Эфирион

– Да ладно, ща что-нибудь откопаем!

Они прошлись вдоль закрытых домиков. Украшения ещё не сняли, но ажиотажа вокруг поубавилось.

– Смотри! Шатёр. Сейчас найдём тебе эксклюзивный подарок…

В самом центре у полуразобранной ёлки стоял шатёр. Из-за цвета он почти с ней сливался. Внутри он был значительно просторнее, чем казалось на первый взгляд, но это ощущение создавалось исключительно из-за миниатюрных вещей. Все стены увешаны зеркалами, вокруг столики с разными драгоценностями, но их было крайне мало, что давало понять – здесь никто не работает, здесь собирают вещи и закрываются.

– О! Детки пришли на распродажу!

За спиной послышался хлопок. Это был мужичок с удивительно длинным носом и очень смешным ростом, он буквально дышал Жене в коленку.

– У меня почти ничего не осталось… – В его голосы слышался акцент, но он замолк так внезапно, что понять какой именно не представилось возможности. – Но для вас мы что-нибудь подберем.

Он смотрел не на Рому, а словно немного в бок – в его отражение.

– И для дамы, разумеется! Нет! Ни слова больше. Мой сказочный шатёр сам найдёт идеальный… Сувенирчик! – Он растопырил пальцы и широко улыбнулся.

–Позвольте Вашу ручку, прекрасная незнакомка.

Женя хихикнула, снимая варежку. Ей пришлось присесть, чтобы быть на одном уровне.

– О да… Линии… Нет, самые настоящие нити тончайшей работы. Я видел однажды похожую ручку. И уверен, знаю, что Вам нужно!

– Он странный… – Шепнул Рома на ухо.

Мужичок растянул в руке серебряную цепочку, такую тонкую, что она правда напоминала нитку. В центре была гранёная стрела, совсем крохотная, чуть меньше мизинца.

– Рубин. – Протянул мужчина. – Недорого, отдам за пять.

– Берём! – Женя улыбнулась и подтолкнула Рому вперёд. – Теперь он!

– Конечно…

Рома сунул руки в карманы.

– Вы недоверчивы. Это выглядит смешно на человеке, что врёт каждый день.

– Что простите?

– Ваши глаза, они обманывают окружающих! – Он хлопнул в ладоши. – Я знал человека с фиолетовыми глазами…

– Фиолетовыми?

– Жень, потом. – Рома отдёрнул её.

– Он сделал эту вещицу.

– Часы?

– Извергнет мирозданье пламя, когда Фиалка расцветёт…Это гравировка на древнем языке. Сейчас его не считают даже мёртвым, скорее навсегда исчезнувшем, совершенно несуществующем!

И всё-таки для такого роста у этого чудика были несуразно большие ладони. Карманные часы на них, казались совсем крохотными. Но в руке Ромы – как влитые.

Странные – треугольные. Серебряные. С действительно непонятной гравировкой на крышке. И совершенно не рабочие.

– Ауч…

И крайне острые.

– Осторожно. Старым вещам свойственно не принимать первое время нового владельца. Вы ещё подружитесь…

– Они даже не заводятся. – Рома облизнул порезанный палец, но пара капель уже обмазала часы.

– Разумеется! Это развалюхи лет сто не меньше! Отдам даром. Просто избавьте меня от этого хлама.

Мужичок противно улыбнулся.

– Берём! – Констатировала Женя.

Хотели уже уходить, однако у выхода, снова послышался хлопок.

– К часам было приложено письмо. Читать чужое грех. Но они теперь ваши…

Женя забрала письмо и поспешила на выход, догоняя Рому.

– Неужели тебе совсем не интересно, что в этом письме!

– Нет.

– А вдруг это красивая история любви. Подарок с фронта, что так не дошёл до получателя или…

Рома взял письмо. Треск сургуча слился с общим треском сугробов на улице. Осмотрелись по сторонам, но прохожих рядом не оказалось. Женя затаила дыхание…

“Mon sher…

– Переводи сразу! Ты у нас за иностранные языки отвечаешь.

Рома пробежался по первым строчкам. Вздохнул. И продолжил.

… Если ты читаешь это письмо, мои худшие опасение подтвердились. Наше путешествие на ту сторону оказалось провальным (я никогда тебе не признаюсь в этом лично, ты бы жалел меня, искал помощи и не нашёл, от чего горевал значительно больше). Эти экспедиции усугубили мою болезнь, по прогнозам… Мне осталось чуть больше года. Я хочу прожить этот год счастливо со всеми вами, в кругу семьи. Ты можешь не верить мне, но я продолжила наработки отца и, кажется, мне удалось создать шкатулку, что сохранит мои воспоминание навеки. Я лишь надеюсь, что ты не потерял часы. Механизм работает очень просто, достаточно лишь…”

– Дальше чернила смазались. Очень старое письмецо… Эй ты что ешь мой торт?!

– Жесть! Тебе подарили машину времени. -Женю было плохо слышно. Чавканье сильно заглушало речь.

– Брось. Это мусор. Может когда-то это и был один из первых изобретателей фотоаппарата, а в часах, наверное, хранились миниатюры фотографий. Дома попробую их разобрать. Посмотреть, что сломано в механизме и что внутри корпуса…И, пожалуй, лучше их хорошенько помыть… А то вдруг они сохранили и ту заразу…

– Тогда тебя уже не спасти…

Женя показала на порезанный палец и громко засмеялась.

***

События четверга восстановились в одну цепочку, а вот после – сплошные пробелы. Я посмотрел на ладонь.

– А почему мы решили уехать?

Аглая помолчала, а потом положила руки на колени и отчеканила, будто репетировала весь день:

– У Макса… У папы твоего сейчас сложности на работе. И мы решили, что нужно сменить обстановку. И… Уехать на какое-то время в Румынию. Мы подумали, что на новом месте для начала нужно обосноваться, наладить связи… И, поэтому решили ехать без тебя. Не сразу, конечно! Но ты узнал как-то про бабушку. И Макс хоть её почему-то недолюбливает, но был уверен, что здесь тебе будет лучше, чем на коробках в незнакомой стране.

Я моргнул. И ещё раз. А потом ещё.

– Что?!

Вскочил с дивана и начал отмерять шаги по комнате, удивительно резво. Этот монолог звучал так абсурдно, что даже предавал энергии, на более эффектное негодование. Как похоже на отца. Он всегда выстраивал какие-то авантюры и также гениально их решал, но когда дело доходило до семьи он становился автоответчиком, что идёт по пути наименьшего сопротивления и просто делает, что уже было когда-то установлено в его голове – сбагрить сына куда-нибудь. Больше всего угнетало, что из этой истории выпадал я и моя память.

Аглая достала из сумки часы и телефон, что-то пробубнила про остальные вещи, и ушла. Я остался один. Снова.

Телефон был разряжен. Кажется, я не пользовался им с неделю. Искать розетки не хотелось, но пройтись стоило, просто так без цели – осмотреться. Я взял часы. Найти бы кого-то из обитателей этого музея, что вряд ли сейчас исполнимо. Есть хочется. Было около двух ночи, когда я вышагивал по просторному коридору первого этажа.

Как не странно, но гнетущее чувство одиночество меньше всего хотелось скрасить паранойей о том, что за тобой кто-то наблюдает. В этом ночном полумраке всё казалось неестественно знакомым. Я прокручивал в голове последние сны и с лёгкость находил аналогии в местном интерьере. Это пугало, но больше будоражило воображение. Хотелось разобраться.

Свое расследование я решил начать с места, где я пришёл в себя. Для этого пришлось вернуться в исходную точку.

Итак. Ещё раз. Просторная зала; большие переполненные шкафы; тёмный журнальный стол, вокруг которого стояли диван и кресло; куда же без ковров; камин – классика; картины; зеркало…

Пара фиолетовых глаз сверкнула в отражении. Я отшатнулся, но потом осознал, что кто-то из медиков просто снял мои линзы при осмотре. Я же был у врача? Эта мысль не давала мне покоя, но собственное самочувствие удивляло. Хотя я никогда не думал, что буду чувствовать если попаду в аварию. Тем более деталей я не помнил. Может мне повезло и я отделался лёгким испугом… И многочисленными порезами. Нет, не сказать. Чем дольше смотришь, тем больше начинало болеть. Я развернулся, чтобы продолжить изучение местности. И тут же приклеился к зеркалу спиной, прижав руку с часами к груди. На мгновение мне показалось, что передо мной кто-то стоял, но стоило проморгаться уже никого не было. Только шторы покачивались. Я отдышался. И несмотря на то, что камин потух, в комнате было невыносимо душно. Нужно было проветрить.

Витражная панорама за шторами была невероятно неудобной. Помимо искаженных рисунков, что танцевали по стенам, раздражала ещё и невозможность как-то впустить воздух в помещение. Наконец я нашёл раму в мой рост, которая послушно открывалась, но стоило потянуть…

Я в последний момент ухитрился вцепиться в дверную ручку и повиснуть на ней.

Стеклянная дверь застряла высоко в небе. А внизу – вода. Что заполонила собой пространство до самого горизонта, а там еще дальше.

Воздух содрогнулся. Дверь начала рассыпаться. Цветные стёкла взмывались ввысь, растворяясь в воздухе. А я, оставшийся с осколком двери, упал в воду.

Небо разразилось молнией. На мгновения разряды соединились в слова:

"четвёртое поколение".

Предание о утопленнике, воро