Пока длится ночь

– Можешь лечь спать в нашей палатке, – предложила Люба. – Там спальник есть запасной. Сдвинь наши и ложись. Мы с Толиком покараулим. Сейчас только чай налью.

Она с кряхтеньем поднялась, опираясь на колено Толика. Постояла несколько секунд, зачем-то вглядываясь в глаза мужа. Но тот сидел недвижно, уставившись в одну точку, словно о чём-то размышлял.

– Я пошёл, – сказал Стас и побрел к палатке.

Толик словно и не заметил этого.

Люба же махнула рукой Стасу и снова принялась возиться с чайником, разливая кипяток по кружкам.

Как она вернулась к мужу, Стас уже не видел. Забравшись в палатку, он осознал, что устал. Едва шевеля руками, нашёл скатанный в валик спальник, повозился с ним, расправляя шуршащий полиэстеровый кокон, и забрался внутрь.

«Все, сейчас просто вырублюсь, а утром буду решать, что дальше», – подумал про себя Стас и… тут же расхотел спать. Словно в голове что-то переключилось. Словно вырубили одни желания и включили другие. Он попробовал поменять позу, перевернуться на другой бок, лечь на спину. Бесполезно.

С улицы слышалось потрескивание костра, тихий шелест воды, да едва слышный бубнёж. Люба с Толиком о чём-то шептались.

Стас полежал с закрытыми глазами минут тридцать, но сон не шёл. Он уже собирался вылезти из палатки и выпить чаю. Может, после горячего и терпкого напитка его сморит и он наконец-то сможет уснуть? Но вдруг замер, услышав голос Любы. Сейчас она говорила чуть громче, видимо, решив, что все спят. Странно, сама же говорила, что нет никакой звукоизоляции. Через минуту Стас понял – женщина на взводе. Эмоции, вот что заставило ее повысить голос. Не будь сейчас ночи, она бы кричала.

Но всё же разобрать слова было невозможно. Толик временами что-то отвечал, как-то виновато, словно оправдывался. Затем снова вступала Люба. Это продолжалось довольно долго. Стас уже передумал куда-то идти. Не хотелось давать повод заподозрить его в подслушивании. Да он и не слышал ничего. Только то, что Люба в чем-то жестко обвиняла Толика. Не будь Стас в состоянии жуткого недосыпа, он возможно смог бы проанализировать услышанное, но сейчас он вновь понял, что организм готов забить на все и просто отрубиться. И Стас решил этим воспользоваться. Он замер, не рискуя пошевелиться. Постарался расслабиться, не давая мозгу зацепиться за какую-нибудь мысль, и забылся тяжёлым сном без видений.

Из туманного состояния дремы его выдернул звук. Дикий вой, перемежаясь с истерическими всхлипываниями, заполнил всё снаружи.

К нему добавился крик Вики.

Глава 4

Стас попытался вскочить, но запутался в спальнике. Несколько секунд соображал, что всё это значит. Затем, стремительно приходя в себя, полез наружу. Кое-как заставил двигаться непослушную «собачку» на заклинившем замке клапана.

Вопли не прекращались.

Он выскочил наконец наружу, заметил переполошившихся Толика и Любу, что уже бежали от костра к их с Викой палатке. Стас рванул туда же. В палатке что-то билось, да так, что даже высокий тент над ней ходил ходуном. Ребята застыли, не решаясь лезть внутрь. Он вскрыл клапан, просунулся в палатку. Внутри кричала и колотилась Кристина. Тёмные волосы разметались по искаженному лицу, рот зиял как рана.

– Убили… убили его-о-о-о! Выхода нет. Нет! – выкрикнув это, она страшно затряслась и расхохоталась. А потом снова заговорила быстро, по кругу:

– Кровь за кровь, кровь за кровь, кровь…

Вика пыталась её успокоить, что-то бормотала, но бесполезно. Стас пополз к ним.

Кристина взглянула на него, не узнала, дёрнулась назад. Вдвоем с Викой ему удалось ухватить её за руки.

– Воды принеси! – крикнул Стас сунувшейся Любе, – скорее!

В палатке пахло кровью, рубашка Кристины была сырой и липкой. В темноте Стас не мог разобрать, что случилось. В воздухе висел запах беды и боли.

– Успокойся, милая, тише, – шептала Вика, но Кристина не слышала её, продолжая вырываться и рычать.

Заполнив уже всё пространство, втиснулась Люба. Следом за ней просунулся Толик с фонариком в руке.Тут же стало душно. Вода разлилась по палатке, но часть удалось плеснуть в лицо Кристине. Она вздрогнула, резко замолчала. Обвела всех мутным взглядом, часто-часто дыша. Сорванным голосом прошептала последний раз: «Кровь за кровь», и застыла, тупо уставившись перед собой.

Стас заметил, что рубашка Кристины измазана кровью. А также спальник и его руки. Вопросительно взглянул на Вику, и она молча показала свою порезанную ладонь. Пластыря не было, рана разошлась и кровила.

– Что с ней? – пробормотал Толик, заглядывая из-за плеча жены.

Люба вдруг запричитала совершенно по-бабьи, аж взвизгивая на высоких тонах:

– Плохо это, ох, плохо, беда!

– Да прекрати, еще тебя тут не хватало с истерикой, – заорала Вика. Лицо ее покраснело, волосы сбились. Казалось, она сейчас врежет Любе.

Люба умолкла, а потом заголосила:

– Вы не понимаете что ли совсем? Нас не отпустят. Место это дурное не выпустит!

Стас вдруг подумал, что Люба, пожалуй, не совсем русская. У неё было румяное крепкое лицо, русые волосы и глаза голубые, но в их разрезе угадывались то ли алтайские, то ли бурятские корни. Самую малость. И голос. Сейчас она говорила так, словно хлебнула лишку, со странным акцентом, чуть запинаясь на отдельных словах.

Они спросили одновременно:

– И что же делать?

– Откуда ты знаешь?

Люба вздохнула.

– Бабка у меня сумасшедшая была совсем, но много чего рассказывала, когда я на лето в деревню приезжала, – женщина с опаской разглядывала лицо Кристины, – она увидела что-то во сне. Или… – Люба закусила губу, замолчала, потом продолжила неуверенно:

– Место ждёт, что мы найдём убийцу и покараем его.

Толик пихнул её в спину:

– Люб, ну Люб, заканчивай эту дичь нести, а? Любава!

– Ну чего тебе?! – заорала Люба, но беззлобно.

– Прекращай молоть всякую ерунду, ты не у себя на кухне! – буркнул Толик и опустил полог палатки. Стало темно.

Стас осторожно отпустил притихшую Кристину и полез на выход. Любе пришлось тоже выползти наружу.

У костра топтались Толик с Васей, подбрасывая сучья в разгорающееся пламя. Над Катунью разливалось темно-серое марево. Ночь ещё не отступила, хотя отдельные предметы: камни на берегу, верхушки деревьев, можно было разглядеть.

«Неужели я так мало поспал», – подумал Стас и глянул на часы. Они показывали десять утра. Он сделал несколько шагов в темноту к реке. Немного постоял на берегу, пнул мелкий камешек и прислушался. Камень плеснул совсем тихо, словно скользнув в вату.

Стас вернулся к костру. Люба возилась у походного столика, раскладывая продукты – каральку краковской, хлеб, огурцы. Толик сидел у огня и подбрасывал дрова. Кристина пристроилась на бревне, сжавшись, Вика была рядом с ней, приобнимая за плечи.

– А Соня где? – спросил Стас.

– В палатке, – буркнул Вася, – сказала, что не будет выходить, пока полиция не приедет.

Стас недовольно крякнул, подумав про себя: «А если полиции не будет?»

– Давайте все соберемся тут, – он старался, чтобы голос звучал уверенно, – надо кое-что обсудить.

Все потянулись к костру.

– И позови Соню.

– Сам зови, она со мной не разговаривает, – отвернулся Вася.

– Я схожу за ней, – пробормотала Вика и пошла, разглядывая рану на ладони. На Стаса она даже не взглянула.

– Нам нужно посмотреть, что с продуктами и водой. И понять, что будем делать дальше, – продолжил Стас.

– Кажется, всё очевидно, – проговорила Люба, швырнув краковскую об стол, – еды у нас на день, может, на два. Воды… – она пожала плечами, – ну, у нас пара литров, Вася обычно с собой возит канистру на всякий пожарный.

– Катунь рядом. Можно кипятить воду, – уверенно сказал Стас, но Люба только хмыкнула.

Вика привела еле плетущуюся Соню. Было видно, она плакала, с остервенением терла глаза, стараясь не показать этого, но только сама все и выдала.

Стас окинул собравшихся взглядом. Вика, Соня, Кристина сидели на бревне. Толик с Любой возились у стола, не то подсчитывая оставшееся количество еды, не то готовя перекус. Вася топтался рядом со Стасом, зло поглядывая на него, словно говорил: «Помни, о чем тёрли ночью». Стас помнил. Он решил быть тактичней, но не из-за угроз, того требовала сама ситуация. Чувствовалось, что тут только брось спичку – вспыхнет пожар. Нельзя было долго находиться на грани, кто-то мог сорваться в любой момент. И сейчас задача Стаса была не допустить такого. Он уже смирился, что придется выяснять, что тут случилось. Темнота в десять утра умела уговаривать.

Эмоционально Стас меньше всех вовлечен в этот конфликт. Он почти не знал жертву. Хотя, даже мимолетного знакомства хватило, чтобы захотелось убить этого козла. Что уж говорить об остальных, знавших Родиона многие годы.

– Кхм-кхм, – откашлялся Стас, привлекая внимание.

Все уставились на него, отчего стало казаться, он стоит перед ними голый. Миг – и наваждение прошло. Всё вернулось в норму.

– Кто-нибудь заметил, сколько сейчас времени?

Нестройные голоса ответили, что утро. Толик, казавшийся Стасу самым прагматичным из всех, вдруг заявил:

– Чего тут рассусоливать? И так понятно. Вокруг темно, а на часах пол одиннадцатого.

– Как так? – встрепенулась Люба.

Похоже, как раз она не смотрела на часы и не имела представления о случившемся.

– Тише, – попросил Стас. – Нельзя отрицать очевидное. Нас не выпускают не только с этого пляжа, но, похоже, мы еще и в ночи застряли. Не надо спрашивать, почему так и что случилось. Мы все люди взрослые и понимаем, что никто из нас ничего не знает. Будьте благоразумны. Принимайте пока всё, как есть. Не стоит включать критическое мышление.

– Это совет от частного сыщика? – криво ухмыльнулся Вася. – Не париться? Принимать окружающее, как данность?

– Да, – ничуть не смутившись, ответил Стас. – До тех пор, пока мы не сможем выяснить, что да как. Подобные вопросы и истерики будут только сбивать с толку.

– Ты и впрямь считаешь, что нас тут кто-то… запер? В пространстве и времени? Этакая пространственно-временная ловушка? – встрял Толик.

Стас понимал, что мозг программиста не оставит попыток осознать реальность. Постарается построить какие-то логичные предположения. Но все это напрасно. Стас не был уверен, что логика сейчас – это то, что нужно. Лучше бы подошло мистическое мышление. Им, похоже, обладала Люба, но женщина явно была чем-то расстроена. И скорее всего – из-за Кристины. А может, из-за ночного разговора с мужем. Странно, что Толик никак не проявляет эмоций по этому поводу. Крепкий малый? Или… жестокий социопат, скрывающийся под личиной семьянина и работника умственного труда? Черт! Тут не помешало бы составить какую-нибудь таблицу. Построить схемки, прочертить связи. Стандартный метод расследования: сбор улик, опрос подозреваемых. Хотя, какие к черту улики? А подозреваемые? Вика, Вася. Толик, видимо, тоже с ними. Соня, Кристина и Люба оставались в стороне. Пока. Нужно было начинать всех опрашивать, кто где был в момент убийства. Кто и что видел.

Стас скривился от этой мысли. Зачем это ему? Хотя, какой у него был выбор? Они тут застряли. И как выбираться – непонятно. Но, если среди них социопат, то все может стать даже хуже, чем сейчас. Кто знает, что на уме у такого типа.

– Я пока ничего не считаю, – произнес Стас в ответ на вопрос Толика.

– Кровь за кровь, – вдруг мрачно протянула Вика. – Что всё это может значить?

– Это значит, что от нас хотят жертвы, – с какой-то ледяной отстраненностью произнесла Люба. – Мы пролили кровь в этом месте, и от нас хотят ещё.

– Кто хочет?

– Как-то нелогично.

– Зачем им это?!

Мгновенно поднявшийся шум затопил всё вокруг.

– Тихо! – повысил голос Стас и все замолкли. – Люба вольно трактовала кошмар, приснившийся Кристине. Попрошу впредь воздерживаться от такого.

– А кто тебя главным поставил?! – выкрикнул Толик, вдруг поддавшись всплеску эмоций вместе со всеми, но тут же стушевался и уже тише добавил: – Давайте выберем лидера. Нам нужен кто-то, кто трезвее всех смотрит на ситуацию.

– Стас трезвее всех на это смотрит, – рассудительно произнесла Вика. – Мы все увязли в склоках.

– Говори за себя! – отрезала Люба.

– Ты так говоришь только потому, что он тебя трахает! – грубо вставила Соня.

– Соня! – тут же с укором произнес Вася.

– А что Соня? – взвилась женщина. – Я уже почти сорок лет Соня! А Стас ни за что не обвинит Вику, если она даже окажется виноватой. Потому что… – Соня на миг замолчала. – потому что он ее трахает! – зло закончила она.

– А тебе что, завидно?! – не выдержала и вспылила Вика. – Тебе мало было мужа, так ты к Родьке побежала ластиться?

Вася взвыл и схватился за голову. Стас краем глаза следил за ним.

Кристина вдруг стала тоскливо подвывать и раскачиваться на бревне.

– Кто бы говорил! – выкрикнула Соня. – Думаешь, мне Родька не рассказывал, как ты к нему старалась подкатить совсем недавно?

«Приехали! – подумал Стас. – Сейчас из-за мертвого мужика передерутся».

– Стоп! – приказал он, но его никто не слушал.

Взаимные упреки лились перекрёстным огнем на головы подружек. И не скажешь, что столько лет дружили. «М-да, вот и конец дружбы в одной отдельно взятой компании».

Стас подошел к столу и со всей силы врезал по нему ладонью. Подскочила каралька краковской. Огурец скатился и упал в песок. Ложки, запрыгав, барабанной дробью застучали по столешнице.

Громкий звук привёл всех в чувство.

– Я сказал, тихо, – повторил Стас уже негромко. – Спорами и взаимными обвинениями вы дела не решите. Надо исходить из того, что имеем.

– А что мы имеем? – всё ещё эмоционально спросила Люба.

– Мы имеем место, где мы застряли. Мы не можем отсюда выбраться. И, как теперь стало ясно, утро тут тоже не настает. Сомневаюсь, что у нас всех сломались часы.

Все как по команде достали мобильники и посмотрели на время.

– Итак, – продолжил Стас. – Мы застряли. Есть предположение, что, разобравшись в том, кто убил Родиона, мы сможем что-то сделать. Может быть, даже выберемся отсюда.

– С чего такая уверенность? – скептически спросил Толик. – Кровь за кровь. Ты нам что, предлагаешь убить виновника? А если мы ошибемся? А если это не сработает? Да и вообще, кто будет казнь претворять в жизнь? Ты?

Стас не знал ответов на эти вопросы. Но он понимал, что нужно что-то делать. Бездействие убьет их наверняка. Если не начать шевелиться, все эти склоки перерастут в безобразный скандал. Это начнет сводить окружающих с ума. Подозрения, упреки, обвинения. Люди посыпятся. Свихнутся и поубивают друг друга. Не этого ли ждёт от них чертово место? Может, их и не собираются выпускать из ловушки? Может, этому месту нужна вся их кровь? И сон Кристины означал, что они платят за чьи-то старые ошибки? Нет! Стоп! Так нельзя! Надо исходить из того, что выход есть. Он существует, и Стас его найдет!

– Никакой уверенности нет, – произнес он, – но лично я верю, что это возможно! Я верю, что мы сможет отсюда выбраться. Если ничего не делать, то ничего и не произойдёт, и мы уже убедились, что сама по себе ситуация не изменится.

– Я согласна! – поддержала его Вика.

Соня громко хмыкнула, но промолчала.

Вася, Люба и Толик молча подняли руки вверх, словно голосовали на собрании.

Кристина все так же безмолвно покачивалась взад-вперед. Соня явно была не настроена уступать.

– Отлично! – резюмировал Стас. – Тогда делаем следующее. Толик и Люба проводят инспекцию продуктов. Мы должны знать, сколько у нас осталось еды.

Толик что-то порывался сказать, но Люба притянула его к себе, обняла и тихо зашептала на ухо.

– Мы с Васей подгоняем машины поближе и включаем фары. – продолжил Стас. – Нужно осветить этот пятак, – он обвел рукой место вокруг костра, огороженное ветками.

– Зачем? – вяло спросил Вася. После того, как прозвучали слова об измене жены, он молчал и временами держал себя за голову, словно старался не сойти с ума.

– Будем искать улики, где-то здесь должен быть нож,– ответил Стас, а сам подумал про осколок, которым порезалась Вика.

– Сыщик выходит на тропу войны, – саркастично усмехнулась Соня.

Стас взглянул на неё, но вместо укора или резкого ответа просто улыбнулся. Нужно было как-то разрядить атмосферу.

– А что делать остальным? – спросила Вика.

– Присмотри пока за Кристиной, ей совсем нехорошо. А кто свободен – помогите Толику с Любой. Я всех попрошу не мешать мне. И постарайтесь не подходить к месту преступления. Мы и так уже уничтожили следы. Но вдруг что-то осталось.

Стас сел за руль и на автомате проверил состояние машины. Компьютер показывал запас хода в шестьдесят километров. А ближайшую заправку в трех, вот только добраться до нее было нереально.

«Надо бы экономить, – промелькнула мысль, – хотя, зачем? Если мы не выберемся, то все это напрасно».

Дав двигателю поработать минуту, пока не упали обороты, Стас включил передачу и медленно развернул ауди так, чтобы фары светили на костер. Вася последовал его примеру и сейчас свет его хонды дополнял картину резко вычерченных теней.

Стас вышел на песок, не глуша двигатель.

– Долго будем светить? – спросил Вася, высунувшись в окно машины.

– Как придется. Пока не обшарим.

– Ясно, – протянул он. – Бенза маловато. Думал за Инёй заправлюсь.

Стас понимающе покивал. Он и сам думал также.

Песок вокруг бревен был разрыхлён и в белом свете напоминал барханы под вечерним солнцем. Чёрные тени тянулись к костру как пальцы. Стас вооружился сапёрной лопаткой, мысленно порадовавшись привычке возить в багажнике всякую всячину, и начал перекапывать песок за тем бревном, где ещё вчера вечером сидел у костра с Викой. Хорошо было бы подойти к ней сейчас, сгрести в охапку, утащить подальше от всех этих… поговорить, прижать к себе. Но невозможно. Всё это было сейчас так же далеко, как утро. Вика вдруг стала совсем чужой. Какой-то абстрактной подозреваемой. Той, кто крутил шашни с жертвой. Той, кто мог из чувства ревности или еще по какой-то неведомой Стасу причине перерезать человеку горло. Той, кого он не знал. Совершенно не знал.

«Быть такого не может!» – пронеслось в голове Стаса.

Его внутренний голос говорил, что Вика не виновна, но разум сыщика твердил другое. Любой может совершить преступление, но важно найти мотив. У кого есть мотив – под подозрением.

Вася стоял рядом, иногда поддевая носком кроссовка мелкие камешки и ветки. Песчинки слабо шуршали, пересыпались под остриём лопаты. Стас копал сосредоточено, остервенело, и одна странность постепенно завладела его вниманием. Обычно под слоем песка сантиметрах в пятнадцати начинался более плотный слой, суглинок или глинозём. Сейчас же было ощущение, что если начать копать, то можно закопаться хоть на сто метров, хоть на двести в однообразную сыпучую массу.

«Да как такое возможно?» – ему стало жутко. Было важно не показать этот страх окружающим, и так все на взводе. Стас начал поддевать небольшие порции и ссыпать в то же место, просеивая песчинки лопатой. Он двигался методично. Это помогало не паниковать. Однообразные монотонные движения, скрупулезность успокаивали, вводили в транс. Голоса у столика стали глуше, шорох песка усилился, к нему стал примешиваться еще какой-то звук на грани слышимости. Тонкий то ли стон, то ли пение. На одной бесконечной тоскливой ноте, словно на другом берегу кто-то упражняется на старой жалейке, но не умеет извлечь из неё ничего, кроме одного бессмысленного звука. Стас встряхнул головой, наваждение растаяло в морочном воздухе. Вася присел рядом и ковырял веткой в песке. Тоже искал улику. «Интересно, почему он тут, со мной, а не там, с ними?»

Они рыли и рыли, но безуспешно. В голове Стаса крутилась пластинкой мысль: «Ничего мы тут сейчас не найдём». Откуда у него появилась такая уверенность, сложно было сказать. Наконец Вася пробормотал:

– Ничего мы тут сейчас не найдём.

Стас аж вздрогнул. Даже интонация была та же.

– М-да, – процедил он, поднимаясь и бросая лопатку на песок. Ничего.

Они вырубили фары и пошли к костру.

У стола Люба вспоминала историю десятилетней давности, как Родька и Вася поехали за грибами и заблудились. У Васи хватило ума в два часа ночи позвонить Толику, и тот спросонья бросился одеваться. Собрался ехать на выручку друзьям, но перепутал в темноте и напялил вместо своего джемпера любкину ярко-розовую кофту. Хорошо, она таки проснулась и выползла его проводить. А он такой красивый, в розовом, уже ботинки завязывал в прихожей.

Ехать тогда никуда не пришлось, Толик успел спуститься к машине, но Вася позвонил: «Отбой, вышли в посёлок».

– Да и куда бы он поехал, дурень такой, – преувеличенно весело рассказывала Люба, – они ж сами не могли понять, куда забрели.

– Погоди, а как он позвонил? – удивилась Вика, – Там что, связь была, а инета не было?

– Да какой инет, это во времена сотовых было, о мобильном интернете тогда ещё и не слышал никто. Это сейчас вам и джипиэс и вся фигня, – она вздохнула.

– Посмотрела бы я, как Толик обосрался и кому начал названивать, если б по лесу до двух ночи бродил, – бросила раздраженно Соня.

Вдруг подала голос молчавшая до сих пор Кристина:

– А помните, как Люба с Соней на пятом курсе поспорили, у кого раньше ребёнок родится? – она сидела у костра, внимательно наблюдая за раскопками, но теперь повернулась к столику и улыбалась.

– Ага, я тогда выиграла, – с гордостью заявила Люба, перекладывая на столе продукты, – и сразу – бац! Двойня. Чтобы уж наверняка никто не догнал, – она усмехнулась, а потом видимо вспомнила своих двойняшек, помрачнела, достала телефон, посмотрела в светящийся экран некоторое время. Со вздохом убрала его обратно. На несколько секунд широкое красное лицо осветилось экраном мобильника, и Стас заметил, что Люба плачет, и вся она осунулась, постарела.

Кристина же продолжала улыбаться, глядя уже перед собой, и вдруг слезливо проговорила:

– А я позже всех родила. Зато Ванечку, – уже шепотом закончила она, и компания у стола замерла. Пауза затянулась. Все молчали. Вася подошел к столу, плеснул холодного чая себе и Стасу, передал тому кружку. Стас отхлебнул, раздумывая, что значит «всех». У Вики, насколько он знал, детей не было.

Люба громко стукнула банкой килек по столу и провозгласила:

– Все хреново!

Ребята обернулись на звук её голоса.

– Что хреново? – спросил Стас.

Глава 5

– По стандартной раскладке на семь человек продуктов хватит… на два раза поесть. Если урезать пайку – на три, – Люба пожала плечами, – никто не собирался в автономку, думали в Акташе закупиться.

– Ну зашибись, – прошипела Соня, – приехали.

Чего-то подобного Стас ожидал.

– Хорошо, – уверенно произнёс он. Хотя, что хорошо? Всё плохо. Но он видел, что Толик начал нервно расхаживать взад-вперед по границе света, Люба закусила губу, а Вика горестно вздохнула, махнула рукой и пошла к палатке. Чем хреновее дела – тем больше уверенности стоит проявлять. Такая тупость, но работает. Не хватало, чтобы они тут передрались за еду.

Соня визгливо заявила:

– Мы взяли больше продуктов! Где ваши продукты, Люба? – она подозрительно прищурилась. Люба покраснела.

– Вот, бананы и банка огурцов. Краковская тоже наша, – проговорила она, отводя глаза.

– Давайте так, – Стас подошёл к столу, мельком оглядел чипсы, сухарики, банку килек и связку пожухлых бананов, – сейчас позавтракаем и я соберу свидетельские показания. Попрошу каждого по очереди прийти ко мне в машину. Поговорим. Нам надо выбираться отсюда, так что давайте без скандалов и истерик.

Соня надула губы, но начала наливать воду в чайник.

Завтракали в тягучем молчании.

Каждому досталось по половинке банана и паре печений. Заварили свежий крепкий чай, он немного прояснил мозг.

– Подходите по очереди. Вика, Толик, Люба, Вася, Кристина, Соня.

После завтрака все расползлись по палаткам, а Стас забрался в свою ауди, пошарил в бардачке, извлёк потрепанный блокнот и ручку. Попробовал включить радио. На всех волнах царила тишина. Он некоторое время размышлял, почему так – из-за сети или по иным каким причинам, но тут дверца распахнулась, и Вика нырнула в салон, глядя куда-то в сторону.

– Как твоя рука? – спросил Стас, вспомнив про заляпанный кровью спальник, в котором билась Кристина.

Вика оглядела рану и автоматически посмотрела на плечо Стаса.

– Надо заклеить. И тебе повязку заменить, кстати, – заметила она, тут же вспомнила, что обижена, отвернулась, мотнула головой:

– А-а, не важно. От голода мы тут загнёмся раньше, чем от заражения крови. Ближе к делу, товарищ сыщик, время поджимает.

В этой разудалости сквозило отчаяние. Стас перегнулся к заднему сидению, достал аптечку.

Он молча промыл её рану, с досадой подумав, что так и не нашёл стекло, наклеил новый пластырь. Девушка смотрела на него, сжав губы, натянутая как струна. Казалось, одно неловкое движение, и она выскочит из машины. Он глянул в зелёные глаза, и сердце защемило. «Поцеловать бы тебя сейчас, дуреха, а не это вот всё», – подумалось ему с тоской.