Хмельнитчина

Сепаратизм Гиреев вынудил османов пойти на самые радикальные меры. В Крым была послана эскадра галер, которая доставила на полуостров ранее уволенного хана и тысячи янычар. Дело приняло серьёзный оборот. В одиночку противостоять Блистательной Порте было невозможно, поэтому мятежный хан обратился к козакам за помощью. Запорожцы решили поддержать крымцев, поскольку для них было лучше соседствовать с ордой, чем с империей. Да и перспектива разжиться дуваном грела чубатым душу.

В 1624 году под Кафой татаро-козацкая армия наголову разгромила султанскую рать. Победителям досталась огромная добыча, которую они поделили поровну. Ещё пару лет союзники удачно взаимодействовали. Запорожское войско регулярно наведывалось на черноморское побережье и грабило турецкие города, а крымцы подмяли под себя все ногайские кланы. Султан увяз в войнах с персами и предпочитал не замечать установившегося беспредела на северных окраинах.

Конец всей степной анархии наступил в 1627 году, благодаря предводителю Буджакской орды бею Кан-Темиру. Обозлённый на бесконечный произвол со стороны Гиреев, он предпринял стремительный набег на Бахчисарай. Застигнутые врасплох хан и его братья бежали к запорожцам, а на освободившемся троне вновь воцарился их племянник.

Заметки на полях! Могущественный ногайский князь Кан-Темир из рода мансуров, кочевавший в Буджаке, принял сторону османов неспроста. Шахин (родной брат хана) перерезал всех его родственников, а беременную жену насадил на вертел и зажарил на медленном огне, причем живот ее лопнул и плод вывалился в пламя. Сам князь спасся и бежал в Добруджу со своими приверженцами.

К счастью для Кан-Темира, у него остались другие потомки. Впоследствии они примут православие и займут молдавский престол. Один из молдавских Кантемиров перейдет на сторону Петра I и убежит в Россию от гнева османов. [Чернявский С. Н. Крымская империя. От ханства к Новороссии», Издательство «Вече», 2016]

Гиреи-изгои скоро попробовали вернуться в Крым и не одни, а с козачьей ватагой. Десятки деревень и городков были ими разорены. Жизнь ханства парализовал страх. С большим трудом новому хану удалось отбиться от них. Правда для этого понадобилось 5 лет.

Прошли годы и в Стамбуле, и в Бахчисарае сменилось несколько правителей. Гиреи присмирели и уже не мечтали о суверенитете. Гармонию разрушило воцарение Ибрагима Безумного, который хорошо помнил, что его предшественник Мурад грозился удавить последнего Османа и оставить трон потомкам Чингисхана – Гиреям. Если бы не вмешалась Кёсем – султан, то так и случилось. Чудом уцелевший падишах с большим подозрением относился к династии крымских правителей и когда представился случай постарался им насолить.

Время было лихое – войны, болезни. Люди мёрли как мухи. В 1641 году в Бахчисарае похоронили хана Багатур-Гирея, которому должен был наследовать брат Ислам. Однако, султан Ибрагим решил нарушить традицию и предпочёл отдать власть младшему в семье – Мухаммеду. Юный, несмышлёный, по-турецки воспитанный правитель устраивал его больше, чем амбициозный родственник.

Несправедливое решение султана опять породило смуту в большой семье Гиреев. Ислама, чтобы не бузил, поместили в одну из крепостей на побережье Дарданелл. Вся родня ополчилась на Мухаммеда. Крымское архаичное общество не могло простить хану, то что он захватил престол мимо старшего брата, и тем самым проявил неуважение ко всему роду. Намучившись с упрямыми татарами, Великий визирь посоветовал султану произвести рокировку. Мухаммеда отправили на Родос (место ссылки для Гиреев), а Ислама в Бахчисарай. Но улей-то потревожили!

Ислам Гирей стамбульским интриганам не доверял и, укрепляя власть, думал, как обособиться от Османов. К этой политике его подталкивали нерадостные события в Топкапы. Султан Ибрагим чудил там по полной, то наводнит гарем толстухами со всех уголков своей необъятной империи, то установит налоги соболями и амброй… И знаменитого разбойника Шахин-Гирея приказал удавить, хотя старик спокойно доживал свой век на Родосе. Того и гляди доберётся до крымских дел!

Опасения были не напрасными. Империя воевала с Венецией и нуждалась в деньгах. Ханство основную выручку имело от работорговли, которую подпитывали набеги в Польшу, Московию и на Кавказ. Однако, за последнее время славянские государства сумели обустроить свои рубежи и тем самым затруднили татарский промысел. Чтобы пробиться вглубь населённых территорий, крымцам приходилось планировать и реализовывать целые боевые операции, включающие разведку, отвлекающие манёвры, прорывы обороны, рейды по тылам и прикрытие отступления. Без тысяч опытных воинов провернуть такие дела не представлялось возможным, а их постоянно призывали на султанскую службу, то воевать с персами, то успокаивать валахов… Ислам-Гирей, чтобы прокормить подданных, вынужден был прятать от османов своих аскеров, да и про размеры ясыря и дувана не очень распространяться.

Всё бы ничего, но Крым маленький, всё побережье утыкано турецкими военными базами, да и верноподданные татары язык за зубами держать не умеют. Того и гляди, появятся янычары с шёлковым шнурком для хана. Взамен на трон поставят либо повзрослевшего Мухаммеда, либо ещё кого-нибудь из клана Гиреев. Те землю будут рыть, чтобы во всём угодить «Солнцеликому».

Предотвратить нежелательные события могли лишь чрезвычайные обстоятельства, которые вызвали бы у султана потребность в воинственном и инициативном крымском хане. Скорей всего это могла бы быть война, но такая, чтобы не империя, а ханство несло за неё ответственность. Возникал вопрос: «Кто заварит кашу для ханских подвигов?».

Прибытие в Бахчисарай послов от Богдана Хмельницкого с призывом пощипать перья польским гусарам неожиданно оказалось кстати. Ислам Гирей морально был готов к авантюре на Польской окраине. Однако, для окончательного его согласия нужны были веские аргументы, которые склонили бы хана к реальному военному союзу. Кто убедил Гирея отправить орду на помощь козакам?

Многие историки (повторяя мнение Н.И.Костомарова) указывают на то, что сам Хмельницкий прибыл в татарскую столицу и пламенной речью соблазнил Гирея на войну. Вроде бы достоверная версия, но в неё верится с трудом. Богдан вряд ли мог отлучиться из Сечи ради командировки в Крым. В любой момент у стен сечевой крепости могли объявиться королевские войска и подавить восстание в зародыше. Роль вождя в начальный период народно-освободительного движения исключительная, Его должны были видеть, слушать и боготворить тысячи людей. У Хмельницкого не было ни единого шанса для вояжа в Крым. Поступил толково. Отправил письмо хану и в качестве признания его силы – отдал сына Тимоша в заложники.

Интересно! В сообщениях русских агентов из Бахчисарая в Москву о личном приезде Хмельницкого к хану не сказано ни слова. Вот, что они писали:

«Марта де в 5 день приехали в Крым к царю с Днепра запорожских Черкас четыре человека, а прислали де их Черкасы крымскому царю бить челом, чтобы он, крымский царь, принял их в холопство… просили у крымского царя людей, чтобы им идти на королевского величества Польскую Землю войною за свою черкаскую обиду; и как де они королевского величества с людьми управятся, и они де крымскому царю учнут служить вечным холопством, и всегда с ним на войну будут готовы» [П. А. Кулиш «Отпадение Малороссии от Польши» / «Отпаденiе Малороссiи отъ Польши» (1340—1654). Том 2. Москва, 1888, Электронная версия].

Для поддержки посольства Богдан письменно просил орского мирзу Тугай-бея (главу перекопского санджака) посодействовать их миссии. Сей князёк был весьма непрост. Ему были подчинены ногайские орды, кочующие в степях у Перекопа. Этот стратегически важный для полуострова перешеек обороняла крепость Ор-Капы, гарнизон которой состоял сплошь из янычар. С ними у Тугай-бея были хорошие отношения, поскольку в молодости ему пришлось пройти выучку в ведомстве Бекташ-аги (военная школа янычар для знатных татар была своего рода университетом). Возможно, тогда пути крымского мирзы и козака пересеклись. Оба были молоды, преисполнены дерзких желаний и свободны от предрассудков. Общение с образованным по-европейски Хмельницким позволило сыну степей по-новому посмотреть на мир, перестать чураться чужого и не бояться что-либо менять в своей жизни. Просьба старого знакомого была воспринята беем с пониманием, и он решил лично представить послов хану.

В «Летописи Величко» приводится текст обращения Богдана Хмельницкого к Ислам Гирею: «До сих пор мы были врагами вашими, но единственно оттого, что находились под ярмом ляхов. Знай же, светлейший хан, что казаки воевали с тобою поневоле, а всегда были и будут друзьями подвластного тебе народа. Мы теперь решились низвергнуть постыдное польское иго, прервать с Ляхистаном всякое соединение, предложить вам дружбу, вечный союз и готовность сражаться за мусульманскую веру. Враги наши поляки – враги ваши; они презирают силу твою, светлейший хан, отказываются платить тебе должную дань и еще подущают нас нападать на мусульман; но да ведаешь, что мы поступаем искренно: мы извещаем тебя о их замыслах и предлагаем тебе помогать нам против изменников и клятвопреступников» [Величко Самiйло. «Лiтопис». Киев, 2020].

Не зря Богдан в войске Павлюка был генеральным писарем. Умел писать и говорить. Однако, без авторитетного мнения Тугай-бея согласие на союз с ханом вряд ли состоялось бы. Предводитель северных орд неплохо разбирался в политической ситуации на Польской окраине и не считал начавшееся восстание случайной авантюрой. Личность Богдана ему была знакома не только по Стамбулу, но и по многим событиям в Дикой степи. Такие люди, как чигиринский сотник в полымя без оснований не полезут.

Тугай-бей обстоятельно рассказал хану про знакомство козака с Бекташ-агой, про шахаду (криптомусульманство Богдана) и много другое, что убедило сюзерена принять решение о начале войны с поляками. Правда, всю орду Ислам Гирей на войну не отправил, а поручил перекопскому мирзе возглавить ограниченный контингент из личной гвардии в 4000 всадников. Это были опытные воины, которые прошли закалку не только в набегах, но и в настоящих битвах.

Путь гонцов Хмельницкого в Стамбул был долгим. Прибыли козаки в мае 1648 года, когда события в Приднепровье приобрели характер ожесточенной войны. Эхо первых побед уже донеслось до покоев султана. Бекташ-агу письмо Богдана озадачило. С одной стороны, ему было приятно осознавать, что его спящий агент не просто проснулся спустя тридцать лет, но и заварил кашу, грозившую устоям Польского королевства. С другой стороны, конфликт на севере разгорелся в тот момент, когда султан Ибрагим своими дикими выходками разозлил ближайшее окружение и заставил всех думать о возможной передаче власти преемнику.

Командир янычар всё же доложил падишаху о готовности козаков присягнуть ему и совместно отбросить поляков за Прут. Ибрагим отмахнулся от озвученного предложения как бугай от надоедливой мухи. Его мысли занимала очередная наложница.

Бекташ-ага решил не отталкивать от себя Хмельницкого и в ответном письме пообещал ему всестороннюю поддержку и в Стамбуле, и в Бахчисарае.

Пока письмо янычара доставили Богдану, много воды утекло. Три выдающиеся победы гетмана Войска Запорожского нокаутировали Речь Посполиту и положили начало козацкой государственности на Малой Руси. В свою очередь, в Топкапы сменилась власть.

Малахольный Султан спалился на страсти портить невинных девушек. Ему приглянулась дочь муфтия, и он посватался к ней. Однако, девушка упросила отца отказать царственному жениху. Не знавший ни в чём отказа, султан приказал выкрасть девушку и надругался над ней. Бедная жертва без конца рыдала, всполошив весь Гарем, что вывело Ибрагима из себя и он распорядился вернуть её домой. Опозоренный отец обратился с жалобой к духовным лидерам и членам Дивана. Те посчитали, что не могут игнорировать прошение богослова, поскольку вся столица кипела от возмущения.

Бекташ-ага обратился к матери султана Кёсем, давно уже пребывавшей в опале, с предложением согласиться на смещение сына. Мудрая женщина сочла такой вариант событий возможным.

Интересно! Кёсем Султан согласилась встретиться с заговорщиками во дворце и в ходе беседы, ради соблюдения приличий, сначала делала вид, что она против: «Вы так долго потакали любым желаниям моего сына и доказывали свою преданность; и ни разу ни один из вас не предостерег его и никто из вас не желал ему добра. Теперь вы хотите изменить положение и осудить такого невинного человека. Это злодейство». Два часа они беседовали на эту тему, и под конец она, изобразив отчаянье, произнесла ожидаемые слова: «Все сходятся во мнении, что султан должен быть низложен; ничего иного не остается» [Кэролайн Финкель История Османской Империи. Изд. АСТ, год 2010].

8 августа 1648 года янычары свергли Ибрагима с трона и поместили в клетку, в которой прошла вся его юность. Новым падишахом стал шестилетний сын безумца – Мехмед. Регентами при малолетнем султане стали старшая валиде-султан Кёсем (бабушка правителя) и новый великий визирь Мурад-паша (он же Бекташ-ага). Позже, чтобы не допустить контрпереворота заговорщики приказали главному палачу Али удавить низложенного монарха.

Во истину все звёзды были на стороне Богдана! Новый Диван не препятствовал контактам Порты с Войском Запорожским.

Автор несколько увлёкся коллизиями османской истории, оставив в стороне дела козацкие, поэтому придётся возвратиться в март-апрель 1648 года в кипящий котёл Запорожской Сечи. Письма Хмельницкого польским чиновникам в большинстве своём остались без ответа. Скорее всего адресаты мятежника не знали, как им реагировать на козацкую дипломатию. Десятилетиями отношения магнатерии (польской элиты) с запорожцами строились на основе правила «побольше кнута, поменьше пряника». Ответил лишь коронный гетман Николай Потоцкий, который предложил Богдану перестать валять дурака, повиниться, а на словах через своего посланника передал: «Уверяю вас честным словом, что волос не спадет с вашей головы, если Вы вернетесь на родину» [Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. -К.: Наук. думка, 1990. – Т. 2.].

Цену «ясновельможному слову» Хмельницкий знал по печальному опыту переговоров 1637 года и ни на какие сделки с гонителем козацких свобод идти был не готов. Ему нужно было затянуть время, дождаться ответа из Крыма и на Пасху, на Большом круге (общем собрании Братства), объявить о войне с ненавистным панством.

К 15 апреля, к Светлому Христову Воскресенью, на Сечь прибыли тысячи козаков. Большинство из них уже прослышало о планах старшины поднять восстание против поляков, однако почти никто из них не мог предположить насколько серьёзно готовится это мероприятие. В куренях, за общим столом, атаманы настраивали товарищество на протестную волну. 18 апреля Хмельницкому сообщили о том, что отряд Тугай-бея расположился возле Сечи и готов к взаимодействию с козаками.

19 апреля состоялась Рада на майдане, где Богдан убедил запорожцев начать войну с польскими панами за козацкие вольности. Подогретое пивом и горилкой боевое братство настолько было вдохновлено речью сотника, что тотчас провозгласило его гетманом, вверив ему клейноды и свою судьбу.

В это время кварцяное войско под общим началом Николая Потоцкого расположилось в Черкассах, ожидая скорых подкреплений из Корсуни и Канева. Армия Потоцкого почти вдвое превосходила силы Хмельницкого, и к тому же могла рассчитывать на верных Польше реестровых казаков.

Хмельницкий пошел ва-банк. Оставив Тугай-бея прикрывать путь к порогам, он смело двинулся на север. Коронный гетман, прознав про рейд мятежников, решил дать шанс отличиться своему сыну Стефану. В помощь молодому Потоцкому были выделены победитель Павлюка Стефан Чарнецкий и комиссар казацкого реестра Яцек Шемберк. Численность авангарда составляла до 10 000 человек.

Потоцкий, рассчитывая на быстроту и натиск, решил отправить четыре реестровых полка и 1200 немецких наёмников под командованием Ивана Барабаша (доверчивого кума Хмельницкого) и Ильяша Караимовича вниз по Днепру к крепости Кодак. Сам же паныч с остальными силами (магнатской кавалерией и Переяславским реестровым полком) отправился в поход по суше. В положительном исходе кампании ни у кого не было сомнения.

ГЛАВА IV

ОГОНЬ КОЗАЦКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Как известно, первые столкновения Богдана с польским коронным войском закончились неожиданными победами козацко-татарского альянса. В чём скрывается причина этих сенсаций? В исторической литературе авторы пеняют на беспечность коронного гетмана и его сына, на психологическую неготовность кварцяного войска к серьёзному противостоянию, наконец, славят полководческий талант Хмельницкого. Однако, изучив эту проблему подробнее, нельзя было не заметить, что те же Потоцкие не вели себя опрометчиво – делали всё по правилам, и солдаты, многие из которых прошли дорогами 30-летней войны, не питали иллюзий на счёт лёгких побед. Что касается гетмана, то вряд ли его полководческий дар можно сравнить с талантами Конде, Тюренна или Монтекукколи. Так, что же случилось с армиями Речи Посполитой? Почему не сработали их старые методы подавления козацких мятежей?

Ответ на эти вопросы лежит в плоскости изучения феномена революционных войн. Термин «революция» появился в средине XVII века, благодаря англичанину Гоббсу. Он в 1651 году определил революцию как процесс разрушения «старого порядка» и строительство «нового порядка» [Томас Гоббс. Левиафан. М.: Мысль, 2001]. Это явление мыслитель проиллюстрировал событиями гражданской войны Короля и Парламента в Англии, и тогда же отметил её взрывной, стихийный характер, достаточно продолжительный по времени. Движущей силой революции является идея нового развития.

События 1648 года на Малой Руси, безусловно, относились к разряду революционных. Идея народно-освободительного восстания зрела здесь в течение последних 50 лет и призыв Хмельницкого к всеобщему бунту, неожиданно, разбудил не только козаков, но и всех православных. Религиозный подтекст войны в десятки раз усилил протестное движение. Земля ушла из-под ног поляков, что вынудило их принимать опрометчивые решения.

Коронный гетман Николай Потоцкий по прозвищу «Медвежья Лапа» разделил своё войско, чтобы сохранить контроль над Черкассами, которые отделяли запорожские земли от остальных русских территорий. Там, за несколько весенних недель, вспыхнуло множество крестьянских мятежей, парализовавших местную власть и создавших угрозу существованию десятков тысяч поляков-колонистов. Поток русских повстанцев с севера ежедневно усиливал ряды армии Хмельницкого и было логично поставить на их пути надёжный заслон.

Кроме того, Черкассы были важны и как логистический центр. Здесь хранились воинские припасы и существовала необходимая инфраструктура для координации властных структур.

Отряд Стефана Потоцкого был вполне самодостаточен для того, чтобы разбить в пух и прах и запорожцев, и татар. Речной марш-бросок пехоты к Кодаку не противоречил здравому смыслу, поскольку и на Днепре, и на Волге такой способ передвижения считался оптимальным (солдаты почти не уставали, запасы пороха и провианта были всё время при них, а для противника караван лёгких судёнышек с берега был практически не досягаем). Получившая свободу кавалерия могла не только быстро двигаться в сторону врага, но и, маневрируя, вынуждать его сражаться в невыгодной для себя позиции.

Вроде бы всё учли поляки, а боевой настрой реестровых козаков оставили без должного внимания. В XVII веке солдаты почти всех европейских армий служили из чувства долга перед сюзереном, оплатившим их храбрость и верность звонкой монетой. Кодекс чести наёмника польские командующие распространяли и на реестровых черкас, не задумываясь, что они ментально сочувствуют бунтовщикам. Хмельницкий думал иначе. Он послал в стан противника своих фанатичных сторонников и те сумели разбудить в козацкой элите чувства обиды и ненависти к панам-католикам. Напрасно генеральные есаулы Иван Барабаш и Иляш Караимович пытались вразумить своих подчинённых, напомнить им о воинском долге. Запорожская пропаганда мигом превратила реестровых в поборников православного реванша за нанесённые вековые обиды. Эта перемена в людях повлекла за собой смуту, вылившуюся в расправу над всеми, кто рискнул оказаться у них на пути. Побили и своих, и немцев.

Козацкий гетман с первых шагов «революционной войны» избрал наступательную тактику. Он хорошо помнил, что прежние восстания страдали от сомнений и половинчатых решений среди бунтарей. Хмельницкий доверил Тугай-Бею свободную охоту на польские разъезды, а сам выдвинулся к Жёлтым Водам, надеясь отрезать отряд молодого Потоцкого от речного десанта.

Интересно! Почему Богдан был уверен, что поляки окажутся у берегов Жёлтоводской речки? Очень просто! Через эти места были проложены традиционные пути, соединяющие Малороссию с Сечью. Днепр после Кодакской крепости делает крюк в сторону востока, где его тихие воды столкнувшись с каскадом скалистых порогов, превращаются в бурный, непроходимый поток. Спрямлённый шлях позволял панскому войску сэкономить силы и время.

Козацкое войско успело раньше оказаться у переправы и полякам пришлось строить лагерь на противоположном берегу, чуть поодаль от болотистого берега. Позиция казалась удачной, но вскоре им пришлось пожалеть о сделанном выборе.

Дальнейший ход событий зависел от того, насколько быстро придёт на помощь Стефану Потоцкому его пехотный резерв. Не исключено, что пассивное поведение головного отряда сыграло ключевую роль в успехе переговорщиков и позволило перевербовать реестровиков на сторону повстанцев. Их измена усилила Хмельницкого и породила панику в стане его врагов. Ситуацию в рядах карательного отряда осложнили опять же реестровые козаки, которые, почуяв на чьей стороне сила, решили переметнуться к мятежникам. Оставшиеся в одиночестве, панцирные кавалеристы были почти бесполезны в стеснённых условиях речной поймы. Более того, большое количество строевых лошадей нужно было кормить и поить, а козаки не позволяли высунуть нос из-за лагерной ограды.

Опытный вояка Чарнецкий сразу смекнул, что дело приняло печальный оборот и посоветовал младшему Потоцкому начать переговоры об условиях отступления. Законы войны предусматривали сдачу лагеря со всем его содержимым на разграбление противнику в обмен на спасительный коридор для проигравшей стороны.

8 мая 1648 года, Хмельницкий согласился выпустить поляков из козацкого капкана, но умолчал о новой ловушке, которую панству подстроил Тугай-Бей. Изнурённые осадой кавалеристы, проходя через лесную балку, уткнулись в засеку из камней и деревьев, и тут же были атакованы свежими силами ордынцев. Попытки организовать оборону провалились и вскоре войско Потоцкого вынуждено было сдаться на милость победителей. В татарскую неволю попали 3000 человек, среди которых было немало знатных особ. Сам молодой командующий был тяжело ранен в руку и через неделю скончался от гангрены по пути в Крым.

Татар волновал вопрос по поводу ясыря и дувана. Они боялись, что Богдан зажмёт добычу, отдав предпочтение своим единоверцам. Напрасно. Козацкий вождь щедро наградил крымцев трофеями. Если повстанцам досталось прежде всего оружие, то их союзникам – пленники, табуны лошадей, десятки телег с разнообразным воинским имуществом. Это укрепило доверие между русскими и татарами, создав основу для их будущих побед.

А тем временем, получив известие о разгроме передового польского войска в битве под Жёлтыми Водами и гибели своего сына Стефана, убитый горем Николай Потоцкий впал в ступор, чуть было, не переросший в панику. Поляки были просто ошеломлены…

Разведка, которая была поставлена в польской армии не самым лучшим образом (в отличие от Хмельницкого), докладывала коронному гетману об огромной татарско-козацкой орде. Её численность и боевые качества явно переоценивались, что мешало принятию верных решений. Если раньше воинство жаждало поскорее разделаться с дерзкими холопами, то теперь оно предпочитало дождаться подкрепления со стороны армий местных магнатов и общими усилиями подавить бунт. Эта заминка позволила повстанцам разжечь огонь гражданской войны во всех землях польской Украины. Сотни козацких агитаторов разошлись по хуторам и сёлам, чтобы донести до простых людей правду об освободительной борьбе. Информационное наступление обеспечило массовую поддержку армии Хмельницкого по всей Руси.

Интересно! Случившуюся перемену в настроениях противоборствующих сторон почувствовал Владислав IV. Король писал Николаю Потоцкому, что намерен сам ехать на Украину и своим присутствием привести Хмельницкого к покорности, а потому повелевал коронным гетманам выйти из Украины: ибо «они рискуют войском в стране, которая известна им очень мало, а козакам – очень хорошо» [П. А. Кулиш «Отпадение Малороссии от Польши» / «Отпаденiе Малороссiи отъ Польши» (1340—1654). Том 2. Москва, 1888, Электронная версия].

После некоторых колебаний, коронный гетман решил отступить под защиту крепостей «городовой Украины» (центром обороны от смутьянов должна была стать цитадель в Белой Церкви). Запоздалое решение обернулось новой катастрофой.