Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы

С этой точки зрения решение «отказаться» от наступления на Иерусалим в январе 1192 года вполне объяснимо. Для Ричарда захват Иерусалима силой оружия никогда не был главной стратегической целью. Конечно, он согласился возглавить наступление под давлением и, вероятно, надеялся, что такое продвижение поможет Саладину договориться об урегулировании, выгодном для крестоносцев. Но он никогда серьезно не намеревался осадить Святой Город. Когда ему удалось отменить аванс, он воспользовался этой возможностью, возобновив как переговоры, так и свою косвенную стратегию давления на Саладина путем взятия, укрепления и удержания Аскалона.

O двух вопросах «что если», которые естественным образом возникают при любом обсуждении этого рокового стратегического решения: что если христианское войско не отказалось от наступления на Иерусалим, а вместо этого осадило его? И что если эта осада была успешной и Иерусалим был бы возвращен в руки христиан?

Средневековая геополитика: мог ли король Ричард захватить Иерусалим во время третьего крестового похода?

Эндрю Лэтэм обсуждаeт стратегическое обоснование решения короля Ричарда отказаться от движения по Иерусалиму в январе 1192 года. Oн утверждаeт, что общепринятым объяснением было то, что сочетание тактических / оперативных факторов в конце декабря / начале января сошлось, чтобы убедить Львиное Сердце, что он просто не мог продвинуться дальше к Святому Городу.

Aльтернативное объяснение Эндрю Лэтэм состояло в том, что Ричард еще в сентябре 1191 года решил, что Иерусалим не может быть взят силой, и согласился продвигаться по городу осенью 1191 года в результате политического давления, оказанного на него изнутри крестового похода – его предпочтение было косвенной стратегией, которая включала бы угрозу Египту и затем ведение переговоров по Иерусалиму с позиции силы.

Хотя эти два объяснения различаются во всех отношениях, они разделяют одно чрезвычайно важное предположение: что, учитывая его местоположение, погоду и ограничения христианского воинства, Иерусалим просто не может быть взят силой оружия. Но допустимо ли это предположение? Что, если Ричард продолжил атаку в декабре 1191 года? Разве город пал бы от крестоносцев? Или христианское войско разбилось бы об стены Священного города? Хотя мы никогда не можем знать наверняка, Эндрю Лэтэм утверждаeт, что если бы Ричард настаивал на своем нападении, Иерусалим вполне мог бы оказаться перед ним в январе 1192 года. Он пишет о более широких стратегических последствиях такого развития событий.

Иерусалим: «Мост слишком далеко»

Почему Ричард верил, что Иерусалим нельзя взять силой оружия? Можно выделить два типа аргументов. Во-первых, на стратегическом уровне есть аргумент, что, хотя Ричард был фактически непобедим, пока он действовал недалеко от побережья, если бы он рискнул удалиться слишком далеко вглубь страны, он рискнул бы подобным Хаттину поражением от рук численно превосходящих сил Саладина (некоторые оценки дают султану преимущество примерно 2 : 1). Конечно, одно из больших преимуществ, которым пользовались крестоносцы, заключалось в том, что после падения Акры они имели полное морское господство в восточном Средиземноморье (относительно небольшой флот Саладина был практически уничтожен в ходе этой осады). Это не только предоставило им стратегическую мобильность, но и гарантировало, что независимо от того, насколько эффективна стратегия выжженной земли Саладина (и она была очень эффективной), крестоносцы всегда будут иметь доступ к бортовым запасам продовольствия, воды, рабочей силы и оборудования. Эти силы также защищали морской фланг крестоносцев, эффективно предотвращая использование Саладином такой тактики охвата, которую он использовал для столь великого эффекта в битве при Хаттине.

С этой точки зрения стратегическая проблема, с которой столкнулся Ричард, заключалась в том, что Иерусалим находился не на побережье, а, скорее, на Иудейских холмах, чуть более чем в 50 километрах (30 милях) от Яффы (ближайшего порта).

Если бы Ричард осаждал Священный город, eму пришлось бы вывести свои войска из Яффы вглубь страны по очень сложной местности (когда он покинул прибрежную равнину). Его линии снабжения будут уязвимы для нападения, и, действительно, войско уязвимo для окружения и уничтожения. Его главное стратегическое преимущество, военно-морское превосходство, было бы аннулировано, а главное преимущество Саладина – стратегическая глубина – усилилось. Итог: в стратегическом плане Иерусалим был просто «слишком длинным мостом» (если использовать анахронизм) для Ричарда и христианской армии. Нападать на это всегда было стратегической глупостью.

В дополнение к этой стратегической ситуации существовали также тактические и оперативные факторы, которые делали шансы на успешное нападение на Иерусалим чрезвычайно малыми (по крайней мере, в глазах некоторых людей). Сначала были оборонительные сооружения города. Они были настолько обширны, что Ричард сомневался, что у него достаточно сил, чтобы правильно их осадить. Кроме того, Саладин сумел укрепить их во время медленного продвижения Ричарда с побережья, используя 2 000 христианских рабов для укрепления стен и углубления заграждения. Таким образом, к декабрю 1191 года степень и состояние обороноспособности города предполагают, что любая осада должна была быть длительной. Поскольку такую осаду было бы трудно выдержать с точки зрения материально-технического обеспечения (нехватки поставок), политически многим лидерам крестовых походов не хватало стратегического терпения и / или требовалось заниматься бизнесом дома.

Во-вторых, погода. К концу декабря 1191 года войско крестоносцев подверглось сильным дождям, снегу, граду и сильным ветрам. Броня и оружие ржавеют; гниение одежды и пищи; гибель лошадей (от болезней и даже от утопления в грязи); и люди умирают, дезертируют или уходят. Многие, включая Саладина, считали, что напасть на Иерусалим в этих условиях было просто невозможно. В-третьих, были материально-технические трудности: было трудно вывезти достаточное количество еды и других материалов из Яффы – ситуация усугублялась частыми набегами на караваны снабжения крестоносцев со стороны конницы Саладина. Наконец-то появилась топография. Иерусалим не был Акром, и успешная осада первого была значительно затруднена долиной, которая окружала город со всех сторон, за исключением небольшого участка на севере. Взятые вместе, эти стратегические, оперативные и тактические факторы в совокупности позволяют предположить, что Ричард был прав в своем суждении о том, что Иерусалим неприступен и поэтому не должен подвергаться нападению. Но что если его суждение было неверным?

Иерусалим: «карточный домик»

Дело о том, что Иерусалим был далеко не неприступным, основывается на двух аргументах. Первое связано с военной ситуацией. Проще говоря, к январю 1192 года стратегическая позиция Саладина действительно обострилась.

Как и войско Ричарда, войско Саладина состояло из двух элементов: с одной стороны, его домашние войска и прямые вассалы; с другой – те, над кем он осуществлял небольшую прямую власть и кого он мог только убедить (а не приказывать). К концу 1191 года многие из последней группы требовали освобождения от службы Саладину, чтобы вернуться домой. Причины этого, конечно, различны, но по большей части это нежелание продолжать агитацию можно объяснить истощением (они и их люди постоянно воевали), политикой (им нужно было заниматься делами дома).

Какова бы ни была причина, 12 декабря Саладин согласился освободить своих союзников и отступил с относительно небольшой силой в Иерусалим (оставив еще одну небольшую, но опасную ударную силу за стенами, чтобы преследовать линии снабжения крестоносцев). Несмотря на то что некоторые подкрепления прибыли из Египта в конце декабря, возникает вопрос о том, было ли это значительно уменьшенное количество численно достаточным для гарнизона Иерусалима, даже учитывая его улучшенную оборону. И, с качественной точки зрения, существуют реальные вопросы о том, готов ли гарнизон противостоять нападению крестоносцев. Гарнизон Акры (элитные вой-ска) хорошо сражался при гораздо более благоприятных обстоятельствах, но в конечном итоге потерпел поражение (несмотря на то что Саладин бросил все, что у него было, в невероятно безуспешную попытку освободить его).

Кроме того, ситуация с поставками была также нестабильной для Саладина. В дополнение к общей нехватке продовольствия, стратегия истощения Ричарда дала желаемый эффект – ужасная погода повлияла на мусульманские силы, убив многих лошадей и других животных иерусалимского гарнизона. Вместо неприступной крепости, Иерусалим был фактически неадекватным гарнизоном, плохо снабженным и слабо укрепленным городом, у которого было мало реальных шансов противостоять даже умеренно серьезной атаке.

Второй аргумент против тезиса о непримиримости связан с моральным духом, то есть с готовностью гарнизона встать и сражаться. Здесь у нас нет прямых свидетельств состояния боевого духа защитников, но в более общем плане мы знаем из мусульманских летописцев, что пораженчество было широко распространено в армии Саладина после падения Акры. Возможно, более показательно, что у нас также есть современные отчеты о моральном духе солдат Саладина во время второго марша Ричарда по Иерусалиму летом 1192 года.

Эти отчеты дают представление о настроениях, которые, как можно разумно предположить, преобладали среди гарнизона Иерусалима в конце 1191 года / начало 1192 года. Каковы были эти настроения? Говоря прямо, страх и пораженчество. По словам мусульманского летописца Ибн Шаддада, гарнизон летом 1192 года (как, разумеется, зимой 1191/1192) был обеспокоен тем, что их ждет судьба гарнизона Акры, если они не смогут сдать город без боя: поражение и бойня.

Они не хотели воевать (в воздухе витал дух мятежа), и их не особенно волновали попытки Саладина вызвать джихад. И, согласно Ибн Шаддаду, ведущие эмиры Саладина не проявляли гораздо большего боевого духа, чем удрученные рядовые. Снова возвращаясь к Акре, они испугались и были готовы бежать.

В этом случае, конечно, им не пришлось этого делать, поскольку Ричард решил повернуть назад. Но не может быть никаких сомнений в том, что моральный дух в иерусалимском гарнизоне был ужасно низким в обоих случаях, когда Ричард наступал на город. Как известно любому, кто изучал военную историю, моральный дух часто является решающим фактором в любом сражении. При всех равных условиях (которых в данном случае не было) моральный дух или боевой дух обычно являются решающим фактором (хотя удача также играет роль). Зимой 1191/1192 г. боевой дух Иерусалимского гарнизона Саладина, вероятно, достиг своего минимума. С другой стороны, несмотря на погоду и все остальное, чем ближе христианский воин становился к Иерусалиму, тем сильнее улучшался его боевой дух. Отсутствие божественного вмешательства (или слепой удачи / судьбы).

В целом, картина Иерусалима зимой 1191/1192 года не относится к «неприступной крепости». Скорее, это один из «карточных домиков», просто ожидающих, когда кто-нибудь придет и снесет его. Кажется, что Ричард, несмотря на все его стремление и способности, просто не был тем, кто это делал.

Средневековая геополитика: контрфактическая история Третьего крестового похода

Эндрю Лэтэм утверждает, что к январю 1192 года «соотношение сил» на Святой Земле было таким, что если бы он продолжил наступление на Иерусалим, Ричард Львиное Сердце наверняка забрал бы город у Саладина. Очевидная встречная претензия к этому аргументу заключается в том, что «Ричард мог бы захватить Святой Город, но он определенно не мог удерживать его очень долго». Эндрю Лэтэм рассматривает этот встречный aргумент, задавая следующий вопрос: что бы произошло, если бы Ричард победил Саладина и захватил Иерусалим в начале 1192 года?

Аргумент, который Эндрю Лэтэм приводит в ответ на этот вопрос, состоит в том, что если бы крестоносцы под руководством Ричарда захватили Иерусалим в 1192 году, они бы начали развал империи Айюбидов Саладина, создав таким образом стратегические условия, необходимые для обеспечения безопасности королевств крестоносцев (включая город Иерусалим). в течение очень долгого времени.

Аргумент:Паломники, завершив свое паломничество,покинут Святую Землю

Большая часть литературы, посвященной Третьему крестовому походу, предполагает или утверждает, что даже если бы Ричард захватил Иерусалим, он не мог бы удерживать его долго. Действительно, сам Ричард, похоже, поверил в это, как, очевидно, и гроссмейстеры военных орденов. Но что именно является основанием для такого взгляда? И, с учетом ретроспективного взгляда, все еще кажется таким же убедительным, как в конце XII века?

Крестовый поход Ричарда состоял из трех основных типов воинов. Во-первых, это были коренные жители королевств крестоносцев. Иногда насмешливо именуемые пулинами, они были потомками коренных христианских жителей Святой Земли или тех европейцев, которые пустили корни на латинском востоке после первого крестового похода. Во-вторых, были члены военных орденов (тамплиеры, госпитальеры и т.д.). Эти люди были завербованы по всему латинскому христианскому миру, но долго служили (иногда всю свою карьеру) на Святой Земле. Наконец, были «паломники» – те европейцы, которые дали клятвы совершить паломничество к святым местам либо в качестве навязанного акта покаяния, либо навязанного акта преданности и благочестия.

Аргумент о том, что Иерусалим, даже если он будет взят Ричардом, не может удерживаться им, в значительной степени основывается на предположении, что после совершения соответствующих актов покаяния паломники (большая часть войска Ричарда) просто покинут Святую Землю и вернуться на свои земли во Францию или Англию или куда угодно.

Это, по крайней мере, так утверждается, фактически лишило бы королевства крестоносцев воинственных людей, оставив только остатки сил (пулины и военные ордена), совершенно неспособные удержать Святую Землю (и, возможно, особенно уязвимый город Иерусалим) против неизбежной контратаки Айюбидов.

Hасчет исторического прецедента Первого крестового похода на первый взгляд, это кажется достаточно правдоподобным. Паломники, завершив свои паломничества, вернутся домой в Европу, чтобы возобновить свою жизнь. Саладин восстановит свои позиции, призовет резервы со всей своей империи и, возможно, более широкого мусульманского мира, захватит Иерусалим и, возможно, даже продолжит полностью уничтожать христианские княжества раз и навсегда. В конечном счете, однако, аргумент не удается поддержать (по крайней мере мне) по одной простой причине: он противоречит фактическому историческому опыту.

Те же аргументы можно было легко привести (и, вероятно, были) во время Первого крестового похода (который проводился исключительно паломниками, пулинами- населениeм Иерусалимского королевства во время крестовых походов). И все же после этого первого «вооруженного паломничества» были созданы четыре огромных христианских княжества, три из которых выжили, даже процветали, в течение почти столетия. Конечно, бойцов всегда было мало. Но сочетание боевой эффективности, умелого руководства, ловкой дипломатии и периодических притоков новой крови из Европы оказалось достаточным для того, чтобы поддерживать Латинский Восток против всего, что Саладин и его предшественники могли бросить в них, вплоть до катастрофической битвы при Хаттине. Поражение было результатом непредвиденных обстоятельств – оно не было неизбежным. Представьте, что по ходу истории король Гай не приказал своей армии идти против Саладина в Тверии.

В конечном счете, Эндрю Лэтэм хотел сказать, что тем или иным крестоносцам удалось найти достаточно рабочей силы как для создания жизнеспособных политико-экономических единиц, так и для защиты их от всех желающих. Если бы это было возможно в 1099 году, а не в 1192-м?

Нам не нужно представлять себе, какая энергия высвободилась бы в христианском мире, если бы Ричард захватил Святой город в XII веке.

Нам осталось только взглянуть на исторический прецедент в конце XI, чтобы увидеть, что произошло бы: огромные волны поселенцев и воинов стекались бы в регион, обеспечивая боевую рабочую силу, необходимую для обеспечения безопасности на Латинском Востоке. Если предположить, что Саладину удалось бы продержаться хотя бы одну военную кампанию, то был бы удержан не только город Иерусалим, но и королевство. Учитывая что к 1193 году Саладин был мертв, а его империя распалась. Все, что нужно было, – это удерживать город до зимы 1192 года.

Второй контраргумент: если бы Саладин потерял Иерусалим, его империя – и, следовательно, угроза Иерусалиму – исчезла бы, что в среднесрочной и долгосрочной перспективе (успешное нападение на Иерусалим) вызвало бы (небеспрецедентную) социальную динамику в Европе, что поставило бы королевства крестоносцев на прочную стратегическую основу и тем самым обеспечило бы сохранение Иерусалима в христианских руках.

Проблема, по мнению тех, кто утверждает, что Иерусалим невозможно удержать, заключалась в том, что это спорный вопрос, поскольку Саладин вернул бы город в краткосрочной перспективе, тем самым разрушив любую долгосрочную динамику.

С этой точки зрения, как только весной 1192 года начнется следующий сезон кампании, Саладин заново соберет свою армию, маневрирует ею сначала, чтобы осадить Иерусалим (перерезав линию жизни города, ведущую к Яффe), затем осадить его, а затем, наконец, снова взять город – и все это до того, как из Европы могла прибыть волна поселенцев и солдат, чтобы укрепить христианские позиции.

Более того, при захвате Священного города Саладин восстановил бы стратегическую инициативу, предоставив ему сильную позицию для решительного разгрома крестоносцев раз и навсегда. Опять же правдоподобный аргумент – по крайней мере, на поверхности. Но эта линия рассуждений в конечном счете основана на неверном понимании влияния Саладина на власть и неправдоподобных объяснениях возможных последствий его потери Иерусалима. Если начнем с основ и характера власти и влияния Саладина в мусульманском мире. то ко времени Третьего крестового похода султан сумел объединить Египет и Сирию в единую империю Айюбидов. Тем не менее, важно отметить, что эта империя (и сеть альянсов, исходящих из нее) всегда была ненадежной. Саладин должен был посвятить много времени и энергии управлению своими вассалами и союзниками, используя силу, щедрость или какую-то комбинацию этих двух факторов, чтобы удержать всю ветхую систему вместе.

Это, однако, было только частично успешным: многие мусульманские лидеры, как в пределах империи, так и за ее пределами, не были убеждены, что Саладин был мотивирован благочестием, поскольку они знали из личного опыта, что все, что он делал, руководствовалось прежде всего личными и династическими амбициями. Гораздо более успешной в укреплении его сюзеренитета над империей была его личная репутация лидера, который мог решительно победить христиан на поле битвы (Хат-тин, 1187), и как лидера, который освободил почти всю Палестину – и особенно святой город Иерусалим – от неверных. Ничто не может сравниться с успехом, и Саладин действительно оказался очень успешным генералом.

К тому времени, когда Ричард начал свое первое наступление на Иерусалим в 1191 году, военная репутация Саладина уже начала разрушаться. Во-первых, он не смог захватить город Тир после своей победы в Хаттине. Затем он показал неспособность освободить осажденный город Акра (и предотвратить бойню его гарнизона, в которой многие обвиняли султана). Наконец, в сентябре 1191 года произошел катастрофический разгром войск Ричарда под Арсуфом. Учитывая все это, каково будет наиболее вероятное последствие падения Иерусалима в 1192 году перед Ричардом?

По мнению Эндрю Лэтэма, результат не должен был бы привести к тому, что Саладин благоразумно уйдет в Дамаск, чтобы зализать свои раны и восстановить свою армию. Это не повлекло бы за собой его возвращение с восстановленной армией весной, чтобы осадить и вновь захватить Иерусалим. Скорее, более вероятным исходом был бы личный позор Саладина (он стал бы рассматриваться не только как некомпетентный генерал, но и как человек, потерявший Иерусалим). Союзники покинули бы его; вассалы порвали бы с ним; соперники (даже в пределах его собственной семьи) убрали бы его.

Проще говоря, с падением Иерусалима идеологический клей, удерживающий империю Саладина, был бы разрушен. Почти наверняка это серьезно ослабило бы, возможно даже разрушило, империю, поскольку межмусульманские конфликты и соперничество, которые создали такие благоприятные условия для христиан до, во время и после Первого крестового похода, вновь возникли бы всерьез. Суть в том, что весной 1192 года за воротами Священного города не появилось ни одной массивной армии айюби-дов. Действительно, маловероятно, что какая-либо серьезная угроза городу будет создаваться в течение нескольких лет. Тем временем волны европейских поселенцев и солдат наводнили бы Святую Землю (как они это сделали после захвата Иеру-салима в 1099 году), поставив Латинский Восток и его столицу Иерусалим в безопасное стратегическое положение на десятилетия вперед.

Однако, хотя Ричард фактически полностью изменил большинство завоеваний Саладина после битвы при Хаттине, он не смог ни разбить армию султана, ни заставить его покинуть Иерусалим. Лучшее, что он мог сделать, – это согласованное урегулирование, которое гарантировало безоружным христианским паломникам доступ к святым местам, но оставило Святой Город в руках Айюбида. Достигнув этого – и создав геополитические условия, необходимые для выживания Королевства Иеру-салим в течение еще одного столетия, – Ричард навсегда покинул Святую Землю в 1192 году.

Хотя кампания Ричарда против Саладина была в некотором смысле удивительно успешной, с точки зрения Церкви она явно не смогла достичь целей, сформулированных в Audita Tremendi, чтобы быть уверенным, что княжества крестоносцев были восстановлены, и их стратегическое положение значительно улучшилось. Но, как говорит Мэдден, «целью этих государств была защита святых мест; они не были самоцелью». Для папства и многих временных лидеров латинского христианства неспособность Ричарда освободить Иерусалим из-под власти Саладина была сокрушительной неудачей, которую нужно было обратить вспять при первой же возможности.

Неспособность реализовать эту важнейшую цель, таким образом, подготовила почву для еще трех крупных крестовых походов, все из которых были призваны вернуть святые места латинскому христианскому миру. В 1198 году папа Иннокентий III (1198–1216) издал «Энциклику поста несчастного», запустив Четвертый крестовый поход (1202–1204). Общепризнанной целью этой кампании было «освобождение Иерусалима путем нападения на Египет». Однако вскоре он был направлен на византийскую столицу, главным образом в результате стратегического расчета, что «Константинополь в надежных западных руках может считаться таким же активом для освобождения Иерусалима, как и завоевание Александрии».

В то время как ему удалось установить Латинское Королевство Константинополь, этот крестовый поход слишком явно не смог реализовать заявленную цель освобождения Иерусалима.

Пятый крестовый поход (1217–1221), также начатый Иннокентием III, также был призван использовать «полную экономическую, военную и духовную мощь» латинского христианского мира для задачи освобождения Иерусалима, на этот раз под еще более жестким руководством Церкви. Ближайшей целью крестового похода снова был Египет – Нильский порт Дамиетта должен был быть захвачен и использован в качестве базы для нападения на Каир, который в свою очередь должен был использоваться в качестве базы для освобождения Иерусалима. После обширных приготовлений Дамиетта подверглась нападению и была захвачена в 1219 году. Однако в августе 1221 года армия крестоносцев оказалась в окружении сил Айюбидов близ Эль-Мансуры и была вынуждена уйти из Египта.

Шестой крестовый поход (1228–1229) должен был оказаться значительно более успешным, хотя и в большей степени благодаря искусной дипломатии, чем удачному браку. Под давлением сначала папы Гонория III, а затем Григория IX император Священной Римской империи и король Иерусалима Фридрих II, наконец, начал свой долгожданный крестовый поход в 1228 году. Однако он начал свою экспедицию без одобрения папы, потому что, терпя неудачу так долго, чтобы выполнить свою клятву крестоносца, он находился под санкцией отлучения. Хотя его статус отлученного от церкви вызывал у него значительные политические трудности – ему не предоставлялась защита и привилегии крестоносцев; ему противостояли военные приказы, – Фридрих все же смог заставить султана Египта аль-Камиля сесть за стол переговоров.

Хотя сам договор больше не действует, его условия широко освещались в современных отчетах. С одной стороны, взамен столь необходимого десятилетнего перемирия аль-Камиль согласился с тем, что Королевство Иерусалим будет простираться от Бейрута до Яффы и будет включать в себя Вифлеем, Назарет, Бельфор и Монфор и город Иерусалим (который будет демилитаризованным). С другой стороны, Фридрих согласился с тем, что мусульманские жители сохранят контроль над своими святыми местами (Куполом Скалы и Храмом Соломона), останутся во владении своей собственностью и будут управлять собственной системой правосудия. Он также согласился с тем, что Иерусалимское королевство будет оставаться нейтральным в любом будущем конфликте между султанатом и христианскими княжествами Триполи и Антиохии, в то время как многие осуждали его за «унизительный» характер этого исхода.