Свет Надежды

Глава 5. Клиника

Рабочее пространство психотерапевтической клиники Андрея Бояркина, как и любая другая клиника, включает в себя уютную стойку администрации, рядом с которой располагается длинный диван приятных светлых тонов, на котором обычно клиенты ожидают своего приема. Небольшие стеллажи с книгами для создания антуража и две изящные ажурные лампы, мягко освещающие пространство сверху. Скромно, но со вкусом, и ничего не рябит в глазах. Лестница из благородного красного дерева на второй этаж устелена белым ковром, а вдоль всей стены развешены минималистичные картины, которые добавляют изысканности. Второй этаж включает в себя несколько кабинетов, где пациентам с самыми различными психологическими заболеваниями оказывают профессиональную помощь.

Екатерина Владимировна Узербацкая – врач-психотерапевт, специалист по лечению различных невротических расстройств, в частности фобий и зависимостей. Ей чуть больше тридцати лет, она полненькая брюнетка с очаровательной улыбкой и добрым взглядом. Она предпочитает офисный стиль, часто надевая элегантные блузки пастельных тонов и классические юбки, которые подчеркивают её пышную фигуру.

Екатерина заботится о своём внешнем виде: её волосы аккуратно уложены, а украшения добавляют образу нотку женственности. Она излучает уверенность и тепло, создавая атмосферу доверия, что помогает пациентам чувствовать себя комфортно во время сеансов.

Однако у Екатерины есть и недостатки. Иногда её желание сплетничать отвлекает от профессиональных обязанностей, и она может задавать вопросы, не всегда уместные, особенно о личной жизни коллег. Несмотря на это, её искреннее желание помочь пациентам остаётся главным приоритетом.

В её кабинете сейчас проходит сеанс, на который явился мужчина с тяжелейшей проблемой алкогольной зависимости. Следующий пациент явится к ней только через час, у которого не менее серьёзная проблема – нозофобия, иными словами: страх заболеть. Этот пациент во всём видит угрозу, поэтому каждый его визит сюда проходит с определёнными трудностями: он боится касаться даже дверных ручек, если не оботрет их спиртом.

Другой её пациент – мужчина, переживающий развод. Он судится с женой за право видеть детей хотя бы раз в неделю по выходным, а та наотрез отказывается допускать подобное развитие событий. Доктор Узербацкая – понимающая, добрая и просто ангел в человеческой плоти, по словам этого пациента, ибо она даёт ему такие дельные советы по тому, как справляться с паническими атаками, зависимости от алкоголя и бессонницей – чудеса, да и только!

Михаил поначалу сомневался в реальной пользе психотерапии, поскольку пришёл сюда по совету своей сестры, которая не могла больше терпеть запои своего братца. Иной раз людям достаточно самостоятельно убедиться в пользе той или иной процедуры, и они уже сами не могут отказаться от этого. Так и с Михаилом, который не только нашёл в психотерапии чудотворный способ борьбы с проблемами, но и обрел новую, как ему казалось, полноценную любовь.

Любовь? Именно так, ибо доктор Узербацкая принимала его с такой теплотой и пониманием, что ему казалось – это и есть идеал женщины! Конечно, сама доктор не смела и намекнуть на какие-то романтические чувства к пациенту, но что мог сделать Михаил, который неправильно истолковал образ понимающего доктора. Уже месяц Михаил приходил на сеанс с букетом цветов и широкой улыбкой на лице. Подобная любезность не осталась незамеченной среди коллег Узербацкой.

Другой доктор: Александр Дмитриевич Серебряков – врач, специализирующийся на лечении пациентов с приступами паники и хронической усталостью.

Серебряков крепкий мужчина сорока лет с русыми волосами, чисто выбритый и постепенно лысеющий. Он хорошо сложен, высок и широкоплеч. Серебряков отличается прямой осанкой и уверенной походкой, что подчеркивает его статус и профессионализм. Он всегда носит медицинский халат, даже несмотря на то что в клинике это необязательно. Этот привычный атрибут придаёт ему дополнительный авторитет и подчеркивает его серьёзный подход к работе.

Его лицо, с четкими чертами и выразительными глазами, излучает спокойствие и уверенность. Несмотря на свою работу в клинике, Серебряков иногда высказывает недовольство своей профессией. Это проявляется в его критических замечаниях о трудностях, с которыми сталкиваются психотерапевты, и о том, как сложно порой помогать пациентам, особенно когда результаты работы не всегда видны сразу.

К нему чаще всего приходят люди, работающие с большими проектами, бизнесом и в офисных планктонах, но иногда встречаются и простые домохозяйки, которые устали от своих повседневных забот. Самая частая жалоба: люди всё время откладывают дела на потом, почему-то концентрируясь на совершенно бесполезных вещах.

В практике доктора, конечно, нет пациентов, которые приходили бы к нему с букетами цветов, но он ни раз получал письма с откровенными признаниями в чувствах от благодарных пациенток. У него тоже образовался своеобразный букет, но из женщин, которые тщетно пытались добиться его как мужчину. Как доктор – он всегда готов помочь и выслушать, но не может же он изменить своей жене с какой-нибудь нервной шопоголичкой, которая скупает все сапоги по скидке в двадцать процентов.

Андрей Владимирович Бояркин – врач-психотерапевт, психолог и автор популярных книг о психотерапии. Он лечит пациентов с совершенно разной глубиной проблем: начиная от тех, кто потерял близких в автокатастрофе, и заканчивая неуверенностью в себе. Кроме того, Андрей Владимирович преподает в академии, делясь своими знаниями и опытом с будущими специалистами. Он также ведет телепередачу о здоровье, что позволяет ему донести важные аспекты психотерапии и психологии до широкой аудитории, делая их более доступными и понятными для людей.

К нему мы вернемся немного попозже, поскольку именно сейчас он принимает у себя посла Королевства Нидерландов в России – Берелда Брауэра, приехавшего специально для того, чтобы договориться с доктором о своём собственном приёме и нескольких своих коллег на психотерапевтические сеансы.

Четвёртый кабинет на втором этаже служит личным убежищем Андрея Бояркина и переговорным пунктом для важных персон и докторов. Атласные тёмно-зелёные шторы, словно густой лес, окутывают широкие окна, создавая атмосферу уединения. Стол, щедро усеянный бумагами и книгами, а также фигурками носорогов, которые считаются философскими животными, придаёт кабинету уникальный характер. Если приглядеться, то в каждой комнате можно столкнуться с этими забавными фигурками, которые словно наблюдают за происходящим.

В кабинете также имеется камин, который, хотя и не рабочий, но придает интерьеру солидность и уют. Над камином висит круглая черно-зелёная мишень, в которую уже воткнуто несколько дротиков, добавляя элемент игривости в это серьёзное пространство.

Администрация, где сидит Вера Павловна – секретарша и местный магнит для мужчин. Её высокая фигура, прекрасные формы груди и бедер, длинные каштановые локоны волос изящно спадают ей на покатые плечи. Вера очень эффектная, но лишена всякой естественности: у неё блестящий ум, но, к сожалению, черствое сердце. У неё скверных характер, в ней есть натянутая любезность и скупой на чувства профессионализм. Зачастую пациенты, ожидавшие приёма, пытались завести с ней диалог, а она, пользуясь полномочиями администратора, грубо ставила их на место. Казалось, от административной стойки можно было сразу без записи проследовать в кабинет психолога, поскольку травма уже нанесена. Лечите!

Николай Владимирович Нестеркин – студент и помощник доктора Бояркина, практически его правая рука. Он блондин с голубыми глазами, что придаёт ему дружелюбный и открытый вид. Нестеркин ответственный и рациональный, всегда готов прийти на помощь своему шефу и выполнить поручения. Однако иногда он может халтурить, что говорит о чрезмерной усталости сразу на двух должностях: студента и помощника. Нестеркин безмерно благодарен доктору, который оплатил ему учёбу в институте. Николай мечтает стать профессиональным журналистом, но пока он только профессионально пропускает пары, бегая по поручениям шефа.

Были также ещё помощники и работники, но они нам не сделают никакой службы, поэтому оставим всех остальных в тени.

Рядом с администрацией появился мужчина лет тридцати пяти с великолепным букетом ярко-красных роз и коробкой изысканных конфет.

– Вам кого? – спросила секретарша, оторвавшись от большого пузатого экрана компьютера.

– Ну, я по записи, как обычно, – быстро ответил мужчина.

– Екатерину Узербацкую ищите? Нет её сегодня, уехала по срочному вызову.

– Как нет? У нас же запланирован сеанс!

– Ну так, перенесем, значит. Ваше имя?

– Михаил Николаевич Лукин.

Вера с недовольным лицом полезла в нижний ящик стола и выудила оттуда карточку с именем пациента.

– Лукин, значит, – произнесла Вера со вздохом, а потом иронично улыбнулась и продолжила: – Вам бы в ЗАГС в таком виде, а не на сеанс психолога. Оставьте здесь, – она указала ладонью на стойку, – я передам.

– Точно передадите? Я ведь ещё приду.

– Точно-точно, – она потянулась к цветам и получше устроила их, а конфеты припрятала в шкафчик.

Влюблённый ушёл, глубоко вздыхая. Уже много раз ему приходилось сталкиваться с подобными побегами своего любимого психотерапевта: то у неё срочный вызов, то она заболела, то у неё другой пациент, то время сеанса вдруг становилось короче обычного, и ей срочно нужно было покинуть неизменное место их встреч.

Мимо разочарованного Михаила на выходе проскочил парень с растерянным видом и барсеткой в руках.

– Доктор у себя? – резко спросил он, подходя к приёмной стойке.

Не спеша Вера поджала губы, которые усердно подкрашивала, глядя в зеркало, и ответила:

– Принимает посла. Занят.

– Значит, у себя, – ответил парень и быстро взобрался по лестнице на второй этаж. Это Нестеркин, который сейчас поспешно оглядывает пустующий коридор. Он взглянул на наручные часы – они показывали без двадцати пять вечера, поэтому, не теряя времени, он мигом заглянул к Серебрякову. Доктор сейчас один и с увлечением читает книгу, которая, по всей видимости, захватывает его.

– Александр Дмитриевич, – обратился парень, выглядывая из-за двери, – я зайду к вам?

– Входи! Приём у меня уже как полчаса назад закончился. Сегодня только двух отработал как следует и вышли, как новенькие.

– Хорошо бы всем так, ну, как новенькие, – ответил Нестеркин, осторожно проникая в кабинет.

– Андрея ждёшь?

– Да, он мне вчера вечером позвонил, сказал, чтобы я здесь был. Дела какие-то появились.

– Дела, – важно сказал доктор, не отрывая взгляда от книги, – у всех свои дела. Сейчас он там посла голландского перепрошивает. А недавно картины к себе в кабинет притащил. И откуда он их взял, ума не приложу…

– Картины?

Нестеркин удивлённо вскинул брови, понимая, что на шефа это не похоже, и о каких именно картинах идёт речь – непонятно.

– Да, ещё и красивые такие, дорогие, наверное. Видно, что от руки написаны.

Нестеркин вздернул плечами и перевел тему, восхищаясь тем, что Андрей Владимирович принимает у себя таких серьёзных персон, как посол Нидерландов.

– Всё намного проще, чем ты думаешь, – отвечал ему Александр. – Послы тоже люди, им помощь, как и нам, обычным кривозубым крестьянам, нужна. Хотя, если бы они поработали денёк так, как обычный русский мужик на заводе, тогда бы никаких проблем и не было.

– Рассуждаете вы не как психотерапевт, Александр Дмитриевич, – осмелился заявить парень.

– Я для них психотерапевт, а для обычных людей, которые привыкли работать руками и не перекидывают на голову все проблемы, я – обычный русский мужик. А ты, Коль, как считаешь? Дело мы делаем с Бояркиным, или же дураки мы последние?

– Вы профессионалы своего дела, это всё, что я могу о вас сказать.

– Скучный ты парень. Бегаешь вот по приказам Андрея, а он тебя ведь ни во что не ставит, как с собакой обращается.

– Ну, это вы преувеличили. Я делаю своё дело, а деньги не пахнут.

– Тоже верно, – ответил доктор и вновь погрузился в чтение.

Разрешив парню переждать в своём кабинете, пока столь серьёзное лицо не покинет здание клиники, Серебряков, задумчиво хмыкая, вынул карандаш из кармана халата и начал что-то подмечать в книге.

Глава 6. Посол

Перенесемся в кабинет доктора Бояркина и посмотрим на работу психотерапевта.

Мужчина довольно пожилого возраста с сединой в бороде и зачесанными назад темными волосами сидит напротив Андрея Бояркина в мягком белом кресле и задумчиво глядит на пол. Его привело сюда довольно распространенное для многих жителей нашей планеты явление – проблемы в личной жизни. По словам посла, он устал слышать в свой адрес упреки: какой он черствый и все время уделяет лишь работе или своим друзьям и коллегам.

Сейчас господин Брауэр размышлял над вопросом доктора: «Когда вы в последний раз проводили вечер наедине со своей женой?»

Андрей не торопил пациента с ответом, лишь делая все новые и новые пометки в блокноте, который держал на коленях.

– Не могу вспомнить, помню лишь, что благодаря таким вечерам у нас появлялись дети с Каролиной, – ответил с голландским акцентом и улыбкой на лице.

Бояркин оторвался от записей, поправил очки в черной оправе и серьезно заявил:

– Господин Брауэр, вы, без всяких сомнений, нужный государственный деятель, но тема отношений внутри вашей семьи очень важна. А вы давно интересовались у супруги, как обстоят ее дела? Как ее работа и, в целом, в каком мире она живет? Ведь, как всем нам известно, мир для каждого человека строится свой, и может случиться такое, что вы, мистер Брауэр, могли не заметить изменения в мире своей супруги. Я понимаю, разговор с женой – это не то, что вам всегда дается легко, но осознайте, что женщины видят заботу совершенно в ином ключе. Обсудите, что каждый из вас вкладывает в понятие любви.

– Доктор, но я то люблю ее, а она на днях сказала мне, что я черствый эгоист!

– Но она чувствует вашу любовь? Важно понять, что для нее понятия любви – это нечто другое, нежели для вас. Тогда я спрошу по другому: что ей нравится? Это может быть красивая посуда, цветы, украшения и так далее.

Посол вновь задумался. Казалось, его голова сейчас гудела, как рой пчел в улье. Только доктор вновь хотел заговорить, как Брауэр занес указательный палец вверх и, насупившись, произнес:

– Ей нравится персидская сирень. Это я точно помню. Когда мы в восемьдесят восьмом году приехали в Россию, она побывала на ярмарке цветов в Москве. Она еще была недовольна, как неумело высаживают тюльпаны в грунт, но эта сирень ее поразила. Тогда помню, она принудила меня купить эти чертовы кустарники для нашего загородного дома. Лишняя работа для садовника, но как она радовалась!

Доктор улыбался, пока слушал этот рассказ, но его долг принуждал к серьезному анализу, и он продолжил наставление:

– Вам ведь будет не сложно купить букет персидской сирени для нее и попросить домработницу украсить ею стол перед ужином?

– Средств теперь предостаточно на это… Все средства есть, кроме времени.

– Самое важное сейчас – это понять ценность времени, которое у вас есть. Как сказал Соломон: «одному ведь никак нельзя согреться». Поэтому, действительно, постарайтесь быть чуть мягче, отложите газету, когда будете завтракать, и лучше спросите что-нибудь о ее делах. Самое главное – это время, которое люди проводят вместе. Разве чтение утренней газеты стоит на одних весах с вашей личной жизнью?

Посол подпер подбородок кулаком и многозначительно хмыкнул. Это значило его согласие и довольство ясностью мыслей доктора.

– Я посоветовал бы вам отвлечься еще раз от своих профессиональных задач и изменить вектор в сторону семьи. Ваша дочь, Линда, ведь уже взрослая и видит, что родители холодны друг к другу?

– Да, ей в этом году исполняется двадцать два! Она хоть и съехала от нас, но по-прежнему выслушивает жалобы матери на меня.

– Чтобы этого не происходило, выделите хотя бы час, который вы и ваша супруга смогли бы провести вместе, если не в день, то в неделю. Сделайте первый шаг, а потом она сама подтянется к вам, вот увидите.

– Женщины любят инициативных джентльменов… Но это время прошло, и я уже не так молод.

– Но ваша супруга не должна становиться для вас слепым пятном на фоне всего остального. Вы можете сказать, почему вы женились на ней?

– О, да! Она была моим спасением, когда в студенческие годы я провалил экзамен по высшей математике.

Андрей сделал записи в блокнот и посмотрел на свои наручные часы, которые уже показывали шесть часов – время поджимало. Посол, заметив, что доктор глядит на часы, и решив не ставить никого в неловкое положение, торжественно заявил:

– Чудесный сеанс вы мне провели! Еще раз спасибо, что оказываете положительный эффект своей бесценной терапией. Пожалуйста, напишите мне ваши советы, а то я в порыве обязанностей, как всегда, позабуду, что к чему.

– Да, разумеется, – ответил он и принялся быстро вносить на бумагу все необходимые рекомендации.

– Чудесный психотерапевт, и такой прекрасный кабинет! – продолжал посол с довольной ухмылкой на лице. – Удивительные картины на стенах, особенно вон та слева, там, кажется, поле с ромашками или что-то другое? Мне нравится, как прописано небо – натуральное, и как это у вас говорится, гм, живописное!

– Да, и именно поэтому я и привез их сюда. Автор этих произведений – очень хороший человек и мастерица на все руки.

– Вы говорите, «мастерица»? Значит, автор этих шедевров – женщина?

Доктор посмеялся и ответил, что не только Рафаэль с Микеланджело были великими творцами.

– В наше время тяжело найти художника, который так точно и красочно передал бы состояние природы! Так это еще и женщина! Относительно некоторых женщин я могу сказать, что они только и способны, что долбать мозг мужчинам.

– Мистер Брауэр, проблема состоит в том, что мужчина просто не понимает, как он долбит женские мозги.

Посол поднялся, чтобы разглядеть картины получше. Заложив руки за спину и сделав надзирательный вид, он оставил доктора позади себя, но их диалог все также живо продолжался:

– Моя знакомая написала все эти картины, и вы, если хотите, могли бы посетить ее студию и сами убедиться, что именно женская рука написала множество подобных шедевров.

– Непременно! Да, напишите мне еще адрес той самой студии! – сказал он в приказном тоне, в котором не отдавал себе никакого отчета, ибо на своей должности он уже привык общаться так с каждым человеком, вне зависимости от статуса и роли.

Доктор выполнил поручение. К счастью, он прекрасно знал и адрес, и саму художницу, поэтому с улыбкой на лице от приятных воспоминаний, нахлынувших на него так внезапно, он вывел на отдельном листке полюбившиеся ему цифры и улицу.

В этот момент его охватило тепло и радость, словно он вновь оказался в том светлом и уютном пространстве, где царила атмосфера творчества и вдохновения.

Андрей почувствовал, что его собственная жизнь тоже стала немного ярче благодаря этому знакомству. Он вспомнил, как в их беседах она делилась своими мечтами и сомнениями, и это создавало между ними особую связь. В его глазах она была не просто художницей, а настоящим творцом, способным вдохновлять окружающих.

Сейчас, когда он записывал адрес, его охватило чувство надежды и ожидания. Он знал, что эта встреча Нади с послом может стать началом чего-то важного, и это наполняло его энергией. С каждым написанным словом на листке он ощущал, как его собственные мечты и стремления становятся ближе к реальности.

– Я думаю, что Надежде Владиславовне будет приятно встретить такого гостя у себя в студии.

– Надежда Владиславовна? – повторил посол, стоя уже лицом к лицу с доктором, – мне уже нравится ее имя и ее работы, осталось взглянуть на нее саму.

– Я мог бы даже поехать с вами в определенный день. Подпишите с ней контракт на картины и посмотрите, как она проводит занятия живописью, рассказывает про историю искусств и прочее творческое ремесло.

– На счет этого, доктор, я не могу ничего сказать, пока не увижу саму Надежду, но вы, я заметил, очень хороший ее знакомый, раз так отзываетесь о ней. Похвально!

– И все-таки, в качестве проводника я бы предложил своих людей вам в помощь. Питер – город не маленький, и даже если вы попадете на ту улицу с тем адресом, то Надежда Владиславовна может запротестовать.

– Как? – удивился посол, для его персоны это было почти оскорблением.

– Она ведь не будет знать, в чем дело, поэтому назначьте ей встречу, возьмите с собой команду журналистов (если они сами за вами не увяжутся) из какого-нибудь канала, желательно культурно-познавательного, и меня, как ее представителя.

– Разумно, но пока я не могу определиться с точной датой. Хотя…

– Может, на этой неделе? Вы ведь приехали с коллегами, которые тоже нуждаются, как вы сказали, в нашей бесценной помощи.

Посол колебался, в его голове снова загудели мысли, и он приложил два пальца к подбородку.

– Давайте на эти выходные! – заявил он, радуясь своему решению. – На воскресенье. Мне и Каролине понравится такая экскурсия по студии Надежды Владимировны.

– Очень буду рад видеть вас вместе в студии Надежды, потому что это тоже будет знаком внимания и проявлением заботы с вашей стороны. Помните, о сохранности ваших отношений.

– О, прекрасно! Сам жду не дождусь конца недели. Какой сегодня день?

– Вторник, – подсказал доктор и всунул в руку посла записку с рекомендациями и адресом студии.

В дверь постучали. Это был товарищ Нестеркин, которому было ужасно любопытно, почему доктор задерживался в кабинете. Смело, но не смертельно, поскольку посол уже пожимал Бояркину руку и прощался с ним на сегодня. Как только посол спустился со второго этажа, он сразу заставил двинуться за собой толпу людей, которые ожидали его в приемной, развлекаясь между собой питьем чая или игрой в шахматы. Это были его подчиненные, охрана и помощники, а также некоторые пронырливые журналисты дешевых газетных изданий, которые собирали «интригующие» новости о состоятельных людях.

– Завтра утром, – начал доктор, оставшись наедине со своим помощником, – цветы доставить нужно.

– Куда?

– Вот адрес.

– Он показал ему блокнот, где аккуратным почерком было все необходимое.

– Знаешь, надеюсь?

– А, там еще рядом кино показывают. Ну да, знаком. А зачем?

– Зайдешь в студию живописи, голубое такое здание с белой вывеской. И там будет Надежда Владиславовна. Вот ей и отдашь.

– Сказать, что букет от вас?

– Твоя задача, Коля, передать, а говорить от кого и почему – не надо. А уж если она разойдется и допрашивать тебя начнет, то делай то, что умеешь – беги со всех ног. Букет только не забудь отдать.

Доктор улыбнулся, завидев смятение юноши.

За окном разбушевался холодный ливень. Погода всегда непредсказуема, поэтому в январе дождь – это неудивительное явление.

Бояркин вырвал еще листок из своего блокнота и, опершись на журнальный столик, написал записку и вложил ее к себе в карман.

– Часов так, – Андрей посмотрел на наручные часы, – в двенадцать к ней заглянешь. Как раз, может, обедать будет.

– А букет-то где?

– Я уже заказал, в цветочном пока, лежит, дожидается. Заберешь, как раз по дороге к студии на ***брьском проспекте. Все запомнил?

– Как уж тут не запомнить. Такая история намечается, мама не горюй!

Нестеркин заулыбался, а потом чуть не поймал головой подзатыльник, который собирался ему отвесить доктор.

– Меньше язык распускай, а то станешь, как наша Вера.

– Вера – та еще тишь да гладь, только попадись ей на глаза, сразу все о тебе узнает. Я вот до сих пор думаю, как она все это успевает?

– Что именно? – Андрей стоял у стола и собирал в небольшой коричневый портфель бумаги.

– Ну это, болтать и работать. В смысле, она же тут как радио. Её язык бы укоротить, и будет нормальная бабенка.

– Прекращай ерничать и на, передай те бумаги Вере, я еще задержусь.

Товарищ Нестеркин, огорченный тем, что никак не смог отвертеться от поручения, побрел на первый этаж к той самой «бабенке» и с недовольной гримасой отдал ей документы.

Мороз крепчал на улице, а на утро следующего дня все покрылось льдом и инеем. Зима превращала улицы Петербурга в ледяное царство со свинцовым небосводом и каменными джунглями. Надежда заметила изменение погодных условий и на всякий случай вооружилась зонтиком, который пока не понадобился, но, если вдруг пойдет дождь – как это было вчера, когда она промокла, пока бежала до метро – она будет готова встретить его.

Открыв студию, включив свет в рисовальной комнате и приемной, она прошла в свой кабинет, который был такой крошечный, что едва ли там уместилось бы больше двух человек. Стол занимал половину пространства; окно выходило на парковую зону, что радовало Надежду, ведь в перерывах она наблюдала за птицами, которые ютятся возле кормушек, сделанных детскими руками. Она сама старалась сделать что-то полезное для этих маленьких созданий, но руки у нее не доходили купить им семечек или отдать крошки, оставшиеся после обеда. Надя согрела ладони под теплой водой и села заполнять отчетный журнал. Это была ее традиция каждое утро, поэтому она бралась за работу с удовольствием. Ближе к восьми часам она расставила мольберты в рисовальной комнате, подготовила свой холст и посмотрела, в каком состоянии находится витрина с картинами – она, как обычно, сияла от чистоты и яркой праздничной гирлянды. Студия – это место, где она могла быть собой. Повязав перепачканный в краске фартук на талию, она сделала пучок, в который воткнула цветочную заколку. Прежде этого аксессуара в ее образе не обнаруживалось, но теперь она сочла его необходимым. Также она стала все чаще подкрашивать глаза. Сначала это был просто карандаш, но по совету Любы – ее преданной подруги— она приобрела такую универсальную вещь, как тушь для ресниц. Да, женские журналы давно кричали о новинках косметики, но Надежда всю юность избегала подобных средств преображения. Ей и так было неплохо, но сейчас её почему-то тянуло к тому, чтобы становиться лучше не только духовно, но и внешне. Она уже признала тот факт, что Николай неравнодушен к ней, поэтому ей хотелось нравиться ему. Она совершенно не знала, когда и как он явится снова, поэтому старалась наносить тушь и подводить глаза как можно чаще. У нее даже получилось сделать однажды что-то вроде стрелок – это было опять новшество, которое очень понравилось ей, и она начала практиковаться в этом. Научиться данному мастерству ей не составило особого труда, поскольку все годы обучения в художественной школе, университете и академии искусств не прошли даром. Надежда смотрела в зеркало и видела там глаза, полные блеска, отражающие её внутренний восторг и ожидания чего-то светлого и приятного.