Провожая лето

Лана Хас

Провожая лето

Глава 1. Про козлов и планы на будущее

– Мозги потому что надо включать, Тима, хоть иногда! Чтобы не блеять потом, как полный осёл, – орал Костя, слегка багровея.

Тимур чуть стиснул челюсть, скрипнув зубами. По шее струился липкий противный пот. Его начальник вечно боялся простудиться под кондиционером, поэтому даже в самые жаркие дни лета, довольствовался открытыми окнами. Планёрки и летучки они ненавидели всем техотделом вплоть до середины сентября.

– Козёл, – просипел Тимур тихо.

– Как ты меня назвал? – взвизгнул мужчина, чуть подпрыгивая.

– Никак, – громко и чётко проговорил парень, вскидывая подбородок. – Ослы не блеют, это козлы, ну или бараны.

– А ты у нас с каких пор зоологом заделался, Тимурчик? – опасно понизил голос Костя. – Может, мы тебя в зоопарк работать отправим, внештатным зоологом?

– Возможно, – хмуро кивнул парень и стал разворачиваться.

– Как был ты недоумком Котов, так и остался.

Тимур развернулся к нему, продолжая идти спиной вперёд, и улыбнулся.

– А вы нет, стали ещё бо́льшим мудаком.

На секунду Костя замер, затем глаза его начали округляться, постепенно наливаться кровью.

– Ты уволен, мелкий говнюк, – проорал он, брызжа слюной. – И уж можешь мне поверить, ни в одно издательство ты больше не попадёшь. Плевать мне, кто там твой папаша.

Тимуру летели в спину какие-то новые оскорбления, но он больше не слушал. Терпеть этого самодура, и дальше Котов не был намерен, и не играло никакой роли, насколько серьёзные последствия повлечёт за собой этот поступок. Тимур поморщился при мысли о том, как лицо отца снова приобретёт кисловато-разочарованное выражение. Он уже буквально слышал его привычное: «Ну кто бы сомневался. Когда ты наиграешься, Тим, поймёшь, что остался ни с чем».

А Котов не играл. Он просто не считал, что старший всегда прав. Если у его придурка начальника в сорок с небольшим уже начиналась деменция и тот сам не помнил своих распоряжений, то Тимур, в этом виноват не был. А мальчиком для битья он быть не хотел и не собирался.

– Ты же понимаешь, что Костик в состоянии испортить тебе пару лет жизни? – раздался тихий голос коллеги.

– Он уже это сделал, – проговорил Котов, окидывая взглядом голубую рубашку Витеньки, в очередной раз запачканную помадой секретарши Константина. – Я и так долго держался. Всё к тому и шло.

– Ты работал на должность его зама три года. И что, вот так сдашься?

Тимур недобро хмыкнул и улыбнулся своим мыслям.

– Я не сдаюсь, а просто меняю ориентиры. Ты же знаешь, я гуляю сам по себе. Не люблю, когда на меня давят. Особенно когда все прекрасно понимают, кто тут прав. Он хотел посмотреть, насколько я могу прогнуться? Хрен ему моржовый, я ж не гимнастка.

– Котов, для кризиса среднего возраста ты ещё слишком молод. Для юношеского максимализма, вроде староват.

– А ты для развода староват или слишком молод? – подмигнул ему Тимур, быстро скидывая свои нехитрые пожитки в рюкзак. Рабочий стол был, как обычно, завален документацией, но это больше не было его проблемой. Четыре проекта он ему точно сорвёт, а парочку, возможно, даже сможет перекинуть конкурентам. Коллеги тогда, правда, вполне вероятно, его возненавидят, но Котову было всё равно. Хотелось нагадить так, чтобы у Костика из ушей дым пошёл.

– Сплюнь, у нас с Мариной всё вполне себе неплохо. Она даже стараться стала, вчера в постели такой…

– И Света, видимо, это заметила.

Витенька моргнул и замолчал. Тимур сжалился и подтянул воротник рубашки, замаранный нежной персиковой помадой секретарши Светочки.

– Каждый раз, когда у тебя с женой налаживается, она это делает. А ты каждый раз ведёшься. Может пора определиться, Витенька?

– Как ты, что ли? – зло проговорил мужчина, поправляя ворот рубашки так, чтобы спрятать метку любовницы. – Что б ты понимал в свои годы. Вот когда обзаведёшься сварливой женой и парой мелких спиногрызов, тогда поймёшь меня.

– Не обязательно, – ухмыльнулся Тимур и закинул рюкзак на плечо, отсалютовал остальным коллегам, молча наблюдавшим за разыгравшейся драмой. В их глазах читалось одновременно и любопытство с примесью восхищения, и жалость. Будто он щенок, которого выпнули под дождь за то, что тот нагадил хозяину на ковёр и тяпнул за ногу.

Выскочив с этажа, Котов быстро преодолел три пролёта и направился в отдел кадров. Там на него тоже сочувственно посмотрели, но от того, чтобы покрутить пальцем у виска удержались.

Разделавшись с бумажками и испытывая необычайное чувство лёгкости, Тимур запрыгнул в машину, просмотрел свою карту и прикинул расчётные деньги. Парень не отличался особой бережливостью, но за пару лет у него собралась приличная подушка безопасности. А у его девушки накопилась внушительная вереница претензий. Теперь планы на конец этого бестолкового лета казались ему не такими унылыми, и можно было заняться собой, а осенью возобновить работу над блестящей карьерой. Катю давно пора было вывезти в отпуск, чтобы почистить пёрышки и вернуть отношениям романтический флёр.

Он, улыбаясь своим мыслям, петлял питерскими дворами, погружённый в прекрасные перспективы. Тимур разрывался между морским побережьем и Европой и решил предоставить выбор Кате, предвкушая, как оживится её лицо и уйдут недовольные морщинки у глаз.

Он дважды набирал её номер, слушал противные гудки, будто отдаляющие его прекрасное будущее, но так и не смог дозвониться. Заскочил в цветочный, купил её любимые гортензии и ледяной кофе. Приближалось время обеда, и девушка должна была вернуться со своей пятничной тренировки. Это значило, что можно провести весь уик-энд вместе, чтобы не слушать нотации папаши по поводу работы.

Ровно в этот момент на его мобильном высветился номер отца.

– Да, Аркадий Николаевич, – сразу же ответил парень, решив не оттягивать неизбежное.

– Ты что идиот? – проорал мобильный голосом взбешённого родителя, и Тимур переключил на динамик автомобиля.

– Периодически, судя по твоим высказываниям – ответил он, всё ещё сохраняя прекрасное настроение.

– Думаешь, это всё шуточки? Ты хоть представляешь, сколько мы пихали тебя в это издательство! Должность была практически у тебя в руках, в таком молодом возрасте!

– Он не отдал бы мне её, – вырвалось у Тимура против его воли, ведь решил, что оправдываться не перед кем не будет. – Костик подставлял меня последние три недели, с тех пор как увидел назначения. Одноклассник его давно там штаны протирает, ему бы и отдал. Кому угодно, только не мне.

– Куда бы он делся, я уже обо всём договорился. Просто нужно было быть умнее и не вестись на эти провокации. Тебе что, пятнадцать?

– Нет, пап! Именно поэтому не надо орать на меня. Я давно обдумывал подобный исход событий.

– Обдумывал он! Чем ты обдумывал, задницей?!

– То, что я не спросил у тебя разрешения, ещё не значит, что я совершил глупость. У меня есть намётки. Всё схвачено.

– Что там у тебя схвачено? Ляжка девчачья? – прорычал мужчина в бессильной злобе. Тимур буквально слышал, как мать капает ему валокордин. – Мне уже звонили раз десять, ты почти в чёрных списках. Я предупреждал тебя, что Костик хоть и придурок, но влиятельный придурок. Мне многое пришлось сделать, чтобы ты там закрепился, ещё не окончив университет. А теперь, когда у тебя есть и образование, и выстраданная мною должность, ты просто взял и слил всё в унитаз!

– Разберёмся, – пропыхтел Тимур, теряя свою уверенность и прекрасное настроение. Песчаный морской берег слегка померк в его воображении, и по пальмам заскользил ветерок надвигающегося шторма. Его отец был чудесным человеком, умеющим уничтожить любые амбиции, уверенность или надежды. Всё это он делал, разумеется, из добрых побуждений. Ломая своими благими намерениями человеческие души как хрупкие статуэтки.

– С чем ты разберёшься, бестолочь. Бери ноги в руки и мчись обратно. Я разговаривал с ним полчаса. Он немного остыл. Если ты извинишься и выполнишь ряд его условий, возможно, после двухнедельной отработки тебе разрешат аннулировать заявление.

– Я уже в процессе оформления больничного, отрабатывать ничего не буду, – пропыхтел парень, сворачивая в переулок.

– Отменяй самодеятельность и возвращайся!

Тимур помрачнел. Конечно, его папочка и тут подсуетился загнать сына в ловушку. Такой злопамятный говнюк, как его начальник, ни за что на свете не примет его назад. Только идиот купился бы на эту байку про испытательный срок. Костик заставит его унижаться при всём коллективе, так восторженно смотревшем на него во время демонстративного увольнения, а затем сгрузит всю самую тяжёлую работу. Он заставит довести все проекты и вышвырнет его, как побитую собаку. Хрен ему, а не такой расклад.

– Нет, – холодно ответил он и торопливо добавил, пока отец снова не взорвался: – Я на выходные к Кате, не хочу всё время вкушать твоё разочарование в единственном отпрыске. В понедельник приеду, и мы с тобой кое-что обсудим после работы.

Он сбросил звонок, прежде чем из динамика раздался очередной взрыв бессильной злобы. Сглотнул подкативший к горлу ком. Тимур всегда был шалопаем, но ему всё ещё было тяжело разочаровывать отца. Он избегал его всеми силами, старался отстраниться и отделить свою жизнь, но каждый вот такой разговор повисал тяжёлым камнем на его шее, больно постукивая по душе при каждом шаге.

Тимур очнулся от тягостных размышлений уже у парадной Кати. Вышел из машины, вернулся за забытым впопыхах букетом и снова вошёл внутрь. После жаркого августовского зноя, который неожиданно посетил культурную столицу, в парадной было спасительно прохладно. Тимур взлетает на третий этаж, яростно тыкая в кнопку звонка. Ему хотелось оказаться в объятиях Кати и, наконец, расслабиться.

Девушка открыла растрёпанная, с блестящей капельками воды кожей после душа. От неё восхитительно повеяло ежевичным гелем. Не обращая внимание на удивлённо распахнутые глаза, он подхватил её под ягодицы и поднял, заходя в просторную прихожую. Её пшеничные завитки щекотали ему нос.

– Ты что творишь, Котов, – взвизгнула Катя, и ему ещё мгновение казалось, что она делает это игриво. За это время он успел выпалить ещё одну неосторожную фразу.

– Поехали в отпуск? Можешь сама выбрать куда…

И всё, иллюзия тёплого гнезда, в которое он возвратился, чтобы продолжать вить его со своей лебёдушкой, обрушилась на голову небоскрёбом. Тимур повернулся в сторону кухни, где запищала микроволновка, и наткнулся взглядом на загорелый накаченный пресс. В комнате в одних трусах, такой же мокрый, как и сама хозяйка квартиры, стоял её тренер. В руках он держал кошелёк, из которого достал карточку.

– Я так понимаю, что вы не суши привезли, – проговаривает тот смущённо, убирая пластиковый прямоугольник и сделав пару шагов назад, чтобы опереться о рабочую поверхность.

– А я так понимаю, что в отпуск я еду один, – на автомате ответил Тимур и перевёл взгляд на девушку, в которой защитная реакция начала генерировать раздражение.

– Давай только без сцен, – закатила она глаза. – Ты же не думал, что это навсегда?

– Это было бы глупо с моей стороны, – ответил он всё ещё по инерции, не понимая, как ему реагировать. Бить морду здоровенному спортсмену было как-то не комильфо. С расквашенным носом, без работы и девушки Тимуру стало бы ещё паршивее. А так как всё остальное уже не спасти, Котов решил, что лучше сохранить целым нос.

– Я, честно говоря, думала ты и сам всё уже понял.

– Ага, – широко улыбнулся парень, чувствуя, как почти проглоченный после разговора с отцом ком отчаяния вернулся на прежнее место и увеличился в размерах. – Догадался. Интуиция вообще отличительная черта мужского населения планеты.

– Не начинай, мы давно отдалились с тобой. К этому всё и шло.

– Замечательно, что дошло. Ну раз уж я своим неожиданным визитом ускорил этот процесс, то исчезну уже окончательно. Пришлю тебе открытку откуда-нибудь из Тая. Или нет. Не пришлю.

Он заметил, как поджались её губы. И с сожалением понял, что Катя поехала бы с ним отдыхать несмотря на красавчика тренера, если бы Тимур не заявился так неожиданно. Таиланд был одним из её любимых курортов. Котов всегда знал, что его девушка меркантильна, но старался не слишком заострять на этом внимания.

Он одарил любовников последней незадачливой улыбкой, подмигнул хмурому парню на кухне и, пожелав удачи, удалился. Катя окликнула его, когда парень уже перешагнул порог.

– Котов, цветы мне были? – спросила Катюша, растягивая слегка перекаченные ботоксом губы, и Тимур подумал, что совести у неё, оказывается, тоже совсем не было.

– Не-а, маме, – ответил он с добродушной простоватой улыбкой. – Забыла, что ли? Шлюхам цветы не дарят.

Девушка перестала улыбаться и взглянула на него неожиданно обиженно.

– Я – не шлюха.

– Нет, дорогая. Ты не была бы ею, если бы сначала поставила точку в наших отношениях. А так… обычная блядь, даже без звёздочки.

И не дожидаясь оправданий, уже начинающих формироваться на кончике её языка, Тимур быстро спустился, судорожно стискивая в руках вонючие гортензии. Мать их ненавидела, она вообще с цветами держала дистанцию. Но откуда это было знать Катюше, с которой они были в отношениях чуть больше года.

Котов швырнул многострадальный букет на пассажирское сидение и поспешил убраться. Проблема была в том, что Тимур внезапно понял, что не знает, куда себя деть. Впервые за долгое время он не был занят по горло работой, не должен был везти куда-то свою девушку или помогать с чем-то родителям. Он не хотел сейчас видеться с кем-то из коллег, не мог ехать домой и не знал, кому из друзей можно позвонить. Чувство растерянности овладело им, пока колёса уверенно катили его в непонятное будущее.

Посетила мысль, что может и правда отправиться одному в Тай или Париж. Но он тут же отбросил её. Тимур не был интровертом по натуре, ему нравилось быть в обществе, были в удовольствие шумные компании. Но что было делать с внезапно образовавшейся свободой? Он будто птенец, который вылетел из гнезда и теперь без понятия, куда направиться дальше. От нервов затошнило.

Из динамика послышался звонок мобильного. Тимур хотел сбросить, но вовремя глянул на экран.

– Да, ба, – отозвался он настолько жизнерадостно, насколько мог.

– Тима, родной, как ты? – раздался взволнованный голос Клементины Павловны.

– Да нормально, что-то случилось?

– Отец твой звонил, – раздосадовано отозвалась бабушка. – Кричал, что ты себе жизнь рушишь и с катушек слетел. Я, признаться, ничего не поняла, Аркаша был такой взвинченный.

– Ба, ты же его знаешь, папа – любитель раздуть из мухи слона. Я всего лишь ушёл с работы, на которой меня изводил истеричный начальник.

– Боже мой, я уж думала, ты во что-то запрещённое вляпался или квартиру в казино проиграл, – облегчённо вздохнули за много километров от Питера.

– Ну, с его точки зрения, я сделал что-то равноценное, – невольно улыбнулся Тимур, и его накрыла волна усталости. День выдался слишком бурным на эмоции и события. Котов нечеловечески устал держать лицо.

– Знаешь, никогда не подозревала, что после сорока он станет таким паникёром, – раздалось задумчивое, и Тимур вздрогнул, на мгновение забыв о незавершённом разговоре. – Уволился, значит?

– Да, ба. Держался сколько мог. Ты же знаешь, как он бредил этим местом. Сам не смог, зато меня впихнул. Только мне ни тогда, ни сейчас это не надо. Но кому какое дело?

– Ну ладно-ладно, не пыли, ты-то чего разошёлся? – быстро осадила его бабушка.

– Прости, я очень устал, – выдохнул Тимур, сворачивая в узкий проулок, ведущий к дому.

– Приезжай к нам, отдохнёшь. Я знаю, что тебе эта сельская жизнь не по вкусу, но хоть на недельку. Когда ещё стариков повидать сможешь? На похоронах?

– Ты что говоришь-то такое?!

– Да ладно, чай не пятнадцать нам с дедом. Он тоже скучает. Твой отец к нам два раза в год на день заскакивает, и то рады. Ты сейчас на новую каторгу устроишься, и мы тебя ещё десять лет ждать будем.

– А я приеду, – неожиданно для самого себя отозвался Тимур.

– А то сколько ты у нас не был, лет пять или уже семь? – на автомате продолжала бабушка привычные уговоры, сама не веря, что внук может согласиться, – А тут хоть отдохнул бы от своего мегаполиса.

– Ба, ты меня вообще не слышишь? – усмехнулся Тимур, выходя из машины, прикладывая аппарат к уху.

– Да слышу, слышу. А что ты сказал?

– Пеки свой пирог, я выезжаю.

Глава 2. Странный рыжий и тёплые объятия

Тимур трясся в старом Советских времён автобусе, имевшим характе́рный запах и скрип. Голова раскалывалась, а всё тело затекло. Позади он оставил быстрые сборы, под причитание матери и грозное сопение отца, двухчасовой перелёт, до Архангельска и пятичасовое ожидание автобуса, который ходил в небольшой посёлок на берегу Кенозера раз в два дня.

Колымагу всё время трясло на ухабах и кочках. Никакого кондиционера, разумеется, здесь предусмотрено не было. Жара стояла такая, что даже насекомые, наконец, заткнулись и перестали издавать эту бесконечную какофонию звуков, оставив лишь бледную тень утреннего хора. Августовский зной раскалил крышу древней колымаги, превращая её в подобие походной печки. Половину сидений занимали воодушевлённые туристы-дикари, приехавшие полюбоваться на местные красоты и старые храмы в отрыве от экскурсионных толп и комфортного современного транспорта. Их сопровождали тяжёлые рюкзаки, фотоаппараты и бутыли с водой. Дамы, томно обмахиваясь шляпками, беспрерывно крутили шеями, боясь что-то упустить.

Тимур облокотился на рюкзак и прислонился к окну, постукиваясь виском о раскалённое стекло. Парень вяло наблюдал за густыми зарослями, перемежавшимися небольшими болотами. Чем дальше они отъезжали от основного зеркала, тем гуще становились леса. Домики иногда выныривали из-за стволов щербатыми старыми боками. Проезжали редкие автомобили. Людей на дорогах практически не было, если не считать пары местных, идущих до центра в Вершинино.

Где-то на очередном повороте водитель неожиданно притормозил и в раскалённое пространство автобуса вторгся невероятно бодрый, без единого намёка на потные капли паренёк. Он был щуплый и невысокий, с небрежными огненно-рыжими завитками волос и лёгкой россыпью веснушек. Новый пассажир окинул задорным взглядом всех, кто погибал от зноя на липких истёршихся сиденьях. Паренёк улыбнулся широко и приветливо, наклонился к водителю и что-то шепнул ему на ухо. Тот тихо рассмеялся, закрыл двери и тронул развалюху дальше колесить по ухабистой дороге туристической звёздочки Русского севера.

Рыжий быстро и очень расхлябано прокатился по проходу и упал рядом с Тимуром, откинул голову на спинку. Острая кость кадыка распорола раскалённый воздух. Котов невольно фыркнул.

– Ну и пекло тут, – пробормотал парень, явно обращаясь не только к своему внутреннему ощущению.

Котов, однако, решил проигнорировать эту странную попытку заговорить и продолжал пялиться в окно, где ничего не менялось.

– Для туриста у вас слишком маленький рюкзак, – заметил паренёк, кивая на жёсткую подушку.

– А я не турист, – недовольно отозвался Тимур, уже жалея, что открыл рот. Что-то в парне его настораживало и отталкивало.

– Ну и не местный. Я тут всех знаю. Приехали к родне?

Тимур только кивнул и снова отвернулся к окну, тщетно надеясь, что разговор на этом закончится. Паренёк как-то по-звериному прищурился и фыркнул.

– Да, к бабушке, – снова неохотно ответил Тимур. Новый попутчик его напрягал, но он всё не мог понять чем. Было в нём что-то странное и настораживающее.

– А вы не слишком взрослый уже к бабушке на лето ездить?

– А ты не слишком мелкий задавать столько вопросов незнакомцу?

– Так, знакомцы все уже надоели, – поморщил паренёк усыпанный крупными веснушками нос. – Я отсюда лет семь не вылезал, если не больше.

В Вершинино все туристы дружной разномастной гурьбой выкатились наружу, бросив его наедине со странным попутчиком.

Тимур оставил парня рядом со своим рюкзаком и направился к водителю.

– Вы же дальше едете? – спросил он с надеждой.

– Разумеется, – хмуро кивнул бородатый дед, шумно шкрябая заросший седой проволокой подбородок. – Куда ж я вас двоих брошу?

– Можете тогда подождать пару минут, пока я взнос оплачу?

– Иди, только быстро.

Быстро не получилось. Не успев обогнать толпу, он сумел договориться лишь с четырьмя дамами, откровенно флиртовавшими с ним, о том, чтобы они его пропустили.

Тимур изнервничался и хорошенько ещё раз пропотел, пока смог просунуть заветные купюры в окошечко и получить чек.

Его воображение уже успело нарисовать и пустую остановку, и ржущего рыжего, потрошащего его сумку. Но, к огромному удивлению, старая развалюха автобуса находилась всё на том же месте, на котором он её оставил.

– Давай быстрее, чего еле ползёшь, – рявкнул недовольный дед.

Тимур ускорил шаг и нырнул в раскалённый воздух салона. Солнце клонилось к горизонту, обещая постепенно отпустить их из обжигающего плена и дать температуре немного упасть. В салон залетел огромный жирный шмель и теперь устало бился в стёкла, громко жужжа.

– Простите, очереди.

Водитель пробормотал ещё что-то в ответ, но Тимур уже не слушал. Его новый незнакомец развалился на сиденье и, положив под голову рюкзак, мирно дремал, периодически довольно странно подёргивая носом или рукой, свисающей с сидения к полу.

Котов только неодобрительно покачал головой и растянулся на соседнем. Автобус тронулся, и их снова поволокло вдоль серебристой глади озера с одной стороны, и густыми лесами – с другой.

Тимур сам не заметил, как задремал и проснулся от лёгкой тряски за плечо. Распахнув тяжёлые веки, он встретился с озорными карими глазами паренька и едва не ударил его в лоб подскочив.

– Просыпайся, твоя остановка, – простодушно отозвался незнакомец, почесав затылок. – Извини, что реквизировал рюкзак. Что-то меня сморило.

– Ладно-ладно, – отмахнулся Тимур.

Они вывалились из автобуса на просёлочную дорогу, разветвляющуюся на две широкие тропы и узенькую дорожку к лесу.

– А как ты узнал, что мне сюда? – озадаченно спросил Тимур рыжего, смеряя его недоверчивым взглядом.

– А это последняя жилая деревня. Остальные давно уже заброшены. Приятно было познакомиться, – он махнул ему рукой и направился к тропинке.

– Как тебя зовут-то? – крикнул ему в спину Котов неожиданно для самого себя.

– Васька, – усмехнулся паренёк и скрылся за деревьями. Его рыжие кудряшки ещё пару раз мелькнули среди крепких стволов и исчезли окончательно.

Тимур ещё несколько минут простоял вот так на обочине собственной жизни, смотря вслед странному парню на пару тройку лет младше его самого. Юнцу с глазами старика. Его смутили эти глаза, теперь он понял. Они будто принадлежали другому человеку.

Котов развернулся и зашагал по широкой тропе, вдоль которой метрах в пятидесяти от дороги начиналась первая улица домов. Деревенька, в которой жила бабушка, была маленькой и уютной и воспитывала даже несколько детей, что было в последнее время редкостью. Деревни умирали. Кенозерский заповедник не был исключением, разве что из-за ра́звитого туризма значительно замедлял этот процесс.

Тимур был здесь много лет назад, но ничего особо не изменилось. Строить в заповеднике было категорически запрещено, так что ни одного нового сооружения за последние годы на улицах здешних деревень не появилось.

Несмотря на это, домики стояли аккуратные и ухоженные. Ни запустения, ни заброшенности в деревне не ощущалось. За заборами привычно кудахтали куры и лаяли собаки. Где-то вдалеке орала кукушка.

Тимур прошагал вдоль покосившихся калиток и высоких деревянных ворот. Дома хоть и были приблизительно похожими друг на друга, дышали такими противоположностями, как общность и индивидуальность.

Стараясь не заблудится в трёх соснах, Тимур прошёл мимо местного продуктового магазинчика, возле которого, активно жестикулируя, общались две женщины бальзаковского возраста. У ног одной крутилась и нетерпеливо поскуливала собачонка. Обе проводили чужака пристальным взглядом, но, к счастью, парня ни о чём спрашивать не стали.

Тимур проскочил небольшое административное здание и свернул на улицу, надеясь, что ничего не перепутал. Мышцы его непроизвольно расслабились, когда вдалеке замаячил ярко-синий забор, который дед упорно красил каждую весну. Над ним спустила ветви раскидистая ива, создавая тень и укрытие, стоявшей под ней скамейке. Маленьким Тимур любил там прятаться и читать книги.

Калитка, как всегда, была гостеприимно распахнута. Бабушка задом пятилась, выходя из курятника, и Тимур не смог упустить такую прекрасную возможность. Тихонько подкрался и обхватил самую лучшую на свете женщину, укладывая ей на спину голову.