Здесь мы не будем останавливаться на глубоких эпистемологических вопросах противоборства отдельных систем, поскольку наша задача заключается не в том, чтобы рассмотреть множество конфликтующих между собой систем. Когда мы исследуем проблему интервенционизма, мы имеем, с одной стороны, систему современной экономической науки и связанные с нею все без исключения старые научные экономические теории, а с другой стороны, людей, отрицающих существование системы и теории, даже если в своем отрицании возможности теоретического знания они употребляют более или менее осторожные выражения. Всем им мы должны дать простой ответ: попытайтесь разработать систему теоретических выводов, которая бы удовлетворяла вас в большей степени, чем наша. Только после этого мы будем готовы продолжить дискуссию.

Все те аргументы, которые борцы против экономической теории приводят в своих работах, разумеется, также являются «теорией». Более того, сегодня они сами разрабатывают «экономические теории» и читают лекции по «теоретической экономии». Однако все их начинания в этой области представляются неудовлетворительными, поскольку они отказываются от сведения отдельных положений своей «теории» в систему, в целостную теорию каталлактики. Только через систему и в рамках системы теоретическое положение становится теорией. Рассуждать о заработной плате, ренте и проценте достаточно просто. Однако говорить о том, что мы имеем дело с теорией, можно лишь в том случае, если на основе отдельных высказываний формируется общее представление обо всех рыночных процессах.

В сфере естественных наук в ходе эксперимента можно исключить все мешающие его проведению влияния и рассмотреть последствия изменений какого-либо фактора при прочих равных. Если результат опыта невозможно удовлетворительным образом встроить в имеющуюся теоретическую систему, то данное обстоятельство может стать толчком для пересмотра этой системы или даже для ее замены на новую. При этом тот, кто на основе результатов одного из экспериментов попытается сделать вывод о том, что теоретическое знание невозможно, будет осмеян. В общественных науках эксперимент отсутствует. Они никогда не смогут наблюдать проявление какого-либо фактора при прочих равных. И тем не менее многие осмеливаются ничтоже сумняшеся выводить из какого-либо «факта» положение о том, что теория или даже все теории уже опровергнуты.

Что же тогда можно сказать в ответ на такие общие заявления, как «промышленное могущество Англии в XVIII–XIX вв. было следствием меркантилистской политики предшествовавших столетий», или «повышение реальной заработной платы в последние десятилетия XIX в. и в первые десятилетия XX в. произошло благодаря профсоюзам», или «земельные спекуляции удорожают аренду». Те, кто провозглашает эти «истины», верят в то, что открыли их непосредственно на основании опыта, полагая, что это не серая теория, а плод с вечно зеленеющего древа жизни. При этом они упорно отказываются слушать теоретика, который пытается проверить отдельные факты «практического опыта», продумывая их до конца и увязывая друг с другом в рамках систематического построения.

Все аргументы, которые смогла предъявить эмпирико-реалистическая школа, не способны компенсировать недостатки целостной теоретической системы.

VIII. Новые работы по проблеме интервенционизма

В Германии, в классической стране интервенционизма, необходимость серьезного отношения к его критике со стороны экономической науки практически не принималась во внимание. Интервенционизм без боя занял господствующее положение. Ему позволили проигнорировать созданную англичанами и французами экономическую науку, которую еще Лист заклеймил как враждебную интересам немецкого народа. Среди немногих немецких представителей экономической науки Госсен вообще, а Тюнен почти неизвестен. Работы Германна и Мангольдта не оказали сколь-либо заметного влияния. Менгер как ученый был «уничтожен» в споре о методах. Что касается идей, разработанных в русле экономической теории начиная с 70-х годов XIX столетия, то они остаются вне поля зрения официальной науки в Германской империи, которая на все упреки по этому поводу отвечает: экономическая наука обслуживает особые интересы предпринимателей и капиталистов[18]. В США, куда, по всей видимости, перемещается руководящий центр интервенционизма, ситуация складывается иначе. В стране, в которой работают Дж. Б. Кларк, Тауссиг, Феттер, Давенпорт, Юнг и Селигмен, не представлялось возможным обойти молчанием все то, что было создано экономической наукой. По этой причине можно было ожидать, что в США будет предпринята попытка доказать осуществимость и осмысленность интервенционизма. Решение этой задачи взял на себя Джон Морис Кларк, в прошлом профессор Чикагского университета, а с осени 1926 г., как до него его отец, выдающийся ученый Джон Бейтс Кларк, профессор Колумбийского университета в Нью-Йорке1.

Однако следует отметить, что, к огромному сожалению, в его объемном исследовании принципиальной проблеме интервенционизма посвящена лишь одна-единственная глава, занимающая всего несколько страниц. Кларк проводит различие между двумя способами государственного (общественного) регулирования экономической деятельности: между регулированием второстепенных вещей («экономические действия, в рамках которых государство имеет дело с вопросами, второстепенными по своему значению к основной сделке») и регулированием существенных вещей («таких, которые составляют “сердце контракта” и в отношении которых государство допускает установление условий обмена и определение формы встречного удовлетворения в деньгах или в товарах или запрещает сделку как таковую»)[19][20]. Это различение в значительной степени совпадает с проводимым нами различением между вмешательством путем регулирования производства и вмешательством путем регулирования цен. Очевидно, что с точки зрения экономической науки иного подхода к рассмотрению интервенционизма быть не может.

При оценке регулирования второстепенных для бизнеса вещей («регулирование вопросов, второстепенных по отношению к контракту») Кларк приходит к тем же результатам, что и мы в нашей оценке вмешательства путем регулирования производства. И он не может не констатировать, что это вмешательство оказывает на производство исключительно воздействие, сдерживающее его развитие («такое регулирование возлагает определенное бремя на промышленность»)[21]. Вот все, что нас интересует в высказываниях Кларка. Рассмотрение им политических «за» и «против» в такого рода вмешательствах не имеет отношения к нашей проблеме.

При обсуждении вопросов регулирования существенных аспектов хозяйственной деятельности («регулирование „сердца контракта^»), которое приблизительно соответствует нашей категории вмешательства путем регулирования цен, Кларк вначале упоминает американские регулируемые процентные ставки. По его мнению, их завышают путем различных дополнительных сборов, которые увеличивают финансовое бремя заемщика сверх номинального значения ставки. Кларк говорит о том, что по отношению к мелким получателям потребительских кредитов на этой почве даже возник нелегальный бизнес. Поскольку приличные люди в подобных сделках не участвуют, они превратились в сферу деятельности бессовестных дельцов, которые, пользуясь тем, что этот сектор пропал из поля зрения общественного мнения, взвинчивают процентные ставки (и получают по ним платежи) до таких размеров, которые значительно превосходят тот уровень, который существовал бы, если бы регулируемых процентных ставок не было вовсе. (Ставки в несколько сотен процентов в годовом исчислении являются обыденной вещью. Закон в десятки раз умножает зло вымогательства.)[22]

Тем не менее Кларк не считает регулируемые процентные ставки лишенными смысла. Он полагает, что ссудный рынок должен быть свободен и для этой категории ссуд, предоставляемых мелким заемщикам в качестве потребительских кредитов, но при этом законодательно должно быть запрещено установление процентных ставок по таким ссудам выше рыночного уровня. («Закон мог бы… оказать большую услугу по предотвращению завышения процентных ставок, которые на самом деле выше истинного рыночного уровня».) Наиболее простой путь к достижению этой цели заключается, по мнению Кларка, в установлении для этого рода займов такого уровня легальных процентных ставок, который позволял бы покрывать все расходы и удовлетворять все необходимые потребности, и запрещении процентных ставок, превышающих этот уровень [23].

Действительно, если регулируемые процентные ставки допускают существование рыночных процентных ставок, более того, даже могут беспрепятственно превышать их уровень, то тогда они безвредны, хотя в то же время бесполезны и излишни. Но если они оказываются ниже ставок на свободном рынке, то это приводит ко всем тем последствиям, которые сам Кларк столь метко охарактеризовал в приведенных выше цитатах. Итак, для чего нужны регулируемые процентные ставки? Кларк отвечает на этот вопрос следующим образом: они необходимы, чтобы предотвратить нечестную дискриминацию[24].

Понятие «нечестная дискриминация» (или «недобросовестная дискриминация») возникло при обсуждении проблем монополии[25]. Если монополист-продавец в состоянии рассортировать покупателей – в зависимости от их покупательской способности и покупательских пристрастий – по группам, которым он сможет предложить один и тот же товар или одну и ту же услугу на разных условиях, то от этого он выиграет больше, чем от назначения единой цены. Это условие соблюдается в большинстве случаев, когда речь идет о транспортных предприятиях, электрических компаниях и электростанциях и других подобных предприятиях. Классическим примером подобной дифференциации могут служить грузовые тарифы железнодорожных компаний. Называть ее «несправедливой» не совсем корректно, хотя такого рода наивные и исполненные неприязни к монополистам оценки мы постоянно слышим от интервенционистов. Но мы не ставим перед собой вопроса об этической обоснованности государственного вмешательства. Единственно, что мы должны констатировать, оставаясь на научной точке зрения, это то, что в случае монополии существуют условия для вмешательства со стороны государства.

Однако имеет место и дифференцированный подход к различным группам покупателей, причиняющий вред интересам предприятия-монополиста. Естественно, что такой сознательный подход возможен только там, где предприятие-монополист является частью более крупного целого, в рамках которого преследуются не только цели, связанные с обеспечением максимальной прибыльности производства. Мы пропускаем случаи, в которых дело идет о достижении посредством монополий определенных общегосударственных, военных или социальных целей и т. д. Такие монополии сами являются либо публичными компаниями, созданными при участии государства, либо находятся под их контролем. В качестве примера можно, в частности, привести установление грузовых тарифов в соответствии с определенными политическими соображениями применительно к внешней торговле или дифференциацию цен в зависимости от уровня доходов покупателей. Во всех этих случаях меры дифференциации отвечают намерениям приверженцев интервенционизма и поэтому пользуются их поддержкой. Для нас существенны только те случаи, в которых монополист осуществляет дифференциацию в ущерб прибыльности предприятия, поскольку интересы другого принадлежащего ему предприятия кажутся ему более важными или поскольку он хотел бы поставить в более невыгодное положение покупателя продукции, будь то по личным мотивам или руководствуясь желанием побудить его к каким-либо действиям, в частности к неисполнению взятых на себя обязательств. В США железнодорожные компании путем предоставления отдельным грузоотправителям, имевшим тесные отношения с их руководством, более низких грузовых тарифов создавали им выгодные конкурентные условия, при этом нередко принуждая конкурентов к ликвидации своих предприятий или к их продаже по заниженным ценам. Подобные действия получали достаточно негативные оценки, так как содействовали росту концентрации предприятий и компаний и созданию монополий, а общественное мнение рассматривало исчезновение конкуренции внутри отдельных отраслей производства как зло. При этом не принималось во внимание то обстоятельство, что конкуренция со стороны производителей и покупателей имеет место не только внутри отдельных отраслей, но и между всеми товарами, имеющими отношение к потреблению, каковыми в широком смысле слова являются все товары, и что последствия мер, осуществляемых немногочисленными настоящими монополиями – в горнодобыче и в других похожих отраслях, по повышению конкурентной цены до монопольной отнюдь не столь бесспорно негативны для экономики в целом, как это готовы предположить наивные враги монополий[26].

Однако монополизация не имеет отношения к исследуемому Кларком вопросу о рынке потребительского кредита, кредитовании мелких фермеров, торговцев и ремесленников. Каким образом в этом случае возможна нечестная дискриминация? Если ссуда выдается не под рыночный процент, заемщик просто обратится к другому кредитору. Разумеется, это не исключает того, что кто-то – это особенно характерно для заемщиков, составляющих категорию мелких, – решит слегка завысить свою платежеспособность, и по этой причине запрошенный кредитором ссудный процент не покажется ему чрезмерно высоким.

От рассмотрения процентных ставок Кларк переходит к минимальной заработной плате. Он считает, что «искусственное» повышение заработной платы приводит к безработице. По его мнению, повышение заработной платы ведет к росту производственных издержек и соответственно цены продукции, которая вследствие этого не может быть реализована в том объеме, в каком это было бы возможно при более низкой цене. Таким образом, мы имеем, с одной стороны, неудовлетворенных покупателей, которые были бы готовы приобрести эту продукции по более низкой цене, чем она предлагается на рынке, а с другой стороны, безработных, которые были бы готовы работать за более низкую заработную плату. В конечном счете, полагает Кларк, найдутся такие предприниматели, которые сумеют совместить возникший таким образом потенциальный спрос с потенциальным предложением[27].

Здесь вновь можно согласиться с Кларком. Однако тут же мы сталкиваемся с утверждением, которое никак нельзя признать корректным. Кларк считает, что и регулирующие меры, которые затрагивают несущественные условия найма, должны вызвать точно такие же последствия, поскольку и они ведут к росту производственных издержек [28]. Но это неверно. Если уровень заработной платы определяется рыночными факторами, то в этом случае такие меры вмешательства, как сокращение рабочего дня, принудительное страхование рабочих за счет предпринимателей, предписания относительно организации работы на предприятии, оплачиваемого отпуска работников и т. д. не приведут к повышению заработной платы выше рыночного уровня. Все эти обременения будут отнесены на счет заработной платы, т. е. на счет рабочих. Данное обстоятельство можно было бы не учитывать, поскольку такого рода социально-политические меры вмешательства предпринимались в основном в эпоху роста реальной заработной платы и снижения покупательской способности денег, в результате чего чистая заработная плата, выдаваемая рабочим на руки, в денежном выражении и продолжала расти в реальном выражении, хотя одновременно при ее начислении все больше учитывались дополнительные расходы предпринимателя. В финансовых расчетах предпринимателя учитывается не просто заработная плата рабочего, но и все остальные расходы, связанные с его использованием.

Когда Кларк ниже говорит о том, что повышение заработной платы, как и другие меры вмешательства в пользу рабочих, могут окупаться благодаря повышению уровня эффективности труда отдельного работника, создания дополнительных стимулов для применения работником улучшенных трудовых методов и ускорения высвобождения наименее эффективных работников с их последующей заменой более эффективными[29]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Первое издание: Mises L. von. Kritik des interventionismus: Untersu-chungen zur Wirtschaftspolitik und Wirtschaftsideologie der Gegenwart. – Jena: Gustav Fischer, 1929. – iv + 136 S. Перевод выполнен по изданию: Mises L. von. Kritik des Interventionismus: Untersuchungen zur Wirtschaftspolitik und Wirtschaftsideologie der Gegenwart. Verstaatlichung des Kredits? – Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesel-schaft, 1976. – xii + 146 S. Перевод с немецкого И. П. Шматова.

[Котерия — группа лиц, преследующая узкокорыстные интересы (устар.). – Прим. ред.]

[В сочинениях, написанных на английском языке после эмиграции в США в 1940 г., для описания регулируемой государством рыночной экономики Л. фон Мизес использовал выражения hampered economy или hampered market (см. прежде всего «Human Action» (1949), Pt. 6), буквально означающие «стесненная экономика» или «стесненный рынок». По сложившейся традиции они переводятся как «деформированная экономика», «деформированный рынок». В настоящем сборнике описательный термин gebundene Wirtschaft будет переводиться как «связанная экономика». – Прим. ред.]

[Шестую статью «Огосударствление кредита» Л. фон Мизес изначально планировал включить в сборник «Kritik des interventionismus», но редактор затерял переданный автором рукописный экземпляр среди своих бумаг и обнаружил только после того, как книга была отправлена в печать. Впервые эта статья была опубликована в: Zeitschrift fur Nationalokonomie. Bd. I. 1930. S. 430–439. Она была включена во второе немецкое издание «Kritik des interventionismus», вышедшее в 1976 г. – Прим. ред.]

Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 56. Bd. 1926.

Spann. Der wahre Staat. Leipzig, 1921. S. 249.

[Позволяйте идти и позволяйте действовать! (фр.) Читается как «лэсэ фэр, лэсэ пассэ». – Прим. ред.]

[Об этом см.: Мизес. Социализм: экономический и социологический анализ. М.; Челябинск: Социум, 2016. С. 97—ПО; Мизес. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск: Социум, 2012. С. 646–653. – Прим. ред.]

В связи с этим правомерен вопрос о целесообразности выделения еще одной, третьей, группы приказов – мер в сфере налоговой политики, т. е. таких мер, суть которых состоит в отчуждении части собственности или доходов. Мы этого не делаем, при этом в качестве оправдания можно было бы привести следующий аргумент: воздействие таких мер частично равнозначно мерам вмешательства в производство, а частично заключается в том, что происходящее в их результате перераспределение производственного дохода не приводит к изменению всего характера производства в целом.

Критику этих утверждений см. в моей книге «Nation, Staat und Wirtschaft» (Wien, 1919), S. 56 ff. (особенно в части, касающейся немецкой политики с конца 70-х годов) [Мизес. Нация, государство и экономика. М.; Челябинск: Социум, 2024. С. 78 сл.] [См. также: Мизес. О целях торговой политики // Мизес. Политическая экономия войны и мира. М.; Челябинск: Социум, 2024. С. 1—28. – ред.]

О том, в какой степени твердые государственные цены могут воздействовать на монопольные цены, см. мою статью: Theorie der Preistaxen // Handwörterbuch der Staatswissenschaften, 4. Aufl. 6. Bd. S. 1061 f. (см. ниже, c. 157–158). Чтобы правильно оценить то значение, которое в настоящее время имеют твердые государственные цены, направленные против монопольных цен, следует отказаться от широко распространенного среди обывателей представления о «монополии», которые видят ее повсюду, и строго придерживаться научного политэкономического понятия монополии. [Об этом см.: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. М.: Челябинск: Социум, 2024. С. 340 сл.; Мизес. Монопольные цены // Экономическая политика. 2006. № 3. С. 75—102. – Ред.]

Следует учитывать, что в данном случае речь идет не о проблеме, возможно ли с помощью объединения рабочих в профсоюзную организацию обеспечить на длительное время повышение уровня заработной платы для всех трудящихся, а о том, к каким последствиям необходимым образом должно привести всеобщее повышение заработной платы, искусственно достигнутое путем применения физического принуждения. Проблему, которая в этой связи возникает с точки зрения теории денег, утверждающей, что всеобщее повышение цен невозможно без изменения соотношения между денежным запасом и спросом на деньги, можно обойти с помощью предположения о том, что одновременно с ростом заработной платы будет происходить соответствующее сокращение потребности в деньгах за счет уменьшения кассовых остатков (например, вследствие увеличения частоты выплаты заработной платы).

О том, в какой степени с помощью объединения рабочих в профсоюзы может быть временно повышена заработная плата, см. мою статью «Die allgemeine Teuerung im Lichte der theoretischen Nationaldkonomie» (Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 37. Bd. 1913. S. 570 f.) [Мизес. Всеобщее вздорожание жизни в свете теории политической экономии // Вздорожание жизни. СПб.: Образование, 1914. (Новые идеи в экономике. Сб. 4.) С. 1—35]); о причинах безработицы см.: Verrijn Stuart С. А. Die heutige Arbeitslosigkeit im Lichte der Weltwirtschaftslage. Jena, 1922. 23 S.; Robbins. Wages: An Introductory Analysis of the Wage System Under Modern Capitalism. London: Jarrolds, 1926. 94 p. P. 58 ff.

[До нелепости, до бессмыслицы (лат.). – Прим, ред.]

[Каталлактикой Мизес называет экономическую теорию рыночного общества. См.: Мизес. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. М.: Челябинск: Социум, 2024. С. 221 сл. – Прим. ред.]

[Каноническая доктрина, сформировавшаяся в XII–XIII вв., трактовала все хозяйственные процессы с позиций христианских канонов и античной экономической мысли, прежде всего взглядов Аристотеля, которые были приведены в соответствие с церковными догмами. – Прим. ред.]

Ср.: Zwiedinick-Sudenhorst. Macht oder okonomisches Gesetz // Schmollers Jahrbuch. 49. Jahrgang. S. 278 ff.

Ср. меткую характеристику этого подхода, данную Поле: Pohle. Die gegenwartige Krisis in der deutschen Volkswirtschaftslehre. 2. Ausgabe. Leipzig, 1921. S. 115 ff.

Ср.: Clark J. М. Social Control of Business. Chicago: The University of Chicago Press, 1926.

См.: Ibid. P. 450. Во избежание недоразумений я хотел бы специально подчеркнуть, что это различение не имеет ничего общего с общеправовым различением между essentialia negotii, naturalia negotii и accidentalia negotii [ «необходимый состав сделки», «обыкновенный состав сделки» и «случайные части сделки». – ред.].

Ibid. Р. 451.

Ibid. Р. 453 ff.

Ibid. Р. 454.

См. из обширной американской литературы: Nash. The Economics of Public Utilities. New York, 1925. P. 97, 371; Wherry. Public Utilities and the Law. New York, 1925. P. 3 ff. P. 82 ff. См. также: Clark J. M. Social Control of Business. Chicago: The University of Chicago Press, 1926. P. 398 ff.

По этому вопросу см.: Mises. Gemeinwirtschaft. Jena, 1922. S. 382 ff. [Мизес. Социализм. M.; Челябинск: Социум, 2016. С. 340 сл.]; Mises. Liberalismus. Jena, 1927. S. ff. [Мизес. Либерализм. M.; Челябинск: Социум, 2014. С. 97 сл.] [См. также: Мизес Л. фон. Человеческая деятельность. Челябинск: Социум, 2012. С. 335 сл., 360 сл.; Мизес. Монопольные цены // Экономическая политика. 2006. № 3. С. 75—102. – Ред.]

См.: Clark J. М. Social Control of Business. Chicago: The University of Chicago Press, 1926. P. 454.

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

4 из 5