Радужная пони для Сома

Я матерюсь, не особо громко, но душевно, Игореха молча слушает, но с места не двигается.

Народ потихоньку рассасывается.

Откуда-то сбоку подруливает Лексус с Алькой на буксире.

Тоже все сидел, сучара? И как меня Игореха прихватил? Скорее всего. И вмешиваться не стал, а теперь, наверно, кайфует, считая, что меня мгновенная карма настигла за то, что не поддержал его все с тем же Игорехой в разборке.

Краем глаза замечаю Немого, спокойно ковыряющего в зубах за нашим столом. Вот уж кому на все насрать. Ловлю его нечинаемый взгляд в нашу сторону. Странный. Но да похер. Немой сам по себе старнный. Если б не заобщался с ним еще с первого курса, не зная, кто такой, то десятой дорогой бы обходил…

– Сестра у тебя, конечно… – говорит подошедший Лексус Игорю, но тот только головой качает:

– Фильтруй. Я сам с ней разберусь. И если она зря накосячила, то извинюсь и компенсирую. Но только если сама виновата. Она сама виновата?

Он смотрит на меня жестко, словно обвиняя в чем-то.

Да пошел ты!

Правда, я ничего не говорю, но и вины за собой не чувствую. Она первая начала.

Лексус кивает и неожиданно для всех говорит Игорехе:

– Пойдем, поговорим.

Алька, услышав это, удивленно раскрывает рот и, повторяя ее, так же удивленно распахивает свисток ее подружка Маринка, стоящая неподалеку.

Ну да… Пригласить новенького к нам за стол – это даже не странность, а что-то из фэнтази-романов…

Но, в принципе, я и сам не против поближе пообщаться с этим придурком. И, особенно, с его бешеной сестрой.

Но это – в планах. Недалеких. Ближайших, можно сказать…

Глава 4

– Оле-е-еж… – Маринка извивается на коленях Лекса, активно крутит жопой, мажет ему помадой шею.

Глаза дурные, сиськи наружу, и наплевать ей, что они не одни в комнате.

Мне, в принципе, тоже насрать, я методично накидываюсь бухлом, периодически тиская девочку, сидящую рядом.

Она тоже на колени хотела, но я согнал. Мне сегодня не хотелось секса, как ни странно. Просто тупо нажраться.

Где-то в соседней комнате развлекается Игореха, на которого с самого начала вечера с разбегу прыгают наши девки.

Не иначе, узнали, кто у нас папа.

Да и сам Игореха внешне не подкачал. И, опять же, сегодняшняя сцена в буфете, где я выставил себя дебилом, верней, меня выставили, для него была очень даже крутой визитной карточкой. Рекламой.

Если до этого он не особо был заметен, то теперь-то уж покоя ему не дадут. Будут прыгать вокруг в надежде, он питерский прынц заметит провинциальную золушку.

Плавали, знаем.

Пройденный этап.

Ко мне до сих пор, несмотря на репутацию, лезут без конца. На что надеются?

Ладно, хер с ним, надо накатить…

Толкаю под локоть Вилка, он понятливо льет в стакан виски. Неплохой подгон от Игрехи, опять же. Для толпы – пойло, для избранных – нормальная выпивка. Чувствуется опыт.

Лескус по этому поводу уже напрягся, не нравится ему чужак, слишком борзый и независимый. И теперь, сто пудов, Лекс думает, что Игореха захочет занять его место некоронованного короля универа.

Мне ржачно наблюдать за этими детскими обидками и прикидками.

Ну а чем еще заниматься?

Не учебой же.

Выпиваю, смотрю на титьки Маринки, активно ерзающей на коленях Лекса. Красиво. Но наощупь – говно.

Маринка эта – блядь та еще, с каждым из нас попрыгала в свое время. Никого не обделила. Даже к Немому подкатывала, но тот по обыкновению не заметил шебуршания возле себя.

Я не отказался. Вилок, насколько я в курсе, тоже.

Но больше одного раза ее трахать никто не захотел, и это показатель.

Лекс обычно не велся, хотя не без греха, но хватало ума не гадить там, где жрешь. Маринка эта – подружка его Альки, могла запросто трепануть из зависти.

А Алька – не из тех, кто будет такое сносить. Принцесса, блять.

И потому непонятно, какого хера сейчас Лекс делает.

Но это его жизнь, его ошибки.

Я лучше о своих подумаю…

Прикрываю глаза, ощущая, как виски мягко катится по пищеводу, расслабляя и принося мнимое похуистическое спокойствие.

Ну, в конце концов, чего такого случилось?

Ну, послала меня одна мелкая шмякодявка… И чего теперь? Ей же хуже. Не поимеет роскошный опыт с богом секса. Нога не сломана, хотя синяк там конкретный. Но сейчас уже даже не болит… Вот и все.

Конечно, я ей отомщу. Пока не знаю, как, но придумаю. Она у нас первокурсница, сейчас начало года, так что времени много…

– Слышь, как нога? – тянет рядом Вилок, с трудом фокусируя взгляд на мне.

Вот какого хера проснулся, тупой увалень?

– Нормально, – отвечаю я, с досадой откидывая от себя лапку девки, заебала.

– Ну окей… А то орал там так, словно она ее тебе сломала…

– Кто? Эта радужная овца? – ощущаю, как завожусь, через мягкое, успокаивающее действие виски пробуривается тяжелая ярость, – да я просто не хотел ее прямо там бить! Девка же, тупая. Бессмысленная.

– А так по тебе и не сказать было… – щерится Вилок, – на видосе ты прям бесился…

– Из-за кого? – Блять, видосы эти гребанные… Ярость все сильнее, сажусь ровнее, рычу девке, – руки убери!

– Да ладно… – тянет издевательски Вилок, – че теперь… Уработала она тебя, вчистую…

– Не пизди! – я все-таки срываюсь. Вилок, он, конечно, увалень и тупица, но, когда надо, умеет ткнуть в самое больное. Проверено уже не раз. Не так он прост, скотина. – Она вообще дура тупая! Я ее пощадил, понятно? Потому что с девкой драться – западло! Девку надо трахать, на колени ставить. Там ее место.

– Но пока что она тебя поставила, – ржет Вилок.

– Че? – меня начинает трясти от бешенства. Причем, понимаю какой-то частью мозга, что несет уже, что надо тормознуть, и не могу. В глазах кровавые пятна, не остановиться… – Ты че сказал?

Вилок ржет, я смотрю на Лексуса, он тоже усмехается, уже жадно лапая совсем поплывшую Маринку.

То есть… Они реально так думают? Реально думают, что меня эта мелкая сучка на колени поставила?

Сжимаю губы, пытаясь успокоиться.

И вот вообще мне в этот момент плевать на свою привычную мантру, что все похуй, пляшем.

Меня почему-то дико закусила эта ситуация. И хочется выйти из нее победителем. И потому я произношу то, чего вообще не планировал. О чем, не думал даже. До этой минуты.

– Она будет передо мной на коленях стоять, ясно? И сосать.

– Не пизди, Сом, – ржет Вилок, – она тебе скорее член откусит!

– Забьемся? – рычу я, перегибаясь через подлокотник к Вилку, – забьемся? Она будет на коленях стоять. Передо мной. До конца месяца.

– На твой субарик, – Вилок кивает неожиданно трезво, смотрит на меня с прищуром. Ах, ты сука… Я сходу понимаю все. Провокация, блять!

Понимаю.

И не торможу.

Состояние пьяное и дурное.

Мне хочется доказать, что то, что произошло в буфете, чистая случайность. И даже не случайность, а мое желание. Моя добрая воля. Я ее спецом отпустил, потому что с бабами не дерусь! Я их трахаю! И ее трахну. Обязательно. До конца месяца.

– Против твоего ровика, – киваю и с удовлетворением вижу, как глаза Вилка расширяются. Ровик, эта рухлядь для пенсионеров, была подарена ему папашей, и Вилок никому никогда не признается, насколько тащится от него. На людях кривится, потому что даже ровик спорт при всей его дороговизне и начинке, западло для парня. Для мужика за сорокет – самое оно. Но Вилку нравится, я несколько раз видел, как он с выражением кайфа на роже проводит ладонью по торпедо… Только, когда никого рядом не было, естественно.

Так что, пожалуй, это серьезно.

И, если Вилок рассчитывал, что я сдам назад и не захочу лишаться субару, то теперь я сам поставил его раком.

Вилок смотрит мне в глаза, выискивая в них неуверенность, но не находит.

Ну давай, урод, отказывайся сам! Тогда я чисто морально выиграю.

– Идет, – хрипит Вилок, – но с видосом!

– С видосом, – киваю я, поворачиваюсь к Лексу, с интересом наблюдающему за нами, – разбей.

Он вяло машет ладонью, типа, разбивает.

После этого я хватаюсь, словно утопающий, за виски одной рукой и за жопу девки другой.

Осознание того, что случилось, приходит как-то сразу, обрушивается тупой давящей волной на башку.

И на душе нереально гадко. Мерзотно, как от просмотра блевотного порно.

Я вперся в херню. Сам. Никто не тянул. Мог тупо это остановить, мог сдать назад. Ну и что, что подумают? Без разницы же мне всегда было?

Так что произошло сейчас?

Какого хера я повелся на откровенную провокацию?

И, самое тупое, что назад не отмотать.

Потому что отказываться надо на начальной стадии, а не когда уже забились. Это будет совсем уже отвратно. Гораздо хуже, чем если б меня считали слабаком, которого девка на колени поставила…

От огорчения, что выхода никакого не вижу, допиваю стакан до дна и тут же луплю еще один. Вилок не отстает, Лексус сует лапу под юбку Маринки, видно, окончательно все для себя решив на сегодняшнюю ночь.

Я смотрю расфокусированным взглядом на стоящие торчком сиськи Маринки, и почему-то это не вызывает возбуждения. Только гадливость.

Зачем Лексу, имеющему возможность трахать такую куколку, как Алька, все эти грязные девки, вообще непонятно…

Но это его дело…

А я… Я вперся. Как же я вперся, блять…

У меня процесс самобичевания в полном разгаре, когда на пороге появляется подружка Лекса Алька.

Она охерительно хороша в коротком платье и с длиннющими ногами. И глаза такие обиженные.

Повезло Лексу, скотине, его такая девочка любит…

Я отвлекаюсь на свою горькую судьбу и пропускаю момент грандиозных разборок.

Алька, понятно, злится, Лекс за ней бежит, Маринка торжествующе поправляет титьки. Она своего добилась, похоже, поимела подружку.

И меня сегодня поимели…

Так что мы с Алькой в одном вагоне…

Пиздец, а не день.

Глава 5

– Немой, а вот чего тебе по жизни нужно?

Вопрос, конечно, пиздец, какой философский, но меня всегда после поллитра вискарика тянет на потрындеть за жизнь.

Это у меня в отца, он тоже, как на пробку наступит, так и распускает сопли. Мать это знает и надираться ему не дает. По крайней мере, часто.

Ловлю себя на том, что уже в который раз за эти сутки вспомнил про предков, и дико злюсь. Потому что это – тоже показатель.

В первую очередь, слабости моей. И дурости.

Предки про меня не вспоминают, им хорошо там, где они сейчас. И да, я даже не помню, где они.

Нет, они звонят и даже регулярно, и бабла у меня на счету всегда полно… Но я не отслеживаю траекторию их перемещений по миру, мне это нахер не надо.

И обычно не вспоминаю про их существование. Как и они про мое, раз и навсегда откупившись от неправильного потомка домом, машиной и баблом.

И то, что начал про них думать, на редкость тревожный звоночек.

Короче, отлавливаю в себе эту слабость, торопливо тянусь к кальяну, хорошенько затягиваюсь, надеясь, что дым, помноженный на спиртное, вставит до предела. Заполнит пустоту.

Но не вставляет.

В душе какая-то хрень непонятная. Мысли, мысли…

И вот итог… Разговоры душевные с придурком Немым.

Хотя, по его кликухе любому дураку понятно же, что ни о каких беседах речи быть не может!

Но Немой хорош в одном: молчит отлично. Можно пиздеть о чем угодно и быть уверенным, что не сдаст. Да и пьет мало, надежный, до дома точно допрет, если меня отрубит… Потому чилить с ним люблю. Никаких напрягов, гнилых базаров и прочего дерьма. Одни плюсы. Не то, что с другими.

Тот же Вилок, сучара, обычно по пьяни – урод уродом, начинает хрень нести какую-нибудь, так, что уши сворачивает. Или, как в прошлый раз, на слабо словит, крутанет на какой-нибудь блудняк.

Черт… Эти мысли насчет спора тупого тоже сейчас не в тему. Не хочу! Нахуй!

Смотрю на каменную рожу сидящего рядом Немого, злясь на него за эту каменность.

Вот ведь… Железный, мать его, человек… Все ему похуй.

– Ну? Чего молчишь? Тебе же чего-то надо? Да?

Сам не пойму, какого хера пристал к нему?

Может, реально хочу понять, чего надо моему постоянному компаньону по впискам. А может… Может, чтоб, как Вилок, кого-то растревожить… Не все же мне одному?

Немой невозмутимо покуривает кальян, развалившись в лаунже модного клубешника, где мы частенько бываем. Ну а чем заняться в скучный осенний вечерок двум несчастным студентам? Не курсовик же писать, в самом деле? Да и рано еще, сентябрь только… До сессии вагонище времени, можно пока расслабиться.

А мне необходимо расслабиться… Столько напряга, столько нервяка…

Короче, я расслабляюсь с того самого тупого дня, как впервые увидел Радужку и познал унижение.

Расслабляюсь, активно стараясь забыть все произошедшее и малодушно надеясь, что оно само как-нибудь рассосется… Может, Радужка свалит из города куда-нибудь? И я ее не увижу? Хотя, нет… Почему-то этого не хочется.

Будет гораздо лучше, если куда-нибудь пропадет Вилок. Вот уж о ком не стану переживать…

Короче, понятно, что я, как та черепаха, прячу голову и лапы под панцирь, надеясь переждать таким образом суровое воздействие внешней среды. Агрессивной, мать ее.

Немой ко мне присоединяется, кстати, чуть позже.

На вписке моей его не было, эпический проеб Лекса он не наблюдал, но сто процентов знает.

Естественно, ему это все глубоко похер.

Лекс изо всех сил старается сейчас вернуть Альку, правда, способ выбирает тупой, но это уже его печаль.

Я не лезу. Так, чисто стебусь немного…

Сегодня днем, в универе, куда я все же выполз на парочку пар, Алька выглядела потерянной.

Она, похоже, не вкуривала вообще, что происходит, и Лекс с удовольствием показывал ей ее место и то, что она его потеряла своим тупым поведением и нежеланием его понять и простить маленькие слабости. В конце концов, не на трахе же она его застукала? Ну, подумаешь, сунул пальцы в девку… Это же не измена!

Но Алька почему-то этими объяснениями не прониклась тем вечером, облила Лекса колой и свалила в темную ночь.

А он, гордый, решил показать, кто у нас кто.

В смысле, кто крутой пацан, а кто дура, счастья своего не понимающая.

На переменах показательно тискал ошалевшую от радости Маринку, которой бы в другой ситуации вообще ничего не обломилось, и пялился на Альку с плохо скрываемой надеждой, что не выдержит и прибежит мириться.

Но Алька – не Маринка. У нее характер и порода. А потому Лекс с его детством в жопе твердо отправился нахуй.

Я прям ее зауважал в этот момент. И даже попытал удачу, подкатил чуток. Не всерьез, просто чтоб поддержать, дать понять, что такая классная телка не должна ходить смурной и сильно переживать из-за одного кретина.

Правда, она, похоже, не так поняла, а Лекс разозлился на мой подкат и попытался даже мне что-то предъявить.

Но на мне не покатаешься, только поржал сильнее еще.

Хоть какое-то развлечение в этом гребанном безвоздушном пространстве.

И потому сегодня вечером мы с Немым чилим вдвоем. Вилка я видеть не хочу, урода кусок… Лекс плачет по Альке.

И хорошо, что никого из них нет, как-то они меня задолбали за эти годы.

Уже давно и на полном серьезе подумываю все кинуть, и универ в том числе. Удерживает только лень.

Тупо лень шевелиться, делать телодвижения, менять что-то…

И вот моя лень, моя жизнь на автомате и привели к этому тупому спору. Он должен был бы меня взбодрить… И да, взбодрил… До мяса продрал.

Я смотрю на Немого, невозмутимо выдувающего ноздрями дым, и в реале хочу понять, чего ему надо от жизни. Он знает? Может, знает…

Я вот – нет.

Немой молчит, словно и не слышит мой вопрос. Глаза его полуприкрыты, рожа каменная…

И я уже не надеюсь на ответ, когда внезапно…

– Мне нужна… – его голос тихий, хриплый, и я удивленно вслушиваюсь, потому что редко такое бывает: Немой разговаривает! Можно отмечать это событие в календаре, блять. – Мне нужен… Шанс.

О, блять.

Молчал-молчал и выдал. Нихера не понятно, но очень интересно.

– На что шанс? Какой? – уточняющие вопросы пропадают в дыме кальяна. Немой, словно осознав, что слишком что-то разговорился, прячется за густым облаком.

А затем и вовсе встает и молча спрыгивает с небольшого подиума, на котором расположены диваны лаунжа.

Я, нихрена не поняв из его внезапных откровений и телодвижений, на автомате следую в кильватере, держа в виду слоновью тушу, легко прорубающую толпу.

Интересно, куда так прется?

Вижу, что он неожиданно замирает на месте, словно встретил кого-то знакомого, но кого, не вижу из–за его габаритов.

А через мгновение я забываю про Немого, потому что глаз улавливает знакомые радужные переливы…

Топаю туда, вглядываясь в толпу…

И вижу охренительную по своей наглости картину!

На моих глазах мелкую Радужку трясет какой-то отморозок, да так, что разноцветные волосы мотаются, словно ленты на ветру! Не успеваю среагировать, просто ускоряюсь, в глазах тоже радужные ленты… И наблюдаю, как к девчонке и тискающему ее уроду кидается непонятно, откуда тут нарисовавшаяся Алька и сходу получает по лицу. Охуеть…

Пока я охуеваю, появившийся из толпы Немой блокирует второй удар ублюдка, воюющего с бабами, направленный на все ту же бедовую Альку, а затем со смаком пиздит соперника на полу. Оно понятно, после удара Немого на ногах могут устоять единицы, и этот стероидный качок явно не из их числа.

Радужка кидается к месту событий, но я уже выхожу из комы, бегу к ней и перехватываю в самый последний момент, потому что нечаянно может попасть под стрелу. Немой – это машина, он не затормозит…

А мелкая, но жилистая и бешеная совершенно девчонка, ругается, рвется из моих рук, кажется, толком не понимая, кто ее держит.

Перехватываю поудобней, с неожиданным кайфом ощущая тонкость талии и одуряюще сладкий запах радужной макушки.

– Пусти! – пищит боевая шмякодяка, выворачиваясь изо всех сил, – пусти! Я ему глаз на жопу! Я ему!..

Ох, и язык грязный… Кайф…

Держу крепче, что-то бормочу про “успокоиться” и “Немой сам решит”, но тут слышу крик Альки, поворачиваюсь и очень даже вовремя!

От дальнего лаунжа к нам бегут ребятки, и явно не просто поздороваться!

Немой сильно занят наказанием урода, распускающего руки на девчонок, а потому я, аккуратно поставив Радужку на пол, наставительно говорю ей:

– Стой тут, коза.

Не факт, что послушается, но все же…

После чего свистом обращаю внимание увлекшегося Немого на новые задачи.

И радостно разминаю ладони.

Вечер перестает быть стремным, и мне это в кайф!

А!

Еще и Радужка смотрит!

Отлично просто!

Столько плюсов за один раз!

Глава 6

– На выход, засранцы, – пожилой мент в расходящейся на пузе форменной рубашке показательно звенит ключами и кивает нам с Немым на дверь.

Мы, естественно, уговаривать себя не заставляем, шустро выметаемся, недоумевая, чего это такое приключилось.

Нас выпускают? Переводят? Или в пресс-хату посадят? Хотя, какая тут у них пресс-хата… И какой смысл нас прессовать? Разве что, чтоб отомстить за нечаянное наступление на лицо одного из вязавших нас накануне ментов.

Ну так это он сам виноват, ноги слабые, взял и упал…

На выходе нам отдают личные вещи, причем, реально все, и карточки, и даже тот небольшой налик, что был при нас.

– А в честь чего помилование? – ерничаю я привычно, распихивая по карманам шмот.

– Радуйтесь, что у ваших девок папаша такой серьезный, – лениво делится мент. Он вообще нормальный мужик, я его знаю, пару раз залетал, ночевал уже тут, под его присмотром, – если б не он, пошли бы вы по этапу.

– Да ну не гони, дядь, – усмехаюсь я, стреляя напряженным взглядом в невозмутимого Немого, – за простую разборку? По этапу?

– Парень, которого вы уронили, в больнице со средне-тяжелым. Так что было бы желание. Но вам повезло, так что пиздуйте отсюда, щеглы желторотые. И больше так не влетайте.

Под это, вполне миролюбивое напутствие, мы выходим на крыльцо отделения.

Утреннее солнце шпарит совершенно не по-осеннему, и голова, несмотря на недосып, перепой и прочие прелести, вполне ясная.

А, главное, настроение – зашибись!

Достаю телефон, проверяю зарядку.

И отправляю Радужке сообщение:

“Тебе понравился мой вчерашний танец?”

Естественно, как и все эти сутки, ответа не получаю. Но галочки, что все прочитано, появляются.

Это особый кайф: вот так вот отправлять ей что-нибудь прикольное, пошлое, а потом представлять смущенную красную мордашку.

Я не могу отказать себе в этом удовольствии.

Если в самом начале, когда только узнал ее номер, писал всякую розовую хуйню, которую так любят девки, и то, исключительно отрабатывая спор у себя в башке, типа, что-то делаю, не сижу, и все, отъебитесь. То сейчас… Сейчас мне прикольно.

Интересно.

И не так стремно, кстати. Как-то пишешь ерунду смешную и забываешь немного о всем говне, что в реале вокруг. Можно даже представить, что просто так окучиваешь понравившуюся тебе девчонку.

Я, правда, так никогда не делал, и сомневаюсь, что стал бы усердствовать, если б не спор ебучий, но все бывает в первый раз.

И, кстати, из плюсов: мой номер она до сих пор не блоканула, читает… Значит, тоже чего-то думает? Рассматривает меня?

А, учитывая, что я сегодня ночью сыграл в героя-освободителя, то вообще можно и активизироваться…

Удивительное дело, как одна и та же ситуация может быть по-разному воспринята.

Еще вчера я ныл и тупил, прикидывая, как выбраться из жопы, а сегодня…

Сегодня я думаю, что вообще все очень даже неплохо.

В конце концов, попрыгаю я вокруг нее, поиграю на публику. Пару фоток в соцсети запилю. А потом съеду с темы. Ну и хер с ним, со спором. Я не настолько двинутый, чтоб стремиться к выигрышу, несмотря ни на что.

Если б в самом начале зассал, тогда да, много вони было бы. И неприятно, чего уж там.

А вот если в процессе не получилось… Ну чего, бывает… Все не предусмотришь. Но кто скажет, что я не пытался?

Субарик, конечно, жаль, но папаша еще купит.

Зато потом смогу спокойно играть с Радужкой в том темпе, в котором мне хочется. И без всяких там споров и сроков.

И в постели нашей не будет других участников, кроме нас.

Да, отличный план.

Теперь надо поработать над его воплощением.

– Ну чего, немая ты рожа, пожрать и по бабам? – весело предлагаю я задумчиво курящему Немому, – кпз стимулирует?

Он отбрасывает сигарету и серьезно кивает.

Его тоже явно стимулирует.

И да, надо же еще выяснить, чей папаша тут у нас ангелом-хранителем поработал. И чего мы ему за это будем должны.

Думается мне, что Алькин. Это вполне логично, он же у нее прокурор и уже пару раз меня вытаскивал из небольших передряг. Верней, не он, а ее братишка старший, но не суть.

Главное, что это скорее всего он.

Значит, надо сегодня к Альке подойти и хотя бы спасибо сказать.

– Слышь, Немой, Алькин предок нас отсюда вытряс, – делюсь я своими мыслями с Немым, – надо бы ей спасибо сказать… Хотя, мы вчера нормально так поблагодарили. Если б не мы, ходить бы дочке прокурора с битой рожей… Но все равно… И надо бы выяснить, чего там этот хер, которого ты полюбил башкой об пол, заяву будет катать или нет. Алька может тоже знать. Это чтоб нам не лезть, если что, самим, не будить зверя. Как думаешь?

Немой смотрит на меня, потом, помедлив, опять кивает.

Пиздец, какая беседа содержательная.

– Ладно, я поехал, увидимся в универе, – прощаюсь я с Немым и набираю в приложении такси домашний адрес.

До пар еще есть полчаса, как раз помыться и пожрать.

А потом можно и по бабам.

По бабе одной, вернее…

Девочке.

Радужке.

Пожалуй, навестить ее надо будет после пар. Проведать…

В универе отпаиваюсь энергетиком пополам с кофе, отлавливаю недовольного Лексуса.

Оно и понятно, с чего ему быть довольным: Алька, судя по всему, окончательно в утиль отправила, и молодец, красава. А Маринка, наоборот, прилипла, как конский клещ к жопе. И на роже Лекса сейчас прямо скорбь и дикая работа мысли: как вернуть Альку и одновременно не выглядеть говном, под ее ногами растекшимся.

Очень тяжелая задача, нереальная. Удивлюсь я, если Лекс справится.

Мне-то явно полегче.

Спамлю Радужку всякой фигней. Безответно, естественно.

Ее и в универе нет, я спецом ходил смотрел в группе ее. Это и понятно: молоденькая, неопытная, пить не умеет… Страдает сейчас, наверно.

Алька-то все посильнее будет. К тому же у них сегодня Рашидовна, а мы у нее хоть и не учились, слава богам, но очень наслышаны. Там за пропуски ебут так, что потом на всю жизнь от секса блевать будешь.

Алька бледная, но вполне живая.

Я вижу ее в коридоре у библиотеки, киваю Немому, чтоб со мной подошел, поговорил, спасибо сказал…