Роза, цветок для чародея.

– Привет, – я взмахнула рукой, в качестве приветствия, отвлекая парня от раздумий. – У меня сломался летокар.

Юное создание хлопнуло глазами, выходя из раздумий и перенося взгляд на колымагу позади меня.

Да, бордовая краска местами облезла и во многих местах были видна коррозия и ржавчина, но зато летокар был целым, без вмятин.

Юноша молчал, видно подбирая эпитеты и слова, чтобы не обидеть ни хозяйку ржавого ведра, ни само ведро, беззвучно шевеля губами, как хорс (лошадь).

– Вы не могли бы ее реанимировать? Внешне, аппарат не очень, но внутри, вполне себе посоревнуется со многими.

– Для старых летокаров, обычно нужны определенные детали. Сами знаете, как тяжело их найти на рынке.

Юноша, показывая, как ему не хочется связываться с развалюхой, подошел к притихшему аппарату. Мина на его лице говорила сама за себя.

– Скорее всего, полетел блок питания, от неожиданности.

Молодой человек прищурился и посмотрел на меня как на душевнобольную.

– Аппарат не приучен к резким движениям и любит исключительно спокойный и плавный ход, а никогда его подрезают обнаглевшие идиоты на дорогих механизмах! Я заплачу вам, – пропела я последнюю фразу, вглядываясь в лицо юного механика с трепетом, как домашняя кеди (кошка).

Юнец с неохотой кивнул, открывая крышку и разглядывая пыльные провода и искрящийся блок. Когда-то, я уже его меняла и отвалила не слабую сумму. В другой мастерской меня уверяли, что блок питания переживет мою бабушку, но он с натяжкой прожил около года и от испуга издох.

– Такой будет стоить пятьсот таллер.

– Чего?? – воскликнула я, не в силах изображать глупую дурочку, готовую флиртовать и краснеть с кем угодно, – да это большая часть моей зарплаты, заработанная на двух работах!

Губы механика сложились в белесую прямую линию, хоть линейкой вымеряй, и он недовольно сложил испачканные руки, с грязью под ногтями.

Никогда не любила неухоженные пальцы и грязные ботинки у противоположного пола!

Сделав шаг назад, я постаралась угомониться, оправив хвост.

– Для такого старья, надо заказывать заранее, чтобы сбавить сумму, либо берите какой есть, последний остался. Могу дать гарантию, что с ним летокар будет летать по трассам быстрее всех. Да он переживет вашу бабушку!

Я прищурилась.

– Где-то я уже это слышала, – промямлила я.

«Всех механиков что, учат на одних и тех же курсах, как обманывать недальновидных обладателей ломающихся летокаров?» – подумала я и еще больше загрустила.

Но я была бы не я, если бы вдруг решила сдаться так просто.

– У меня к вам предложение, – сверкнув белыми зубами, доставшимися мне от аристократического рода как подарок, – вы сделаете мне дисконт, а я обещаю несколько раз накормить вас в самом лучшем заведении в районе Синих сердец. Не упустите шанс, соглашайтесь!

Юноша замер, хлопнув маленькими глазками.

– «Пирог, лапша и крылышко!», слышали о таком? – продолжила я рекламировать заведение, которое бы не посоветовала даже врагу, но здесь приходилось как-то выкручиваться. Этот наглец заломил баснословную цену, а без летокара я была как без рук. – Еда, пальчики оближешь!

Механик почесал затылок.

– В том районе нет ни одной нормальной закусочной.

– Вы просто не бывали в «крылышке», там чудесно и главное, уютно. А еще, я подам вам лично лучшие блюда. Ну, соглашайтесь!

– Нет! – сказал как отрезал механик, – пятьсот таллер и на этом точка.

– Триста! – в таких же интонациях произнесла я, угрожающе подойдя к юнцу ближе, – уверена, блок питания просто не стоит больше. Я бы вообще дала бы его двести, но сотка, так уж и быть, ваша работа.

Механик покраснел. Я подошла ближе, перекрыв ему дорогу и облокотилась на мигом проскрипевшую крышку летокара.

– Не вижу у вас шибкого количества клиентуры, любезный, – вздохнула я, бросив точечный взгляд в сторону гаража, где стоял среднестатистический летокар без сверкающих серебром полозьев. – Сделаю вам рекламу, среди своих клиентов.

– Четыреста пятьдесят, – решил сбавить цену юнец.

– Триста и не таллером больше, иначе начну торговаться за двести пятьдесят и не уйду отсюда, пока не собью цену. А еще пожалуюсь в инспекцию, что вы обдираете добропорядочных граждан столицы!

– Это угроза? – промямлил механик, бледнея.

– Нет, попытка договориться.

– Триста пятьдесят, – сквозь слепленые губы, выдавил молодой человек, не переставая смотреть мне в глаза, – и несколько обедов в заведении.

– Заметано, – согласилась я, радуясь про себя, что сбила цену и блок стал стоить вменяемых денег, – сделаешь сейчас?

Механик прищурился.

– Завтра, сегодня мне надо будет забрать его у знакомых.

– Мы так не договаривались.

– Мы никак не договаривались, барышня, – панибратски выдал молодой человек, – завтра забирайте! И предоплата вперед!

Прищурившись, я вздохнула, выуживая из сумки небольшой кожаный кашель и отсчитав часть денег передала работнику.

– И чтобы мне без глупостей, – не удержавшись от угрозы, произнесла я, – только попробуйте поставить старье.

Ничего не сказав, механик удалился, а я, погладив бочок старого, но родного аппарата, направилась к остановке, где могла сесть на воздушный омнибус, чтобы добраться от синего района. Так я его называла.

Денежная растрата, больно ударила по настроению. Я планировала заменить полосы и сенсор в салоне, который заедал, посему, непредвиденная ситуация меня выбила из колеи.

Новый летокар, я пока не могла себе позволить, а менять шило на мыло, не было смысла.

Закинув сумку на плечо, я прошла по глухому бездорожью около получаса пути, пока не вышла к остановке.

В омнибус забилось столько народу, сколько он обычно в себя не вмещал.

Я тоже, кое-как втиснулась внутрь и вышла, спустя несколько остановок, хорошенько отмассажированная потными телами.

Скинув куртку и оставшись в майке, я припустила к району заведений общепита на любой вкус, прекрасно понимая, что взбучки от Гилберта не избежать.

Тем более, время клонилось к обедне, а значит в заведении народ должен был подтянуться, чтобы набить желудки лапшой и подгоревшими куриными крыльями.

Гилберт специально не использовал автоматы для готовой продукции, где можно было нажать кнопку и через несколько минут получить с пылу и с жару блюдо.

Хозяин предпочитал действовать по старинке, не особо приветствуя постоянно появляющиеся изменения. Посему, лапша варилась в огромном котле, пироги пеклись в духовке, а крылышки жарились в масле, которое Гилберт нещадно экономил и у кого были слабые животы, потом мучились страшными болями и веселыми часами в отхожем месте.

Вздохнув у входа в «крылышко», я уловила приятный аромат сосиски из соседней забегаловки и вошла внутрь.

Колокольчик яростно зазвонил, что услышали все. Даже тугие на оба уха.

Неся поднос с тарелками, ко мне подошла Соня, шустрая подавальщица и милая девушка с кудрявыми красными, как пламя волосами и широко улыбнулась. В нос дыхнул запах супа из тарелки, которую она несла для посетителя.

– Я сказала Гилберту, что у тебя приболела бабушка, – подмигнула она мне.

– Но у меня ее нет, – пробухтела я, сразу же столкнувшись с выглядывающим из-за прилавка хозяином. Его щеки были красны, а маленькие глазки смотрели с нескрываемым укором.

– Не важно, – вылупила на меня глаза Соня, – причина, самая уважительная.

Я поспешила в сторону прилавка, уже представляя волну негодования, которая должна была обрушиться на меня и остановилась.

– Господин, такие неприятности, – шустро выдала я, выдавливая слезы на глазах и делая прискорбную мину, – бабушка при смерти. Так стонала, так кряхтела, я не могла оставить ее. Скоро отойдет к богам. Да еще и летокар сломался. Все к одному!

– Не припомню, чтобы ты указывала в анкете, когда перечисляла родственников, бабушку.

Лицо Гилберта моментально расплылось в слащавой ухмылке. Он мигом раскраснелся, а толстые щеки заколыхались.

– Так эта двоюродная. Тетка моей тетки Констанции. Мечтала умереть в столице и как видите, мечта сбывается, – брякнула я, – я пойду переоденусь, господин. Нужно помочь Соне и Леопольду.

– Двадцать пять таллер, штраф за опоздание, – бросил мне в спину Гилберт, моментально что-то посчитав на доисторических счетах, оставшихся ему в наследство от отца.

Я мигом притормозила.

Да что же за день-то такой невезучий!

– Отработаю две смены подряд, господин, – не став спорить, произнесла я, просчитывая на ходу, как должна простроить время, чтобы успеть на ночную смену в «Золотой Таллер».

Шустро скинув кожаные штаны и майку, я выудила с вешалки за дверью чистое бордовое платье и белый фартук и надела туфли на плоской подошве. Выглядели они ужасно. Истоптанные и страшные, но я планировала походить в них еще месяца два и купить новые, надеясь про себя, что непредвиденных расходов больше не будет.

– Он отругал тебя?

Мужской голос раздался за спиной, и я непроизвольно вздрогнула.

– Лео, ты как дикая кеди. Так и сердечный удар получить можно, – воскликнула я, завязывая передник и подходя к замызганному зеркалу, чтобы сделать пучок из волос. – Оштрафовал на смену.

– Ублюдок, – выдал Леопольд, прищурив голубые глаза. Его кудрявые волосы разметались по голове. Пока я сооружала на своем затылке подобие аккуратной прически, Лео следил за каждым моим шагом. Нужно было быть совсем идиоткой, чтобы не понимать, что я нравилась парню, с мелкими конопатинами на щеках и носу. Парень был милым, добродушным, но при мне всегда хотел казаться храбрым, смелым и заносчивым.

– Я выскажу все что о нем думаю, Роза. Только пусть оштрафует тебя, да я его…

Подавив вдох, с пониманием что угрозы не выйдут дальше этой темной пыльной подсобки для переодевания и отдыха на табурете, я осознала еще раз, что Леопольд, не герой моего романа.

Да и вообще, никто не был героем, так как на героев и их геройство у меня просто не было ни времени, ни сил.

Я мечтала лишь о том, чтобы выспаться и желательно в камере для сна, где будет стоять аромат морской соли и шуметь волна для более мягкого погружения в царство сновидений.

– Роза, знаешь, я хотел сказать, что…

Тут же уловив момент, связанный с признанием или приглашением где-нибудь провести вечер вместе, я ловко заколола шпилькой волосы, чуть не проткнув кожу на голове и нездорово улыбнулась, сделав вид что тупа как пробка от шампаня и не понимаю этих откровенных фраз, застрявших в горле у Лео.

– Не стоит задерживаться, а то Соня там одна. Будет плохо, если он еще и на нее сорвется.

Леопольд вздохнул и поплелся за мной, пока я шустро пробежала на кухню, где пахло прогорклым маслом, тушеной капустой и сладким перцем, который очень любил добавлять стряпчий Гадвик во все блюда.

День тянулся неумолимо долго. Я вся ушла в работу и старалась не обращать внимание на красное заплывшее лицо Гилберта и опечаленные вздохи Леопольда, смотрящего на мой бегающий от стола к столу силуэт.

Приходилось щедро улыбаться клиентам, чтобы наскрести хоть какие-нибудь чаевые.

Тетка Констанция, если бы узнала, что у меня объявился воздыхатель, насела бы на меня, давя тем, что мне уже двадцать три года и пора бы уже и совесть знать. Семья и все дела! Уверена, она бы делала вид, что долго присматривается к Леопольду, а потом вывалив тяжелую артиллерию, замотала бы меня им до печенок, не забывая добавлять, что очередь из претендентов на мою руку и сердце не стоит у нашего съемного жилья.

Леопольд работал сегодня дневную смену и посему, долго топтался, пытаясь найти момент, чтобы позвать меня на прогулку или перекусить в каком-нибудь более-менее приличном заведении, где не воняет лапшой и капустой, но я, опять же, помахала ему рукой, чуть ли не спровадив из заведения.

Работала я честно, до окончания вечерней смены, всем видом показывая Гилберту как стараюсь, чтобы оправдаться.

На самом деле, платил он не меньше остальных, посему, я старалась держаться за это место, хоть и ненавидела его с каждым разом все сильнее и сильнее.

Благо, клиенты были всегда одни и те же, общий язык можно было найти, соответственно, недомолвок практически не было.

Все было чинно и мирно, за исключением плохих настроений Гилберта, считающего всегда, что мы дармоеды и плохо работаем.

Приведя в порядок небольшой зал заведения, в котором что скатерти, что миловидные занавеси, были в бело-красную клетку, я засуетилась к выходу, получив на свой денежный счет половину суммы, за вычетом штрафа.

Если бы у меня был летокар, то в пределах получаса я была бы уже возле игрального дома, но сегодня мне пришлось добираться на нескольких перекладных, преодолевая бегом переходы, толкаясь в омнибусах и спускаясь в подземный транспорт, чтобы быстрее добраться и не опоздать.

Наконец, увидев здание в форме пирамиды, сверкающее неоном и огнями на половину улицы, я оказалась внутри шумного заведения, обычно работающего только в ночное время.

Карминового оттенка пушистый ковер, покрывал все помещение внутри.

По всему периметру виднелись игральные столы квадратных и круглых форм.

Посетители и завсегдатаи заведения, могли потратить свои миллионы или обогатиться за чужой счет. Крупье умело раскидывали карты, предлагая господам сыграть в покер, блэкджек, рулетку.

Народу здесь всегда было много, а порой и вовсе было не протолкнуться.

Дамы выгуливали роскошные наряды и бриллианты, форсили мехами, которые, последнее время, стали очень модны среди населения.

Я не поддерживала эту идею.

Наоборот, меня это угнетало.

Мне даже сложно было представить, что лис, норок и других животных специально выращивали на убой, чтобы их шкурками украсить плечи и шеи аристократии.

Внутри, как всегда, стоял аромат дорогого бранди и шампаня, играла музыка, а танцовщицы в театральных нарядах завлекали публику, задирая юбки и ноги, веселя гостей.

Сюда приглашали певиц, под песни которых разгоряченные победами господа, кружили на танцполе своих жен или приглашенных женщин.

«Золотой Таллер», жил ночной жизнью, привлекая своими огнями всех, кто мог позволить себе выиграть или проиграться в пух и прах.

Моя знакомая или можно сказать, подруга Ливия, устроила меня сюда по блату, благодаря ее молодому человеку, который работал тут крупье.

Ливия до невозможности была горда тем, что смогла устроиться сюда, хвалилась добротными чаевыми и щедростью господ.

Вспомнив ее фееричные восклицания, я поморщилась.

В «Пироге, лапше и крылышке», чаевые иногда бывали и больше. Многие господа, обычных подавальщиц за людей-то не считали, не то, чтобы отблагодарить личным таллером.

Как и всегда, игральный дом гудел.

Столы были забиты, на роскошных бархатных диванах отдыхали люди, поедали изысканные закуски и курили сигареты, запах и дым от которых, белесыми полосками плавал в воздухе залов.

Здесь были и более укромные уютные салоны, кто не любил шум, предпочитая тихую и сосредоточенную игру.

Я шустро прошмыгнула мимо возрастной дамы, с чародейской маской на лице и не смогла подавить вдох.

Чародейские маски, были еще одним модным брендом и стоили как хороший летокар.

Тонкой, почти незаметной пленкой они надевались на лицо, создавая образ вечной молодости и красоты, соединяясь с кожей.

Самыми дорогими были те, которые могли носить несколько месяцев кряду. Можно было найти варианты проще и дешевле. Но одноразовые.

Это новинка, мне не особо нравилась, так как у тех, кто их носил, лица становились неестественными и словно не живыми.

Шустро переодевшись в аккуратное темное платье и перечесав волосы, я побежала в сторону кухонных помещений, радуясь про себя, что сумела не опоздать, так как управляющий снял бы с меня три шкуры.

Какой бы не была здесь тяжелая работа, на одно место было много желающих.

Платили тут исправно и более-менее нормально.

Взяв поднос с напитками и номером стола, я поторопилась к игральным залам и по своей самой огромной везучести, столкнулась с Вильгельмом, управляющим.

Худой как трость или жердь, мужчина с зализанными бриолином волосами на ровный до миллиметра пробор, увидев меня причмокнул, оглядывая с ног до головы.

Перфекционизм был у него в крови, посему, к себе и к другим, он был до невозможности критичен.

– Роза, – выдавил он, снова причмокнув и продолжая высматривать на мне всевозможные несоответствия, – будь добра перечешись. Идеально Роза, все должно быть идеально, ты понимаешь меня? – добавил он с ярко-выраженным столичным акцентом, растягивая слова, как резину. – Мы не в закусочной в районе Красных Двориков, мы в «Золотом Таллере».

Кивнув и опустив глаза, я сделала самое наивное лицо из всех возможных.

– Вашу проницательность, господин Вильгельм, да богам в руки, – восторженно произнесла я, – если бы не вы, то в игровом доме все пошло бы кувырком, а вы, вы такой…наблюдательный, такой дальновидный. Ваш безупречный вкус, педантичность, как жаль, что не каждый обладает таким совершенством.

– Госпожа Тревиль, клиенты заждались заказов, – практически не разжимая рта, умудрился вычленить Вильгельм, слегка порозовевший от комплиментов и моментально задравший длинный нос, под которым виднелась еле заметная полоска усиков. – Приведите свой внешний вид в должный.

Вильгельм обогнул меня, будто я была скульптурой в одном из мест для гуляний и вычурно почесал в сторону камерных салонов.

Выдохнув и одновременно закатив глаза, я поторопилась в главный зал, чтобы разнести напитки.

Одна из дам умудрилась мне наступить на ногу, и я кое-как удержала поднос и сдержано ойкнула, предположив, что большой палец на левой ноге, может точно почернеть.

Проработав до полуночи, я ощутила накатившую на меня усталость и желание хорошенько перекусить, каким-нибудь сытным и калорийным ужином.

Покосившись на усатые креветки, обжаренные в чесночном соусе и на здоровенного омара, лежащего на блюде, на одном из столов с мертвым застывшим взглядом, я отвернулась, с мыслями, что никогда не понимала вот такой вот вид еды, с которым надо мучиться с очищением и выуживать кусочки мяса из панцирей.

Господин, который обожал заказывать морские деликатесы, на самом деле, выращенные искусственным методом, как и половина продуктов на Геле, смачно опустил руки в омара, пыхтя и сопя от удовольствия.

Я поморщилась.

– Розочка, – рядом с ухом раздался голос, перекрикивая другие голоса и музыку. На сцене, как раз выступали девицы в пышных юбках и открытых декольте и широко улыбались. – Милое создание, почему же я до сих пор не обласкан тобою?

Моя спина мигом напряглась.

Господин Азазель с земель Ас, был противным, даже сказать мерзким и низкорослым мужчиной, хоть и обладателем внушительного состояния. Любая другая бы, не обратила на его недостатки внимания и прекрасно бы чувствовала себя, получая дарения, хотя, что-то мне подсказывало что Азазель, был страшным скупердяем, а его вертикальные темные зрачки, хоть и были привычным делом на Геле, но все равно пугали меня.

В землях Ас, рождались с вертикальными зрачками, черными или красными волосами и обычно, с очень светлой кожей.

– Что вы желаете из напитков, господин Готби?

Мужчина масляно усмехнулся. Пока он пялился на меня, в мою голову лезли картины, как Азазель пристает ко мне, только дай ему волю.

– Милочка, говорят в салонах, тихо и уединенно. Принеси мне туда напитки.

Я кое-как заставила себя улыбнуться, сжав кулаки.

– Ох простите, боюсь опечалю вас. Все салоны зарезервированы на всю ночь для игр и душевных компаний. Так что вам принести?

Господин Готби мигом напрягся, продолжая смотреть на меня своими сверлящими черными зрачками.

– Бранди и не забывай обо мне, дорогая!

Совсем осмелев, он дотронулся до моей руки своей холодной и влажной пятерней.

– Мы всегда помним своих клиентов, – произнесла я заученную фразу.

Развернувшись в другую сторону, в мечтах желая как можно быстрее убежать от Азазеля, я неожиданно столкнулась с блеснувшим насыщенным бордо пиджаком.

Столкновение было стремительным.

Я, мой поднос и пиджак, надетый на рельефный торс.

Раздался грохот серебряного подноса, битого стекла, рассыпавшегося как крошево и разбежавшихся в сторону брызг.

Мне даже показалось, что игральный дом замер, хотя обычно, в его стенах было всегда шумно.

Бокалы здесь, обычно не бились, только, конечно, если их не били сами посетители.

Но ни подавальщики!

Я взметнула ресницы вверх и молниеносно столкнулась с взглядом зеленых, как молодая листва глаз.

Мужчина дернул губой и непонимающе уставился на меня, харизматично приподняв левую бровь.

Глава 2

– Я отдам ваш пиджак в мастерскую восстановления вещей или постираю сама, самыми лучшими моющими средствами, – затараторила я, – или куплю вам новый, из самого дорогого шелка. Какой сейчас самый модный? Туссар, Мальбери?

Бровь еще больше взметнулась вверх, а ухмылка на лице стала шире.

Замешкавшись еще больше, я осела возле осколков, пытаясь собрать их на поднос и с силой закусила губу. Чуть ли не до крови. Мои пальцы предательски дрожали, пока я ощущала взгляды и смешки, направленные в мою сторону.

– Господин Гризби, – тут же я услышала голос Вильгельма и поняла, что мне конец. Это мой последний выход в игральный дом, в виде подавальщицы. Конечно, я могла сюда прийти, как-нибудь в другой раз, чтобы проиграть зарплату с закусочной, а потом броситься с одной из магистралей вниз. – Прошу меня простить. Эта…подавальщица, – не скрывая презрения, выделил управляющий, – будет сейчас же уволена.

От последней фразы, меня все-таки передернуло, и я умудрилась ловко порезать ладонь об острый осколок бокала из-под шампаня. Брызнула кровь, но я сжала кулак, чтобы не выглядеть жалкой.

– Думаю, мы сможем обойтись без трагических разворотов ситуации.

Ровный баритон, от которого по телу пробежали мурашки, заставил меня еще больше сжаться. Я не была робкого десятка и посмотрела на господина снизу вверх.

Его лицо показалось мне до невозможности знакомым, но я никак не могла выдернуть из своих мельтешащих воспоминаний нужное, чтобы понять, кто смотрел на меня.

Да, я от усталости так валилась с ног, что порой себя в зеркале не узнавала, не то, что, какого-то там господина!

– Это всего лишь глупое недоразумение, – продолжил мужчина, обведя всех собравшихся в зале взглядом. Он плавно приподнял ладонь вверх и легким движением провел по поверхности пиджака. Я даже сморгнула, так как брызги от горячительных напитков моментально исчезли, а осколки вокруг меня поднялись с пола и кружась в очаровательных па, собрались в бокалы.

Сглотнув, я поднялась с колен, восторженная такими фокусами.

Чародеев на Геле было много, но обычно, я с ними встречалась редко.

Можно сказать, практически никогда!

Здесь активно процветало бытовое и боевое чародейство и являлось обычным делом, но увидеть в метре от себя как этот умелец все ловко провернул, скажем, заворожило меня.

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – промямлила я, не удержав язык за зубами, а Вильгельм покосился в мою сторону с таким видом, словно увидел кучу навоза.

– Господин Гризби и все же, прошу простить нерадивую подавальщицу, – вставил свои пять копеек управляющий, – чем мы можем вам оплатить за конфуз?

– Это мелочь, – бросил господин Гризби и тут меня как чародейским шаром прострелило. Это же Мартел Гризби, главный в совете двенадцати и чародей! Чуть не поперхнувшись слюной, я тут же густо покраснела, уставившись на импозантного мужчину во все глаза. Он тоже на меня смотрел. Одновременно учтиво и безразлично. Последнее не успело покоробить меня, дабы я была занята рассматриванием правителя во всей красе.

Зеленые глаза, тонкая полоска усиков над губой, темные волосы. Он был красив и до невозможности экстравагантен. Оттенок бордо ему шел, как и идеальный крой костюма. Обувь была начищенной до блеска и сверкала не меньше рубинового перстня у него на пальце.

«Красив и неприступен!» – подумала я и отогнала глупые мысли, сморгнув.

Мой внешний вид мигом вернулся в норму, и я сдержанно попятилась, слегка поклонившись и готовясь к бегству, дабы не смущать себя еще больше.

На нас, итак, не пялился только ленивый!

– Я не разрешал уходить, – слова, произнесенные мне в спину, были ровными и лаконичными, если бы в них не звучала сила и стать. Остановившись как вкопанная, я замерла и медленно развернулась.

– Мои обещания, все еще в силе, – отчеканила я, – куплю вам новый пиджак или постираю, если этот вам перестал нравиться или на нем остались разводы… от бранди.

Мартел Гризби повел бровью, слегка задрав подбородок.

Я почувствовала себя, до крайности неловко, хоть под землю проваливайся, прямо тут на месте.

– У вас кровь, – деланно спокойно, произнес он и подошел ко мне так быстро, что я даже не успела моргнуть. В нос ударил аромат терпких, мускусных благовоний, приправленных нотками цитруса и бергамота. Непроизвольно я втянула аромат.