Мое кудрявое нечто

– Миша, я… не надо, пусти…

Пухляш пытается вырваться, отчего ее грудь дергается, только сильнее заводя меня. Так что я лишь крепче сжимаю одно ее плечо, а другой рукой стягиваю халат ниже, оголяя сиськи. Это нечто! В большой груди нет ничего красивого, если она натуральная, чаще всего она висит без поддержки, но грудь Риты стоит, словно каменная.

– Давай, малышка, отец нас не услышит, я закрою тебе рот, когда будешь кончать. А ты будешь кончать, я обещаю. Что ты любишь? Хотя, это не важно, ты будешь сверху…

Я не могу остановиться. Со мной никогда такого не было. Мой мозг полностью отключен, и я говорю фразами из порнушки, которую не смотрел уже года три. Ноги становятся ватными, яйца подтягиваются, каменея, член пульсирует. Сглатываю накопившуюся слюну.

Девчушка скатывается вниз по деревянным брусьям стены, выскальзывая из моих рук, располагая круглую головку прямо напротив жаждущего удовольствий члена.

– Начнем с отсоса? А ты знаешь правила, да? Сначала работает твой ротик, а потом…

– Перестань, пожалуйста…

Что она пищит?

– Но давай сегодня отойдем от правил, – поднимаю ее, держа под мышками, прижимаю и тащу к кровати, укладываю на меховую накидку. – Я даже зад твой трогать не буду, хочу видеть твои сиськи, ты…

Девчонка запахивает халат, как только ложится на кровать. Не понял…

– Нет, не закрывай их.

Хватаюсь за ширинку, чтобы расстегнуть ее, и тут получаю по стоящему достоинству ступней пухляша. Отскакиваю назад от неожиданного удара. Весь происходящий бред сносит от резкой боли в паху, за который я тут же хватаюсь, по мне словно электрошокером прошлись. По яйцам я еще не получал. Девчонка быстро отползает и заворачивается в накидку, защищаясь. Блядь! Да что на меня нашло? Какое-то помешательство! Прижимаюсь задницей к полу, опираясь спиной о край кровати, откидываю голову назад и хохочу. Девчушка молодец. Я даже не понял, что она не хочет. Вот же идиот!

– Ты могла убежать, пока я держался за яйца, – смеюсь от невероятности происходящего и собственного идиотизма.

– Уходи, – она уже не шепчет, но и не кричит. – Я не хотела приезжать, но мне некуда идти. Алексей Витальевич привез меня, хочет таким образом расплатиться с моим отцом. И замуж за тебя я тоже не хочу, не льсти себе. И спать с тобой я не буду, не смей больше прикасаться ко мне. Я уеду при первой же возможности, не переживай.

Она говорит, словно извиняясь. Но извиняться должен я. Напал на нее, чуть не поимел. Она не давала мне повода думать, что я могу трахать ее, когда захочу. Я сам так решил.

Больше Рита не говорит ничего. Мы молчим. Слышу за спиной ее сбившееся дыхание, чувствую свое тяжелое.

Как только боль в паху чуть утихает, и я могу выпрямиться, поднимаюсь с пола.

– Так тебе эта свадьба точно не нужна? – уточняю ситуацию.

Пухляш мотает головой.

– Я немного м-м-м, – пытаюсь подобрать слова для объяснения произошедшего, – в общем, я недавно из командировки, где были одни мужчины, – решаю не выпендриваться, и быть самим собой, – у меня на них не стоит, так уж вышло. Так что, как ты поняла, я немного возбужден, – девчонка прижимает меховую накидку крепче, чем веселит меня. – Ладно, очень возбужден. И, раз уж мы выяснили, что свадьба никому не нужна, и помочь разрешить мою проблемку, – очерчиваю рукой паховую область, – ты не собираешься, то я считаю себя вправе отправиться на самостоятельный поиск решения. Надеюсь, ты не против.

На выходе из комнаты останавливаюсь.

– Кстати, ты можешь жить тут сколько захочешь, у меня нет претензий. И, если все-таки изменишь свое решение по поводу более близкого знакомства, то моя комната через две от твоей, и я всегда к твоим услугам, только попроси.

Улыбаюсь как можно более дружественно, все еще надеясь, что сейчас она одумается, и позволит мне добраться до чуда эволюции, которое видит в зеркале ежедневно. Мы могли бы круто провести этот вечер, а затем и ночь, и, возможно, утро. Но минутное молчание, и непонимание в ее глазах говорят о том, что девчонке и так хорошо. Вожу челюстью из стороны в сторону, ожидая момента объединения наших тел, но…

– Спасибо, – вот, что получаю.

"Спасибо". Она что, совсем долбанутая? Или прикалывается? Но в глазах ни намека на флирт или хотя бы улыбку. В натуре, как тот лемур. И слово "флирт" ей неведомо. Мне обидно, меня впервые послали. А я ведь тут целую речь замутил и постарался быть максимально открытым к общению, чтобы загладить свою вину.

Вот если бы она приняла мое предложение потрахаться, я заставил бы ее выкрикивать "Спасибо!" до хрипоты. Ладно, она сама себя лишила оргазмов. Пусть теперь сидит тут, так и не узнав, что мой член способен творить чудеса.

Пойду к парням, они по любому где-нибудь тусят.

Останавливаюсь в уже открытых дверях на мгновение. Дам себе еще один шанс.

– Ты точно подумала? Я не так уж часто предлагаю трахнуть кого-нибудь.

Ложь! Абсолютная и даже не правдоподобная. Я всегда готов. Иногда я начинаю знакомство с этих слов. Иногда мне слова даже не нужны. Но сейчас я очень сердит на нее. Нельзя вот так возбудить мужчину, а потом отшить, да еще и по яйцам надавать.

Пухляш мотает головой.

– Ну смотри сама, – оплакиваю поражение, – мы могли бы повеселиться.

Прикрываю за собой дверь, и по дороге до машины пытаюсь понять произошедшее. И в машине, по дороге в клуб, где зависли парни, тоже.

***

Троица Романов, Кобарь и Самойлов, расслабляются в «Фее» – одном из стриптиз-клубов Москвы. Последнее время мы сюда зачастили. И это определенно то, что мне нужно сегодня. Так что заваливаюсь в снятый кабинет, где через пару часов начнется настоящее шоу, которое умеют устраивать местные стриптизерши. Шоу с продолжением. У моего сегодняшнего продолжения будут огромные буфера.

– Было у вас такое, что телка не дает?

Трое моих друзей затихают на несколько секунд, переглядываются и взрываются гоготом. Уроды. Так и знал, что заржут. Сейчас еще прикалываться начнут. Самому тоже смешно. Пухляш меня обидела, но не настолько, чтобы это испортило мне настроение.

Откидываюсь на мягком кожаном диване, расстегивая пуговицу голубой рубашки, делаю щедрый глоток ничем не разбавленного виски.

– И кто она? – следует ожидаемый вопрос Самойлова.

– Было или не было?

Игнорирую вопрос. Не хочу пока рассказывать про отцовский сюрприз в виде отшившей меня невестушки.

– Не могу припомнить, – Кобарь реально задумался, прищурился в ухмылке, прокручивает в голове моменты жизни.

– Один раз в школе, Майка, так и не дала, – Олег вальяжно затягивается, медленно выдыхает дым, и широко улыбается. – Я встретил ее месяц назад и наверстал упущенное.

Да ладно! Майка сдалась? Ей же до свадьбы нельзя?

А после свадьбы, походу, можно. Что ж, совет да любовь ее мужу.

Три наших головы поворачиваются к загадочно молчащему Романову. Он мотает головой, раздувая ноздри, вливает в себя рюмку коньяка и разваливается в кресле.

– Весь одиннадцатый класс, – произносит с несчастной ухмылкой друг, – я думал без руки останусь.

Ржем над дрочливым движением его ладони с согнутыми пальцами.

– Ой, – глаза Юрана закатываются, – типа вы не знали. Это был самый страшный год моей жизни! Я чуть не свихнулся! Где ваша мужская солидарность? – зеленоглазый окидывает нас возмущенным взглядом.

В кабинете, занятом нами, стоит гогот. Все помнят Романова в этот период. Чувак не вылезал из спортзала, ни свет ни заря отправлялся на пробежку в надежде нарваться на кого-нибудь, ходил злобный, как черт. Мы с Самойловым вечно спорили на них, выбешивая парня сильнее.

– Тина до сих пор должна нам по полштуки баксов! – напоминаю ему, все еще смеясь.

В школе мы с Самойловым спорили на то, когда эта парочка, наконец, переспит. Какими же мы были придурками! Однажды Тина узнала об этом споре и устроила скандал, отпинав меня по спине. После чего предложила новые правила спора – мы отдаем ей по сто баксов ежемесячно, пока она не лишится девственности с Романовым. А когда это произойдет, она должна отдать нам по пятьсот долларов. Разумеется, денег с нее никто просить не стал, мы даже оставили в покое эту тему, когда спор разрешился, чтобы не смущать девчонку, которая к тому времени покорила наши сердца. Но вот Юрана частенько этим подкалывали, потому что отвечать за Тину ему.

– Я сниму вам шлюх на всю ночь, наслаждайтесь, – парень достает телефон.

– Как, кстати, Тина?

Вопрос задает Олег, но ответ интересен всем троим. Мы все любим эту девчонку и переживаем за нее. Я точно. Она стала за эти годы членом нашей компании, нашим другом. Иногда мне хочется, чтобы она стала прежней, ударила меня, как в школе, смеялась над шутками, которых теперь либо не понимает, либо боится ответить на них.

Так бы и зарядил Романову по наглой морде за то, что он сделал с этой девчонкой с кукольным лицом.

Юран становится серьезным. Откладывает мобильник.

– Понемногу отходит. Надеюсь, – парень пожимает плечами. – Хер ее знает, из комнаты не выходит почти. К себе не подпускает, орет по ночам, ноет. Улыбается постоянно.

– А ты? – Олег и за Романова тоже беспокоится, он у нас периодически слетает с катушек.

– А че я? – на стол приземляется пачка сигарет, выкинутая Юраном. – Не трогаю лишний раз, по ночам дежурю, слезы вытираю. Хотел на море ее отправить, молчит. Да вообще все время молчит.

Парень и сам измучен. Когда Тина была в Америке, и он был готов убить каждого встреченного на улице человека, он выглядел лучше, чем сейчас. Под глазами парня появились темные круги, даже щеки немного впали, хотя по телу не видно, что он схуднул. Жалею друга, хоть то, что он сделал не укладывается в моей голове. Черт, даже представить страшно, что пережила Тина. Как он мог? Что на него нашло?

– Поехали на день рождения на остров, девчонок ее с собой возьмем, – предлагает Олег. – Может, расслабится маленько.

– Идея, – кивает Юран, и поднимается. – Ладно, я пошел. У Тины режим, ей спать скоро.

Прощаемся. Парень оставляет нас втроем. Он теперь всегда так делает. Пьет и уходит. На продолжение вечера не остается. Переглядываемся немного грустно. Наш друг меняется, и мы все это чувствуем. Никто из нас не может сказать, к чему приведут эти изменения. Романов непредсказуем.

Выпиваем еще. А через пять минут после ухода друга в кабинете появляются три симпатичные стриптизерши – Романов отдал долг. Разглядываю ловко обвивающую всем телом шест, большегрудую блондинку. Сиськи не те, которые мне хотелось мять сейчас. Но девка неплоха. Подзываю ее, уже полностью раздевшуюся, двумя пальцами и увожу в комнату, соседствующую с кабинетом. Мне все равно надо отвязаться от мыслей о пухляше. Я трахну ее позже. Никуда не денется. Не сможет она находится со мной в одном доме и не почувствовать мой природный магнетизм и обаяние. А они, без сомнения, имеются.

Щипаю большой розовый сосок стриптизерши, оттягивая его наверх, пока ее голова совершает поступательные движения к моему члену, и обратно. Слишком загорелая кожа сегодня почему-то не возбуждает, как обычно. Натягиваю ее рот посильнее, и держу, пока девка не начинает задыхаться. Отпускаю, растягивая губы в ответ на улыбку накачанного ботоксом рта работницы. Даю ей время отдышаться, и снова указываю на член. Разулыбалась тут. «Бери глубже» – рычу, отдавшись похоти, не давая ей освободить рот. Кайфую от того, как ее горло сжимает головку сглатывающими движениями. «Да, сделай так еще раз, и я отпущу тебя». Девка послушно проделывает это еще дважды и закашливается. Отпускаю обесцвеченные волосы, давая ей передышку. «Ты большой» – с этими словами из ее рта выходит слюна, набираю ее в ладонь, размазывая по груди. Черт! Женская грудь придумана в аду для пыток и наслаждений одновременно. «Зад растягивай, пока сосешь, иначе будет больно» – предупреждаю, не церемонясь. Этому я научился у Романова. Нафига растрачивать комплименты на шлюх? Они сами выбрали такую профессию, и должны приносить наслаждение без напряга со стороны клиента. Удобно – просто говоришь, чего хочешь, отбросив условности. Глаза девки расширяются. Да знаю я, что размерчик у меня опасный. Так что подбадриваю блондинку, щипая за худую щеку «не бойся раньше времени, я обойдусь без повреждений». Усмехаюсь, вставляя член в ее рот. В следующий раз закажу девку с темно-русыми волосами.

Да вашу ж мать! Как пухляш поселилась в моей голове всего за десять минут, проведенных с ней наедине? Не может такого быть! Я просто расстроился из-за ее отказа, и то только потому, что раньше отказов не получал. Типа, запретный плод сладок. Да что в моей башке? Какой она «запретный плод»? Выделывается просто. Цену себе набивает. В детском доме выросла… уверен, там групповушки похлеще, чем в нашей школе. И с такими сиськами пухляша на них обязательно приглашали. Так что малышка должна серьезно ориентироваться в сексе. Дам ей освоиться немного, а потом протестирую так, что сама на член прыгать начнет.

Блондинка прогибает спину, подставляя круглую задницу, в которую я уверенно но аккуратно вхожу. Пристраивается на локтях, шире раздвигая ноги, протяжно завывая. Немного дав ей привыкнуть к вторжению, начинаю двигаться спокойнее, наслаждаясь ее насаживающимися движениями.

Кончаю и выгоняю девку. Почему я не оставил ее на второй раунд? Она бы выдержала. Она бы и три раунда выдержала. И даже не с одним мной. И на лицо симпатичная, и фигура ничего. Только мне почему-то не хотелось видеть ни это лицо, ни гулять руками по ее телу. Какой-то механический трах получился. Без наслаждения.

Плевать. Я удовлетворен, этого достаточно.

Самойлов с Лехой тащат меня дальше. Им вздумалось потрястись на танцполе, так что едем в клуб, где эти двое выискивают жертв на ночь. Не слушаю их. И на танцпол не тянет. Грустно что-то стало. Выпиваю пару чашек крепкого кофе и сваливаю. Еду в городскую квартиру, которую не очень люблю, на даче мне привычнее. Квартира и не обжита ладом. Отец предлагал мне переехать туда, но я привык жить за городом, на просторе и свежем воздухе. Плевать, что приходится тратить время на дорогу. Да и товарищ генерал мне не мешает. Кроме того, не могу же я перевезти четырех своих питомцев в квартиру? Они с ума там сойдут. Кот Юра забьет свою подружку и двух овчарок в один угол, и будет хозяйничать в хате. А на даче и собаки и кошки могут гулять вволю, а в наше отсутствие, за ними присматривает кто-нибудь из части отца. По дороге звонит мобильник. Отец. Принимаю звонок. Его вызвали на какое-то совещание, когда вернется не знает, так что я должен присмотреть за пухляшом, и вести себя достойно. Облизываю губы, ухмыляясь, как идиот, и разворачиваю своего Патриота в направлении дачи. Ой, как я присмотрю за малышкой. Надеюсь, она уже одумалась и согласится предоставить мне свое мягонькое тельце на пару часов для детального обследования. А может и больше, там как пойдет. Секс – вещь непредсказуемая. Мчусь на дачу радуясь, что трасса пуста и мне никто не мешает разогнать своего навороченного модными примочками Патриота. Врубаю на полную мощность альбом Чиж и Ко, подпевая во весь голос.

У ворот меня встречают Леха с Олегом, но мне сейчас не до них, тем более я уже пообщался сегодня с их человеческими воплощениями. Командую питомцам «Место!» и в один шаг пересекаю лестницу, ведущую на крыльцо. На улице уже светает. Мне кажется, малышке самое время проснуться.

Тельце укуталось в теплое одеяло и спокойно себе спит, не зная, что ее ожидает. Чего в одеяло то кутается? В ее комнате жара и духота.

Даю ей двадцать минут на досып, пока сам принимаю душ. Мне надо освежиться.

Спускаюсь на кухню, выкидывая полотенце, которым сушил голову, где-то по дороге. Собираюсь сварить кофе – слава тому чуваку, который придумал кофеварку! – и приготовить незатейливый завтрак. Яичница вполне подойдет. Мне надо подкрепиться и отойти от алкоголя. Жаль, я не подумал заехать в магазин по дороге и купить что-нибудь для подмаза девчонки. Блин, как ее зовут? Папка ведь говорил. Но я был слишком взбудоражен происходящим, чтобы запомнить. Катя? Римма? Ладно, условно будет Катей, а потом разберемся.

Заваливаюсь на кухню и офигеваю. Тут никогда не было так чисто. Плита идеально блестит, как и вся остальная техника. Я вижу собственное отражение в крышке мультиварки, а я даже не знал, что там должно что-то отражаться. Папаня, похоже, заставил солдат выдраить весь дом перед приездом своей гостьи. А я и не заметил этого днем. На плите стоит большая кастрюля с яблочно-ягодным компотом. Компот! Я обожаю компот. Люблю его больше, чем остальные сладкие напитки. Но, понятное дело, у нас тут его никогда не бывает. Пью прямо из половника, который возвращаю в кастрюлю. А что, последний медосмотр показал, что я здоров! В непонятно откуда взявшейся, тяжелой чугунной сковороде ждут своего часа жареные котлеты. Пахнет вкусно. Достаю одну рукой и с наслаждением откусываю. Подогреть бы. Но аппетит проснулся внезапно, так что подогрею вторую. Во второй кастрюльке нахожу картофельное пюре и радуюсь, как ребенок шоколадному яйцу. Обожаю пюре с котлетами. Самое простое и вкусное блюдо, к нему бы еще огурчиков соленых, и можно в рай. Домашняя еда это то, что я люблю, и то, чего мне всегда не хватало. Поэтому, учась в школе, по выходным я зависал у Романова, чья няня Роза забивала холодильник вкусностями. Сам то я не готовлю, а домашняя еда в ресторанах не такая уж и домашняя, какой они хотят выставить ее.

Долго не раздумываю. Кидаю еду на большую тарелку, грею, забывая про яичницу и кофе, и глотаю мягкий картофель, не разжевывая. Сожрав полтарелки, обнаруживаю на столе контейнер с малосольными огурчиками. Да! Всех благ тебе, человек, приготовивший все это. Отъевшись, откидываюсь на спинку стула со вторым стаканом компота, довольно уставившись в окно. Вот и рассвело. Помылись, поели, можно и пухляша будить. Нефиг дрыхнуть, когда можно заняться другим, более приятным делом…

А ведь это она наготовила – доходит до меня. Надо же! Как я сразу не понял? Ну кто еще будет это делать? Вот ни одного раза не помню, чтобы в этом доме было что-то кроме пельменей, яиц, макарон и им подобной фигни, а тут вдруг… Точно, малышка постаралась. Подмазывается? А что, пусть подмазывается, я только рад.

Открываю дверь светлицы, с готовностью разбудить ее и заставить выстанывать извинения за дневной отшив, но останавливаюсь у кровати. Так спокойно, сладко спит… да и время шесть утра. Суббота. И наготовила всего, вышвабрила кухню. Устала, наверное. Ладно, так и быть, дам ей еще полчасика.

Курю. Играю с Олегом и Лехой. Приласкал кошку Кристину, жалко мне ее, даже в кошачьем виде. Кормлю всех. Бешеному коту Юрану оставляю корм, обнаружить его не удалось.

Возвращаюсь на кухню, с наслаждением выпивая еще стакан компота. Тут мой взгляд падает на непривычно чистое стекло духового шкафа, сквозь которое мне приветливо отсвечивает что-то блестящее. Открываю дверцу, нахожу на противне завернутый в фольгу куриный рулет с овощами. Еще порция мне не помешает. Рулет выглядит очень аппетитно. Девчушка постаралась. Задабривает что-ли?

С полным животом валюсь на диван в кухне, потому что подниматься на второй этаж теперь лень, включаю телек. Отдохну маленько, больше суток не спал. Но потом сразу к пухляшу, нам надо разобраться с ее наглым отказом.

***

Открываю глаза. Телек выключен, а на мне принесенный из зала плед. Вскакиваю. Посуда помыта. Половина первого. Как она так все помыла, что я не проснулся? Нормальный у нее бесшумный режим. Поднимаюсь в ее светлицу, но там пусто. Кровать заправлена, на ней закрытая книга "Идиот" Достоевского. Читающая, походу, деваха. Рыщу по дому, но жертвы нигде нет. Собаки накормлены, кошки тоже. Даже кот Юран вольготно развалился на траве, подставив пузо последним августовским солнечным лучам.

Объекта вожделения не обнаружено. Э-эй! Куда она удрала то? Мать ее!

Поношенных кроссовок, замеченных мной днем нет. Все три машины в гараже. На чем она уехала? На своих двоих? Куда? Тут до главной дороги пешком пилить минут сорок. А автобусы вообще неизвестно ходят ли. Может, на электричку пошла? До нее тоже полчаса тащиться. Возвращаюсь в ее комнату. Шмотки на месте – значит, вернется. А я подожду, у нас есть одно невыясненное дельце. Мне как раз сегодня никуда не надо. У меня вся неделя выходная после командировки, где меня изрядно помотали.

Обследую комнату нового жильца. Не густо у нее тут. Шкаф полупустой, на вешалках жалко шатаются задрипанная куртейка и такой же пуховик, на который и смотреть то жалко. В ванной всего три предмета. Странная она. Обычно у девчонок ванная комната забита до отказа. Я помню, как мы с парнями поражались тому, как в каждый приезд Тины в квартиру Романова, там становилось все меньше места для нас. Ванная была заставлена бутыльками, коробочками, какими-то тубами. Позже еще ирригатор появился, какой-то прибор для ухода за лицом, машинка для пяток (Орловская до сих пор не в курсе, что я все это тестировал, мне интересно). У нее одних мочалок висело штук пять. В общем, на полках не осталось свободного сантиметра. Я тогда подсел на ее лосьон для тела. А у условной Кати пустота. Может, еще не все распаковала?

Покидаю комнату с чувством вины за проникновение.

Жду…

Пытаюсь заняться своими делами, но не идет… Наслаждаюсь порцией пюре с котлетами и огурцами. Пялюсь в экран телека и жду…

Съедаю пару сникерсов, вытащенных из шкафа со сникерсами. Эти батончики идеальны, они подходят под все: они и перекус, и настроение поднимают и подготавливают желудок к нормальному приему пищи, накройняк они и закуска. И мне нравится, как тянется нуга…Однажды я замороженным сникерсом вырубил напарника по рукопашному бою. Так что они еще и оружие и повод для шутки, так как мы после этого боя хорошенько так поржали. Ох уж эти сникерсы…

На улице темнеет. Играю с овчарками. Снова приласкал кошку. Пытался поймать кота, но тот прошипел в мою строну что-то на кошачьем матершином и свалил в кусты. Снова поел.

Жду…

Половина десятого.

Затапливаю баню. Подтягиваюсь на турнике восемьдесят раз. Отжимаюсь столько же. Провожу с овчарками тренировочные мероприятия и… жду…

Половина одиннадцатого. На улице темень. Куда она пропала то? Как она вернется домой? На чем доедет? Одна, в незнакомой местности. Тут ближайший коттеджный поселок в трех километрах, с другой стороны закрытая военная часть. Как она доберется до дома? Черт! У меня даже номера ее нет! Отец трубку не берет, видно, занят. Вот где мне искать эту девку? На кой черт она вообще сюда приперлась?

В одиннадцать начинаю действительно переживать. С ней могло что-нибудь случиться. Она, конечно, должна быть не из робких, все таки не домашний цветочек. Но она восемнадцатилетняя симпатичная девчонка в незнакомом месте.

Я подумал, что она симпатичная? Хм… Ну а что, правда, симпатичная. Необычная такая. Пухленькая, миловидная, белокожая. Глазища огромные, и… ох эти ее сиськи, чтоб их…

Иду в гараж, поезжу по району, поищу, вдруг заблудилась. Время позднее. А вокруг лесополоса.

Катаюсь по ближайшим дорогам около получаса. Расспрашиваю людей на остановке электрички, не видел ли кто девушку. Рост около ста семидесяти, волосы темно-русые, до лопаток, полновата. Никому такая не попадалась. А если и попадалась, кто разглядит ее? Ночь на дворе. Может, осталась ночевать у подруги? Есть же у нее подруги. Должны быть. А если она осталась ночевать у друга? Не хотелось бы. Может она поэтому и не дала мне, что у нее друг есть, и замуж поэтому за меня не собирается. Тогда почему не сказала об этом генералу? Хочет бабла с него срубить?

Делаю еще несколько кругов по близлежащей территории, даже прохожу подальше в лесополосу, оставив тачку на дороге. Кто знает, что с ней могло случиться?

Через два с половиной часа подъезжаю к дому взбешенный. Издалека уже увидел свет в ее окне. Ну сейчас я ей вставлю, причем не фигурально, а во всех смыслах.

Залетаю на второй этаж, распахиваю дверь ее комнаты и… Условная Катя дрыхнет. В той же позе, что и утром, когда я вернулся домой, удобно устроившись на правом боку. Под тем же одеялом. И все так же заманчиво под этим одеялом ровно и медленно поднимается и опускается ее грудь. Только волосы заплетены в косу и откинуты назад на подушку.

Я щас огнем дышать начну! Делаю шаг к лежащему тельцу, раздувая ноздри от бешенства, собираясь разбудить ее и встряхнуть за целый день ожидания, но тут вижу легкую полуулыбку на ее губах. Что-то ей снится доброе, приятное. Отступаю, сжав руки в кулаки. Раздражение никуда не уходит, но будить ее уже не кажется таким уж необходимым. Я вполне могу подождать еще денек. Никуда она не денется с этой дачи, а значит, будет при мне в нужное время. А пока пусть спит, и видит свои милые сны, заставляющие ее улыбаться.

Надеваю домашние штаны, спускаюсь. В нос ударяет приятный запах еды. На плите кастрюля с только что сваренным куриным супом с домашней лапшой и новый компот, еще горячий. Наливаю того и другого. С наслаждением втягиваю ложку наваристого куриного бульона. Ладно, уговорила, спи.