячее.
Эльфин.
Керидвен судорожно вздохнула. Голова кружилась. На мгновение все смешалось перед глазами, будто встряхнули калейдоскоп – Блейз в круге света, подсвеченный изнутри, будто вырезанный из бумаги; тени вокруг него; Джимми и Ора; Этан; Финн; она сама… Эльфин.
Все они были в одном месте, в одном времени, одновременно – но невозможно было удержать во внимании всех разом. Керидвен зажмурилась.
Пришло чувство теплоты и тяжести, рук, замкнутых кольцом.
Это Эльфин возник за ее спиной, прижимая ее к груди.
– Ты пришел? – спросила она отчего-то шепотом.
– Нет, – раздался усмешливый шепот над самым ухом. – Это ты частью себя всегда здесь.
– А… а остальные?..
– Как пойдет, – хихикнул он.
Керидвен подняла глаза и увидела Финна, слепо водившего ладонями по воде, будто пытаясь что-то зачерпнуть.
– Этан… – бормотал Финн. – Это я должен был умереть, Этан… погоди, я все исправлю… погоди…
– Его там нет, – пробормотала Керидвен. – Финн! – заорала она в голос. – Его там нет!
Финн даже не обернулся.
– Он тебя не услышит, – сказал Эльфин. Керидвен ощутила его подбородок у себя на макушке.
– Он же утонет!
– Утопится, ты хочешь сказать. Ага.
Керидвен затошнило.
– Сделай что-нибудь!
Эльфин захихикал.
– Ну, если ты так просишь, дорогая…
Сердце у Керидвен стукнуло – Безымянный! – но, прежде, чем она успела что-то сказать, успела даже подумать, мимо скользнула тень, и длинная, красно-коричневая рука, будто выделенная из глины, толкнула Финна в спину.
Финн рухнул навзничь. Над головой у Керидвен поплыл беззвучный смех – не как звук, как ледяная, тошнотворная дрожь, пробирающая до самого нутра, от которой будто мясо отслаивалось с костей. Безымянный – нагая, бесформенная тень – сидел на кочке и смеялся, топя человека в трясине.
Финн слабо затрепыхался. Изо рта у него вырвался пузырь воздуха. Безымянный ослабил хватку. Финн, мокрый и дрожащий, вынырнул наружу, хватая воздух ртом. Безымянный наклонился к нему, скалясь во все зубы:
– Хочешь справедливости? Хочешь?!
Финн что-то булькнул, Безымянный вцепился ему в волосы и макнул в болото обратно.
Керидвен дернулась, но невидимые руки держали крепко. В тёмной воде, у самой поверхности под ее ногами, Финн трепыхался, как попавшаяся на крючок рыба.
Безымянный выпустил его и захохотал:
– Что, не хочешь? – подцепил Финна за ворот ногтем и без усилия выбросил на берег, как рыбешку. Финн захрипел, пытаясь вдохнуть.
Эльфин потрепал его по щеке:
– Трусишка!
Финн поднатужился и плюнул в Эльфина болотной водой. Плевок упал Финну на грудь и растекся черным. Эльфин перекатился на пятки, запрокинул голову и захохотал во весь голос. Радостно обернулся к Керидвен; в темноте блеснули белые зубы.
– Простой фокус. Всегда работает!
Он легко вскочил на ноги; глиняное лицо оказалось близко-близко.
– Почти всегда. С тобой бы не сработало, моя дорогая. Мы с тобой совсем из другого теста, не так ли? Если уж идти – то идти до самого конца, верно? Казнить себя – так казнить. Разве это не будет честно? Разве это не будет справедливо? – усмешка блеснула в темноте, как нож.
– Тьфу на тебя!
Керидвен отшатнулась, запнулась о что-то в темноте и с размаху плюхнулась на землю.
Все кости заныли от сотрясения, но зато мир встряхнулся и встал на место.
Сверху висела круглая луна, толстая и белая. Сбоку кто-то с присвистом дышал – Керидвен повернула голову и обнаружила валяющегося на земле Финна, мокрого и грязного, но вполне живого.
– Избавь меня от пролитой крови, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду твою, – тем же ровным голосом читал смутно белеющий в темноте Блейз.
– Господи! отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою: ибо жертвы Ты не желаешь, – я дал бы ее; ко всесожжению не благоволишь…
– Аминь, – внятно сказал Финн.
[3х10] ОРА
– А я так думаю, газ у вас какой-то на этом болоте выделяется, – сказал Джимми. – Типа эфира какого-нибудь. Вот вас и таращит всех, кого куда.
Керидвен хмыкнула. Ора прошипела что-то неразборчивое. Финн, завернутый по самый нос в одеяло, не отреагировал никак.
Блейз, разжигавший огонь в печурке, захлопнул дверцу и поднял глаза на приятеля.
– Ты, значит, ничего не видел?
– А что тут видеть?! – завелся Джимми. – Одна встала и стоит столбом, другой вдруг наземь брякнулся и пытается в луже утопиться… третья в белый свет давай палить как в копеечку, а мне куда, разорваться?!
Губа у него была разбита и все лицо расцарапано. И как его угораздило, подумала Керидвен. Кажется, она что-то пропустила.
– Палить? – рассеянно спросил Блейз.
Джимми упер руки в бока:
– Ты еще скажи, что не слышал ничего?!
– Извините, – хриплым голосом сказала Ора. – Я зашью.
– Ой, – Блейз поднял руку, обнаружил в широком рукаве сквозную дыру от пули и часто-часто заморгал.
Ора покраснела и вжала голову в плечи.
– Да ты не обижайся, она не в тебя, – быстро встрял Джимми. – Случайно вышло.
Блейз повел в его сторону зрачками, присел рядом с Орой на топчан и взял ее за руку. Ора сжалась еще больше.
– Ора, вы… извините… вы в меня стреляли?.. В смысле, в меня как в меня, лично?.. Или вам показался кто-то?
– Показался, – хрипло буркнула Ора.
– А кто?
Ора уставилась на свои ботинки и намертво замолчала. Блейз вздохнул и обвел всех глазами.
– Мне кажется, нам стоит сверить, кто что видел. Так будет легче разобраться. Что было наваждение, что нет.
Ответом ему было гробовое молчание.
Блейз вздохнул, выпрямился и сцепил пальцы на колене.
– Ну, я тогда начну, пожалуй… Я видел Этана. И еще… нескольких, – он наморщил лоб. – Темно было, я не очень разобрал. Такой среднего роста, со шрамом на губе – Рис Конрой, кажется. Женщина в чепце – Шейла О’Коннел, у нее на вороте была кроличья лапка, это я по рассказам вспомнил. И еще Лиам, он все твердил – попомните Лиама, попомните меня!
– Папашин прадед это – буркнул из-под одеяла Финн.
– Странно, – пробормотал Блейз. – Его же вроде бы нормально похоронили? Я сам могилу видел… – он задумался.
– Я тоже Этана видела, – сказала Керидвен.
– И я, – буркнул Финн.
– В плаще таком, модненьком, – Керидвен показала руками.
– Да! – обрадовался Блейз.
– Нет! – возмутился Финн.
Все запереглядывались.
– Во, – торжествующе подвел итог Джимми, – и я говорю – всем свое мерещится!
Он выудил из-за пазухи записную книжицу и карандаш, распахнул дверь от печки, чтоб было поярче, и принялся графить лист.
– Давайте сличать показания, что ли.
Джимми не видел никого.
Риса, Шейлу и Лиама видел только Блейз.
Этана, как оказалось, видели трое – Блейз, Керидвен и Финн. У Блейза Этан был обычный – «человек как человек», одежды Блейз не запомнил – «не до того было». У Керидвен Этан был полупрозрачный и нарядный – угу, он так по праздникам всегда ходил, подтвердила Ора. Да ладно, все ваши так ходят, встрял Джимми.
– Я тоже Этана видел, – буркнул Финн. – И еще там… разное.
Керидвен прикусила губу.
– Разное – это что? – поинтересовался Джимми.
Финн содрал с головы одеяло и принялся его сворачивать.
– Ад видел. Страшно. – Он развернулся к Блейзу. – Вообще не дело, что тут творится. Заканчивать это надо, святой отец.
Блейз вздохнул:
– Легко сказать… – он потер бровь. – Я, конечно, тоже ошибся. Я с «De Profundus» начал, ее всегда за упокой читают, а она же про милосердие… а оказалось, что они все хотят не милосердия, а справедливости… того, что считают справедливостью… и обиделись на меня, кажется… – Блейз просветлел лицом. – Но зато они меня слышат! И даже вроде бы разговаривают! Это уже что-то! – И тут же погрустнел. – Одной службы мало, конечно. Часовню бы тут построить… Ну или даже прямо тут можно, только крест поставить… и освятить нормально…
– Я поговорю с отцом, – решительно сказал Финн.
– Поговоришь?! – Ора вскинулась и зашипела, как кошка. – Не о чем тут разговаривать! Этан вон говорил и договорился! Так ему и надо!
Финн тоже вскочил на ноги:
– Не болтай, о чем не знаешь, дууура!
– А ты, значит, знаешь?! Сопля зеленая! Сдохнуть боишься, вот и все!
– А и боюсь! Я хоть умереть боюсь, а ты жить боишься!
Ора заверещала, подпрыгнула и вцепилась Финну в волосы.
– Ти-ха! – гаркнул Джимми, вклиниваясь между ними и прижимая Ору к стенке.
– Трус сопливый! – не унималась Ора, пытаясь все-таки из-за Джимми лягнуть Финна в колено. – Хочешь, чтобы мы пост бросили, пост бросили, да?! Всегда О’Рурки стояли намертво, а ты все бросить, бросить хочешь?! И ради кого?! Чтоб тебе в аду гореть!
– Дуура! – взревел Финн, и вдруг обмяк и осел на топчан, закрыв лицо руками. Блейз и Керидвен, висевшие у него на локтях, едва успели его подхватить. – А я такое видел, такое… – всхлипнул он. – Никто такого не заслуживает, никто, – выговорил он горестным шепотом. – Пока ты живой, ты еще хоть что-то сделать можешь. А потом… потом все. – Финн замотал головой и поднял измученные глаза на Блейза. – Я, наверное, в ад попаду, святой отец. Я… дьявола видел.
Ну так уж и дьявола, чуть не выпалила Керидвен, но вовремя прикусила язык. Карательно-воспитательные эльфиновские методы, кажется, стремительно давали результаты.
Блейз замахал на Финна руками:
– Даже не думайте такое говорить! Ни про кого нельзя сказать, что он окончательно погиб, ни про кого!
Ора зло блеснула глазами из угла:
– А отец Джозеф другое говорил!
Джимми картинно застонал и ткнулся головой в стену.
– Чокнутые. Вы все тут чокнутые!
– А ты вообще молчи! – огрызнулась Ора. – Ходит тут… думаешь, городской-красивый, я в тебя стрелять не буду?! В Финна стреляла, в Этана стреляла, а в тебя не буду?!
– Э?… – опешил Джимми.
Ора осеклась.
– Любовь зла, – подвела итог Керидвен.
– Да какая любовь! – взорвалась Ора. – Под кустами целоваться – это никакая не любовь! Это вы вон с Финном себе всякую любовь можете позволить! Штаны натянул и дальше побежал, что делал, то и делай! А мне потом куда?! Сиди дома, горшки таскай туда-сюда? Как маменька, десять детей, четыре мертвых?! Чтоб у меня даже имени своего не было, была Ора, а стала миссис какая-то там?! Да я лучше сама на этих болотах сдохну, хоть своей смертью, под своим именем! – она хлопнула дверью и выскочила наружу.
Джимми ошарашенно проводил ее глазами:
– Да мы только всего поцеловались-то пару раз… Да я к ней не подкатывал даже толком, ну!
– Да верю я, – устало сказал Финн. – Это ж совсем глаз надо не иметь, к Оре подкатывать.
– Много ты понимаешь, – внезапно оскорбился Джимми.
Керидвен хмыкнула.
– Зато теперь мы знаем, что из болота действительно лезет нечисть.
– И тащит невинных девиц замуж, – пробормотал Блейз.
Керидвен резко обернулась – но нет, кажется, он ни на что не намекал.
– Пойду я ее поищу, – сказала она. – А вы сидите тут, а то еще что намерещится.
Ору она нашла по всхлипыванию. Луна уже закатилась; у девицы, аллилуйя, хватило ума не ломиться напролом по болоту – так что Ора просто сидела на камне, заливаясь злыми слезами в темноте.
Керидвен подошла и встала рядом. Ора шмыгнула носом и отвернулась.
– Ты правда, что ли, инкуба видела? – хмуро спросила Керидвен.
– Да какой инкуб… – Ора утерлась рукавом. – Все как всегда. Приходит кто-то… кого знаешь. Говорит гадости, так, чтоб достать, – она сплюнула. – Вроде и привычное уже, а тут развезло. Вроде и знаешь все про себя, а все равно каждый раз, как в первый. – Ора вздохнула. – Ну, хоть теперь отлезет от меня. Все на душе спокойней. Не хватало еще чужих в это дело впутывать.
Керидвен села на камень рядом и расправила юбку на коленях.
– Ты-то сама чего хочешь?
Ора вздохнула, выкручивая травинку под ногами.
– Чтоб помирать было не слишком стыдно. Наверное.
– А потом?
– Что «потом»? – опешила Ора.
– Ну, вот ты померла. Никому больше ничего не должна. А дальше что? Аннуин такое место… что захочешь, то и получишь.
– Аннуин? – по голосу было слышно, как Ора нахмурилась. Керидвен мысленно выругалась, но отступать было некуда.
– Мир духов, где до Страшного Суда все. Там только истинные желания работают. Почему и Этан ходит… что-то хотел, да не успел. И фир болг ходят. Знаешь, откуда инкуб берется? Это ангел-хранитель, только падший. Полюбил человека, да не сохранил. Вот с тех пор и ходит, и ищет, а все не то. Так что лучше успевай, пока жива, а то потом хуже будет. – Керидвен поднялась и одернула юбку. – И на холодном не сиди, нутро застудишь.
