Лисье перо

Воспоминания об их первой встрече развеялись с первыми ударами прибрежного колокола, возвращая Рию в прекрасную реальность. По старинной традиции Снежной, невеста должна была пройти к алтарю по замёрзшей реке, из-за чего в прошлом все свадьбы устраивались только к зиме. Иногда церемонии проводили и весной или осенью, хотя некоторые состоятельные жители могли позволить себе традиции даже летом. К счастью, Рия была из богатой семьи, хотя и одного влияния Тартальи хватило бы с головой.

Несмотря на это, свадьба всё-таки проходила не совсем по каноническим правилам. Но лишь потому, что влюбленные сами захотели добавить кое-что оригинальное: вместо того, чтобы заморозить часть реки, невеста плыла к алтарю на льдине. Впрочем, это был не обыкновенный пласт замёрзшей воды, а настоящая ледяная лодочка, украшенная резными узорами на бортах. В лучах летнего солнца она блестела и переливалась, словно огромный драгоценный камень, но даже это сияние меркло по сравнению с огоньком счастья, пылающим в глазах невесты.

Как только Рия увидела на берегу свадебную церемонию, её сердце застучало быстрее, а в уголках губ застыла улыбка. Каждая частичка тела и разума девушки рвалась вперёд, навстречу возлюбленному. Лишь многолетняя выдержка дипломата Фатуи останавливала Рию от желания броситься к любимому, не дожидаясь, пока лодочка причалит. И это были не пустые слова, девушка и правда могла легко добраться до берега, лишь слегка замочив платье. Но такую себя она позволяла видеть только ему.

Церемонию проводили за городом, на берегу реки, специально оборудованном по такому случаю. На праздник пригласили только самых близких, поэтому на обоих рядах – особенно со стороны невесты, – многие места пустовали. По сути, пришли только семьи молодожёнов и парочка друзей Чайльда. А если точнее, то знаменитая на весь Тейват парочка, Путешественница и Паймон. Эти вездесущие занозы вечно совали нос в чужие дела, под предлогом поиска ненаглядного братика. И всё бы ничего, но однажды Путешественница посягнула на самое дорогое для Рии.

Девушка до сих пор могла лишь догадываться, чем именно эта выскочка сумела зацепить Тарталью. Да, она прославилась на весь Тейват, но её подвиги во сто раз преувеличены; да, она управляет сразу несколькими стихиями, но при этом ей далеко до настоящих мастеров; да, она не дурна собой и имеет трогательную историю, но так можно сказать про многих. Однако каким-то образом эта наглячка сумела охмурить Чайльда. Сам он этого никогда не признавал, называя её лишь подругой, но Рия прекрасно видела, как он радовался их каждой новой встрече. Чего уж там говорить, он даже приглашал её погостить у себя. Конечно, он оправдывал всё младшим братом, который хотел с ней повидаться, но Рия не стала бы дипломатом Фатуи, если бы её можно было так легко провести.

Девушке пришлось проявить большую смекалку и всё своё обаяние, чтобы выбить из головы любимого мысли об этой наглячке. Дошло до того, что она на одном из свиданий обвинила его в том, что он бегает за этой выскочкой. Тарталья клялся Архонтом, что они всего лишь друзья – Рие хотелось ему поверить, но её натура требовала доказательств. И тогда он сделал то, чего от него не ожидала даже она. Когда через несколько дней Царица поручила ему новое задание, на котором он легко мог встретиться с Путешественницей, Чайльд отказался. Такую наглость Предвестники себе редко позволяли, а сам Тарталья всегда считался одним из самых преданных Архонту. Возможно, именно поэтому он не получил заслуженное наказание, хотя другие Предвестники начали относиться к нему хуже. Однако его волновала только Рия. И после такого смелого поступка сомнения девушки сразу растворились.

Когда Рия узнала, что Чайльд хочет пригласить Путешественницу на свадьбу, вначале она была против, но потом решила, что это отличная возможность показать ей, какое сокровище та потеряла. Единственное, о чём Рия правда сожалела, так это то, что на празднике была и Паймон. Эта неумолкающая затычка в бочке, которую интересовали только возможность набить брюхо и получить больше моры. Но, к сожалению, Паймон шла в комплекте с Путешественницей.

Когда лодочка наконец причалила к берегу, отец Рии, сопровождавший её всю дорогу, взял дочь под руку и повёл к алтарю. Заиграла торжественная живая музыка, и все гости обратили взоры на невесту. Но сама счастливица смотрела только на него.

Тарталья сменил свой любимый серый костюм с алым шарфом на торжественный белый пиджак с брюками. Исчезла и маска Фатуи, и Глаз бога, и чёрные перчатки. Взгляни на него со сторон, и любой незнающий человек едва ли догадается, что перед ним один из Предвестников Фатуи. Впрочем, сегодня он и не был, как и Рия не была дипломатом. Нет, сегодня они просто двое влюблённых, готовых соединиться узами брака.

С каждым новым шагом, приближающим Рию к любимому, её сердце стучало всё сильнее, а призрачная улыбка в уголках рта расплывалась, раскрывая поддельную радость на душе девушки. Тарталья выглядел празднично напряжённым. По одним только его подрагивающим рукам и улыбке, Рия прекрасно видела, что он готов сам кинуться к ней и донести её до алтаря.

– Береги её, – попросил отец, вкладывая руки дочери в ладони жениха.

Рия рассчитывала услышать очередную шуточку от любимого, но тот вместо этого лишь молча кивнул. Свадьба и правда меняет людей.

Когда отец вернулся к гостям, возлюбленные поднялись к алтарю, где их уже дожидался священник. Его прислали из храма Зимы по приказу самой Царицы, которая не могла остаться в стороне от такого события. Хотя Архонт явно была не в восторге от того, что подающий большие надежды Предвестник и одна из лучших дипломатов решили обременить себя браком, она не стала запрещать свадьбу. Царица лишь высказала надежду, что они оба продолжат служить Фатуи и не позволят врагу воспользоваться их новой общей слабостью.

– Дорогие друзья, мы собрались здесь в этот знаменательный день, чтобы засвидетельствовать союз двух влюблённых сердец, Рии Сакино, дипломата Фатуи, и одиннадцатого Предвестника Фатуи Тартальи Чайльда – начал священник. – Из сотен тысяч людей, живущих в Тейвате, волей судьбы вы нашли друг друга, пройдя сложный путь, ведомый только вам. В силе вашей любви нет никаких сомнений, твёрдости ваших намерений можно лишь завидовать.

Священник выдержал небольшую паузу. Музыка к этому моменту стихла, давая торжественной клятве единолично нарушать тишину церемонии.

– Есть ли среди собравшихся человек, знающий причину, по которой Рия и Чайльд не могут вступить в законный брак?

Тишина.

– В таком случае мне остаётся лишь спросить: Рия, готова ли ты соединить свою жизнь с этим мужчиной, жить с ним в горе и в радости, разделять все его успехи и поражения, оберегать от невзгод и любить всем сердцем, пока смерть не разлучит вас?

– Согласна.

– Чайльд, согласен ли ты взять эту женщину в законные жёны, хранить ей верность и оберегать семейный очаг, стать непоколебимой опорой и светом маяка в минуты трудностей и отчаянья, любить её всем сердцем и душой, пока смерть не разлучит вас?

– Согласен.

Священник протянул молодожёнам кольца. Рия ни на секунду не отрывала взгляда от его голубых глаз, пока его горячие руки надевали символ брака ей на палец. Момент настолько поглотил разум девушки, что она даже забыла, что должна ответить взаимностью. Лишь когда возлюбленный неоднозначно кивнул на кольцо, девушка спохватилась и быстренько закончила свою часть.

– Властью, данной мне Царицей, я объявляю вас мужем и женой. Можете…

Не успел священник закончить, как Тарталья притянул Рию к себе и вцепился в её горячие губы. На мгновение девушка опешила от такой прыти, но уже через пару секунд и сама обняла жениха. Какой бы холодной и суровой ни была природа Снежной, тепло любимого человека могло согреть даже в самые чудовищные метели и ураганы.

Заиграла торжественная музыка, со стороны гостей зазвучали восторженные возгласы и поздравления.

Минута? Две? Час? Рия с трудом осознавала, сколько времени прошло, когда они наконец отстранились. На губах девушки ещё остался жар от сладкого поцелуя любимого, а на его губах виднелся красный след её помады. Рия тихо хихикнула и подалась вперёд, чтобы поцеловать Тарталью ещё раз. Но парень в одно ловкое движение «уклонился», и пока девушка пыталась осознать, что случилось, он поднял её на руки. Подумать только, опытного дипломата Фатуи, выполнявшего поручения самой Царицы, так ловко и просто застали врасплох. Впрочем, сегодня Рия не была дипломатом, как и Тарталья не был Предвестником.

– Нужно предупреждать, – наигранно нахмурилась девушка, хотя получилось скорее забавно.

– Такое извинение пойдёт, – проворковал парень и поцеловал невесту.

– На первый раз прощаю, – улыбнулась Рия. – Но только попробуй меня уронить, и узнаешь, какая я в гневе.

Тарталья словно специально сделал пару шагов вперёд и как будто отпустил любимую. Однако Рия даже не пискнула.

– И это самый перспективный Предвестник? – ухмыльнулась она. – Слишком предсказуем.

– Просто такого искусного дипломата так легко не обмануть, – виновато улыбнулся он и заманчиво добавил: – Итак, какая же ты в гневе?

– Ну… ты меня не уронил, так что… Обойдёмся предупредительным.

Жених наклонился к невесте, и та, обхватив его за шею, вцепилась в его горячие губы.

Древний том. История Афины – Повелительницы драконов

Глава 1. Кто я?

Знаете, что меня удивляет больше всего в жизни? Нет? Ну, понятное дело, откуда вам это знать. Я ведь не говорила. Хех. Думаю, для начала, как все порядочные кобылки, мне следует представиться. Меня зовут Афина. Красивое имя, правда? Родители определённо знали, как меня следует назвать. Хотя, положа копыто на сердце, готова поспорить, что тут настоял отец. Матери было либо всё равно, либо она хотела дать мне самое отстойное имя в истории Эквестрии. Имя, а что оно значит? Что оно несёт в себе? Стоит ли мне искать в нём свою судьбу или это просто мифы, придуманные для того, чтобы продавцы книг по астрологии могли втюхивать этот хлам наивным пони? Думаю, моя позиция на этот счёт ясна. Хм. Так, собственно, о чём я? Ой, точно, я хотела проведать о том, что меня больше всего удивляет, восхищает и в тоже время бесит. Причём в одинаковой мере.

Говорят, родители – самое дорогое в жизни и судьбе жеребёнка. Да кто сказал такую глупость, я понять не могу? Они будут оберегать вас и делать все возможное. Из шкуры вон лезть, чтобы их маленькие жеребята выросли успешными и бла, бла, бла… Никогда не научат ничему плохому, не причинят боли, всегда будет подавать жеребятам хороший пример.

Вы что, серьёзно? Единственное, в чём я согласна, так в том, что воспитание пони в детстве сыграет огромную роль в формировании его будущей личности, не более того. Но знаете, это тоже спорный вопрос. И да, и нет. Можно вырасти в богатой семье при этом не утратить своей нравственности и доброго сердца, несмотря на такое количество денег в копытах. Или же наоборот: с самого детства будут вдалбливать в голову манеры хорошего поведения, а вы так и останетесь в душе бесшабашным жеребёнком с жаждой приключений. И когда придёт время, вы покажете им свой характер. Только в подростковом возрасте они узнают (вот неожиданность-то), кого же всё-таки воспитали: соблюдающую этикет кобылку или бесшабашную, взбалмошную пони. Угадайте, к какому типу отношусь я? Хах, что? Нет, я не леди и никогда ей не была. Платьица и юбочки – это как-то не по мне.

Токсичные отношения с родителями оставляют свой отпечаток на жизни жеребёнка, превращаясь в психологические травмы. Мои отношения с матерью никогда не были нормальными. В подростковом возрасте мне нравилось думать, что меня взяли из детского дома. Это много бы объясняло.

В детстве, когда мы ссорились со старшей сестрой (я в семье младшая), мать всегда принимала только её сторону, даже не выслушав мою версию произошедшего. Она – Кейла – всегда демонстративно наказывала меня, а сестру успокаивала, даже если было очевидно, что она притворяется. Вот вам и ещё один невероятный стереотип о том, что младших жеребят любят больше, чем старших. Мой отец почти всё время был на работе, а если вдруг становился свидетелем семейных разборок, то всегда поддерживал меня. Единственный пони в этом мире, для которого я что-то значила.

Мать ругала меня за беспорядок, даже если его учиняла Ника. Поэтому я была вынуждена убирать и за ней, и за собой. Ещё матери нравилось высмеивать меня перед всеми подругами. Она всё время рассказывала им о моих ошибках, проблемах и косяках, в «шутку» жаловалась, что я не ношу одежду для кобылок и не крашусь.

Почему ты просто не пожаловалась отцу или не поговорила с матерью? – спросите вы. Мой отец был очень влиятельной и сильной личностью в военной деятельности, а именно генералом. Поэтому его часто не было дома по несколько месяцев подряд. Когда же он возвращается домой, то был настолько уставшим и времени было так мало, что я спешила провести с ним время, впитывая каждый радостный момент. Нам было просто не до этого, хотя, как мне казалось, отец обо всём знал или догадывался, но не подавал виду. А с Кейлой разговаривать просто не было смысла. Для неё я была не больше, чем пустое место.

Училась я неважно, постоянно спорила с учителями по поводу оценок – это и играло на копыто моей матери. Одноклассники считали меня странной и боялись, ведь стоило меня разозлить – и им могло не поздоровиться. В старших классах меня начали дразнить за то, что я все ещё не получила свою кьютимарку. Кейла с самодовольным видом говорила, что я сама виновата: другие пони меня обижали потому, что знали – я слишком слабая и эмоциональная. При этом я была настолько наивной, что несколько раз открывала матери или сестре душу (буквально поначалу). Когда во мне ещё оставалась капля уважения к ним, я рассказывала о своих переживаниях. Например, после того, как первый жеребец меня бросил. Как вы уже догадались, это в итоге использовано против меня. В ссорах Кейла давила на самое больное, говорила, что парень поступил правильно: он не выдержал моего характера, да и вряд ли вообще кто-то захочет со мной встречаться. Действительно, после того случая личная жизнь у меня не клеилась. Я очень злилась на неё и считала, что такого обращения не заслужила.

Глава 2. Къютимарка

Моя метка доставила мне немало проблем. Сначала я долго не могла её получить и терпела насмешки со стороны одноклассников и матери. Когда же настал день Х, я задавалась вопросом, в чём именно заключается мой талант. Восьмиконечная звезда, заключённая в ореол переходящих от нежно-сиреневого к бирюзовому цветов. Его поддерживают сильные крылья – верный знак того, что никогда нельзя сдаваться и опускать копыта. Но тот случай был исключением.

В тот день я, как обычно, вернулась домой из школы и обнаружила, что моя мать разговаривала по телефону. Судя по выражению её морды, она была крайне недовольна тем, что ей рассказывали. Я тихо закрыла за собой входную и попыталась незаметно прошмыгнуть мимо кухни, чтобы улизнуть на второй этаж, но не успела. Мать резко попрощалась с кем-то на той стороне провода и крикнула:

– Афина, иди сюда!

Я удрученно поплелась обратно.

– Что я тебе говорила? Не использовать магию ни для чего, кроме письма и левитации! Объясни мне, почему твой классный руководитель жалуется, что у неё посреди урока пара-тройка учебников превратилась в пресмыкающихся?! – моя мать, вся раскрасневшаяся от гнева и злости, яростно буравила меня своими охровыми глазами.

Знаете, если бы у пони были сверхспособности, то у Кейлы это было бы сжигание на месте взглядом. Ну, не то, чтобы я боялась, а так, на всякий случай.

– Мама, я… –Мне хотелось ей всё объяснить. Рассказать о том, что эти задиры сами напросились. Они в который раз начали дразнить меня пустобокой, и я не сдержалась.

– Молчи! – она топнула копытом с такой силой, что тарелки на столе издали протяжный звон, а у меня отпало желание издавать звуки или поговорить с ней насчет конкурса талантов, в котором я хотела участвовать.

– Я говорила тебе неоднократно, – по мере того, как она произносила эти слова, она приближалась всё ближе.

Её голос почти переходил на шипение. Жуткое зрелище. Если вы когда-либо доводили свою маму до такого состояния, вы меня поймёте. Шаг за шагом. Между нами оставалось буквально двадцать сантиметров.

– Ты – обычный единорог, без магического потенциала, и не подавала никаких надежд на своё будущее! – она сплевывала слова, как яд.

Я сделала глубокий вдох, набираясь смелости перед тем, как пойти в атаку.

– В нашей школе на этой неделе будет проходить конкурс талантов. Учитель музыки предложила мне поучаствовать. Она сказала, что у меня неплохой голос, и она готова позаниматься со мной.

Кейла запрокинула голову в приступе маниакального смеха. Смеётся – это хорошо, значит, она не будет больше кричать. Она будет стебаться и высмеивать. Тешить своё самолюбие и поднимать самооценку засчёт меня.

– Ахахаха! Голос? Да кому нужен твой голос? Куда ты его воткнёшь? Будешь петь в барах и ночных клубах, где тебя тем временем будут лапать жеребцы-отморозки? Чтобы ты потом мне в подоле жеребёнка принесла? Забудь о сцене: такая бездарность им нафиг не сдалась! Ты всегда будешь ничтожеством в этой жизни. Твоя участь – наблюдать и завидовать тем, кто добился успеха. Посмотри на свою старшую сестру – Нику. Тебе следует брать пример с неё!

Я чувствую, как к моему горлу медленно подкатывает ком гнева. С каждым словом кобылы, что стоит напротив, мне хочется всё больше и больше заткнуть её рот. Я почти не узнала свой голос, когда начала говорить. Он был тихим и приглушённым:

– Клубах, где работала ты? – Я прищурилась. – Нет, Кейла, я не пойду по твоим копытам. – Моя мать смотрела на меня во все глаза, и по её виду можно было сказать лишь одно: я надавила на больное. – Ты никому не была нужна. Тобой пользовались, как игрушкой для плотских утех, а потом выкинули за ненадобностью. А потом, – я сделала паузу, – эту сломанную игрушку подобрал мой отец и чисто из жалости сделал свой женой, дал нормальную работу. Ты должна быть пожизненно благодарна ему за это. И… – Договорить я не успела.

Мои слова ранили маму острее самого остро заточенного клинка, прямо в сердце. Она резко подняла копыто и дала мне пощечину.

– Маленькая дрянь, ты даже не знаешь, о чём говоришь, – процедила она сквозь зубы. – Твой любимый папочка, – она сорвалась на крик, – ИЗНАСИЛОВАЛ МЕНЯ! А ты всего лишь побочный эффект его плотских утех!

Я остолбенела. Новое откровение матери, вырвавшееся только что их её рта, повергло меня в шок.

«Я зачата насильно? Поэтому мама так ненавидит меня? Она не хотела ребенка, а отец заставил её. Я напомнила ей о том дне, что она изо всех сил старалась его забыть?»

В моей голове роились тысячи вопросов, но их поток прервал истерический смех. Моя мать держалась копытом за стол и, кажется, была не в себе. Наш сегодняшний разговор заставил её всё вспомнить и заново пережить. И в этом была виновата я. Я хотела подойти к ней, но она не позволила, остановив жестом копыта.

– Иди… в… свою… комнату… Живо! – строго сказала она, затем добавила: – И не слова отцу!

Я кивнула и молча вышла из кухни, где царила такая негативная атмосфера. Скоро должна вернуться Ника, и мама придёт в себя. А когда с работы придет отец, всё вернётся в норму. Или только относительную норму. Потому что что-то подсказывало мне, что так, как было, уже не будет никогда.

Когда я поднялась наверх, то почувствовала, как по щекам заструились солёные слезы. Я дала им волю и, не в силах больше сдерживаться, прыгнула на кровать, уткнулась в подушку и зарыдала. Воздуха не хватало, с каждым выдохом его становилась всё меньше и меньше. Я зашлась в истерике.

Мой маленький хрупкий мирок только что был окончательно уничтожен. И кем? Самым родным и близким человеком – мамой.

Внизу раздался звонок. Я прислушалась. Кажется, вернулась моя старшая сестра. Хотя я могла и ошибаться. Всё-таки я не видела через стенку…

– Мамочка, я дома, послышался из прихожей голос Ники. Нет, всё-таки сестра – я усмехнулась. Сейчас побежит утешать Кейлу, как только увидит в каком она состоянии.

Слёзы как-то незаметно высохли и на ресницах не осталось влаги. Я села на край кровати и решила дождаться отца. Он скоро вернется, я уверена. Неожиданно, моего плеча коснулась чье-то копыто. Я подняла голову и встретилась со взглядом огненных глаз. Рядом со мной стоял папа. Единственный пони во всей семье, которого я любила и который отвечал мне тем же.

– Фина, – он погладил меня по гриве. – Всё в порядке?

Он выглядел обеспокоенным. Конечно, больше всего на свете мне сейчас хотелось выговориться, поплакать, уткнувшись в его шкуру, но я не могла рассказать отцу о случившемся. Легче никому бы не стало. Поэтому я в который раз проглотила обиду и, улыбнувшись, произнесла.

– Да, всё в порядке, пап.

Фальшивая улыбка, которую я «надевала» каждый раз, сработала безотказно. Отец поверил и мягко улыбнулся. Смотря на его улыбку, мне хотелось заплакать, но я заставляла себя сдерживаться.

– Афин, я тут нашел кое-что, – он протянул мне мою помятую брошюрку о конкурсе талантов и прежде, чем я успела что-либо ответить, добавил:

– Мама против, а я – нет. Не губи свой талант. Развивай его. Это твой шанс. Не вздумай его упустить.

Я кивнула, и он вышел из комнаты.

Я внимательно посмотрела на листок, что был у меня в копытах. Заголовок гласил: «Мы ищем талантливых жеребят! В нашем конкурсе может принять участие каждый жеребенок любого возраста.» Когда я дочитала до номинаций и нашла среди них вокал, то быстро подбежала к серванту и принялась там рыться. Да, просто идеально. Я провела копытом по папке. Эта песня просто обязана стать моим триумфом.

– Сейчас или никогда! – повторила я свою фирменную фразу и стала готовиться к завтрашнему выступлению.

***

Стол за кулисами, я нервно теребила складки своего платья. Волнение перед выступлением, сценическое волнение… С этим чувством сталкивается любой пони, независимо от того в который раз выходит на сцену. Да что сегодня со мной? Я никогда не волнуюсь и тем более не переживаю по пустякам. Но то, что должно произойти через несколько минут. Не было пустяком или обыденным действием. Нет. Я чувствовала. Знала, что сегодня особенный день. Что-то произойдет. И это что-то изменит мою рутинную жизнь. Один за другим участники шоу выходит на сцену, показывали свои номера и возвращались довольные обратно за кулисы.

3…2…1…

Сейчас моя очередь. Я затаила дыхание. Сердце в бешеном ритме отстукивало танго. Глоток воздуха. Перед глазами предстал образ Кейлы:

– Ты никогда не попадешь на сцену…

Но я уже здесь.

Копыто за копытом. Шаг за шагом. Неожиданно я услышала сзади себя смех.

– Удачи, Афина. – растянулся в улыбке Дарк. – Поверь, твоё выступление будет незабываемым.

Я насторожилась. Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Я посмотрела из-за кулис в зрительный зал и неожиданно наткнулась на Вайлента. Отец пришёл, чтобы поддержать меня? Он смог отпроситься с работы? Я была так счастлива, но волнение никуда не ушло. Наоборот усилилось.

Я начинаю медленно шагать на сцену, сосредоточившись лишь на своих чувствах, не замечаю тонко натянутую веревку прямо на уровне колен. Я чувствую, как падаю и пытаюсь устоять и удержать равновесие, но, увы, плюхаюсь мордочкой вперед. Кусаю внутреннюю сторону своей щеки, прикрывая глаза, стараясь не заплакать. Слышу смешки этих идиотов. Нужно успокоиться. Ничего хуже быть просто не может. Чувство безысходности накрывает меня. Это полный провал.

– Мисс, как Вас там, Афина? – Сдерживая смех проговаривает жеребец из жюри. Киваю головой, поднимаясь, и иду к микрофону.

– Вы собираетесь нам сегодня что-то петь или вы немая? – кобыла преклонного возраста подхватывает своего коллегу по нахальству и бесцеремонности.

Я снова кивнула. Из динамиков полилась красивая музыка. Прослушав первый проигрыш, я попыталась произнести хоть слово, но сразу запнулась. Краснея и извиняясь, я прошу жюри воспроизвести мелодию заново.

– Афина, у нас не так много времени на таких как Вы.

Осматриваю зал, надеясь найти что-то или кого-то мне поможет. Знаю, это глупо, но сейчас я готова поверить в любое чудо, лишь бы весь ужас сегодняшнего для закончился. Думаю, что все здесь считают меня посмешищем. За исключением одного пони. Ища глазами отца, я понимаю, что его больше нет в зале и расстраиваюсь ещё больше.