Дождевик

Max Laszlo

Дождевик

Глава 1

Раз, два… Сверкнула молния. Несколько секунд всё вокруг находилось в томительном ожидании. Деревья на мгновение замерли, опустив свернувшиеся листья. Птицы смолкли и оставили небо в поисках укрытия под крышами зданий. Три, четыре, пять, – я зажал кнопку хронографа, – шесть, семь… Вдалеке раздался оглушительный грохот и пронёсся над каждым домом, следом неся прохладу и глоток свежего воздуха для растений.

(Хронограф показал 7.64.)

Нарастающий шум словно дикий зверь стремительно приближался ко мне. Но то был вовсе не враг. Дождь своенравно забарабанил по тонкому алюминиевому отливу за окном моей спальни. Из открытой форточки потянуло запахом зелени и озона. Эта неравномерная, различная по громкости мелодия столь сильно успокаивала меня, что я не могу описать словами эти чувства. Невесомые сосуды, хранящие в себе многомиллионную историю, падают с неба, вкладывая энергию во всё живое. Падающие капли, сталкивающиеся с просыревшей землёй, недавно выложенным асфальтом, железными и кирпичными элементами фасада, – все эти звуки давали жизнь и моей беспокойной душе. Это не телесное освежение, оно скорее духовное.

Никогда не знаешь, что таится за твоей дверью. Какой демон несчастий решил наведаться к тебе в гости. Быть может, он принёс новость о смерти дорогого тебе человека? А возможно, расписку на неугасимое заболевание, которое он любезно подготовил для тебя? Я не знаю. Хотя часто задумываюсь об этом. Тем не менее под успокаивающий монолог дождя я, пусть и на мгновение, обретаю душевное умиротворение и лёгкость, которая заполняет собой невидимую дыру внутри груди, прячущуюся где-то за рёбрами.

Среди прочего, не я один благостно расположен к этой погоде. Четверо соседских ребят с весёлыми криками высыпались из своих домов и собрались в кучку. Они задорно дурачились, прыгали по лужам, и пытались поймать как можно больше драгоценных капель в свои разноцветные пластиковые ведёрки. Дети бегали наперегонки вдоль двора, пытаясь вырваться вперёд к воображаемому финишу. Кто-то из них даже выплеснул воду из ведра за спину в надежде сбить столку соперников. И ему почти удалось: один мальчишка поскользнулся в своём резиновом сланце, но смог удержать равновесие и галопом устремился вперёд, изображая крики рассерженного индейца. Тут же под гам ребятни из одного окна появилась женщина (по-видимому мать одного из них). Она крикнула им, напомнив, что на дороге играть нельзя и пригрозила кулаком, в котором сжимала мыльную губку для посуды. Мальчишки ринулись врассыпную и побежали в сторону поля, скрывающегося за плотными рядами елей. Их силуэты растаяли среди деревьев и лишь некоторое время ещё мелькали вдалеке, сопровождая отдаляющийся смех. Когда-то и я был таким же юным и беззаботным. Хотя в те времена я не видел истинную прелесть дождя, смывающего пороки с человеческой души.

Думаю, на этом моменте стоит познакомиться немного ближе. Меня зовут Филипп Гаус. Свою фамилию я приобрёл по наследству от прадедушки. Он переехал в Германию и женился на немке, от которой взял фамилию Гаус, потому что его фамилия ему не нравилась (Зазулин), однако та в скором времени, увы, скончалась. Тогда он снова женился, но уже на русской девушке и у них родился мой дедушка. Дедушка тоже женился на русской и у них родился мой отец. Отец продолжил эту традицию, и родился я. Такое вот русское древо из Германии. Мои родители – Эрик и Анастасия, – не стали надолго задерживаться в Германии, решив, что в России жизнь стабильнее и безопаснее. Поэтому не за долго до моего рождения они приобрели квартиру в Санкт-Петербурге и благополучно переехали туда.

Сейчас, правда, я живу с сестрой моей матери и её мужем. Их квартира располагается в области, под Красным Селом и Гатчиной в посёлке Терволово. Затерянная между Хюттелево, Кипенью и Скворицами глушь. Место это небольшое, население составляет около двух тысяч человек. Однако здесь невероятно красивые пейзажи, обширные поля и леса. Воздух чистый, а по ночам звёздное небо предстаёт в ещё большей красе. Родителям пришлось спустя время вернуться в Германию, чтобы позаботиться о моей бабушке по маминой линии. Её годы уже прошли и с каждым днём силы постепенно покидают её дряхлое тело. Все сейчас готовятся к её уходу, обеспечивают самых лучших врачей и условия для последних дней жизни. А я тем временем провожу свободное время дома.

Дождь прекратился. Неловкими шагами в мою комнату прокрались застенчивые лучи солнца, сумевшие пробиться сквозь тёмную густоту туч. Руки припекло их жаром. Почувствовался запах палёной кожи. Странно однако, что свет и тепло не пробуждают во мне того покоя и умиротворения, как пасмурная погода. Они словно наоборот, заставляют действовать и заряжают энергией, но высвобождают все нехорошие деяния окружающих людей наружу. Тьма в облике света раскрывает все мерзости этого мира, истинная же тьма и дождь скрывают и омывают их, пока те не станут чистыми. Конечно, это лишь мой взгляд на этот мир, моя собственная философия, но кто тот человек, который доказал обратное? Почти все люди бегут от дождя, как от злейшего врага. Словно на них вот-вот прольётся серная кислота. Кто-то открывает зонт, кто-то прячется под навесами, кто-то со всех ног бежит домой. Неужели все эти люди настолько грешны, что боятся туч как бесы креста? И лишь немногие души спокойно встречают это явление, порою с распростёртыми объятиями.

– Фил, спускайся ужинать! – послышался оклик тёти.

Я ещё раз окинул взглядом местность, которую открывал вид из окна. Улица стала заполняться людьми. Всё вокруг заиграло яркими лукавыми красками. Запели птицы, вырвавшиеся из своих укрытий на охоту за хлебом и жуками. Впрочем, я даже рад, что иду есть. Здесь больше не на что смотреть.

На ужин мне предложили вермишелевый суп с клёцками и гречку с котлетами. Я выбрал только второе. Тётя сидела на диване и смотрела по телевизору какую-то передачу, уплетая за обе щёки свой салат для похудения. Её муж сидел рядом и, по-видимому, был занят работой в ноутбуке. Я же практически всегда ем за обеденным столом. Кухня здесь достаточно просторная. По центру стоит широкий прямоугольный стол из дерева и по его периметру точно такие же стулья. Стол устлан белой узорчатой скатертью, которую по словам мамы, тётя выудила себе на аукционе в Британии. Здесь также имеются дорогие сервизы, подаренные родственниками и друзьями, наборы посуды и прочие столовые принадлежности. В самом центре красуется диковинный расписной самовар – подарок от бабушки и, вероятно, самый ценный предмет во всём доме. В светлые дни, так как окна здесь широкие, кухня со всех уголков играет красками благодаря многочисленным украшениям – хрустальным, стеклянным и фарфоровым. Передо мной, вдоль стены располагается кухонный гарнитур: длинный вдоль всей стены стол с разнообразными приборами, электрическая плита, шкафчики и полки, навороченная мойка, холодильник с отдельным отсеком под вина. Ближе к дверям установлена стиральная машинка, а над ней посудомойка. Вероника, так зовут мою тётю, очень любит чистоту и порядок, поэтому всё всегда должно быть на своих местах. В её квартире достаточно трудно отыскать пыль или какие-нибудь пятна. Даже если волос упадёт с её головы, она прильнёт к полу и отыщет его. Порой, конечно, такая уборка длится слишком долго, однако это даже здорово, ведь по всей квартире можно ходить в белых носках или же босиком, не боясь запачкать ноги. Особенным своим достоянием Вероника считает личный «мини-сад». Он расположен у эркера позади меня, между кухней и гостиной, так как те являются единой оформленной студией. В её коллекции есть самые разные растения: фикус, диффенбахия, бонсай, толстянка, драцена, каллизия, ктенанта, есть даже дерево авокадо и посевы перчиков и огурцов. У неё много и других растений, просто это те, которые я знаю. Я не особо интересуюсь ботаникой.

Тётя неожиданно громко засмеялась, прикрывая набитый овощами рот. Она увидела что-то смешное по телевизору? Я пригляделся. Люди в объёмных костюмах зверей выступали в шоу на полосе препятствий. Они по очереди бежали, прыгали, кто-то спотыкался и падал, других сбивали с ног всякие биты и гигантские боксёрские перчатки. Неужели это настолько смешно? Многие смотрят эти передачи таким забвенным взглядом, практически не отрываясь ни на что иное. Я считаю, что телевизоры – это злые существа, гипнотизирующие свои жертвы, прежде чем навеки поглотить их разум. Сперва они заманивают тебя интересными картинками и смешными звуками, но потом ты начинаешь разговаривать с ними, порой даже кричать и ругаться с этими электрическими созданиями. В конце концов ты не можешь без них уснуть, каждый день приветствуешь их, спрашиваешь какая сегодня погода, какие новости и что произошло интересного, слушаешь истории, которые они сочинили. Как итог, ты уже перестаёшь слышать их заманчивые голоса и видеть красивые обёртки. А вместо этого сидишь на диване с пустым изъеденным взглядом, смотришь в их белую дёргающуюся личину и заливаешь уши бесконечным злостным шипением. Почти все люди обмануты этими хищниками. Даже со школы нам прививают их дружбу. Что поделаешь, мои родители и тётя тоже давным-давно поглощены ими. Разве что бабушка знала об их порочных мотивах. Она не держала в доме этого зверя, а занималась собственным созиданием.

Телефон Вероники настойчиво завибрировал. Она ответила на звонок, и из динамиков послышался голос моей мамы. Судя по всему, они говорили о бабушке и решали что-то относительно её пребывания в больнице. Единственное что я смог уловить из их диалога, то, что бабушка находится в стабильном состоянии и позитивном настрое. Это хорошо. Я отставил опустевшую тарелку и вернулся в свою спальню.

Моя комната довольно небольшая. Обычно я не включаю здесь свет, разве что по необходимости или когда становится слишком темно, например зимой. Обои здесь благородного песочного цвета, паркет выполнен в более тёмных тонах и даже имеет подогрев. Потолок белый натяжной, поэтому гамма в комнате распространяется от более тёмной снизу, к более светлой вверх. У окна стоит двуспальная серая кровать. Раньше она стояла в начале комнаты, но я настоял, чтобы её передвинули вплотную к окну. На прежнем её месте, слева от двери, теперь располагается компьютерный стол, а параллельно ему шкаф для одежды. По стандарту имеется прикроватная тумбочка, вместительный комод. Ещё есть торшер, который я использую вместо основного освещения, потому что он светит менее ярко. Вообще я большую часть времени провожу в своей комнате. Не люблю ходить на долгие прогулки, в центры, по магазинам, – плохо переношу скопления людей и шум. Я предпочитаю в уединении заниматься дома своими делами. К примеру, я почти каждый день рисую всякие портреты, натюрморты, архитектуру. Люблю ещё фотографировать, у меня даже имеется профессиональный зеркальный фотоаппарат… правда фотографирую я только лишь пасмурную погоду и дождь. Кажется, накопилось уже около сотни снимков и каждый со своей датой. Ещё одна моя страсть – это камни. В тумбе лежит целый контейнер со множеством минералов и каменных пород. Частенько я сажусь на пол, раскладываю вокруг себя каждый образец и по долгу разглядываю их структуры, пытаясь увидеть там историю каждого из них. Большую часть камней мне привезли родители из разных стран и городов. Некоторые я нашёл самостоятельно, а иные приобрёл на специальных ярмарках.

Солнце уже постепенно близилось к горизонту. Редкие капли, оставшиеся после дождя, всё ещё упрямо сидели на обратной стороне окна. Не это ли мои ловцы снов, с таким терпением ждущие, когда я упаду в грёзы? Хранящие покой и лечащие мои душевные тревоги.

Утром я встал довольно рано. Обычно я не сплю долго, иначе потом чувствую себя слишком вялым и не слишком живым. Мои временные «опекуны», как я их называю несмотря на своё совершеннолетие, ещё спали. Я потянулся, разбудил расслабленные мышцы и надел белый комплект домашней одежды, а также белые носки. Я не ношу на себе никакие другие цвета. Вся моя одежда исключительно белая, без отличительных оттенков и градиентов. Это у меня с детства. Из-за цветной одежды я постоянно чувствую себя грязным и у меня нарастает тревога. Когда я был маленький, нередко я начинал реветь и кричать из-за этих цветов (тогда родители ещё не знали о моих предпочтениях). Затем они стали покупать только белую одежду, и я почувствовал себя в безопасности. Конечно, её приходится очень часто стирать, но этим я занимаюсь самостоятельно.

Сперва, как и всегда, я пошёл в ванную комнату. Это ещё одно место моего покоя. Сняв одежду, я зашёл в душевую кабину и включил воду. Конечно, это не та вода, что падает для нас с неба. Это отфильтрованная, ржавая, пропитанная трубопроводом и истратившая свою энергию вода. Но всё же она даёт омовение и позволяет почувствовать телесную чистоту и расслабление. Что и говорить, дождь тоже издавна осквернён людьми, как и небо, где он зарождается. Но мы внизу, а небо наверху, там лучше, чем здесь на земле, где все ползают и трепыхаются как гады. Я позволил воде окутать всё моё тело. Провёл её по волосам, ладонями направил по лицу, вдоль шеи и ключиц; затем пустил по груди до живота и ниже, до самых ног. Это мой обряд очищения. Не понимаю, как многие люди пренебрегают этой важной дисциплиной.

Я никогда особо не интересовался семьёй и жизнью своих родственников. В основном мои знания касаются только родителей и бабушки с дедушкой. Однако однажды, проходя вдоль коридора, я обратил взгляд на семейные фотографии, украшавшие собой стену. Там была Вероника, её муж, мои родители, их родители, разные другие незнакомые мне люди… а также был один парень лет шестнадцати. Как я позже узнал, это был сын тёти. Раньше спальня, в которой меня поселили принадлежала ему. Он был очень скромным, но умным и послушным. К несчастью, однажды он попал в автомобильную аварию и с тех пор его не стало. Вероника с трудом перенесла эту тяжесть и до сих пор держит её на своих плечах. Именно после этого случая у неё появилась настолько глубокая страсть к уборке. Как она объясняет, порой возникает страх, что если она не уберёт квартиру начисто и где-то останется грязь, то кто-то ещё из её близких умрёт. Поэтому её жизнь вращается между бременем прошлого, страхами будущего и острым лезвием настоящего. (Я оторвал взгляд от безмолвных лиц на стене.)

Чуть позже, когда все встали, меня отправили в магазин за хлебом и молоком. Ужасная просьба, не люблю просто так покидать квартиру. Особенно ради какого-то там хлеба и того-то там молока… По мне так, можно обойтись и без них. Тем не менее после завтрака я оделся и спустился к выходу из парадной. Лампочка над тяжёлой железной дверью горит здесь круглые сутки. При этом кажется, словно она никогда не перегорает, а может быть её заменяют столь быстро и незаметно, что никто и не подозревает… Я представил, как человек в чёрном костюме-ниндзя посреди ночи пробирается в подъезд через открытое окно на втором этаже, ловко забирается по сливной трубе, запрыгивает внутрь сквозь раму, в темноте изящными движениями подкрадывается к лампочке и одним движением меняет её на новую… а потом также незаметно удаляется в своё логово городских ниндзя-электриков.

Из открывшейся двери мне в глаза ударило яркое слепящее солнце и приторно зелёная палитра трав. На небе не было ни малейшего намёка на облака. Даже ветер не ощущался на щеках. Кажется, будто всё вокруг замерло. Несколько человек в пёстрых летних рубашках прошли мимо меня в сторону главной дороги. Они разговаривали, ругались, и пили что-то из крафт-пакетов. Откуда-то из-за угла доносился звук газонокосилки и веяло запахом скошенной травы. А в соседнем доме громко играла музыка, слышался смех и свист. Я мотнул головой в попытке прогнать оттуда эти раздражающие звуки.

– А190ВЮ, О529ЕД, О662АЯ, Т013ХЦ…

Я люблю произносить номера автомобилей, когда иду по улице. У всех такие разные сочетания. Бывает даже получаются забавные слова из трёх букв. В магазине, к счастью, было прохладно. Это позволило мне немного оправиться от духоты и пекла. Я неспешно отыскал хлеб и молоко, которые обычно покупает Вероника, одновременно ловко огибая толкающихся женщин и подвыпивших мужчин, и затем оплатил всё на кассе самообслуживания (как я счастлив, что существуют такие кассы).

Уличный воздух вновь ударил сухостью в мои ноздри, когда я покинул прохладное помещение. В голове крутилось желание поскорее вернуться домой, принять душ и упрятаться в своей комнате. К счастью, дорога требует всего минут десять. На подходе к парадной я остановился, чтобы достать зацепившиеся за ткань ключи из заднего кармана брюк. Металлическое кольцо разошлось и ни в какую не хотело спокойно вылезать из закромов. Неожиданно я почувствовал едва заметное прохладное прикосновение. Его оказалось достаточно для того, чтобы немного охладить моё тело. Лёгкие наполнились свежим, не режущим горло и нос воздухом. Я оставил упрямые ключи в покое и поднял голову вверх. Ещё недавно чистейшее голубое небо стало мрачнеть и со всех сторон поползли нежданные упитанные гости. Пока я заворожённо наблюдал за этим чудом, со спины в меня врезался резкий ледяной поток воздуха. Он отшатнулся в сторону, взвился вокруг моих ног, так что я еле удержал равновесие, и помчался вдоль узкой арки елей прямо к центру жёлто-оранжевого поля. Я увидел, как последний столп света оказался окружён нагрянувшей бурей и с каждой минутой вытеснялся с нашей земли. Волны рапса, ободренные стремительным ветром, пришли в движение, распространяя свой танец от краёв поля к самому центру. Это было похоже на то, будто бы рапс совместно с ветром принялся исполнять обряд экзорцизма по изгнанию явившегося на наши головы демона света.

Я бросил продукты на лавочке и со всех ног побежал на поле боя в надежде успеть принять участие в их нелёгкой миссии, или хотя бы стать свидетелем этого сражения. Я оббежал по краю детскую площадку, юркнул в арку и оказался на окраине. До центра нужно было бежать ещё несколько сотен метров. Я окинул взглядом поле и происходившее на нём. Со всех сторон летели листья и пыль, в ушах шумело, а земля постепенно темнела, как перед наступлением ночи опускаются сумерки. Свет потихоньку гас и, казалось, моё подкрепление уже не успеет прибыть вовремя и оказалось бесполезным. Но вопреки сомнениям огненный луч вспыхнул с ещё большей силой и стал расширять свои границы. Цветы рапса, оказавшиеся в его пределах, задрожали, и я заметил, что даже само пространство оказалось бессильно против этого зверя, и принялось искажаться и таять прямо на глазах. Я встряхнулся и продолжил бег.

Потоки вьющегося горячего и холодного воздуха то и дело врезались мне в ноги. Рубашка, до сих пор державшаяся на трёх пуговицах, сдалась и распахнулась – теперь беспомощно болталась на моих плечах, трепетала за спиной как супергеройский плащ. Мелкая пыль и сорванные ветки то и дело хлестали по обнажившейся груди и животу. Лицо пришлось прикрыть руками, чтобы защитить глаза и рот. Через некоторое время я оказался в эпицентре битвы. Здесь ветер вращался вокруг солнечного круга с огромной скоростью, так что мне пришлось с усилием удерживать себя на ногах. Растения в ярости затрепетали в своём сокровенном магическом танце. От несчастных, оказавшихся в западне круга, исходил едва заметный чёрный дым.

«Нужно помочь!»

Недолго думая, я широко расставил ноги, выпрямился, грозно взглянул на раскалённый демонический круг и поднял руки вверх. Подражая мудрым цветам рапса, я начал имитировать их колыхания, вращая руками и телом в стороны неровными, броскими движениями. Вперёд, влево, кругом, вперёд… Ветер засвистел у меня над головой, наполнившись новой силой, а тучи стали чернее сажи. Вокруг ног закружили маленькие лепестки, сорвавшиеся с рапса, чтобы усилить мой танец и показать свою поддержку. Не чувствуя усталости, я продолжал изгонять нашего общего врага. Его свет начал ослабевать, а границы сужаться. Постепенными шагами мы сдвигались всё глубже и глубже, пока от него не остался узкий дымящийся столб. Последний шаг! Демон зашипел, взъерепенился и могу поклясться, если бы я мог слышать демоническую речь, то слышал бы и как он кричал. Ссс-щ-щ-щ! В воздухе затрещало, как трещат ветки в горящей печи, и в одно мгновение от луча света не осталось и следа.

На поле воцарилось спокойствие. Рубашка устало повисла за спиной. Рапс облегчённо склонился к земле и спрятал жёлтые цветы под покровом листьев, а ветер небольшими колебаниями давал понять, что всё ещё находится рядом. Тучи заняли своё место на небе и всё вокруг приобрело более тёмные и сонные тона. Я стоял и смотрел в небо, не веря, что мы так легко одержали победу, словно вот-вот злые силы вновь ударят по нам с ещё большей мощью, непостижимой небесной карой. Но всё оставалось спокойным. И в опровержение моим словам по лицу ударила мягкая дробь. Заморосил дождь и вдалеке за елями блеснули несколько молний. Это определённо означает победу!

Впервые за долгое время я искренне засмеялся и во всю что есть мочи закричал в вышину. Небо ответило мне раскатом грома, бурлящим потоком пролетающим по округе. Я запрыгал от радости и, раскинув руки, забегал кругами по отвоёванной земле. Я скакал, кружился, смеялся и кричал, падал в мокрую траву и вновь бежал. Было чувство, словно капли дождя вместе со мной радовались и танцевали по всему полю. Волшебная битва сменилась волшебным празднованием победы. Около получаса я оставался здесь, любуясь погодой, наслаждаясь невероятной силой погоды. В конце концов я вспомнил, что оставил на лавочке у парадной купленные для Вероники продукты и изо всех оставшихся сил помчал домой, пытаясь не поскользнуться на сырой земле.

Целую неделю шли дожди. В их расписании практически не было перерывов на отдых. Возможно, они хотели таким образом продлить эффект прошедшей битвы. Каждый день я выходил из дома и бежал на то самое поле, где со мной заговорило небо. Я проводил там по несколько часов подряд, приходя то утром, то вечером. В основном я просто сидел, слушал музыку соприкосновения травы и капель, и представлял себе бескрайние дикие дали, места, в которых не бывает людей. Там ревут реки, они поют песни дождю о том, как некогда пустые русла наполнились жизнью. Там господствует ветер, он устанавливает порядок и следит за всем, что происходит в его землях. Там спят горы, они хранят покой и оберегают своими спинами безмятежные долины. Там каждый день льёт дождь и идёт град. Тучи прячут эту святыню от злых глаз и вовек ни одна нечестивая душа не проникнет сюда. Как бы я хотел там побывать. Я точно знаю, это место существует.

И вот снова я здесь. Моя рубашка промокла насквозь. Белые джинсы уже слабо намекают на то, что когда-то они были белыми. Сейчас они все в чёрно-коричневой земле и грязи, местами зелёные с прилипшими травинками. Рубашке, впрочем, тоже досталось немало. Несмотря на мою любовь к белому, я не волнуюсь из-за этой грязи. Одежду можно отстирать, а проведённое время уже не наверстать. К вечеру я вернулся домой. С порога снял грязную, мокрую одежду и отнёс в стирку. На удивление, в квартире было довольно тихо. Лишь один еле заметный звук доносился с гостиной. Я медленно подошёл к приоткрытой двери и выглянул. На диване сидела Вероника в объятиях мужа. Она тихо плакала и шмыгала носом. В её руке лежал промокший от слёз платок, а рядом на диване телефон с открытой перепиской. Я сразу понял, что случилось.

– Фил, – приподнялась тётя, заметив моё появление. – Бабушка… она умерла…

Вновь поддавшись слезам, Вероника подошла и прижала меня к своей груди. Я услышал неровное прерывистое сердцебиение вперемешку со всхлипываниями. Меньше всего я хотел вот так странно, в неожиданных объятиях грустить о почившей бабушке. Но так делают многие, поэтому я решил покорно обнять тётушку в ответ. Её некогда белое оживлённое, без единой морщинки лицо, сейчас было красное и опухшее от слёз. Плечи дёргались в такт закатывающимся вздохам. Я не знаю как реагировать также, как другие люди. Раньше я задумывался о том, как встречу смерть кого-то из близких. Как я буду сидеть? Буду ли плакать и вздыхать? Перестану ли есть на несколько дней и запрусь в квартире? Я не нашёл ответа. Я не могу реагировать подобно им. Я не думаю, что из-за смерти стоит грустить. Это не та вещь, которая меняет всё вокруг с места на место. Я буду скучать по рассказам бабушки, которые смогли сохраниться в моей памяти, но я не буду грустить из-за того, что больше их не услышу. Я ведь помню их и смогу рассказать себе сам.

В течении нескольких дней мы собирали необходимые вещи. Вероника решила, что нужно лететь на похороны и поэтому они заказали билеты на ближайшие дни. Я взял с собой несколько комплектов белой одежды и белья, а также скетчбук для рисования, карандаши, ручки… и один из своих любимых камней – синий агат. Я держал его в руке на уровне глаз и внимательно рассматривал узоры на поверхности. Этот камень обладает силой наделять спокойствием и умиротворением. Я уверен, он поможет бабушке со спокойной душой отправиться в последний путь. По некоторым данным агат также может помочь благополучно попасть в рай и встретиться с архангелом. Бабушка всегда верила в бога и говорила о нём, но я не знаю его, поэтому не могу сказать точно, поможет ли он ей. По крайней мере она бы наверняка была этому рада.