Крылатик и Крапинка. Возвращение в сказку

Любовь Кантаржи

Крылатик и Крапинка. Возвращение в сказку

Любовь Кантаржи,

при участии Дарии Кантаржи

Крылатик и Крапинка. ВОЗВРАЩЕНИЕ В СКАЗКУ

Памяти Евгения Шварца

Посвящаю эту книжку моим читателям – нынешним и будущим, большим и маленьким, а также тем, кто уже успел вырасти с книжкой о Крылатике и Крапинке под подушкой…

Глава первая. Волшебная палочка

Был скучный зимний вечер. Целый день бушевала метель, а когда наконец утихла, сугробы под окнами казались в темноте настоящими горами, а входную дверь завалило так, что Крылатик и Крапинка очутились в снежной ловушке. Впрочем, в такую погоду сказочные человечки даже не помышляли о прогулках и мечтали лишь о лете. Да ещё тётя Люба уехала в санаторий и вернётся не раньше чем через неделю. Скорее бы уж эта неделя прошла!

Крапинка отложила в сторону книжку и вгляделась в тёмное окно. В нём, как в зеркале, отражалась комната, освещённая лампой с оранжевым абажуром, она сама, сидящий за столом Крылатик. Он рисовал красками и казался вполне довольным жизнью. Девочка заглянула к брату в альбом. На странице царило акварельное лето: яркое солнце, синее праздничное небо, весёлые цветы. Ей вспомнились их летние приключения в Сказочном лесу. Теперь они казались такими далёкими, хотя прошло всего каких-то полгода!

Крапинка вздохнула. Жаль, что в Лесной город нельзя ни позвонить, ни написать. Интересно, где сейчас Ёжик и Ёжинка? Что делают? Вспоминают ли их, своих друзей?

Она вновь раскрыла книжку и принялась рассматривать картинку, на которой фея-крёстная снаряжала Золушку на бал: её волшебная палочка едва касалась пузатой тыквы. На соседней странице вместо тыквы уже красовалась золочёная карета. Эх, вот бы встретить настоящую сказочную фею, которая исполнит любое желание! Или, на худой конец, найти волшебную палочку…

Крапинка пригляделась: палочка в руке феи была тоненькой, как игла, с круглым прозрачным камушком на конце и была похожа на спицу или даже булавку.

А ведь у них есть такая!

От неожиданного открытия захватило дух. Точно, есть! И не одна. Их было много, все они хранились в шкатулке для швейных принадлежностей.

– Крыла-атик… – прошептала Крапинка.

– М-м? – рассеянно промычал Крылатик. Он был очень занят: вырисовывал хвост большой разноцветной птицы.

– Как ты думаешь, – от волнения она всё ещё шептала, – волшебная палочка существует?

Брат равнодушно пожал плечами. Ему было не до девчачьих глупостей.

А сестрёнка продолжала уже погромче:

– Наверняка существует! Не зря же про неё столько сказок придумано. А вот интересно, эта палочка может всё или только превращать?

Брат наконец оторвался от рисунка и удивлённо взглянул на Крапинку.

– «Всё» – это что?

– Ну, как что? Все желания! Вот мне, например, хочется в гости к Ёжику и Ёжинке. Хотя бы ненадолго…

Ёжик и Ёжинка были братом и сестрой и жили в Лесном городе. Прошлым летом, когда Крылатик и Крапинка угодили к ним в Сказочный лес, ёжики помогли Крапинке выручить Крылатика из цепких рук старушки-Ягушки, а потом на несколько недель приютили их в своём домике, пока крылатые человечки не отыскали дорогу домой.

Крылатик поморщился. Он вспомнил вредную Ягушку, с которой ох как не хотелось встречаться.

– Ну уж нет, пусть лучше они к нам!

– Пусть… – согласно кивнула сестрёнка.

– Дело за малым: осталось лишь найти волшебную палочку, – засмеялся Крылатик.

– А если найдём? А если…

Крапинка не договорила, потому что её взгляд упал как раз на волшебную палочку! Она преспокойно лежала на подоконнике – небольшая, тоненькая, с круглым голубовато-прозрачным камушком, похожая на булавку – точь-в-точь, как на картинке.

Или это булавка? Она вполне могла выпасть из шкатулки, когда Крапинка пришивала брату пуговицу на рубашке.

Ох нет, пусть лучше это будет волшебная палочка, ведь она так похожа на ту, из книжки, хоть и маленькая.

– Смотри, Крылатик, это же она – волшебная палочка. Я нашла её!

Брат опомниться не успел, как девочка уже взяла находку двумя пальчиками и, держа за круглый камушек, подняла руку.

– Хочу! Чтобы здесь! Были Ёжик и Ёжинка! – её голос прозвучал необычайно звонко и торжественно. – Из Лесного города, – добавила она уже тише.

Потянулись несколько долгих секунд…

…и ничего не произошло.

Крылатик расхохотался.

– Ну и ну! – обидно засмеялся он. – Напридумывала! Насочиняла! Тоже мне, палочка волшебная! Булавка волшебная!

И тут случилось невероятное. Крапинка вздрогнула, а Крылатик резко замолчал и прислушался, потому что… Потому что услышал…

– Ёжинка, – услышал он невозможно знакомый голос.

Брат и сестра переглянулись. Не может быть!

– Ёжинка, – повторил кто-то уже совсем близко.

Не сговариваясь, брат и сестра в одно мгновенье оказались возле входной двери. Забыв про всё – и про мороз, и про ветер, и даже про завалившие выход сугробы – они распахнули дверь и… зажмурились от слепящего солнца. Перед ними всеми своими красками полыхал яркий солнечный день. Летний день! Пели птицы, жужжали пчёлы, благоухали травы и цветы.

А навстречу им бежали их сказочные друзья – Ёжик и Ёжинка.

Глава вторая. Встреча

– Крылатик! Крапинка!

Ежи уже раскрывали на бегу объятья. Крылатик и Крапинка, всё ещё немного ослеплённые неожиданным солнцем и летом, так и стояли, застыв на месте, и лишь когда ёжики подбежали и принялись обниматься, поверили в происходящее. Наобнимавшись, накружившись, насмеявшись и напрыгавшись друзья наконец остановились и принялись придирчиво разглядывать друг друга.

– Значит, всё-таки не булавка, – вдруг сообразила Крапинка. – Значит, волшебная палочка. Она моё желание выполнила – с вами встретиться.

Ёжик с Ёжинкой переглянулись.

– У тебя есть волшебная палочка? – недоверчиво спросил ёж.

– Вот именно! – радовалась Крапинка. – А Крылатик не верил, смеялся.

Тут она вспомнила, что оставила свою необыкновенную находку на подоконнике. Скорее, скорее забрать её: с этими волшебными предметами лучше не расставаться, а то и потерять недолго.

– Сейчас принесу! Сами всё увидите!

Но не тут-то было.

Не только волшебной палочки, но и самого домика нигде не было видно.

– А как же… где? Почему?

Крылатик и Крапинка растерянно оглядывались и ничего не понимали – мало того, что вместо зимы настало лето, так ещё и домик исчез, как исчезло всё что его окружало: палисадник с жасмином и акацией, полянка перед калиткой и сама калитка. Вокруг шумел совершенно незнакомый лес.

– Мы опять к вам попали? В сказку? – догадался Крылатик. – Вот здорово!

Ох, как же, оказывается, они соскучились за целых полгода разлуки!

– Как же мы соскучились, ведь целый год не виделись! – восторженно говорила Ёжинка, а её брат молчал и растроганно улыбался.

– Только не год, а полгода, – поправил Крылатик. – Или нет?

Он вспомнил, что время в жизни и в сказке течёт совершенно по-разному. Так вот почему тут лето!

– Эх, а волшебная палочка как же? – расстроилась Крапинка. – Она ведь дома осталась, на подоконнике.

– А почему ты её с собой не взяла?! – рассердился Крылатик. – Надо было крепче держать, из рук не выпускать!

Крапинка возмутилась:

– Ага, а сам говорил, что это булавка!

– Ну говорил, – не стал спорить брат.

Взглянув на опечалившуюся Крапинку, он великодушно добавил:

– Не горюй, найдём, как вернёмся. Тем более, главное желание она уже выполнила: мы с друзьями встретились.

Ёжики опять переглянулись.

– Видите ли, – неуверенно начал ёж. – Я, конечно, не берусь утверждать, но думаю, что твоя волшебная палочка здесь ни при чём.

– Как ни при чём? – возмутилась Крапинка. – А как тогда мы к вам попали? Это ж я такое желание загадала.

– Загадала, – согласился ёж. – Но это было не только твоё желание, а ещё и наше с Ёжинкой.

– Ничего не понимаю, – тряхнула косичками Крапинка, а братец недоумённо вскинул брови:

– Погоди-ка… Не хочешь ли ты сказать, что и вы такое желание загадали? Чтобы нам встретиться?

– Ну да.

– То есть… Но это значит…

– Вот именно! – нетерпеливо перебил его Ёжик. – Именно об этом я и говорю!

Крапинка не верила собственным ушам.

– Ты говоришь, что у тебя тоже… Что у вас есть волшебная палочка?!

– Ну да, то есть нет, то есть не совсем палочка. Но у нас есть перо птицы Заряницы.

С этими словами ёж бережно достал из кармана пёрышко.

– Перо птицы Заряницы? – изумилась Крапинка. – И оно волшебное? Желания исполняет?

Ёжик откашлялся.

– В общем, да… Думаю, надо вам всё объяснить.

– Надо, – согласилась его сестра. – У нас такое там произошло, сразу и не расскажешь. Но придётся. В общем, наши друзья белки из Опушкина – ну, вы же помните их? – попали в беду.

Разумеется, крылатые человечки отлично помнили свою поездку в Опушкин близ Сказочного леса, который, как и расположенный неподалёку Лесной город, населяли звери. Часто вспоминали они и гостеприимную семью белок, в доме которых завершилось полгода назад их путешествие в сказку.

– С ними что-то случилось? – встревожился Крылатик.

– Случилось, – кивнул ёж. – С их старшим бельчонком Тошиком.

– И не только с ним, – грустно добавила ежиха. – Всё началось месяц назад, когда в Опушкин приехал Дон Пустодон.

Глава третья. Дон Пустодон

Всё началось в тот злополучный день, когда в Опушкин прибыл заезжий артист-фокусник. Его появление было внезапным и фееричным.

Проснувшись тем утром, обитатели городка с удивлением обнаружили, что его улицы оклеены яркими афишами, из которых следовало, что всемирно известный артист – иллюзионист Дон Пустодон – решил почтить своим вниманием их славные места и готов провести гастроли в местном театре, причём все представления будут бесплатными!

А в полдень покой тихих улочек нарушили оглушительный рёв моторов и звуки клаксонов, сквозь которые прорывалась бодрая музыка. Выскочившие на улицы жители Опушкина стали свидетелями необыкновенного зрелища: по мостовой, мягко шурша шинами, важно проплывал золочёный кабриолет в окружении десятка мотоциклистов в серебряных комбинезонах и шлемах. Вверху над процессией плыли сотни разноцветных воздушных шаров, рассыпались конфетти и мишура, а над всем этим великолепием кружила в воздухе ступа, в которой можно было разглядеть силуэт старушки-Ягушки. Кабриолетом управлял сам Дон Пустодон, чьё изображение украшало афиши.

Это был долговязый господин в лиловой мантии и высокой чёрной шляпе, больше похожей на колпак с огромными полями. Из-под шляпы на плечи артиста гладкой волной спадали иссиня-чёрные волосы. Лицо его было скрыто чёрной блестящей маской, в которой были проделаны прорези для носа и глаз. Артист важно кивал зевакам, приподнимая свою необыкновенную шляпу, и тогда его чёрная голова в маске напоминала голову грача, а выдающийся нос усиливал впечатление.

Ошеломлённые обитатели Опушкина молча провожали взглядами диковинный кортеж, который, объехав в круге почёта центральную площадь, свернул на боковую улочку, где находилось здание театра. Возле служебного подъезда мотоциклисты спешились, подобострастно выстроились перед дверью, провожая знаменитого артиста внутрь, после чего вновь оседлали своих железных коней и умчались в неизвестном направлении. Воздушные шары взмыли ввысь и унеслись огромным разноцветным облаком, а вслед за ними, покружив немного над зданием театра, улетела и ступа со старушкой.

Вечером взволнованные зрители уже занимали места в театре. Нечасто заезжие артисты баловали их гастролями, а уж представление фокусника-иллюзиониста будоражило сознание и обещало много интересного.

И вот представление началось. Зал погрузился в темноту. Негромко зазвучали невидимые скрипки и валторны, один за другим вспыхивали направленные на сцену софиты. На авансцену вышел директор театра – серебристый пудель в чёрном фраке.

– Внимание, внимание, достопочтенная публика! Начинаем наше представление! Сейчас перед вами выступит всемирно известный фокусник, знаменитый зодчий воздушных замков, непревзойдённый мастер миражей и покоритель заоблачных иллюзий Дон Пустодон!

Музыка зазвучала всё тревожнее, раздались напряжённые аккорды. Тяжёлый занавес дрогнул, а затем медленно, словно нехотя, раздвинулся, и взору зрителей предстало чёрное пространство, в центре которого ослепительно сиял невысокий серебряный постамент со ступенями. На нём, словно памятник самому себе, возвышался Дон Пустодон. Одет он был в шёлковые шаровары и чёрную мантию до пола, сплошь усыпанную золотыми и серебряными звёздами; на ногах блестели лаком туфли с загнутыми вверх носами. Лицо артиста скрывала маска – на этот раз серебряная. И лишь его шляпа оставалась прежней – высокий чёрный колпак с огромными полями.

Дон Пустодон взмахнул, словно крыльями, своей мантией, и пространство вокруг него преобразилось. Запела флейта, а из чёрного провала сцены вспыхнули яркими красками невиданные, поразительной красоты цветы. Они плыли по пространству сцены, не выходя за границы рампы, на ходу меняя цвет и форму; но выглядели столь живыми и настоящими, что, казалось, протяни руку – и можно набрать диковинный сказочный букет. Зал наполнился благоуханием.

Зрители ахнули.

Фокусник вновь взмахнул мантией – и вот на сцене уже шумел зимний лес. Под тихое звучание челесты по сцене кружились невесомые снежинки, наметая по краям сцены небольшие сугробы, а публика начала поёживаться. Запахло огурцом и арбузом, как бывает при первом снегопаде.

Новый взмах мантии – и зрители, ещё не успевшие толком почувствовать холод, уже изнывали от жары. Сцена превратилась в морской берег, омываемый бирюзовыми волнами, уходящими далеко за горизонт. Дул лёгкий солёный бриз, пахло водорослями и рыбой, а музыка вовсе стихла, словно утомлённая южным солнцем.

Полтора часа необыкновенного представления пролетели как один миг. Поражённые зрители сидели не шелохнувшись. Но финальный номер превзошёл все ожидания. Сцена превратилась в мандариновый сад, наполненный золотыми жужжащими шмелями и порхающими разноцветными бабочками, а сам фокусник раскрыл свою мантию и… взлетел. Он перелетал от дерева к дереву, собирая с веток плоды, и жонглировал ими прямо в воздухе. Порой артист подбрасывал мандарины в зрительный зал. Счастливчики ловили душистые фрукты, передавали соседям, и весь зал охватил медовый мандариновый аромат.

И вот когда напряжение уже достигло своего апогея, фокусник плавно опустился на подмостки сцены, которая приняла свой обычный вид. Сделав шаг к рампе, он торжественно произнёс:

– А сейчас, уважаемая публика, я обращаюсь к самым юным зрителям, почтившим своим вниманием моё скромное выступление. Я готов вознаградить ваше благорасположение небольшими призами. Моя волшебная шляпа может очень многое, надо всего-то хорошенько её попросить. Итак, кто тут у нас самый смелый? Поднимайтесь на сцену, прошу сюда!

Зрители молчали в оцепенении. Наконец из третьего ряда поднялся волчонок. Неуверенно оглянувшись на мать, он начал пробираться между креслами. За ним робко потянулись другие малыши: лисята, еноты, бобрята. Оказавшись на сцене, они тесным кругом обступили фокусника. Некоторые с любопытством дотрагивались до его необыкновенной мантии.

– О, сколько смельчаков! – радостно воскликнул артист и обратился к волчонку. – Что ж, ты вышел первым, с тебя и начнём. Чего бы тебе хотелось? Конфеты, мороженое, шоколад? А может, шербет или халву? Или предпочитаешь игрушку? Машинку, мяч, кубики?

– Мороженое, – застенчиво откликнулся волчонок.

Фокусник хохотнул:

– Разумеется, кто ж не любит мороженого? Какое желаешь? Сливочное, шоколадное, крем-брюле? Вафельный стаканчик, рожок, эскимо?

– Эскимо, – уже смелее проговорил волчонок.

Дон Пустодон картинно взмахнул рукой, и на его ладони в чёрной лаковой перчатке появилось эскимо на палочке в серебряной запотевшей обёртке. Волчонок нерешительно протянул лапку, но не тут-то было.

– Слово. Плата за мороженое – слово. Одно. За любимое мороженое полагается любимое слово. Какое слово у тебя любимое?

– Мама.

– Отлично! А теперь отдай мне это слово.

– Как… отдать?

– Очень просто. Сейчас ты произнесёшь его ещё раз, вот сюда.

Господин снял шляпу, продемонстрировал её всем, покружив в воздухе, и перевернул вверх дном, как бы приглашая заглянуть внутрь. Дна в шляпе не оказалось; через высокую круглую тулью, как из перевёрнутой подзорной трубы, виднелся уменьшенный кусочек сценического задника.

– Ну, – нетерпеливо подгонял Пустодон. – Давай же, говори сюда своё заветное слово!

– Мама, – послушно произнёс волчонок. И зрители стали свидетелями того, как из его рта выплыло слово и скрылось внутри шляпы!

Одни уверяли впоследствии, что видели четыре чётких буквы, исчезнувшие в недрах бездонного колпака, другие углядели облачко, третьи заметили что-то вроде маленькой птички, иные ещё что-то своё, но все сходились в одном: слово исчезло. Провалившись в шляпу без дна, оно не вылетело с обратной стороны и не вернулось обратно.

Впрочем, детворе было не до этого. Довольный волчонок шустро поглощал эскимо, а остальные малыши уже выстроились в небольшую импровизированную очередь. Платой за сласти и игрушки были самые разные слова. «Мама» и «папа», «бабушка» и «дедушка», «дом» и «дерево», «небо» и «ветер» – и ещё множество важных и необходимых слов бесследно исчезали в шляпе Пустодона. Родители малышей и другие зрители благодушно наблюдали за необыкновенными фокусами.

– Стойте! Стойте! – вдруг раздался пронзительный крик с галёрки. Громко топая, к сцене через весь зал пробиралась старушка-Ягушка. – Так нечестно, фокусник! Я тоже хочу мороженое!

Зрители со смехом оглядывались на престарелую любительницу сладкого, а та, ничуть не смущаясь, подбежала к сцене и шустро вскарабкалась на неё, минуя боковые ступеньки.

– И мне! И мне мороженое! Нет, пирожное! Нет, торт! А ну, давай сюда свою шляпу!

Зрители уже хохотали в полный голос. Господин артист невозмутимо, без тени улыбки глядел на Ягушку.

– Что ж, – важно произнёс он. – Торт так торт. Но слово вперёд! Говори, я жду.

– Табуретка, – выпалила Ягушка и подставила обе руки.

Торта не было.

– Обманщик! – заверещала она. – Фокусник липовый! Отдавай мой торт! Где он?

Фокусник пожал плечами.

– Ты загадала большой приз, тут одним словом не отделаешься.

– Ишь ты, – пожала плечами старушка. Да я много слов знаю, мне не жалко.

И она затараторила:

– Болото! Камыши! Ботинок! Ступа!

Едва произнеся последнее слово, Ягушка покачнулась, с трудом устояв на ногах под тяжестью огромного торта в красивой коробке, неведомо как оказавшегося в её руках. Довольная, она резво потрусила со своей ношей к выходу, забыв даже поблагодарить артиста.

Глава четвёртая. Пёрышко

Жители Опушкина не сразу поняли, что произошло. Первыми забили тревогу родители волчонка, получившего эскимо. Тем же вечером по дороге с представления он, обращаясь к маме-волчихе, назвал её странным словом «трына». Поначалу родители приняли это за шутку, правда не смешную, и отругали сына. Но когда на следующий день волчонок и вовсе перестал узнавать свою мать, а отца назвал словом «дрын», они схватились за головы.

Вскоре выяснилось, что пострадали и другие малыши, отдавшие свои слова шляпе фокусника. Оказалось, что все они не только безвозвратно лишились этих слов, заменив их в своей речи на непонятные «трын» или «дрын», но и потеряли то, что за ними стояло.

Повезло тем, кто лишился не самых важных слов: «кукла», «дерево», «карандаш». А вот те, кто отдал шляпе фокусника слово «мама», потеряли маму. Разумеется, сама мама не исчезала, – но для сына или дочки она оказывалась незнакомой тётей.

Лишившиеся слов, обозначавших друзей или близких, малыши в родной семье начинали чувствовать себя одинокими чужаками, а отдав слово «дом», забывали дорогу домой. Всё чаще их видели возле театра, слоняющимися без дела и норовившими устроить себе ночлег прямо у театральных колонн. Конечно же, родители всякий раз отыскивали и возвращали своих потеряшек, однако на следующий день всё повторялось.

Когда подозрения в том, кто стал виновником несчастий, переросли в уверенность, звери потребовали от фокусника вернуть детям их слова. Однако тот уверял, что это всего-навсего безобидный фокус, а о том, как вернуть слова назад, он знать не знает.

– Ваши дети отдали мне их сами, совершенно добровольно. Да и нет их у меня. Ведь всем известно: слово – не воробей, вылетит, не поймаешь.

И Пустодон глубокомысленно умолкал, разводя руками.

А бесплатные представления продолжались. Их посещали не только юные обитатели Опушкина (которые, несмотря на запрет родителей, каждый вечер устремлялись в театр), но и жители других окрестных городов и посёлков, поэтому с каждым днём количество пострадавших увеличивалось.

Понесла урон и Ягушка, лишившаяся ступы, которая вдруг перестала слушаться свою хозяйку и отказывалась взлетать.

– Обидели! Ограбили! Обманули! – кричала старая обманщица.

Без ступы она не могла вернуться в свою избушку на болоте, куда можно было попасть лишь по воздуху. Ставшая в одночасье бездомной, она вынуждена была скитаться по улицам Опушкина. Сердобольные жители подкармливали несчастную, но помочь ничем не могли. Они не умели чинить ступ.

Беда затронула множество семей. Отказываясь от дорогих сердцу слов, дети стали забывать и другие слова. Всё чаще звучали из уст малышей бессмысленные «трыны», «дрыны», «брыны» и им подобные.

Постепенно они переставали слышать и понимать речь, всё отчётливее нависала над ними угроза трынословия.

Тихий Опушкин, в котором обычно текла простая размеренная жизнь, теперь бурлил и волновался. Его взрослые обитатели в смятении выходили на улицы, с тревогой узнавали друг у друга новости, которые раз от раза звучали всё менее утешительно.

– И Пушистик тоже? – мама-бобриха сочувственно охала, качая головой. Она беседовала со своей соседкой – пожилой кошкой Василиной, бабушкой полутора десятка непоседливых когда-то, а теперь грустных бессловесных котят.

– И Пушистик, младшенький наш. – Василина едва сдерживала слёзы. – А ведь только-только начал говорить – «дай», «мама», «папа». Я всё ждала, «баба» скажет, да где уж теперь… Только «трын», да «брын» – вот и все его слова.

Когда печальные вести дошли до Лесного города, Ёжик и Ёжинка поспешили к своим друзьям белкам в Опушкин. Оказалось, что и в их семействе не обошлось без потерь. Самый старший из бельчат Тошик в обмен на слово «радость» получил из рук Пустодона сахарного петушка на палочке. Однако, добыв его, малыш даже не притронулся к лакомству; леденец в шуршащей обёртке его больше не радовал. Его вообще больше ничего уже не радовало. Вместе со словом из жизни Тошика ушла не только радость, но и обычное хорошее настроение. Он забыл, что такое смех, потерял сон и аппетит и из весёлого озорника и заводилы превратился в угрюмого хмурого типа, который целыми днями сидел на полу, прислонившись спиной к холодной стене.

Беда Тошика заразила, казалось, всю семью: приуныли и другие бельчата. Да и как радоваться, когда рядом страдает брат?

– Что же делать, что делать? – едва сдерживая слёзы, повторяла мама-белка – Тошка.

В тот день ежи и белки совещались за круглым столом, обсуждая произошедшее, пытаясь придумать, чем и как помочь детям. Разговор шёл по кругу: как же так вышло, да что ж теперь делать. В очередной раз пришли к тому, что положение безвыходное. В очередной раз Ёжик уже готов был согласиться с этим, но… не в этот раз. Он упрямо сжал кулаки.

– Нет! Не бывает безвыходных ситуаций! Если выхода нет, будем его… прорубать.

Бельчиха всхлипнула и недоверчиво взглянула на колючего друга.

– Как? Как прорубать? В какой такой стене?

– В той самой, из которой мы не видим выхода. Давайте думать. Но спокойно, без слёз. Что мы имеем? Какой-то Пустодон украл слова. Надо понять, зачем они ему и как заставить его вернуть их обратно.

Папа Тош нахмурился:

– Похоже, он и сам не знает, а если и знает, не сознается. Да что там говорить! Старушка-Ягушка уж так ругалась, так скандалила, а ступа её всё равно не работает. Пустодон лишь руками разводит, дескать, просила торт – получила торт, а как твою ступу починить, я знать не знаю. И что там у детей ваших случилось, тоже не знаю и не ведаю.

– И никто не знает, – всхлипнула Тошка, вытирая глаза платком.

– Эх, были бы здесь Крылатик и Крапинка… – вздохнул ёж. – Глядишь, придумали бы что-нибудь, помогли бы.

Мама-белка с сомнением покосилась на него.

– Ну и чем они могут помочь? Ничем тут не поможешь.