Семь сестер. Сестра жемчуга

Черты лица Энни были искажены гримасой то ли боли, то ли злости. Она что-то шептала отцу хриплым голосом. Но вот Ральф взял ее руки в свои и крепко сжал их, потом наклонился к ней поближе и что-то шепотом стал объяснять на ухо. После чего нежно поцеловал ее в лоб. Легкий взмах рукой на прощание, и отец тут же развернулся к Энни спиной и зашагал прочь от этого дома. А Энни так и осталась стоять на крыльце в полном одиночестве, поглаживая обеими руками достаточно объемный живот, который был заметен даже с того места, где притаилась Китти. Но уже в следующую минуту Энни исчезла в доме, громко хлопнув за собой дверью.

Китти выждала минут пять и лишь потом побрела домой, чувствуя, что ноги не держат ее. Дома она занялась привычными домашними делами, но все делала механически, мысли ее всецело были заняты тем, чему она невольно стала свидетелем совсем недавно. Вполне возможно, размышляла она, на самом деле все обстоит совсем не так, как показалось ей со стороны. Вполне возможно, отец просто утешал бедную женщину, попавшую, судя по всему, в весьма неприятную ситуацию…

Однако в глубине души, в самых дальних ее закоулках, Китти прекрасно понимала, что это не так. Она уже обо всем догадалась.

Все последующие дни Китти старательно избегала встреч с отцом. Частично ей помогло в этом приближающееся восемнадцатилетие. Все домашние постоянно шушукались между собой, секретничали, видно сгорая от нетерпения в предвкушении грядущего праздника. Сестры попросту выставили ее из своей комнаты под предлогом, что им нужно конфиденциально обсудить что-то очень важное. Родители тоже часами просиживали в гостиной за плотно закрытыми дверями.

Вечером накануне дня рождения Ральф перехватил Китти уже тогда, когда она направлялась к себе наверх.

– Моя дорогая Катерина, – прочувствованно начал он. – Уже завтра ты станешь совсем взрослой девушкой.

– Да, папа. – Китти смиренно потупила очи, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Мы с матерью гордимся тобой, это правда. – Ральф наклонился и запечатлел поцелуй на ее щеке. – Спокойной ночи, дитя мое, и благослови тебя Господь.

Китти молча кивнула в знак благодарности и поспешила к себе в спальню.

Уже лежа в постели, она натянула на себя все одеяла и укрылась с головой. Однако поздняя осень с ее морозами все равно заставляла дрожать от холода.

– Прости меня, Господи, – прошептала Китти со вздохом. – Но я действительно сейчас не знаю, кем является мой отец на самом деле.

Когда на следующее утро Китти спустилась вниз, Эльза уже хлопотала в гостиной, разжигая камин. Промучившись без сна почти всю ночь, уже вторую кряду, Китти отчаянно хотелось на свежий воздух, чтоб хоть немного рассеять тот туман, который воцарился у нее в голове после всего того, что случилось накануне. Китти тихонько выскользнула из дома и направилась в сторону порта.

Остановилась, чтобы присесть на невысокую дамбу. Села и принялась смотреть за тем, как медленно светает пасмурное небо, раскрашиваясь по всей своей ширине пурпурно-алыми всполохами. Завораживающее зрелище! Внезапно Китти увидела, как со стороны улицы, по которой она только что шла, вынырнула фигурка женщины и устремилась к ней. Китти безошибочно узнала Энни. Наверняка та заметила ее и решила догнать.

Энни приблизилась к Китти почти вплотную, и их взгляды встретились.

– Он приходил ко мне, – отрывисто бросила Энни. Вид у нее был измученный. Темные круги залегли под глазами. – Ему больше не спрятаться за именем Бога. Господь… Он все видит… Он знает правду!

– Я… – растерялась Китти и невольно отпрянула от нее.

– Что он заставляет меня сделать? – продолжила Энни вызывающе грубо. – Дал пару монеток и велел избавиться от дитяти. Представляешь? Как я могу? Я не могу! Да и срок уже большой…

– Простите меня, но я не знаю… Я… Мне жаль…

– Скажите на милость! Ей, видите ли, жаль! Что мне толку от твоей жалости? Это твой злосчастный папаша должен просить у меня прощения…

– Мне пора… Извините, но мне нужно идти, – пробормотала Китти, подхватываясь со своего места, и, подобрав юбки, быстро зашагала по направлению к дому.

– Он не человек, а дьявол! – крикнула ей вдогонку Энни. – Я правду говорю!

Собрав все силы, Китти кое-как вытерпела остаток дня, ничем не выдав своего расстройства. С деланой радостью открыла подарки, которые смастерили своими руками сестры. Потом задула все свечи на торте – Эльза специально испекла его по такому случаю. Китти даже заставила себя не содрогнуться, когда Ральф обнял ее и поцеловал. Что может быть естественнее, чем отец, целующий свою дочь по случаю ее восемнадцатилетия? Пожалуй, именно так она и восприняла бы этот поцелуй пару дней тому назад. Но сегодня она видела в этом что-то нечистое, греховное…

– Дорогая Китти! – воскликнула Адель, поздравляя дочь и не скрывая своей гордости. – Ты стала настоящей красавицей. Молю Господа, чтобы в скором будущем ты обзавелась своей семьей и стала хозяйкой собственного дома.

– Спасибо, мамочка, – тихо обронила в ответ Китти.

– Дорогая Катерина! Моя любимая, ни на кого не похожая дочь! Поздравляю тебя с днем рожденья! Пусть Господь благословит тебя в твоей будущей жизни. Верю, у Него для тебя, дорогая, запасен особый удел.

Вечером того же дня отец пригласил ее к себе в кабинет, каморку с голыми стенами, расположенную в самом дальнем конце дома, с окном, выходящим на глухую кирпичную стену. Отец всегда повторял, что такой неприглядный пейзаж за окном позволяет ему максимально сосредоточиться, когда он работает над своей очередной проповедью.

– Пожалуйста, проходи сюда, Катерина. Присаживайся! – Отец жестом указал на деревянный стул с высокой жесткой спинкой, стоявший в углу комнаты. – Как ты уже знаешь, я недавно ужинал в доме миссис Мак Кромби.

– Да, папа, – коротко подтвердила Китти. Всякий раз, когда ей доводилось сталкиваться в церкви с могущественной покровительницей отца, она видела перед собой расфуфыренную пышную даму средних лет в весьма экстравагантных нарядах, особенно неуместных на фоне нищенской одежды остальных прихожан. Миссис Мак Кромби никогда не бывала у них дома. Обычно отец сам отправлялся с визитом в ее роскошный особняк неподалеку от Принсис-стрит. За все время знакомства с миссис Мак Кромби Китти едва ли обменялась с ней десятком вежливых фраз, типа «доброе утро», если им случалось столкнуться друг с другом на выходе из церкви по окончании службы.

– Как тебе известно, Катерина, миссис Мак Кромби всегда была самой щедрой благодетельницей нашей церкви и всего нашего прихода, – продолжил Ральф. – Ее старший сын тоже посвятил себя священнической деятельности, но, к несчастью, он был убит на войне с бурами. У меня такое чувство, что во мне она как бы видит его замену. Наверное, потому она всегда так щедро жертвует на нужды церкви и в память о своем погибшем сыне. Она очень хорошая женщина, настоящая христианка, всегда готовая помочь тем, кому менее повезло в этой жизни. Само собой, я бесконечно признателен миссис Мак Кромби за то, что она обратила свой взор именно на ту церковь, в которой служу я.

– Да, папа, – согласно кивнула Китти, все еще не понимая, к чему клонит отец, но в душе желая только одного. Чтобы этот разговор поскорее закончился. В конце концов, ей только что исполнилось восемнадцать лет, она уже совсем взрослая. А в данную минуту ей нестерпимо тяжело даже дышать одним воздухом с этим человеком.

– Видишь ли, у миссис Мак Кромби есть родственники в Австралии. Это тебе, впрочем, тоже известно. Там живет ее младшая сестра с мужем и двумя сыновьями. Она не видела всех их много лет. Сестра живет в городе Аделаида, расположенном на южном побережье континента. Так вот, сравнительно недавно миссис Мак Кромби приняла решение совершить путешествие в Австралию и навестить свою родню, пока у нее еще есть силы и здоровье.

– Да, папа.

– И вот… сейчас она ищет себе компаньонку, которая бы сопровождала ее в этом долгом путешествии. Разумеется, девушка должна происходить из хорошей христианской семьи, но при этом она будет помогать ей во всем, следить за ее гардеробом, причесывать ее. Ну, и все такое… И тогда я… предложил ей твою кандидатуру, Катерина. Ты будешь отсутствовать дома не более девяти месяцев. Мы уже все обсудили с твоей матерью. Думаю, у тебя появилась отличная возможность посмотреть мир. Надеюсь, путешествие поможет тебе также обуздать свой неуемный темперамент.

Предложение отца повергло Китти в ужас. Она и понятия не имела, что сказать в ответ. Наконец она выдавила из себя:

– Но, папа, мне хорошо дома, и я здесь всем довольна. И потом я…

– Понимаю, какие бури бушуют внутри тебя, Китти. Я тоже в свое время прошел через все это, пока не обрел Господа…

Отец оторвал свой взгляд от ее лица, и по его глазам Китти поняла, что он унесся мыслями в далекое прошлое.

– Я знаю, ты мечешься, хочешь обрести какую-то цель в жизни. Будем молиться, чтобы в один прекрасный день ты нашла ее в призвании стать хорошей женой и матерью. Что же касается дня сегодняшнего, что думаешь о поездке?

– Даже не знаю, что сказать, если честно, – не стала кривить душой Китти.

– Я покажу тебе Австралию в географическом атласе. Наверное, ты наслышана, что в этой стране на каждом шагу человека подстерегают всяческие опасности и угрозы, что она еще мало исследована, что тамошние аборигены – варвары и все такое. Но миссис Мак Кромби уверяет меня, что Аделаида – вполне цивилизованный город, что там есть приличное общество, такое же, как, скажем, у нас в Эдинбурге. Многие наши единоверцы отправились в Австралию еще в тридцатые годы прошлого века, спасаясь от преследований по религиозным мотивам. Она рассказала мне, что в городе уже построено несколько красивых лютеранских и пресвитерианских церквей. Это то место, где чтут Господа. Вот почему я без колебаний готов отправить тебя туда, тем более под опекой, можно сказать под крылом, самой миссис Мак Кромби.

– Я… А мне будут платить за работу?

– Конечно нет, Катерина! Что за вздор! Миссис Мак Кромби оплатит твой проезд, покроет другие расходы. Ты хоть представляешь себе, сколько стоит одна дорога туда? К тому же, я думаю, это самое малое, чем наша семья может отблагодарить благодетельницу за те щедроты, которыми она осыпает нашу церковь на протяжении стольких лет.

«Итак, меня, живое существо, приносят в жертву в обмен на…»

– Ну, что скажешь, милая?

– Если ты, папа, полагаешь, что так будет лучше для меня, – начала Китти, опустив глаза в пол, чтобы отец не увидел, какой злостью полыхает ее взгляд, – то тогда, конечно… Но что будет с мамой, когда на свет появится младенец? Ведь наверняка ей понадобится моя помощь…

– Мы обсудили с твоей матерью и этот вопрос. И я заверил ее, что, когда наступит нужный момент, я обязательно изыщу средства для того, чтобы нанять ей помощницу.

За все восемнадцать лет, что Китти прожила в этом доме, здесь ни разу не изыскивались средства для того, чтобы нанять кого-то в помощь.

– Так все же ответь мне, Катерина, – снова настоятельно обратился к ней отец. – Тебя не очень обрадовало мое предложение, да?

– Я… не знаю. Все так… неожиданно…

– Понимаю. – Ральф слегка подался вперед и взял ее за руки, впившись гипнотизирующим взглядом. – Вполне естественно, все это застало тебя врасплох, и ты сейчас сбита с толку. Но послушай меня. На момент моего знакомства с твоей матерью я был капитаном 92-го Шотландского высокогорного полка, и наше с ней будущее казалось нам обоим вполне предопределенным. А потом меня отправили на войну с бурами. На моих глазах погибло множество друзей… и врагов тоже… Пали под градом пуль. Я и сам был тяжело ранен в одном из сражений. Попал в госпиталь, и именно там у меня случилось прозрение. Помню, в ту ночь, когда меня привезли туда, я неистово молился и дал обет: если выживу после ранения, то посвящу остаток своей жизни служению Господу, до своего последнего дыхания буду бороться с тем, чтобы положить конец кровопролитиям, не допускать торжества несправедливости. Врачи не думали, что я переживу эту ночь, но на следующее утро я проснулся. Жар спал, и рана в области грудной клетки затянулась буквально в считаные дни. И тогда я в полной мере осознал, в чем состоит мое призвание и по какому пути следовать дальше. Твоя мать тоже поняла все правильно. Она сама глубоко верующий человек, и Господь любит ее. Но я понимал и другое: сделав свой выбор, я тем самым вольно или невольно обрек на страдания и лишения свою жену и вас, моих дочерей, тебя и твоих сестер. Ты понимаешь меня, Катерина?

– Да, папа, – машинально ответила Китти, хотя на самом деле она ничего не поняла из этого отцовского монолога.

– Эта поездка в Австралию в обществе миссис Мак Кромби откроет перед тобой двери в то общество, к которому принадлежит семья твоей матери. Не думай, что, занимаясь спасением чужих душ, я не озабочен будущим собственных дочерей. Уверен, что, если ты проявишь себя с наилучшей стороны в ходе этой поездки, миссис Мак Кромби будет только рада ввести тебя в круг своих знакомых, познакомить с молодыми джентльменами и здесь, в Эдинбурге, и там, в Австралии. Среди них, вполне возможно, отыщется соискатель твоей руки и сердца, гораздо более достойная партия, чем могу обеспечить я со своими скудными финансовыми средствами. Миссис Мак Кромби вполне понимает, какую жертву я принес на алтарь служения Господу. Понимает она и те чаяния и надежды, которые питает семья твоей матери в Дамфрисшире относительно твоего будущего. Вот почему наша благодетельница преисполнена самым искренним желанием устроить твою судьбу, Китти. Впрочем, точно такие же желания движут и мной. Надеюсь, теперь ты понимаешь меня?

Китти глянула на отца. Потом перевела взгляд на его мягкие, ухоженные руки, которыми он сжимал ее ладони. И тут же вспомнила, как он точно так же сжимал руки той девушки. Вспомнила и инстинктивно выдернула свои ладони. Кажется, Китти поняла все! Все хитросплетения изворотливого ума отца стали ей вдруг понятны. И весь его план, чтобы избавиться от нее, тоже.

– Да, папа. Ты прав. Если ты полагаешь, что для меня будет лучше отправиться в Австралию вместе с миссис Мак Кромби, я готова.

– Вот и прекрасно! Конечно, тебе уже в ближайшее время надо будет встретиться с миссис Мак Кромби. Пусть она сама убедится, какая ты славная девушка. Ведь ты же у нас хорошая девушка, не правда ли, дорогая Катерина?

– Да, папа, – ответила Китти, чувствуя, что ей надо срочно покинуть эту комнату. Иначе она взорвется, и все эмоции, переполняющие ее, выплеснутся наружу. – Я могу идти? – холодно спросила она, поднимаясь со стула.

– Конечно, ступай.

– Спокойной ночи. – Китти сделала книксен и почти опрометью выскочила из кабинета отца. И сразу же помчалась к себе наверх.

Плотно прикрыв за собой дверь и заперев ее на ключ, Китти бросилась ничком на кровать.

– Мерзкий лицемер! Лжец! Обманщик! А моя бедная матушка, твоя жена, ведь она тоже ждет ребенка! – со злостью шептала Китти в подушку.

А потом залилась слезами отчаяния. Плакала долго, стараясь приглушить свои рыдания. Наконец встала с постели, переоделась в ночную сорочку, расчесала волосы, стоя перед зеркалом. В свете газовой лампы ее лицо было бледным как смерть.

«Ты понял, отец, что я тебя раскусила. Вот потому-то ты и отсылаешь меня прочь».

7

– Ваш батюшка, мисс Макбрайд, для меня истинный источник вдохновения. В общении с ним я черпаю свои духовные силы. Уверена, и вы тоже.

– Да, конечно, – солгала Китти и отпила глоток чая «Эрл Грей» из изящной чашечки тончайшего фарфора. Они сидели в огромной гостиной шикарного дома, расположенного на площади Сент-Эндрюс. Всем в Эдинбурге хорошо знаком этот богатый особняк. В комнате было чрезмерно жарко. Вся гостиная до отказа забита разнообразными элегантными вещами, которые ранее Китти доводилось видеть разве что на витринах универмага мисс Андерсен, торгующего всякими модными товарами. У одной из стен стояла застекленная горка, уставленная фарфоровыми статуэтками херувимов, китайскими вазами и декоративными тарелками. Хрустальная люстра с многочисленными висящими подвесками заливала комнату мягким струящимся светом, который отражался на полированных поверхностях мебели из красного дерева. Все в этой комнате дышало богатством и роскошью. Судя по всему, миссис Мак Кромби не из тех, кто прячет свое благосостояние от посторонних глаз.

– Он так безмерно предан своей пастве, всецело посвятив себя священнической деятельности. Ради этой миссии он сознательно отказался от всех тех привилегий, которыми мог бы по праву воспользоваться, учитывая благородное происхождение своей жены, принадлежащей к одной из самых знатных фамилий Шотландии, – продолжала витийствовать хозяйка.

– Да, – согласно подтвердила Китти почти на автомате и глянула на подернутые пеленой глаза своей потенциальной работодательницы. Почему-то в эту минуту уже немолодая женщина показалась Китти очень похожей на юную девчонку, влюбленную в кого-то без памяти. Бросился в глаза толстый слой пудры, которым было покрыто все ее лицо. Наверное, много пудры потребовалось, чтобы заштукатурить все эти морщины, которые испещрили лицо миссис Мак Кромби, подумала про себя Китти. Ярко-пунцовые щеки и красный нос безошибочно выдавали пристрастие их обладательницы к виски. Пожалуй, и сегодня она уже успела не раз приложиться к графину.

– Мисс Макбрайд? – Китти поняла, что миссис Мак Кромби все еще что-то говорит ей.

– Прошу прощения. Вот засмотрелась на эту чудесную картину, – придумала Китти отговорку прямо на ходу, указав на полотно, выдержанное в грязноватых желто-коричневых тонах, на котором довольно неумело было изображено, как Иисус несет Свой крест на Голгофу.

– О, эту картину нарисовал мой дорогой сын Руперт. Господь да упокой душу его! Он закончил ее незадолго до того, как отправиться на войну с бурами. Там и окончил дни свои, предав себя в руки Господа. Гляжу на эту картину и думаю… Будто он все предвидел заранее. – Миссис Мак Кромби одарила Китти благожелательным взглядом. – А вы, как я посмотрю, совсем неплохо разбираетесь в искусстве.

– Мне действительно нравится созерцать красоту, – ответила Китти, в глубине души довольная тем, что угадала с выбором полотна.

– И это делает вам честь, милая. Особенно если учесть, что ваше детство прошло в обстановке, где вокруг было не так много красивых вещей. Ими тоже ваш дражайший батюшка пожертвовал во имя высших целей служения Господу. Что ж, по крайней мере, скромный быт надлежащим образом подготовил вас к тому, что нас ждет в Аделаиде. Правда, моя сестра уверяет, что там есть все современные удобства, к которым я привыкла в Эдинбурге. Но лично я сильно сомневаюсь в том, что такая молодая страна может тягаться по степени комфорта со страной, культура которой насчитывает уже многие столетия.

– Мне уже не терпится увидеть Аделаиду своими глазами.

– А мне вот абсолютно не хочется туда ехать, – твердо отрезала миссис Мак Кромби. – Но я расцениваю поездку в Австралию как свой долг. Должна же я успеть до своей кончины навестить сестру и хотя бы раз в жизни взглянуть на племянников. Сами они, судя по всему, не горят особым желанием ехать сюда, вот и приходится мне самой тащиться в такую даль. – Миссис Мак Кромби тяжело вздохнула. Китти вежливо сделала еще один глоток из чашки. – Дорога туда на пароходе «Ориент» займет не меньше месяца. Правда, моя сестра Эдит обнадежила меня, что судно очень комфортабельное и там есть все для максимального удобства пассажиров. Однако…

– Да, миссис Мак Кромби?

– Если вы отправитесь в дорогу вместе со мной, то заранее предупреждаю: никаких заигрываний с молодыми людьми на борту парохода. Никаких вечеринок или танцулек, которые наверняка будут устраивать для пассажиров нижних палуб. Вас поселят в каюте с еще одной молодой леди. И вы должны быть у меня под рукой в любое время. С этим все ясно?

– Да, разумеется.

– Сестра предупредила меня, что если у нас сейчас зима, то у них там уже лето. Я заказала своей портнихе несколько платьев из муслина и хлопка. Предлагаю и вам позаботиться соответствующим образом о своем гардеробе. В Австралии нас, скорее всего, встретит несусветная жара.

– Да, миссис Мак Кромби.

– Как я полагаю, вы, моя милая, вполне отдаете себе отчет в том, что очень хороши собой. Но, я надеюсь, вы не станете падать в обморок всякий раз, когда на вас глянет мужчина.

– Я никогда не считала себя красавицей, – честно призналась Китти, мысленно представив свою физиономию, сплошь усеянную веснушками. – Но обещаю вам, со мной ничего подобного не случится. В конце концов, мой отец – священник, и к скромности меня приучили с детства.

– Ваш отец рассказал мне, что вы умеете шить и чинить белье. А также умеете укладывать волосы. Это правда?

– Да. Я делаю прически и маме, и всем своим сестрам, – бодро солгала в ответ Китти, чувствуя себя в эту минуту этаким ягненком, преданным на заклание. Но разве это главное? Главное – это то, что она едет в Австралию.

– Часто болеете? – Миссис Мак Кромби поднесла к носу пенсне и обозрела Китти внимательным взглядом.

– Мама говорила мне, что в детстве я переболела дифтерией и корью. А простужаюсь я очень редко.

– Ну, в Австралии, думаю, простуды нам не грозят. Хотя, на всякий случай, я прихвачу с собой камфорное масло из своей аптечки. Что ж, пока у меня к вам больше нет вопросов. В следующий раз встречаемся тринадцатого ноября. – Миссис Мак Кромби поднялась со стула и протянула Китти руку для прощального рукопожатия. – Всего доброго, мисс Макбрайд. Вместе мы пересечем океан и отправимся навстречу приключениям.

– Да, миссис Мак Кромби. До свидания.

Оставшиеся две недели Китти занималась упаковкой своего скромного багажа. Отец специально купил ей для поездки небольшой чемоданчик. Сама мысль о том, что совсем скоро ей предстоит повторить путь Чарльза Дарвина, и это почти сразу же после того, как она познакомилась с его книгами, казалась Китти почти нереальной. Неужели такое в самом деле возможно? А может, ей стоит испугаться предстоящего путешествия? В конце концов, Дарвин в своих книгах довольно живо описывает нравы аборигенов Австралии. Пишет о том, что они крайне негостеприимны ко всем чужеземцам, особенно к белым. Даже сообщает о некоторых случаях каннибализма. Впрочем, едва ли миссис Мак Кромби рискнет отправиться в те места, где с ними может произойти нечто подобное. Хотя если бы какой-то абориген сварил миссис Мак Кромби в своем котле, то, пожалуй, еды бы хватило на всю его большую семью.

Вечерами, когда все укладывались спать, Китти садилась за швейную машинку и строчила до поздней ночи. Мастерила себе простые летние наряды, которые, как она надеялась, пригодятся в жарком климате. Вечная занятость имела свои плюсы, ибо гнала прочь невеселые мысли. У нее даже живот сводило от омерзения всякий раз, когда она вспоминала Энни и все то, что связывало девушку с ее отцом. Одно Китти знала точно: перед отъездом в Австралию ей еще необходимо закончить одно дело.

Утром в день своего отъезда Китти проснулась до восхода солнца и тут же незаметно выскользнула из дома, пока остальные домочадцы еще спали. Быстро зашагала по улочке, ведущей к порту, стараясь успокоить себя, вглядываясь в доки и прислушиваясь к знакомым звукам, которыми полнился в эти ранние часы порт Лейт. Сегодня она видит порт в последний раз. Да и весь Лейт тоже. А ведь это, можно сказать, ее родной дом, единственное место, где она прожила все восемнадцать лет своей жизни. И вот впереди разлука. Бог знает, когда она снова окажется здесь.

Китти подошла к двери дома, в котором жила Энни, сделала глубокий вдох и тихонько постучала. Через какое-то время дверь распахнулась, и на пороге показалась Энни в каком-то старом линялом платье и фартуке. Она окинула Китти коротким взглядом и молча отступила в сторону, пропуская ее в дом.

В крохотной каморке почти не было мебели и стоял зверский холод. Неряшливый матрас, весь в пятнах, набитый конским волосом, валялся прямо на полу. Не очень приятная картина. Но, по крайней мере, пол был чисто подметен, а столешница грубого деревянного стола, стоявшего посреди комнаты, выскоблена до блеска.

– Вот… пришла посмотреть, как вы тут, – начала Китти, заметно нервничая.

Энни молча кивнула головой.

– Со мной все в порядке. И ребятенок мой тоже в порядке.

Китти невольно глянула на аккуратный животик Энни. Ведь она же носит под сердцем дитя, которое совсем скоро станет сводной сестрой или братом Китти.