Лисье перо

– Наша сестра приходит к нам в гости раз в сто лет, а вы что устроили?! Вместо того, чтобы помочь – вы набедокурили в три раза больше! Ну и кто это по-вашему теперь будет убирать?! – его хвост раздражённо метался из стороны в сторону.

Лиса обвела взглядом нору и со стоном осела на лапы. Весь её труд пошёл барсуку под хвост. Озорные рыжие комочки в процессе игры не заметили как наступили лапами в кучки грязи и оставили в каждом углу свои следы. Глаз Эви начал непроизвольно дёргаться, внутри пробуждался вулкан, и его магма лишь жаждала подходящего случая, чтобы выплеснуться наружу.

«Держи себя в лапах. Держи себя в лапах!» – лисичка зажмурилась и стиснула зубы с такой силой, что послышался скрежет.

– Немедленно идите на поверхность и вымойте лапы! – максимально спокойно сказала Эви, но в её голосе через каждое слово сквозили нотки бешенства.

Один из отцов плутовки, высокий серый с белым лис сочувственно сверкнул голубыми глазами.

– Тебе помочь? – он ласково потрепал дочь хвостом по спине. – Прости их за это. Лисята – что с них возьмешь?..

Эви развернулась к нему всем корпусом и зыркнула:

– Когда я совершала подобное со мной так не сюсюкались! Они хоть и маленькие, но должны понимать, что творят и нести ответственность за свои поступки! Порядок обязаны соблюдать все: от мала до велика. Мы не свиньи в конце концов, чтобы так жить!

– Эви…

– Что, Эви, пап? Что, Эви?!

– С тобой все в порядке?

Вулкан внутри лисички был уже готов низвергнуться, как вдруг застыл. Плутовка всерьёз задумалась: а действительно ли с ней все хорошо? Ответ на этот странный вопрос никак не хотел находиться, хотя раньше Эви такого за собой не замечала. В её голове, ровно как и в её вещах, всегда царил идеальный порядок. Сейчас же ровные ряды мыслей и эмоций обрушились, скутываясь в неразборчивый клубок, извлечь из которого что-либо не представлялось возможным.

– Я… – её голос дрогнул и стих. – Со мной не все в порядке…

Один из лисят, желая поиграть с отцом, вцепился в его загривок и с силой куснул. Создавалось ощущение, что этих забавных комочков больше ничего не интересовало в этой жизни, кроме игры. Вопреки всем ожиданиям лисенка, отец не поддержал затею, более того он наградил его холодным колючим взглядом и вынес приговор:

– Наказан!

Весь запал малыша разом утих. Он вздрогнул как-будто от удара.

– Давай найдём место потише – предложил лис, и не дожидаясь ответа дочери, отправился глубоко в лес.

Эви не оставалось ничего, кроме как потрусить следом. Лис не останавливался, пока не отошёл от норы больше, чем на сто хвостов. Заросли стали чаще, и, продираясь сквозь мясистые стебли, кремовая плутовка то и дело оставляла на сучках и колючках светлые клоки собственной не слишком опрятной шерсти.

– Пришли – отец остановился и сел на тёплую от солнца, опавшую листву. – Рассказывай. Что тебя беспокоит?

Изначально лиса хотела увильнуть от ответа, солгать дабы не заставлять отца беспокоиться о том, что она может решить и сама, но подняв на него глаза, она поняла – слукавить не получится. Он ждёт от неё правду и ничего кроме правды.

– Всё дело в маске – начала она неуверенно.

– Маске? Только не говори, что она…

Эви кивнула.

– Да, человеческая.

– Ты хоть знаешь чем это грозит?! – он зарычал, его загривок встал дыбом. – Я строго-настрого запретил тебе даже близко подходить к людям, но ты меня ослушалась, и что теперь? Жалуешься, что их вещица приносит тебе неприятности? Ты сама в этом виновата, Эви.

– Я и не думала, что ты сможешь меня понять – вздохнула лиса и бросилась в кусты. Такое поведение отца лишь усугибило её потерю контроля над собой. Единственное, что ей сейчас могло помочь – уборка. Расскладывая вещи по местам, выметая пыль и грязь – она могла контролировать ситуацию, а значит и себя. Это успокаивало нервы, но не более того. Словно данное занятие являлось своеобразным наркотиком, которое принимая каждый раз хочется больше и больше; приходится увеличивать дозу. Но что дальше? Рано или поздно оно перестанет помогать.

Держа путь к норе, она вдруг осознала, что не хочет туда возвращаться. Резко развернувшись, лисичка кинулась прочь от дома, даровавшего ей дополнительный удар по больному месту. Стойкое ощущение опасности следовало за Эви по пятам, и она упрямо неслась вперёд, позабыв обо всем, что было ей дорого. Теперь путь сюда закрыт. Ей не найти больше сил, чтобы вновь прийти на чужую отныне территорию.

Не потеряй своё "Я"

Во многих своих смыслах жизнь пуста и безмолвна, но кто знает на что способна госпожа Смерть. Что сама по себе представляет Смерть? Это новое начало, ведущее к чему-то необъяснимому и неизведанному. Это одновременно и конец, тяжелый и печальный. Полное растворение в пустоте. Линия невозврата, пройти которую суждено лишь единожды. То есть, это и новая жизнь, яркая и красочная, и огромная утрата, её дополняющая. В конце своего пути мы можем найти что-то дорогое сердцу, но никто не сможет дать гарантии, что в этом же тёмном или светлом туннеле мы не расстанемся с этим навсегда. Что есть новая жизнь по сравнению с нашей утратой из прошлого. Мы будем помнить и нести в себе эти крупинки счастья, но не при каких обстоятельствах нам не суждено вернуть те сладостные мгновения. Постепенно и они растворятся в пучине неизвестного, и каждое живое существо будет на век забыто теми, кто поклялся о нем помнить вечность.

И я не была исключением из общепринятого правила. В любом случае: хоть с маской, хоть без неё – я обычная лиса. Поклявшись в верном и преданном служении ей – я и подумать не могла к чему это может привести.

«Убивать, убивать».

«Да, дай мне крови. Дай её. Я хочу ещё».

«Мы должны положить конец этому миру и его жалким обитателям».

«Давай же, Эви, не робей. Перед лицом смерти не трусят».

Эти и другие голоса в голове сводили лисичку с ума, доводя до исступления. Она хваталась лапами за голову, стараясь перекричать внутри этот жуткий шипящий глас. Однако, заглушить его не удавалось: маска была сильнее, и всякий раз подавляла волю самой лисы, контролируя её мысли, её действия, её слова… От одной жертвы к другой. Всё светлое оставалось позади, а маска никак не желала насытиться ужасом, кровью, страданиями, требуя все больше и больше с каждым разом. Эви сама загнала себя в ловушку, из которой невозможно было выбраться. И все-таки, страх толкал её на отчаянные поступки, после которых маска теряла свои силы, хотя и лишь на определённое время. Это давало надежду на избавление.

Последним лучом света это было и сейчас. Жизнь в бесконечном мраке, тьме, неизбежности того, что раз за разом должно было произойти – сломала Эви, пошатнула её и без того травмированную психику. Решив для самой себя, что она больше не станет с этим мириться и попытается дать отпор воле маски, лисичка впервые за столько лет позволила себе ослушаться.

Как безумный ученый следит за своим подопечным, расчленяя его на атомы, так и она с отсутствием всякого интереса ждала итога. Чем для неё обернётся подобный риск для жизни? Эви с трудом назвала бы это жалкое существование «жизнью». Она не была личностью или живым существом со своими стремлениями или желаниями. Маска стёрла её индивидуальность, оставив лишь глупую подпевалу собственных амбиций.

Лисичка уверенным шагом двигалась по направлению к обрыву. Скоро всё закончится. Яркие багряно золотые с редкими изумрудными проблесками краски совершенно не вязались с задуманным ею. Голос маски молчал.

Остановившись около кривой коряги, единственной отделявшей её от тёмного ущелья, в котором дно скрывалось за чёрной тканью темноты, плутовка обернулась на прозрачный сосновый лес, пронизанный светом. Родные полянки, родные тропинки. Где-то в глубине скрывалась нора, в которой только просыпались после длительной ночи её родственники. Эви молча прощалась с ними. Она больше никогда не зайдёт в гости не затеет уборку… Лиса вздохнула и улыбнулась. Она готова…

Встретимся в следующей жизни

На крыше дома сейчас пустынно, ни души, за исключением меня – мальчишки, который где-то умудрился потерять свой второй ботинок, и теперь щеголяет в некогда белом носке, а сейчас уже чёрном, отстирать который сможет лишь лучший порошок «Тайд». Как и меня самого. Простите за тафтологию. Каждый человек в Мутве, тем более ребёнок поддаётся необъяснимому влиянию этой темной окутывающей ауры и мечтает на протяжении всего существования лишь об одном – сбежать отсюда нахрен. И я не был исключением. В принципе, никогда не считал себя чем-то выдающимся среди других. Как следствие, люди, которые становятся исключениями – презираемы окружающими. Хотя, наверное, – это круто. Я имею ввиду не то, когда тебя ненавидят, а когда ты не такой как все. Можно делать что хочешь, ведь тебя и так считают пришибленным и ненормальным. Это твоя изюминка. Завидую, у меня её нет. Всю жизнь мечтал ровно ни о чём, а вот Данко. Никогда не видел такого целеустремленного и уверенного в себе человека, как он. Этот парень был моим единственным другом среди творившегося безумия.

Дети заводят друзей «по щелчку пальцев» для этого им достаточно узнать имя своего нового друга и они уже готовы принять его в распростертые объятия без задней мысли. У каждого человека свои интересы, свои слабости и желания. Мы не хотим думать о нем плохо или ожидать предательства с его стороны, но человеческая природа всегда берет вверх. Больше всего нас ранят те, кому мы доверяем больше всего – близкие. Не скажу, что за все время того как я находился в детском доме, мне удалось найти друзей. Есть один человек, которому я доверяю, но не более того, однако он, кажется, считает меня тем самым близким человеком. Что ж, я рад. Иногда и правда необходимо иметь рядом того, кто поддержит и утешит, кто окажет тебе первую помощь (это только по части Данко), с кем можно смотреть на звезды после отбоя и наедаться украденным из столовой сахаром до отвала, а потом всю ночь бегать вниз и пытаться напиться на год вперёд. Невинные шалости детей десяти лет. И да, признаю, он все-таки мой лучший друг.

Называя человека другом, мы пытаемся «приручить» его, как бы странно это не звучало, сделать безопасным и дружественным, но до конца это завершить невозможно, нереально приручить человека как верного пса. Проблема заключается не в плохих людях, а в наших ожиданиях насчёт них. Но назвав кого-то другом, мы ожидаем, что он пройдёт с нами огонь, воду и медные трубы. Нам так хочется довериться кому-то. Мы рады обманываться, но однажды приходит час расплаты за наши сотворенные иллюзии. Суть человеческих отношений всегда остаётся в том, что в них участвовуют два человека. Как их не назови – все одно и тоже.

Данко был тем самым представителем «хороших парней», которых в наше время днём с огнём не сыщешь, но это вовсе не значило, что он не мог дать отпор обидчику. Хотя, на этот случай у него был я.

– Эй, подвинься – меня легонько пихнули в плечо и накрыли пледом. – Держи, ветер тут холодный.

Поначалу я хотел возмутиться такой чрезмерной заботе, но передумал, как только заметил его глаза. Всегда весёлые и с огоньком озорства внутри них сейчас они выглядели совершенно затухшими.

– Тебя кто-то обидел? – уточнил я и зарылся в плед. Ветер действительно заставил меня продрогнуть насквозь.

В Мутве довольно странный климат. Жаркое лето, но ужасно холодные зимы тут вполне обычное дело. Сейчас разгар июля, но на чердаке поздним вечером как нельзя холодно.

Закутавшись в принесенный плед и взяв в руки термос, я почувствовал разливающееся по телу тепло. Стало спокойнее, но незримый страх за Данко рос все сильнее. Он молчал.

– Так что случилось? Повышение голоса сыграло свою роль, и он поднял на меня взгляд. Красные опухшие глаза свидетельствовали о том, что он плакал, причём долго. Тёмные волосы каштанового оттенка были сильно расстрепаны и теперь стояли торчком на затылке и макушке. Из-под серой толстовки выглядывала запачканная чёрная футболка, напоминая о вчерашнем приключении.

Нашим излюбленным развлечением была беготня по гаражам. По крышам гаражей. Кооперативные кирпичные, к счастью ещё были редкостью, поэтому гоняли по крышам обычных деревянных, коих в городе было огромное количество.

Когда охранник этой собственности вышел и начал орать на нас мы смеялись, ведь мы тут, а он внизу. Мужик не придумал ничего умнее кроме как взять большой кусок арматуры и начать нас им тыкать. Мы с Данко спрыгнули на противоположную сторону, походили внизу, подразнивая его и вновь полезли на гаражи. Неожиданно тот охранник выскочил из кустов, и мы дали деру. Еле-еле убежали, спотыкаясь. В тот момент мой друг и пропахал носом землю, запачкав черную футболку с каким-то странным рисунком.

– Дайин, нам надо серьёзно поговорить.

Черт, я весь на нервах. Что могло такого случится, что он в таком состоянии?

Я кивнул. Мне необходимо его выслушать и решить эту проблему. Если понадобится, то даже кулаками.

– Слушаю тебя.

Он испустил тяжёлый вздох и глубоко вдохнул, перед тем как начать говорить. По его виду было понятно, что он сильно волнуется. Я переживаю не меньше его собственного.

– Я больше не могу находиться здесь, понимаешь? Все эти стены, люди, да даже воздух давят на меня мёртвым грузом. Здесь нет будущего и какого-либо смысла. Это место предназначено для воспитания из нас рабов системы. Подумай сам: мы повзрослеем, выпустимся из детского дома, а что потом? Ни работы, ни образования – у нас ничего не будет. Ни куска хлеба, ни крыши над головой. Я не готов с этим мириться – Данко схватил меня за руки и с силой сжал. Не думал, что он настолько сильный. – Завтра мы сбежим отсюда на первом же корабле и…

– Не сможем – я перебил парня, наблюдая за тем, как его залп меркнет – Мы не сможем покинуть его вместе. Даже Роза и Джек не смогли залезть на одну и ту же деревяшку.

Гребаный Титаник. И с чего у меня такие ассоциации?

– Но почему?

– Двоих легче отыскать, нас быстро хватятся – я сделал неоднозначный жест рукой в воздухе. – И масса других проблем. Я понимаю твоё желание сбежать и полностью его поддерживаю, но тебе придётся совершить побег в одиночку.

– Я не уйду без тебя – в его голосе слышится отчаяние и сквозит паника. Я и сам не в восторге от такой перспективы, но выбора у нас нет.

– Я смогу справиться с тем, что может выпасть на мою долю – привёл я пожалуй единственный весомый аргумент. – Едешь ты и точка.

– Дайин – он привстал со своего места, желая меня обнять, но я не позволил. Не сейчас.

– Мне нужно побыть одному. Позволишь?

Мне не хотелось прогонять его. Я просто не хотел, чтобы он видел моих слез. Данко всегда считал меня сильным, старался равняться на мою выдержку, но в данный момент мне можно было показать свои слабости. Через какие-то несколько часов я потеряю на долгие годы лучшего друга, единственное, что есть хорошего в моей жизни, и виной всему этому политическая ситуация в стране.

В скором времени, когда Данко совершит побег, я узнаю о том, что границы перекрыли и ему чудом удалось спастись на одном из последних кораблей. Он везунчик – ему выпал шанс один на миллион начать жизнь заново, в другом месте, где никто не станет осуждать его за то, кем он является. Хотя, нет никаких гарантий, что там будет лучше. Это как вытянуть лотерейный билет. Никогда не знаешь, что тебя там ожидает: выигрыш или проигрыш. Но я надеюсь на счастливый исход, что у Данко все будет хорошо.

На мою долю даже для столь раннего возраста уже выпало немалое количество испытаний, но разлука с другом – самое болезненное из них. Оно оставит на моей душе неизгладимый шрам, который будет напоминать о себе нарывами, как старая рана, каждую минуту.

– «Иди без меня. Потом поможешь мне выбраться уже там, в Шелионе… Я верю в тебя. Ты сам уже знаешь, у меня нет мечты. А у тебя есть. Ситуация каждый день меняется, возможно это твой последний шанс. Вперёд. Только обещай, что каждый раз 24 июля ты будешь приходить в центральный парк Шелиона в шесть вечера и ждать меня. Однажды, я буду там и мы встретимся вновь».

Это были последние мои последние слова перед тем как Данко исчез из моей жизни.

Часть 2

Оказавшись на корабле, я первым делом заметил огромные паруса, которые все чаще и чаще терзал порывистый ветер. На удивление, не было никакой суеты, хаоса, все происходило словно в тихой бухте – этакая прогулка по морю, а не побег из страны, в которой твоё существование ровным счётом ничего не значит. Никто никуда не торопился: кто-то сидел и просто наблюдал за движением в морском порту, а кто просто стоял, и, думая о чем-то своём, смотрел вдаль разноцветного горизонта. Какая-то девочка кричала о том, что потеряла любимую игрушку, а меня глубоко разрывало на части осознание того, что Дайин остался далеко позади, что скорее всего я его больше никогда не увижу. Надежда оставалась всегда даже сейчас, но сомнение подтачивало её как могильный червь, раз за разом, отрывая по куску, и наблюдая за тем, как она корчится в агонии.

Всё происходящее напоминало мне большую машину для производства какой-то продукции – в данном случае ей выступала морская «прогулка» (в реальности же ключ к освобождению). Шум морских волн, встречный ветер, парящий по палубе – все это вдохновляло меня, как человека духовного. Море… Как же много здесь свободы. Я чувствовал себя абсолютно свободным, больше ни разу не вспомнив о земных проблемах. Таинственное влияние моря на человека заставляет задуматься, а так ли оно безобидно в самом деле? Конечно, через пару дней я привыкну, и для меня все станет обыденно и привычно. Но сейчас я просто, стоя у кормы, ловлю это неземное удовольствие.

Всё проходит, все меняется, ровно так как меняются судьбы этих, окружающих меня людей. Но всегда остаётся память о твоём родном доме, о твоём навеки странствующем корабле. Не удивительно, ведь человеческая жизнь, как большой океан, полон загадок, тайн и внутренней жизни.

***

Детский дом – тема, окутанная стереотипами. Большинству представляются трудные дети, хулиганы, которые постоянно сбегают и бедность. Сколько же раз я слышал это чёртово слово.

Бедность – это ситуация, в которой люди остаются лишенными основных жизненных потребностей, таких как отсутствие еды, одежды и жилья. Некоторые люди не могут правильно питаться, спят на обочине дороги и носят грязную и старую одежду. Они не получают правильного и здорового питания, лекарств и других необходимых вещей. Бедность увеличивается из-за увеличения городского населения, так как жители сельских районов любят мигрировать в города, чтобы получить работу или заняться какой-либо финансовой деятельностью. Доход некоторых городских жителей находится ниже черты бедности, а некоторых городских жителей находится на границе уровня бедности. Огромное количество людей, живущих в трущобах, становятся неграмотными. Несмотря на некоторые инициативы, никаких удовлетворительных результатов в отношении сокращения масштабов нищеты в Мутве не выявлено.

Основными причинами бедности являются рост населения, плохое сельское хозяйство, коррупция, огромный разрыв между бедными и богатыми людьми, безработица, неграмотность, эпидемические заболевания и т.д. Обычно люди сталкиваются с нехваткой продовольствия из-за плохого сельского хозяйства и безработицы. В условиях отсутствия основных средств бедность растет более быстрыми темпами. Становление сверхбогатыми и бедными создает огромный разрыв между богатыми и бедными людьми. Богатые люди становятся богаче, а бедные – беднее, что создает экономический разрыв между ними.

А потом наступает момент покинуть детский дом. И тогда ты понимаешь, что у тебя никого нет… ты никому не нужен. Твои проблемы – это только твои проблемы. Как хочешь, так и вертись, выживай.

Когда я был поменьше, то грел надежду, что мне по выпуску дадут жилье. Как же я смеялся, когда правда жизни больно ударила меня под дых.

Всего существует два способа получения квартиры. Встать в очередь или через суд. Первым очень долго, а вторым очень тяжело и практически нереально. В законодательстве Мутвы написано, что, когда ребёнку исполняется восемнадцать лет – государство предоставляет ему жилье. Но только дурак не поймёт, что это просто сказки. Чёртовы коррупционеры, им лишь бы положить побольше в карман и глубоко наплевать на судьбы сирот. Кто-то должен будет положить конец этому произволу, но пока конец приходил только моей отчасти беззаботной жизни.

***

Положение детского дома ухудшалось с каждым днем. Еды оставалось все меньше – голод рос, а вместе с ним сопутствующий экономический кризис. Пока это ощущалось не столь сильно. Некоторые дети, да и что греха таить и воспитатели – делали заначки: сушили хлеб на сухари, откладывали в скромный угол каждую крошку на чёрный день. Нередко случались и драки за возможность насытиться в счёт чужой порции. Вернее «насытиться» не подходящее слово – уж скорее укротить голод на время, чтобы живот не урчал столь громко, подавая признаки жизни. Голодать по несколько дней подряд – стало для меня совершенно обычным делом, наравне как дышать загрязненным воздухом.

В одной из книг я читал, что если человек долго не будет есть – он может погибнуть, но сперва в его желудке образуется немалое количество кислоты, для того, чтобы он начал переваривать сам себя, или ещё хуже – дело дойдёт до язвы. Поговаривали, что у людей с такой болезнью нечеловеческие боли от которых хочется лезть на стену и выть на луну. Я будто бы пугал сам себя рассказами о том, как быстро смогу умереть от нехватки продовольствия. К сожалению, это не заставляло чувство голода исчезнуть, а лишь сильнее раззадоривало его. В один день я не сдержался. Моему растущему организму требовалась питательная еда, насыщенная витаминами и полезными веществами, которые не могли дать полусгнившая капуста или чай из помоев (он вонял так, что я к нему даже не прикасался). Все бы отдал за кусок мяса или хотя бы настоящих щей, чей вкус я казалось уже давно позабыл.

Подговорив пару мелких шкедов, чтобы прикрыли перед взрослыми, я отправился прямиком на рынок, где по моим расчётам ещё должна была остаться хоть какая – нибудь нормальная еда. Воровать мне никогда раньше и в голову не приходило, но что поделать, когда у тебя нет денег и ты не можешь совершить покупку как положено. Мной давно была усвоена простая истина – за красивые глазки тебя никто не угостит даже самым червивым яблоком. Моя внешность не была привлекательной или сильно отталкивающей. Скорее что-то среднее. Подросток одиннадцати лет, с коротко стриженными тёмными волосами, худого телосложения (ещё до наступившего голода), в одежде, которую я не менял уже почти месяц – вот и весь образ. Ах да, ещё глаза, Данко часто говорил, что они у меня какие-то особенные, но я не воспринимал его слова всерьёз. В конце концов, я ведь не барышня, чтобы мне такие комплименты делать. Иногда я смотрел в зеркало на свое отражение – «Два янтаря» – так любил говорить мой друг. «Смотрю в них и меня будто с ног до головы окутывает смолой. Помяни мои слова, глаза – зеркало души, а они у тебя с добрым светом». Данко был единственным человеком, который видел во мне что-то хорошее. Наверное потому что он смотрел вглубь, в душу, а не скользил взглядом по грубой наружности как остальные.

От воспоминаний о друге на мои глаза навернулись слезы. Тот корабль покинул Мутву почти три месяца назад. До сих пор я не знал о нем ничего. Добрался ли он до пункта назначения, сумел ли найти в себе силы забыть все и начать жить заново. Даже если так, то я его не виню. Выпади мне возможность сбежать вместо него, я бы так и поступил. Но нет. Данко всегда в первую очередь заботился о других, а уже потом о себе. Так что об этом не могло быть и речи.

А ещё Данко бы точно не одобрил то, что я собирался сделать.

– Если бы ты был рядом, ты бы смог что-то придумать – прошептал я – Но сейчас я один, поэтому, друг, выживаю как могу, прости. Я пожал плечами невидимому собеседнику.

Подойдя к прилавку с фруктами и овощами, я мысленно постарался запомнить все что на нем находится. Мой выбор пал на связку бананов и пару зеленоватых яблок. Было похоже, что мой вид выдавал во мне с головой сущность беспризорника, иначе почему продавщица смотрела на меня с таким презрением.

– Или покупай, или иди отсюда. Ишь стоит глазами хлопает. Никак воровать пришёл.

От её слов стало горько и обидно. Первым порывом мне захотелось её ударить в заплывшее жиром лицо, как и всегда я решал все проблемы – силой, но привлекать лишнее внимание было ни к чему. Вместо этого я сжал зубы, чтобы ненароком изо рта не вырвались пару ласковых и подошёл ближе, продолжая разглядывать товар, и намечая в голове будущие телодвижения.