Роза, цветок для чародея.

Дернув головой, я моментально отругала себя за глупости. По всем законам, этот чародей, просто от скуки решил развлечься со мной.

В миг стало тошно, что меня воспринимали как человека низшего сорта.

Когда в районе Облачных небоскребов, замаячила красивая вывеска спального салона «Сон без сновидений», я выехала на верхнюю, почти пустую магистраль, устремляя свой допотопный и любимый летокар к спрятанной внутри здания парковке.

Облачные небоскребы представляла собой три строения, расположенных рядом друг с другом. Очень высоких и узких. Там располагались конторы, а также различные заведения по обслуживанию населения Элевсина. Здесь можно было привести себя в порядок, отдохнуть, купить путевку на небольшие курорты Гелы, где каждый мог чудесно отдохнуть возле моря, в лесу или горах.

В связи с тем, что гелийцы умело истребляли природные ресурсы планеты, красивых мест за несколько лет стало катастрофически мало.

Гела застраивалась городами, наплевательски относясь к природным составляющим, посему, красивые места, где можно было насладиться, оказались привилегированными.

Оставив летокар на стоянке и чувствуя невыносимую усталость, я зашла в спальный салон и оплатила капсулу на шесть часов.

Удовольствие было не из дешевых, но стоило того. Миловидная девушка с вертикальными зрачками и черными волосами, забранными в высокий хвост, выдала мне спальный набор, состоящий из пижамы, тапочек и халата и проводила к свободной капсуле.

Залезла внутрь я шустро, дабы не терять времени.

Работница закрыла за мной сферический купол и пожелала приятного сна.

Я с наслаждением вздохнула, когда в ноздри попал аромат хвои, а внутри капсулы на стенках появились образы лесов, еле уловимое пение птиц.

Одеяло и подушка из специального материала, принимающего форму тела и головы, создавало еще больший уют и я не заметила, как провалилась в спокойный сон, благодаря пущенным внутрь парам для успокоения.

Как и обещала вывеска спального салона, мне правда ничего не снилось, но дамы из данного заведения обычно не предупреждали, что время пролетит так стремительно быстро, что покажется что ты и вовсе не спал.

Не успела я закрыть глаза, как перед моим лицом оказалась та же девица с хвостом и хлопала глазами, показывая, что мое время подошло к концу.

Ощущение было настолько горьким, что захотелось разрыдаться, но заместо этого я выдавила из себя миролюбивую улыбку и направилась за своими вещами.

С каждым шагом, голова прояснялась, а тело наполнялось бодростью.

Все же, капсулы сна, творили чудеса, и кто их придумал, был в моих глазах героем. Дабы в шумном городе, а в особенности в районе Каменных Джунглей, выспаться было практически невозможно. На постоянной основе, всегда окружали посторонние шумы, как в доме, так и извне, мешая полному расслаблению.

Взяв наручный дисплей, я сразу же увидела кучу голосовых сообщений от Ливии и одно от Констанции.

Пока одевалась, послушала его первым. Тетушка плавными интонациями и идеально подобранными эпитетами докладывала, что с матушкой все в порядке. Ночь прошла спокойно и ни один гость не смог прорвать оборону нашего жилья.

Натянув майку, я покосилась на несколько сообщений от Ливии. Слушать их не хотелось. Я еще мысленно была в капсуле, в окружении леса и птиц.

Мне не стоило шибкого ума представить как ругается на меня подруга, прознавшая про то, что я отказала Бэт исполнить свой долг перед дансинг клубом и теперь была персоной нон грата в тех местах.

Покинув спальный салон, я не стала тянуть время, направилась сразу в «крылышко», решив, что Ливию я послушаю попозже.

Смена Леопольда была вечером, поэтому я могла спокойно работать подавальщицей свои часы, не ощущая на своей спине два сверлящих глаза и не слыша натужные вдохи, полные разочарования по случаю неразделенных чувств.

Уличив несколько минут перерыва, я уселась на кухне у Гадвика, выпить кавы, более-менее сносной, нежели чем покупала тетушка Констанция на развес, у одной старушки, рассказывающей что этот сорт собирает ее семья с незапамятных времен.

Уж не знаю, что и где они собирали, но вкус был отвратным. Зато тетушке нравился. Она называла его терпким, с легкой ноткой горчинки. По мне, он походил на сладкую жижу из лужи.

Стряпчий что-то напевал себе под нос, в своей манере пережаривая куриные крылышки и щедро посыпая их специями, дабы придать блюду отличительный вкус.

Попивая каву с тарелкой гренок, которые мне услужливо подставил под нос Гадвик, я рассматривала разрумяненную Соню. Девушка походила на распустившийся цветок. Вся сияла и светилась. На ее губах блуждала миловидная улыбка, говорящая о том, что София была счастлива.

Я отставила кружку с кавой на лежащий новостной вестник и замерла.

С одной из страниц на меня смотрел портрет Мартела Гризби.

Статья пестрела яркой вывеской и витиеватым текстом о том, что главное лицо в совете двенадцати, так теперь называли чародея, занялся облагораживанием города и созданием в нем природных площадок для отдыха и созерцания.

Обозреватель хроник писал, что представитель семейства Гризби, не только активно занимается облагораживанием столицы, но и других земель и городов, а также щедрый меценат и проявляет активное участие в глобальной проблеме заболевания планеты.

Я прищурилась, уставившись на портрет мужчины. На нем он был изображен крупно и, как всегда, одет с иголочки.

Зеленые глаза выделялись на фоне черного костюма, идеально пошитого. Из-под пиджака, выглядывал темный жилет, который заставлял угадывать под всеми слоями одежды вполне себе подтянутый атлетичный торс.

Лицо было спокойным, испепеляло своей уверенностью и от меня не укрылся тонкий налет заносчивости.

Этот человек знал себе цену.

Я вздохнула, пытаясь выудить из своих воспоминаний, какие-нибудь сведения об этом человека и припомнила лишь то, что Гризби пытался завоевать планету-близнец Элу, но что-то не срослось и в итоге чародей выступил в роли спасителя, помогая избавиться от главного врага тех земель.

В общем, все равно смог заполучить себе популярность и выйти сухим из воды.

Я также прекрасно помнила, как он отправил на покой весь совет двенадцати, захватив Иглу, главное правительственное здание Гелы и столицы.

Тогда, все до страшного перепугались, но все решилось хорошо, пока мужчина в шикарных костюмах не наигрался и не вернул этот совет в полном объеме, а сам отошел в сторону, но продолжал считаться там главным.

И вот меня, как-то угораздило с ним встретиться!

«Странный тип!» – подумала я, продолжая разглядывать портрет, обращая внимание на руки и красивый перстень с рубином. Явно, фамильный.

– Прохлаждаешься?

От голоса позади меня, я моментально вздрогнула, возвращаясь в кухонное помещение, где витали ароматы пирогов и лапши.

С Гилбертом, мы тут же встретились взглядом. Лицо хозяина побагровело, щеки наплыли на маленькие темные глаза. Он чмокнул губами.

– Задержишься после смены на двадцать минут, доработаешь, значит, – сказал себе под нос, как отрезал.

– По законодательству, я имею право на два перерыва на отдых и перекус, господин Гилберт, – не сдержалась я. Мои слова остановили упитанный силуэт хозяина. Спина, обтянутая в белоснежную накрахмаленную рубашку мигом напряглась, а жилет из кремового оттенка шелка (гордость Гилберта), натянулся на спине и хотелось надеется, что он не лопнет, иначе, я и с этой работы вылечу.

– Двадцать минут, Роза, – прошипел хозяин, оборачиваясь ко мне. Его лоб был в испарине, что не удивительно. Внутри было душно, даже жарко. – Или хочешь лишиться премиального таллера.

– Никак нет, – выдавила я из себя, прекрасно понимая, что никакого таллера и в помине не будет. Спорить не хотелось. Гилберт всегда был прав, даже когда не был прав.

Соскочив с табурета, я пошла обслуживать залы, до тех пор, пока не закончилась моя смена.

Чувствовала я себя практически бодро, благодаря капсуле сна и посему, сил хватало быть шустрой и активной.

Мой дисплей пару раз выдал, что снова пришли голосовые сообщения от Ливии и я все же не удержалась и послушала их, перелистнув целую кучу, отправленных подругой до.

«Роза, в общем, – с тяжелым недовольным вдохом, начала Ливия, – я жду тебя в восемь вечера возле Изумрудного дворца».

Я нахмурилась и шустро перемотала на первое сообщение.

Сначала Ливия, сдержанно, но недовольно вещала о моей глупости, по поводу ссоры с Бэт. Девушка возмущалась, что я подставила ее и где ей теперь искать замену, она не знала, но потом Ливию как переключили. Она восторженно заявила, что в Изумрудном дворце сегодня проводиться благотворительный аукцион для населения, кто потерял конечности из-за болезни. Ее приглашали подавальщицей напитков. Почти весь штат был набран, кроме пары человек. Ливия говорила, что заплатить должны хорошо, посему, такое счастье нельзя упускать. Она даже сказала Бэт, что сегодня выступить не сможет, мол приболела.

Я почесала затылок, в миг кусая губу и не зная что делать.

Чтобы пойти на этот вечер, от меня хотя бы не должно пахнуть лапшой и жареной едой, но заехать домой я не успевала.

Ливия так же говорила, что выдадут форму, в общем все будет чудесно и даже хорошо накормят.

Это было аттракционом невиданной щедрости, поэтому, нужно было быть совсем недалекой, чтобы не согласиться на это.

Я доработала смену. Наспех, попрощалась с Соней и успела улизнуть от Леопольда.

Шустро отправив Ливии голосовое сообщение, что мчу на всех парах, я выехала в сторону дворца.

Времени оставалось не так много, но я успела заранее.

Ливия ожидала меня возле вычурного забора, за которым виднелось пространство с аккуратно-постриженными лужайками, утопающими в ночной темноте.

Дворец я видела только снаружи.

Он располагался в центре города, недалеко от главного правительственного здания и совершенно не вписывался в окружающий антураж из стекла, бетона и неона.

Вычурный фасад с колоннами из темного мрамора, словно бы вплетался в малахитовые своды, которые подсвечивались плавающим в воздухе светом, сделанным бытовыми чародеями.

Свечение перетекало между колонн, переливалось и будто бы вальсировало, создавая волшебную красоту.

Широкие двери, готовились распахнуться перед приглашенными гостями.

– Роза! – окликнула меня Ливия. Я как раз припарковала летокар в глубине улице, незаметно притулив его возле одного из стеклянных небоскребов. – Наконец-то!

Девушка эмоционально обняла меня, будто мое присутствие могло решить важную глобальную проблему экологии на Геле.

– Рада, что ты приехала!

Фиолетовые волосы, девушка аккуратно заплела в десятки мелких косичек и аккуратно забрала наверх, сделав своего рода пучок. Выглядело нормально, по понятию этого мира.

Большие, немного кукольные серые глаза, были накрашены черной тушью, посему ресницы казались огромными. Губы были пухлыми, блестели мазилкой, привлекая внимание.

Ливия обожала жевать жвачку, но, когда увидела меня, шустро выплюнула ее в ладонь и взглядом поискала мусорный аппарат для переработки отходов.

Возле дворца его не оказалось. Видно, никто не хотел портить картину удобными агрегатами.

Девушка снова сунула жвачку в рот.

– Пойдем, нас уже ждут, – Ливия шустро схватила меня под локоть и поволокла к черному выходу. Я бросила быстрый взгляд на широкие главные двери.

В одном из вестников я как-то читала, что в главном зале дворца, висела огромная люстра в изумрудах и золоте. Не знаю, было ли это правдой или вымыслом, но легкое возбуждение от подруги захватило и меня.

Нас встретила главная управляющая по персоналу, показавшаяся мне до невозможности строгой. Походила на даму, обучающую математическим наукам, не меньше.

Девушек и молодых людей было много. Всем раздали универсальную форму, которая сразу же подгонялась под размер и фигуру.

Платья цвета лесной хвои и белые фартуки, показались мне сдержанными и аккуратными, а ткань приятной на ощупь.

Девушки, готовящиеся к работе, как раз прихорашивались возле зеркал в помещении для персонала, пока управляющая, высокая и статная расхаживала между нами и делала замечания, не забывая раздавать указания и правила поведения.

Я слушала ее в пол уха, пока собирала свои длинные светлые волосы в пучок, пытаясь спрятать аромат еды, впитавшийся в пряди.

За ночь работы, обещали триста таллер. Это была очень хорошая сумма, которая сразу бы перекрыла квартплату, покупки на домашние нужды и даже, можно было кое-что отремонтировать в летокаре.

При этом, я понимала, что порошки от материнской зависимости, я купить пока не могла. Они стоили почти две тысячи таллер.

Констанция съест меня живьем, если в ближайшее время мы не позаботимся о матушкиной деликатной проблеме.

Про новый протез, пока даже и речи не было. Я должна была работать на него не переставая, года два.

– Начинаем обслуживание, – лаконично и четко, произнесла управляющая, ровно в тот момент, когда в зале заиграла приятная музыка. Я удивленно приподняла бровь. Звуки фортепьяно, полились так ровно и красиво, что захотелось замереть и наслаждаться мелодией.

Взяв сверкающий поднос с пузырящимся в бокалах шампанем, я прошла небольшим мраморным коридором, рассматривая прибывающих гостей.

Залы пестрели разномастными изысканными платьями. Можно было разглядеть шелк, парчу, множество перьев и шифона, а также струящиеся по полу подолы.

Хотелось надеяться, что я не отдавлю кому-нибудь роскошное одеяние.

Я чувствовала волнение и сосредоточенно прошлась по холлу, следя под ноги и хорошенько держа поднос.

Бокалы слегка позвякивали при моей ходьбе.

Я двигалась словно тень, стараясь не шуметь, краем глаза рассматривая собравшуюся публику.

Здесь было много тех, кто не имел рук или ног, но щеголял на лучших протезах, практически не отличимых от настоящих конечностей.

Тонкая мембрана, идеально напоминала кожу и люди, кто столкнулся с этим недугом, выглядели вполне себе счастливо. Не морщились от боли и не хромали.

Замерев в холле и прячась за поднос, я разглядывала протезы. Они вживлялись в ткань и нервные окончания и их наличие выдавал лишь шрам вокруг и легкая заторможенность движения.

Я читала, что последние модели, были сопоставимы с реальной тяжестью конечности и были очень удобны.

Здесь были ангажированные, не только с суперсовременными протезами, но также из подвижного металла. Казались они более массивными и тяжелыми.

Я также обратила внимание на приглашенных на удобных колясках для езды.

Голоса перекрывали музыкальные увертюры умелой пианистки, а потом в главный зал открыли двери, впуская всех внутрь.

Народу с каждой минутой только прибавлялось, но гости умело разбивались на кучки.

Худую даму, вдруг возникшую в дверях, все дружно стали приветствовать. Ее перо на голове, показалось мне бесконечно-длинным. Платье она подобрала в цвет. Кремово-розовое и с блестками вокруг бледных рисунков в виде кругов.

– Госпожа Крикель, – громко выкрикнул один из мужчин в смокинге. Бело-черные усы, завихрениями торчали в разные стороны. Он галантно поцеловал ей руку, пока дама улыбалась широкой улыбкой.

Уважаемые господа сразу же сгрудились возле женщины. Сразу стало понятно, что она являлась кем-то значимым и шлепая остроносыми туфлями на миниатюрных каблучках, сразу же направилась в зал.

После того как появилась эта Крикель, народ живо потянулся в главный зал, а управляющая несколько раз подмигнув, сигнализировала пойти тоже, дабы обслуживать элиту.

Когда я зашла в зал, то обомлела.

Огромная люстра переливалась всеми цветами зеленого, обрамленная тысячами сверкающих кристаллов. Без чародейской подсветки тоже не обошлось.

От люстры в разные стороны потолка струился малахитового оттенка свет. Он словно окутывал своды, касался длинных тяжелых занавесей и распадался ближе к полу.

Сам зал представлял собой большое пространство, где по всему периметру расположились столы со стульями и высокие маленькие столики для господ, кому были отведены стоячие места.

Ароматно пахло закусками, коими были обставлены столы, покрытые золотистыми скатертями. Покосившись краем глаза на рыбные, овощные, морские ассорти, я сглотнула слюну. Выглядело все до невозможности аппетитно, даже в животе заурчало.

Возле дальней стены, на импровизированной сцене выставили экспонаты для аукциона. Их было три.

Продолжая ходить между столами и улыбаться, я предлагала шампань и вайни в хрустальных бокалах, краем глаза разглядывая лоты, которые богачи планировали приобрести.

Откровенно говоря, в хорсе с крыльями медного цвета, напольной вазе с вставками из разноцветного стекла и картине, где посередине бисером и какими-то камнями был выложен цветок, я не увидела ничего уж такого прекрасного.

По мне, так все три вещи были полной безвкусицей и совершенно не нужной.

Ну какой угол в доме, должна была украсить эта жуткая ваза, пестрящая всеми оттенками фиолетового и красного? Или этот хорс, размером с мою комнату, заслонивший собой бы все углы.

– Красивая картина, не правда ли? – тихо проговорила сидящая за одним столом дама. Ее тонкий профиль с надетой на лицо чародейской маской молодости завороженно разглядывал лот номер три. – А как искусно играет гранями.

«Да уж куда там!» – проворчала я про себя, не находя в безвкусице ничего выдающегося. Возможно, в искусстве, я ничего не понимала, как и в том, за что платить баснословные таллеры и покупать эти вещи.

Пианистка продолжала музицировать, плавно покачиваясь с блаженной улыбкой, пока я разносила напитки, не забывая разглядывать гостей.

Уловив взглядом Ливию, свою собранную и довольную подругу, я медленно подошла к ней.

Она как раз убирала у господина с аппетитом, использованную тарелку и ставила чистый фарфор. Увидев меня, девушка бесшумно подошла ко мне.

– Как тебе вечеринка? – проговорила она тихо, – по мне, так пахнет нафталином, преклонными годами и спесью. А уж эти лоты, – девушка вздохнула.

– С последним, согласна, а вот на счет старости, тут много и молодых господ.

– С раздутым самомнением и набитыми кошелями. Но, есть то, что радует. Можно разглядеть наряды, некоторые очень неплохи и заработать хорошую сумму за одну ночь.

Ливия очень шустро обогнула меня, неся поднос с грязными тарелками.

Я последовала за ней, чтобы отдать в моечные помещения пустые бокалы и взять наполненные в кухне.

Возле лотов на сцене началась легкая суета. Как раз, госпожа Крикель топталась возле лота номер два – вазы, и о чем-то разговаривала с организатором. Организатор же, постарался незаметно почесать левую филейную часть, шустро оглядев зал и замер поверх моей головы.

Его лицо сначала побледнело, потом порозовело.

Невольно голоса в зале, как по волшебству примолкли, а пианистка, витающая в нотах мелодии, вдруг вздумала нажимать на клавиши тише.

Я обернулась.

Ну конечно же!

В зал спокойной неспешной поступью вошел Мартел Гризби.

Опалово-зеленый костюм с жилетом, великолепно сочетался с карманными часами на цепочке.

Мужчина мимолетно глянул на циферблат и убрал их в карман.

– Господин Гризби! – громче положенного воскликнул управляющий с бело-черными пушистыми ушами и размашистыми шагами поспешил поприветствовать важного гостя.

Я повыше подняла поднос с бокалами, стараясь слиться с одной из колонн.

Ну кто бы сомневался, что на этом аукционе, конечно же будет этот человек.

Я два года прожила в Элевсине и ни разу, ни на одном мероприятии его не встречала. Что за напасть преследовала меня сейчас?

Почему, куда бы я не сунулась, везде появлялся этот чародей?

Я бы даже не удивилась уже, увидев его в «крылышке», поедающим пересоленую Гадвиком лапшу.

Сидящие за столами господа, устроили толкучку, дабы поприветствовать правителя. Подсуетилась и госпожа Крикель и только сейчас я уловила, что дама являлась представителем совета двенадцати, кто правил на Геле.

Не успела я и глазом моргнуть, как рядом с чародеем поравнялась статная девушка, лет так двадцати пяти.

Ее роскошный, стройный стан облегало шелковое голубое платье, полностью открытое и с умопомрачительным разрезом на ноге.

Декольте тоже, кричало об откровенности и о желании сразу же свалить окружающих своими прелестями.

А посмотреть действительно было на что.

Фигура у нее была отменная и я не сдержалась, чтобы не позавидовать.

Шею украшало роскошное колье с единственным сапфиром, нереальных размеров, которые слегка скрывали темные длинные волосы.

Не прошло и доли секунды, как она улыбнулась Гризби и манерно подняв пальчик, указала на стол, самый первый у лотов.

Мартел деликатно кивнул, раздавая почтение направо и налево, здороваясь с гостями. Девушка последовала вперед, виляя бедрами. Переливчатый шелк на ее теле завораживающе блестел. Она оглянулась, держа осанку и продолжила улыбаться, какой-то хищной улыбкой.

Такая осанистость и стать завораживали.

Моментально почувствовав себя маленькой и серой, я поторопилась в другую часть зала, с мыслями остаться незаметной до окончания этого благотворительного вечера.

Обслужив один из столиков, я не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на спину правителя и девушку, усевшуюся рядом с ним.

Что-то нездорово кольнуло внутри и это чувство мне не понравилось.

Моментально списав его на вдруг расцветшую во всех красках зависть, я направилась на кухню.

Аукцион как раз набирал свои обороты и в зале приглушили свет. Лишь настенные бра слегка давали освещение, но зато сцена, была полностью освещена лучами.

Пока шел аукцион, обслуживание не некоторое время прекратили, и мы смогли с Ливией спокойно поглядеть, как гости разбрасываются таллерами.

За безобразную вазу шла борьба. Дама в переливчатом боа и худосочный мужчина, готовы были истерзать друг друга за монстроузное хрустальное уродство.

– По-моему, они бесятся с жиру, – вздохнула Ливия.

– Эти деньги отдадут больным и на протезирование. Это не может не радовать.

Девушка прищурилась.

– Ты видела, сам глава двенадцати тут. Хоть рассмотреть его поближе. Красив, но слащав и видно, избалован как не знаю кто.

На выданную подругой характеристику, я согласно промычала. Ливия подобрала идеально-подходящие эпитеты.

Избалованный! Вот кто он!

Наконец, вазу забрала себе дама в боа.

В зале раздались шумные аплодисменты, а госпожа Крикель бархатным голосом представила следующий лот, картину.

Госпожа Крикель, как выяснилось, заведывала в совете двенадцати, культурным образованием гелийцев, обожала искусство и написала свод законов и правил, рассказывающий о правильных манерах и ведению коммуникаций.

Возможно, этот свод правил этикета где-то и использовался, и был популярен, но в районах типа Каменных Джунглей, о таком и знать не знали.

Женщина сначала что-то рассказывала. Выглядело это как вступление, пока не перешла к лоту номер три.

В лучах софитов, картина выглядела интереснее. Камни играли гранями на черном бархатном фоне. Вышитый цветок, казался выпуклым.

После того как госпожа Крикель дала маленькую сводку о том, что этому произведению искусства почти сотня лет и камни эти, не просто стекляшки, которые можно купить на блошином рынке горсть за таллер, а настоящие рубины, изумруды и бриллианты, я несдержанно ахнула вместе с гостями.

Алара Крикель рассказала, что произведение пожертвовал господин Гарольд Олсон, решив, что вырученные от картины таллеры, будут больше нужны заболевшим людям.

Ну что же! Это выглядело благородно.

Самого Гарольда Олсона в зале не оказалось, зато оказались те, кто мечтал заполучить себе антиквариат.

Алара спокойно назвала сумму, от которой начались торги и Ливия как и я чуть не свалились без чувств. Сначала я подумала, что мне просто послышалось.

За эту картину, показавшуюся мне от невежества и незнания, убожеством, предлагали целые мешки таллер, пока один очень спокойный, но властный голос все не решил.

Им оказался Мартел Гризби, после чего, наступила тишина. Гости переваривали услышанное, сумму, перевалившую за несколько миллионов.

С овациями, по периметру зажегся свет, а чародей вышел из-за стола и забрал родовую реликвию семейства Олсон.

Меня вдруг заинтересовала судьба «Цветка Веерии», так называлась картина.

Что собирался с ней делать Гризби? Повесить на стену в спальных покоях, припрятать в родовом хранилище как некую будущую инвестицию или подарить вот этой длинноногой даме, сопровождающей его?

Вынырнув из-за угла, я покосилась на нее, пока почти лоб в лоб не столкнулась с управляющей.

– Главный стол пуст. Будь добра, принеси гостям новые напитки, – сухо произнесла женщина. Проглотив язык, я что-то нечленораздельно попыталась промычать.